Сбежавшая невеста.

      Все невесты счастливы одинаково, а несчастливы — каждая по-своему. А все свадьбы похожи одна на другую. Жених, замерший в ожидании. Его наречённая, идущая к нему под руку со своим отцом. И гости, прячущие за подобающими случаю улыбками свои мысли.       В этот раз всё было, как и всегда. Только что выстроенная септа, ещё пахла камнем, краской и древесиной. Украшенная к первой в её стенах церемонии цветами и свечами, она, подобно новобрачной, была нарядна и невинна.       Сквозь широко распахнутые окна и двери лился яркий солнечный свет, доносилось пение соловьёв. А в воздухе стоял пьянящий аромат, который бывает только раз — когда весна встречается с летом. Где-то совсем рядом цвели ландыши, распускалась сирень. Яблоневый цвет, срываемый ветром, кружась, падал на песчаную дорожку, залетая внутрь.       Появившаяся в дверном проёме невеста была чиста и прекрасна, как Дева.       Пролетевший по рядам гостей шёпот выдал всеобщие восхищение и ожидания — ожидания трепета и волнения юной девушки, робость её шагов и твёрдую поступь её отца, ведущего дочь к алтарю. Но никто не ожидал, что неуверенный шаг вперёд, сделанный невестой, вдруг обернётся вполне уверенным шагом назад, который перейдёт в бег. Никто. Даже её отец, растерянно смотрящий ей во след. И никто не бросился её догонять, пока не раздался цокот копыт стремительно удалявшейся лошади, оповестивший всех о том, что Арья Старк сбежала с собственной свадьбы… ***       Полгода назад. 290 г. после З.В.       Приезд Его Милости Роберта Баратеона в Винтерфелл ознаменовался большим переполохом и толкотнёй во дворе. Только-только начавшаяся весна, пришедшая на смену на редкость короткой и непродолжительной зиме, затопила всё вокруг лужами, мгновенно возникавшими там, где ещё совсем недавно лежал снег. Разбрызгивая эти самые лужи и меся грязь, крайне непочтительно липнувшую к сапогам Светлейшего, в ворота старого замка въехал Король Ройнаров, Андалов и Первых людей. Осадив коня аккурат напротив Неда и Кейтилин, Роберт подождал, пока к нему подбежит оруженосец и поможет слезть с красавца миэринца. Погрузневший и раздавшийся вширь за годы столичной жизни, король устремился к Неду, дабы сжать его в могучих объятиях. Объятия получились какими-то не такими. Ощутить всю полноту чувств соскучившегося по другу государя мешал живот Светлейшего, упёршийся прямо в пряжку пояса Неда и заставившей его отклячить зад. Потом пришла очередь Кэт обменяться поцелуем с Робертом, и детей, которым достались покровительственное похлопывание по плечу и милостивейший кивок. Пятилетний Робб, разрумянившийся от гордости, что сам государь признал в нём будущего рыцаря и защитника королевства, казалось, стал выше своих четырёх футов. Санса, безупречно исполнившая реверанс, удостоилась комплимента и звания первой красавицы Семи Королевств. Арьи в то утро с ними не было. Как и Джона.       За встречей последовало размещение гостей и пир. Столы, накрытые в великом чертоге, ломились от яств. Отдавая должное перепелам и куропаткам, молочному поросёнку и медовым яблочкам, государь сетовал, вспоминая «добрые дни» и сокрушался, что сейчас «вместо верных друзей вокруг лишь Ланнистеры, и что он, Нед, так ни разу его и не навестил в столице. Вот и пришлось ему самому на север тащиться». Ибо «тошно всё и противно» и, что «кроме охоты ничто его уже не радует». И что «старина Нед с Кейтилин и детьми обязательно должны быть на турнире, который состоится, как только королева разрешится от бремени, подарив принцу Джоффри брата или сестру». Кивая, Нед соглашался, глядя как пустеет и вновь наполняется золотистым борским внушительных размеров кубок. Речь государя становилась всё несвязанней, а слова — менее понятными. Музыка гремела всё громче, менестрели надрывались, завлекая гостей в разудалый танец. Ухватив грудастую Эмму за талию, Роберт неуверенно поднялся, намереваясь ступить в круг, но, не устояв, снова опустился на стул. Остаток вечера дочка фермера, второй год прислуживавшая в Винтерфелле, провела сидя на светлейшем колене, а потом перекочевала в его покои вместе Агри и Нэлой, такими же розовощёкими пышными хохотушками, как и она.       На следующий день государь проснулся ближе к обеду и сразу вышел во двор, облачившись лишь в штаны и нательную рубашку, плотно обтянувшую монарший живот. Подставив царственный лик солнечным лучам и ласковому ветерку, он наслаждался «свободой от зловония Королевской Гавани». Вместе с влажным дыханием весны до Неда долетали винные пары борского, что было выпито Светлейшим накануне. Хлопнув друга по плечу так, что у Эддарда подкосились колени, Роберт сообщил, что «славный был вечер, славная ночь, и не зря он сюда приехал».       Тут-то и появилась Арья. Она шла, неся в руках первые весенние цветы. Прошло пол года, а Нед до сих пор помнил её фигурку в простом сером одеянии. И её подснежники. Накануне, заигравшись с Нимерией, она порвала платье, сшитое Кейтилин специально по случаю приезда Роберта и, вместо того, чтобы встречать короля, была отправлена Кэт в свою комнату, дабы «осмыслить своё поведение и вспомнить манеры, приличествующие леди». Осмысление в компании септы Модрейн и пары белошвеек не прошло впустую, о чём свидетельствовало новое платье и книксен, которым Арья приветствовала короля. Светлейший, отчего-то засмущавшись своего простоватого вида, пробурчал в ответ нечто неразборчивое и покинул двор, чтобы подготовиться к обеду.       Обед состоялся уже ближе к вечеру, когда в пору было подавать ужин. Государь, избавившись от следов вчерашнего застолья, восседал за главным столом. Вина он почти не пил и был то хмур, то весел. А когда заиграла знакомая мелодия, сообщил, что всем им «негоже сидеть пнями» и повёл в танце Кэт. Потом, «чтобы никого не огорчать» — пригласил Сансу и, напоследок, — Арью. А когда вернулся на своё место, проворчал, про «хоть и малохольных, да настырных», кивнув в сторону молодых рыцарей, поспешивших стать новыми партнёрами девочек.       Грудастая Эмма и её сотоварки зря обходили стол с кувшинами наполненными золотым борским. С того дня в покоях Светлейшего никто их больше не видел. Как и других девиц.       В ту весну Роберт загостился в Винтерфелле. Предчувствуя нешуточные убытки, Кэт поджимала губы, ведя подсчёты. Нед лишь качал головой, не понимая, как государь может столь надолго удалиться от дел. И только Робб, Санса и Арья были счастливы и беззаботны. Робб во все глаза смотрел на рыцарей Королевской Гвардии, прибывших почти в полном составе. Санса никогда ещё столько не танцевала, сколько в те дни, ведомая то Ренли Баратеоном, то Лорасом Тиреллом, то Ланселем Ланнистером. Ну и Арья. В ту весну Арья была душой Винтерфелла. Она была везде и всюду одновременно. Её голос звенел сотнями колокольчиков и в коридорах замка, и во дворе, и в лесу, и на охоте. Кейтилин не могла не нарадоваться на их младшую дочь, которая, как оказалось, всё-таки знала, что такое хорошие манеры и за всё то время ни разу не поссорилась с Сансой. Даже семилетний Джон был счастлив, когда ему позволили, хоть и издали, посмотреть на короля.       Роберт, посвежевший и едва ли не помолодевший, вновь стал тем Робертом, который помнился Неду. Воспрявший и отринувший от себя груз государственных забот, он скакал по лесам, гоня зверя, пил вино в чертоге, ведя беседы с хозяевами и их гостями, шутил и веселился, а после засыпал крепким сном у себя в покоях.       Прошло столько времени, а Нед до сих пор себя корил, как можно было быть таким слепым? Видеть всё и не замечать ничего.       Ворон, прилетевший из столицы, стал для Роберта полной неожиданностью. Казалось, он и не думал, что ему когда-то придётся возвращаться. Помрачнев, он скомкал письмо и бросил его в огонь. Опустошил штоф с борским, и, хлопнув Неда по плечу, сообщил: «Пора мне ехать… Жена скучает, понимаешь ли… Вот, завтра и поеду…». И вышел.       Тот день и тот вечер, накануне отъезда Роберта, были удивительно тёплыми. Подойдя к приоткрытому окну, Нед вдохнул свежий воздух, прислушиваясь к пению птиц, возвращавшихся домой с приходом весны. Среди соловьиных трелей и переливов до него донеслось не особо трезвое бормотание государя: «Что это?» «Арбалет, Ваше Величество. Только мне он не очень нравится.» «В Королевской Гавани делают самые лучшие арбалеты. А в Королевском лесу самые резвые лани!» «Правда?!» Усмехнувшись, Нед уже готов был прикрикнуть на неугомонную младшую дочь, заболтавшую короля и не отпускавшую его отдохнуть перед отъездом, пока не услышал — «Обещай, что ты приедешь ко мне, Лианна…» «Что? Что вы сказали, Ваше Величество?» «Э-э-э… Я что-то сказал? Ничего, ничего… Спать пора…»       На следующий день Роберт уехал, а потом ворон принёс от него письмо, в котором он напоминал, что ждёт Неда с семьёй в столице. Второе они получили с Кэт ровно через месяц. А третье догнало их в Риверране, изрядно попетляв по Северу и Речным землям. Государь гневался и выражал недоумение, отчего его друг не спешит принять его приглашение и приехать в Королевскую Гавань. Их ответ, где они с Кэт, извиняясь, просили их простить по причине слабого здоровья и особого состояния леди Старк, был отправлен незамедлительно. Четвёртое и последнее письмо, вернее, два письма, прибыли в Риверран одновременно с вассалами Хостера Талли, съезжавшимися на празднование именин своего сюзерена. Хмурясь, Нед читал сухие строки, в которых государь советовал последовать его примеру и, оставив беременную жену, навестить старого друга, прихватив с собой дочерей. Протянув письмо Кэт, он распечатал послание от королевы Серсеи, в котором та изъявляла желание видеть в числе своих фрейлин «дочь верного друга и соратника своего мужа — леди Арью Старк». И именно в тот день Уолдер Фрей высказал «свою давнюю мечту» — породниться с Талли и Старками …