Гвоздика. Вишня. Шоколад.

      От него всегда пахло иначе. Гвоздикой, шоколадом, вишней. Он пользовался одеколоном, но помимо этих запахов, от Кибуцуджи исходил его собственный, не поддающийся описанию. Танджиро, за все время их знакомства, так и не смог точно описать его. Терпкий, но в то же время пряный. И вроде сочетание отталкивает, но Танджиро будто мотылек, летящий на свет.              Они встретились на улице, случайно. Танджиро продавал уголь, а он сидел в местном пабе, пил кофе и морщился от запаха рвоты и перегара.              — Камадо-о-о!!! — позвал мальчика Тенки. Он нес в руках осколки бывшей вазы и злую хозяйку паба на хвосте, — Понюхай, чем пахнет, срочно!!! Эта старуха, АЙ! Эта достопочтенная женщина думает, что это я сломал ее антикварную вазу! А это был не я! Эй, Камадоо!              Пока Тенки отбивался от справедливых тумаков, Танджиро забрал у него один из осколков и поднес его к носу.              — Пахнет… Кош…кой… — помимо бросившегося в нос запаха животного, мальчик уловил другой, «чужой» аромат. Гвоздика. Вишня.              Мужчина. Он вышел из паба, держа в одной руке белую шляпу с красной лентой, в другой — черный пиджак в белых узорах. Сам мужчина был одет в белую рубашку на пуговицах, жилет цвета пиджака и таких же брюках, а на ногах у него были аккуратные туфли с небольшим каблуком. В здешних краях, да еще и зимой, он казался белой вороной. Однако принюхавшись, Танджиро уловил гвоздику именно от него. Легкие сперло от такого чистого, ничем не испорченного аромата. Танджиро будто оказался на вершине горы, у подножья которой у его семьи находился дом. Там разряженный воздух, но здесь, внизу, недалеко от воды, мальчик задыхался.              Мужчина чуть улыбнулся и сделал шаг к мальчику. От него пахло так притягательно, так сладко. Музан еле сдерживался, чтобы не напасть на мальчика прилюдно, не вгрызться ему в шею, не выпить крови, вкусить плоти. Раньше он мог вырезать целые деревни, но сейчас ему хотелось немного помучить себя перед трапезой. Давно у него не было такого улова.              Скрывшись среди деревьев, пока мальчик повесил голову, Музан скрыл свое присутствие и замер. Подняв голову и никого не увидев, мальчик начал оглядываться и на несколько секунд повернулся в сторону Музана. Покинув то место, Музан запрыгнул на вершину дерева и сел на верхушку. Даже демоны не могли обнаружить его, когда он этого не хотел, а тут какой-то ребенок запросто учуял его. Становится интересней и интересней.              Потеряв нитку, ведущую его к Музану, мальчик распродал оставшийся уголь и направился домой. Проследив взглядом, где живет его будущий десерт, Музан не спеша спустился с кроны дерева, приземлившись недалеко от дома маленького продавца угля. Горящие окна и веселый смех напомнили ему о еде. О двенадцати слугах. О так давно не испытанном предвкушении от поедания человека.              Танджиро вел себя как обычно, играл с младшими, помогал маме и Нэзуко с ужином и укладывал малышей спать. Пожелав спокойной ночи всем, он зашел в свою комнату. Лежа на футоне, он все не мог сомкнуть глаз. В носу начинало чесаться, стоило сознанию подбросить воспоминания о том мужчине. О его «запахе». Гвоздика. Вишня. Что-то сладкое. Что-то из детства.              — Все, не могу, — Танджиро поднялся с футона, укутался в плед и открыл дверь, ведущую из его комнаты на небольшую веранду. В лицо тут же хлынули мириады снежинок, а тело продрогло до костей, но мальчик лишь сильнее укрылся пледом и закрыл дверцу. Сев на край, свесив ноги, он облокотился на деревянную колонну, смотря вдаль.              На улице пахло снегом, деревьями, свежестью, недавно потушенным костром и гвоздикой. Ему опять мерещится этот аромат! Сколько можно, решил, что здесь, на улице, сознание придет в норму и мысли перестанут бегать от гвоздики к вишне, да как бы ни так. От злости он жутко захотел пнуть снег ногой, но не рассчитал и упал в снег лицом. Ну… по крайней мере траектория была верной.              Вися в полуметре от земли, он сильнее почувствовал вишню и шоколад. Шоколад! Как все просто. Именно его в детстве приносили люди, почитавшие его отца и его танец огня.              — Негоже маленьким мальчикам сидеть на улице в такую погоду, к тому же ночью.              Этот голос! Танджиро успокоился лишь от тембра, а когда сильные руки подняли его и посадили на веранду, мальчик пропал. Эти красивые глаза с вертикальными зрачками пугали так же сильно, как и притягивали. Эти губы казались мягкими и были яркими из-за контраста с алебастровым лицом.              А Музан все не убирал руки с талии мальчика. Вглядываясь в его не запятнанные страхом глаза, мужчина не мог оторваться от них. Еще сильнее он впал в шоковое состояние, когда рука мальчика опустилась на его щеку, а большой палец провел линию под глазом.              — Такой красивый…              — Мой глаз? — в недоумении спросил Музан, все еще не понимая, что происходит. Такого за все 1200 лет его жизни не происходило ни разу. Да, он привлекательный и нравится женщинам и мужчинам, но никто не испытывал такого восторга и чистого восхищения по отношению к нему.              — Простите! — Танджиро словно очнулся от долгого сна. Заметив свою руку на лице мужчины, он тут же отдернул ее, не забыв как следует покраснеть. Прикасаться к мужчине, который лет на десять старше тебя, а еще и говоря ему о красоте. Да он и сам прекрасно осознает свою привлекательность и точно не нуждается…              — Ха-ха-ха, — тихо рассмеялся незнакомец, чуть сильнее сдавливая Танджиро в своих руках, — Мужчинам нужно говорить, что они красивы, или хорошо выглядят, юный Танджиро.              Пытаясь прийти в себя после осознания, что его мысли прочитали как какой-то лесной указатель, Танджиро не заметил, как Музан оттолкнулся от земли и запрыгнул на крону дерева. Оказавшись на вершине, у Танджиро перехватило дух. И дыхание. Из-за слишком разряженного воздуха и резкой смены давления у мальчика закружилась голова, а легкие пытались вобрать в себя столько воздуха, что не могли выдержать и буквально разрывались от напряжения. Паника от гипервентиляции легких захлестнула Танджиро с головой.              Заметив состояние мальчика, Музан не придумал ничего лучше, кроме как вдохнуть в мальчика воздуха. Прижавшись к его рту, он, вобрав в легкие очень много кислорода, выдохнул его в мальчика.              От углекислого газа Танджиро закашлялся сильнее, но легкие больше не горели, и дышать через нос оказалось очень легко. Однако мужчина все еще прижимался к губам мальчика. Танджиро хотел было попросить мужчину отодвинуться, как почувствовал, как его губы сминают и по ним проходится язык мужчины. От удивления мальчик простонал и приоткрыл рот шире, чем тут же воспользовался мужчина. Просунув язык внутрь рта Танджиро, он начал исследовать его, попутно прикусывая губы и гладя свободной рукой мальчика по лицу, другой придерживая его за спину, не давая упасть со стометровой высоты дерева.              Пару месяцев назад Тенки говорил, что у него случился первый поцелуй. Он говорил о нем с отвращением и мечтал поскорее забыть, но сейчас Танджиро был с ним полностью несогласен. Он испытывал лишь наслаждение и похоть. Ему приходилось самоудовлетворяться, ему пятнадцать лет, организм требует разрядки и прочих пошлых вещей, но от этого поцелуя с мужчиной он испытал столько наслаждения, что ему казалось, будто он умер и попал в рай за хорошие заслуги.              Когда Музан оторвался от неожиданно приятного даже для него дела, он взглянул в полуприкрытые глаза мальчика, который так же наблюдал за ним. Впервые в его жизни у Музана промелькнула мысль: «Не съедай его». У него скоро наберется целый список «Впервые в моей жизни я…» с этим мальчиком.              Спустившись на землю, они присели на край веранды, вглядываясь вдаль, как до этого делал Танджиро. Они находились рядом, стоило лишь протянуть руку для касания, но каждый уважал пространство другого.              — Вы уйдете? — спросил Танджиро, когда на улице стало особенно темно. Скоро его мама поднимется с кровати для уборки дома, а сестра начнет готовить завтрак для семьи.              — Я должен, Танджиро-кун, — его голос разнесся по лесу, и был слышен лишь для Танджиро. Такой контраст заставил его чуть улыбнуться, но вместе с этим почувствовать грусть от слов мужчины.              — Вы ведь не человек, верно? — Музан посмотрел на мальчика, широко раскрыв глаза от потрясения. Привычное «Убью, чтоб никто не узнал» отдало болью. Танджиро, заметив состояние мужчины, поспешил добавить, — Просто от вас пахнет не так, как от других. Не то, что бы слишком, но… иначе.              «Будь что будет».              — Ты прав, Танджиро-кун. Как думаешь, кто я на самом деле? Хочешь узнать? — с каждым вопросом, с каждым словом он двигался все ближе к мальчику, нависая над ним, представляя угрозу. Его подчиненные умерли бы несколько раз, но этот… этот мальчик не боялся. От него не исходил страх, лишь… любопытство.              — Как вас зовут?              Пару секунд Музан продолжал нависать над мальчиком, и лишь потом осознал его вопрос. Имя?              — Тебе интересно мое имя? — он неосознанно спросил. Список пополнился.              — Да. Вы мое знаете, а я… да и после того, что мы… я… — к концу он просто сжался и постарался достать носом до груди и переплюнуть цветом лица алую кровь. Музан подцепил пальцем его подбородок и мягко, но с напором заставил посмотреть себе в глаза. До рассвета осталось всего ничего, на улице было особенно темно, и казалось, будто его глаза светятся красным.              — Кибуцуджи Музан.              Танджиро вспомнились рассказы отца об Они. Невероятно красивые, такие же опасные, Они убивают и поедают плоть людей, завлекая их. Вглядываясь в вертикальные зрачки Кибуцуджи, Танджиро вдруг понял: скажи Кибуцуджи следовать за ним, Танджиро последует. Куда бы тот не приказал.              — Вы демон, Кибуцуджи-сан.              Сказав это, мальчик лишь успокоился, в нем не было ни капли страха. Музан не понимал, как такое возможно. Не понимал, но отчаянно хотел узнать.              — Верно, Танджиро-кун. И что мне мешает убить тебя на месте?              — Вы не станете, — Танджиро чуть придвинулся к Кибуцуджи, проводя носом по его шее, — я не чувствую запаха угрозы или злости, исходящие от вас.              Музан прищурил глаза, смотря на мальчика, и опасно улыбнулся. Заметив начинающийся рассвет, он немного поерзал. Хоть здесь и можно ходить днем, Музан натренировал свое тело, солнце, пусть и такое разреженное, причиняло дискомфорт.              — Мне нужно уходить, юный Танджиро, поэтому…              — Нет! — это прогремело на весь лес и несколько птиц вылетело из своего укрытия.              Музан широко раскрыл глаза и взглянул на Танджиро с сумасшедшей улыбкой, хватая его за талию и усаживая к себе на колени. Все произошло в одно мгновение, и Танджиро понял, что произошло, лишь тогда, когда Музан яростно целовал его, кусая до крови губы и проходясь языком по всему рту Танджиро.              Помимо поцелуя, Танджиро чувствовал, как в него что-то вливается, наполняя израненный рот. Уловив привкус железа, стекающий по глотке, Танджиро распахнул глаза и попытался увернуться, но Музан крепко держал его за голову, мягко поглаживая успокаивающими движениями по спине. Расслабившись, Танджиро начал отвечать более грубо на поцелуй, из-за чего услышал хриплый смешок Кибуцуджи.              А затем пришла боль.