***
Талек Франтишек был гением. В свои тридцать с небольшим лет, Франтишек успел блестяще закончить Высшую Академию Волшебства, поучаствовать в каком-то авторитетном турнире Нержинских магов, где занял почетное второе место (об этой главе своей жизни он почему-то вспоминал с большой неохотой), и в целом достигнуть серьезных успехов на нелегком поприще магии. Специализировался Талек в основном на защитных заклинаниях, что позволяло ему накладывать их с большой легкостью, и с еще большей легкостью снимать существующие. Благодаря его помощи и тому, что Талек важно именовал “магическим взломом”, Бздынч посетил множество древних руин, казалось бы, надежно запечатанных от визита даже самых искушенных в магическом плане гостей. Благодаря Талеку же, а вернее благодаря его еще незаконченному, но крайне эффективному заклинанию - Почти Абсолютно Непробиваемому Щиту - Бздынч пару раз удачно выпутался из практически безнадежных проблем. Вообщем, Талек был не просто волшебником, а очень и очень полезным волшебником, в особенности для человека, который добывает свой хлеб сомнительным для общества способом. Однако, все в жизни имеет свою темную сторону. За все приходится платиться свою цену. В случае с Талеком это были, к сожалению, не деньги, а, собственно, он сам и его весьма неординарная, если не сказать проще, невыносимая личность. Именно эта личность не позволяла Талеку получить соответствующую его умениям работу придворного мага или специалиста по защитным чарам в каком-нибудь крупном, развитом городе. Во-первых, Талек Франтишек ни капельки не интересовался ни деньгами, ни славой. Его волновала только одна страсть - убрать приставку “почти” с его Абсолютно Непробиваемого Щита. Заставить его хотя бы частично отвлечься и ненадолго бросить это занятие, было той еще головоломкой. Во-вторых, Талек обладал уникальным умением вечно влипать в неприятности, проблемы находил буквально на пустом месте, а если не находил, то каким-то непостижимым образом создавал их самостоятельно. В-третьих, он все и вечно терял, забывал и вдобавок не слишком следил за собой, что крайне негативно сказывалось на некоторых их совместных делах, ибо Талек напрочь портил собой то впечатление, которое обычно старался произвести на окружающих Бздынч. В-четвертых, он, непонятно почему, крайне пренебрежительно относился к противоположному полу и соответственно к монстрам. Если девушка имела большой интеллект и могла поддержать разговор, то Талек заявлял, будто она всего лишь где-то нахваталась по верхам и теперь пытается выдать себя за образованную, впрочем, на его взгляд - безуспешно. Если девушка превосходно владела мечом, то Талек заявлял, будто на то, чтобы махать заостренной железкой ума много не надо и для всех было бы лучше, если бы она с тем же энтузиазмом орудовала поварешкой на кухне. Если же девушка обладала возвышенной, утонченной натурой и создавала потрясающие картины, сочиняла стихи или писала интересную прозу, чародей отказывался признавать очевидное и заявлял: мол картины - не картины, а “безобразная мазня”, стихи - “безвкусный набор строф с отвратительной рифмой”, а что же касается прозы - то тут требуется серьезный жизненный опыт и мудрость, а следовательно, данный вид искусства полностью закрыт для примитивного женского разума. Проходился он и по королевам с их “идиотской политикой”; с пеной у рта доказывал, что они неспособны управлять государством; яростно критиковал повелительниц демонических царств и не обходил вниманием даже саму Архисуккубу. Последнюю Талек не любил особенно сильно. - “Только женщина была способна превратить наш прекрасный мир в не пойми что”, - постоянно ворчал чародей. - “Как же хорошо было раньше! Чудовища жрали людей. Люди уничтожали чудовищ. И чтобы придать этой рутине хотя бы некоторую капельку разнообразия, волшебники всех народов и рас не покладая рук создавали всё новые и новые чары, одно сложнее и изящней другого! А теперь?! А теперь никому ничего не нужно, кроме этого так называемого "нового" направления магии - “нимфомантии”! Тьфу, отвратительно! Вот он - конец света, затянувшийся на целую тысячу лет! Как хорошо, что я не увижу, чем все это когда-нибудь кончится. А кончится оно обязательно, помяни мое слово! И кончится плохо!”. Вдобавок он часто ворчал, обожал хвастаться, постоянно спорил и, ко всему прочему, был невероятно обидчив. Вообщем, чтобы пережить совместный поход с Талеком, требовалось иметь железные нервы и выдержку, а за безопасность приходилось расплачиваться седыми волосками, неизменно появляющимися на голове после каждой их вылазки. Очутившись на окраине города перед домом, который снимал чародей, запыхавшийся Бздынч вытер лоб. Потом, немного переведя дух, отворил калитку и направился к двери. Взойдя на крыльцо, Бздынч два раза присел, похлопал себя по щекам, а затем подпрыгнул казачком и громко крикнул “ахалай-махалай!”. Это была именно та последовательность действий, которая заставляла охранное заклинание считать посетителя за своего и не швырять через всю улицу при попытке взяться за ручку. Как-то раз Николас поинтересовался у Талека - почему он сделал волшебный “ключ” таким ненормальным и сложным? На что получил пространный ответ с кучей запутанных терминов, упоминаний трудов великих чародеев прошлого (если Талек просто не выдумал их на ходу, как поступал всегда, когда исчерпывал свои аргументы) и прочих заумных вещей. Возможно, Николас бы поверил во всю эту чушь, если бы глаза Талека при этом не горели ехидным огнем, а рот то и дело не растягивался в насмешливой самодовольной усмешке. Врать Талек Франтишек не умел совершенно, и сразу становилось понятно, что он попросту без ума от того цирка, который вынуждены устраивать гости, прежде чем попасть к нему в дом. Несмотря на то, что солнце было уже высоко, а часы городской ратуши недавно пробили одиннадцать, Франтишек все еще валялся в постели. Заложив руки за голову и высунув из-под одеяла голые ступни, он пялился в потолок и глубокомысленно пошевеливал пальцами ног. Волшебный посох лежал поперек стола, поверх вороха толстых книг и пергаментов, сверху донизу исписанных мелким нечитаемым почерком. Рядом с чернильницей примостились носки (причем оба левые и оба дырявые), а островерхая шляпа пылилась под стулом, на котором, кстати, тоже громоздилась внушительная стопка талмудов. - Талек! - прямо с порога воодушевленно вскричал Бздынч. - У меня для тебя есть отличная новость! Ты даже не представляешь, насколько нам с тобой повезло! Маг перестал шевелить пальцами и сердито натянул одеяло на подбородок. - Денег нет, - напыжившись, откликнулся он. - Да я вовсе не за деньгами! Послушай... - Нет, - оборвал его Талек. - Что “нет”? - опешил Николас. - Я ведь еще ничего не успел рассказать! - Вот и не надо мне ничего рассказывать, - отрезал волшебник. - Все равно мой ответ будет "нет". - Жалко, жалко. А ведь я хотел предложить тебе… - Не интересует, - бесцеремонно перебил его чародей. Николас терпеливо вздохнул. Удивительно, какой злопамятной натурой обладал его друг! Тем более их прошлый поход - в заколдованную башню Белого Леса - закончился довольно удачно и обеспечил им целых полтора месяца безбедного существования. Будь у Николаса такая возможность, он бы с радостью его повторил, благо сокровищ в той башне осталось немало. Другое дело, что возвращаться туда без Талека пахло верной женитьбой на очень специфического вида мамоно. А может и не одной. Однако просить сопровождения мага после всего произошедшего было отличным способом окончательно разрушить их отношения. - Ладно, как хочешь, - сказал Бздынч. - Тогда я пойду, - но он никуда не ушел, а напротив вступил в комнату. Затем, как ни в чем не бывало переложив книги со стула на пол, Николас уселся за стол. Талек демонстративно отвернулся к стене. - Раз не хочешь слушать хорошую новость, тогда послушай плохую, - потребовал Бздынч. - Не хочу, - отозвался совсем уж надувшийся Талек. - Нет, ты обязательно должен ее выслушать! - настойчиво сказал Бздынч. - Сегодня я имел разговор с одним очень информированным источником, и он заявляет, будто в городе стало небезопасно. Суккубам тесно в Штатенском демоницеском царстве, - внушительно проговорил он. - Каждую ночь они проникают за крепостную стену и ловят мужчин. Сегодняшей ночью они, возможно, явятся и по твою душу... - А мне какое до этого дело? - раздраженно перебил его маг. - Ко мне в дом им все равно не проникнуть. Пусть только попробуют сунуться! Узнают, чего стоит магия Талека Франтишка! И мстительно добавил: - А вот тебя поймают, превратят в инкуба и будешь всю оставшуюся жизнь нянчить детей под каблуком у какого-нибудь похотливого монстра. Работать устроишься, возьмешь у гебу-данаки кредит на строительство дома и будешь расплачиваться за него двадцать пять лет. Можешь заранее помахать на прощание своей свободной жизни и мечтам о богатстве! - Эх, а я-то думал, что ты будешь мне благодарен, - расстроенно проговорил Бздынч. Он нисколько не обиделся, напротив, торжествовал, ибо то, что будет дальше он представлял в самых мелких деталях. - А я-то думал, мы с тобой дружим. - Дружим?! - Талек аж подскочил на кровати, словно его ткнули шилом. - И тебе еще хватает наглости заикаться о дружбе?! А ну-ка подай мне мой посох - сейчас я превращу тебя в хомяка! По мнению Бздынча, раздражение Талека не имело серьезных причин. Конфликт разразился из-за сущей мелочи, ерунды, взаимного крохотного непонимания. Подумаешь, что рассказывая Талеку о заколдованной, полуразвалившейся башне, торчащей в чаще Белого Леса, он упомянул о несметных богатствах и бесценных манускриптах, которые там по легендам хранились, но немного запамятовал об оставшейся части преданий, посвященных истории этого древнего места. Все равно они были пустой выдумкой - от первого и до последнего слова. Кто в наше время поверит, будто первый Хеллингский король - этот великий, благороднейший муж - мог разгневаться на свою дочь, Принцессу-Солнце, всего лишь за то, что та противилась выйти замуж по его воле? И кто поверит в то, что вместо крепкой отцовской затрещины, ты была заключена в высокую башню, вдобавок заколдованную издевательскими чарами, которые мог преодолеть только тот, кто искренне полюбит принцессу и ни разу не задумается о ее наследстве, титулах, богатствах и землях? Нет, разумеется, строение в лесу запечатали по другой причине… Бздынч особо не утруждал себя ее поиском. Какая, в конце-концов, разница, почему запечатали башню! Запечатали и запечатали. Почему это должно быть преградой для предприимчивого человека, пожелавшего взять то, что без толку лежит в ней уже десять веков? Однако, когда Талек потратил целый день и половину ночи на взлом древних охранных печатей, и под ворчание чародея “в жизни не видел столь глупо и бессмысленно навороченной магии! Какие-то бессмысленные ментальные проверки... Оценка уровня гормонов в крови… Идиотизм!”, они вошли в башню, выяснилось, что легенды-то, оказалось, не лгут. Поднявшись по заросшей мхом, осыпающейся каменной лестнице, и набивая мешок золотыми подсвечниками, серебряными рамами давным-давно истлевших картин и прочим богатством, они добрались до комнаты на самом верху. Весь путь Бздынчу приходилось тащить Талека чуть ли не силой, ведь чародей, изрядно уставший после трудного взлома, собирался отложить подъем на следующий день. Но Николас, дрожащий от нетерпения, готов был нести мага хоть на руках, лишь бы поскорее добраться до главного приза и не застрять перед какой-нибудь дверью, запертой очередным дурацким барьером. Барьера не оказалось. Золота и манускриптов тоже. Зато их встретило прекрасное златовласое умертвие с такими длинными локонами, что они покрывали собой абсолютно все в ее крошечной спальне, куда они без церемоний вломились. - “О мой возлюбленный принц!” - обратилась к Франтишку девушка, распахнув огромные зелёные глазища и приподнимаясь с постели. - “Твоя искренняя, бескорыстная любовь разрушила злые чары и позволила нашим сердцам соединиться… Но как же долго ты шел! Я тут буквально умерла от ожидания!” Она засмеялась безумным радостным смехом, и легко вскочив на ноги, уверенно направилась к магу. Широко распахнув объятия, умертвие надвигалось на ошалевшего Талека. Ее истлевшее платье распадалось крупными серыми хлопьями, обнажая соблазнительную белоснежную кожу. Словно по волшебству ее звонкий смех подхватили десятки других голосов, несущихся буквально отовсюду. Судя по всему, принцессу замуровали здесь не одну, а вместе с прислугой. Бздынч пришел в себя первым. Он сорвался с места и побежал, прекрасно понимая, что как только умертвие наложит ручки на “своего прекрасного принца”, её служаночки наложат руки уже на него. Неужто Талек все еще не простил ему этой совершенно естественной реакции? - Друг мой, - рассудительно сказал Бздынч, - я искренне не понимаю твоего раздражения. Я ведь тоже не знал, что вместо сокровищницы нас поджидает склеп с умертвиями. Подобной вещи не смог бы предугадать даже самый предусмотрительный человек на свете. А то, что я среагировал немного раньше тебя… Пойми меня правильно! Что я должен был думать? Только то, что сейчас ты начнешь колдовать, башню как следует тряхнет и нас с тобой завалит обломками. Ты-то бы выкарабкался с помощью магии, а какая судьба ожидала меня? - Ты прекрасно знал, что ни о каких серьезных боевых заклинаниях в тот момент даже речи не шло! Я потратил всю ману на снятие барьера и едва стоял на ногах! - Ты преувеличиваешь. Если бы ты действительно ослаб, разве бы ты смог удирать с такой удивительной прытью? Да и в конечном счете, зачем поминать прошлое? В конечном итоге мы с тобой оба выбрались из лап этой мертвой девицы... - Мы с тобой! - ещё больше распалился Талек. - Мы с тобой! Ты-то в её волосяном аркане не побывал! Ох, всемогущая магия, до сих пор не могу забыть, как она накинула мне на шею свою мягкую волосяную удавку! А как алчно сверкали ее зеленые глаза? - он весь содрогнулся. - И эта высохшая ящерица у нее на плече… А ее свистящий шепот - “тебе понравится быть связанным и подвешенным на моих волосах! А теперь спускай, спускай в мои локоны!” - кажется, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. У меня до сих пор глаз дергается, когда я вспоминаю об этом! Вот, смотри, смотри, опять началось! - Но ведь я помог тебе выпутаться, - вставил свои пять медяков Бздынч. - Ну же, вспомни, кто спас тебя, дружище? - А до этого, когда мы сбегали по лестнице, ты подставил мне подножку и сбросил на меня сгнивший шкаф! Шкаф! - рассерженно пропыхтел Талек. - Я подозреваю, что и вернулся ты за мной только затем, что от наших воплей выход на первом этаже обвалился и ты сообразил, что без моего Случайного Портала тебе отсюда тоже не выбраться. - Что ты, - совершенно искренне возмутился Бздынч. - Дело было вовсе не в этом! Тут он нисколько не врал - хотя обвалившийся блок частично замуровал выход, между камней имелась приличная щель. Другое дело, что в эту щель на Бздынча пялилось личико пузырчатой слизи, которая явно выползла из болота поблизости и в своей аморфной головке уже видела себя счастливой, замужней и полностью состоявшейся женщиной. Бздынч несколько раз ткнул её саблей, однако быстро понял безуспешность этой затеи, когда слизе-девушка поймала острие своим ртом и принялась вытворять с ним нечто совсем неприличное, о чем мы, как нормальные люди, подробно распространяться не будем. - Да? И почему же тогда? - не поверил Талек. - А разве я мог за тобой не вернутся? - Бздынч всплеснул руками. - Плохого же ты обо мне мнения! Как только я собрал свою волю в кулак, я немедленно отправился тебя выручать. Разве не так должны поступать компаньоны? - Ну-ну, - мрачно пробурчал чародей. - Но ты прав, я поступил не слишком благородно, - признал Николас. - И теперь пришел, чтобы хоть немного реабилитироваться в твоих глазах, сообщив об опасности. Ты зря пренебрегаешь моим предупреждением. Сам знаешь, до того, как Штатенку захватило темное войско, в ней располагалась обширная библиотека боевых заклинаний. За двадцать лет монстры, без сомнения, хорошо ее изучили, и изменили атакующую магию для своих извращенных задач. Я, конечно, уверен, что защита вокруг твоего дома сумеет их выдержать, но на всякий случай решил с тобой поговорить. Талек закусил губу и задумчиво почесал короткие волосы (он регулярно срезал их магией, поскольку длинные требовали постоянного ухода и мойки). То, что говорил Николас, звучало достаточно правдоподобно. - Гм… - наконец пробурчал он. - Ладно. Спасибо. Сегодня же установлю тройную защиту и ловушки на окнах, дымоходе и двери. - Существует способ вернее, - заявил Бздынч, улыбаясь. - И уж ты-то, конечно, знаешь его лучше меня, - пренебрежительно заметил Талек. Хорошо изучив характер волшебника, Николас не купился на его провокационную реплику. Это бы точно все сразу испортило. Продолжая улыбаться, он поднялся со стула. - Нет, нет, не магический способ защитить свой дом! Я рассказал тебе плохую новость; теперь давай о хорошем. Я придумал, как проникнуть в самое сердце Штатенки и выведать секреты мамоно, не подвергая нас ни малейшей опасности. Только вообрази - насколько ты продвинешься в создании своего Абсолютно Непробиваемого Щита, когда разберешься в их самых передовых боевых заклинаниях. Ведь эти знания помогут тебе придумать эффективные контрмеры! - А тебе какая от этого выгода? - произнес Талек, с подозрением глядя на Бздынча. - Самая что ни на есть прямая! - воскликнул Николас, еле сдерживая свое торжество. - Восстановить нашу проверенную временем и десятками приключений дружбу! Ты мой лучший компаньон, с которым мы столь многое пережили… Разве могу я спокойно стоять в стороне и смотреть, как ты чахнешь из-за того, что тебя чуть не женила на себе какая-то патлатая мертвячка? - Дело только в этом? - недоверчиво спросил Талек, не слишком впечатленный тирадой своего компаньона. - Не только, - почти честно сказал Бздынч. - Когда ты улучшишь свой Абсолютно Непробиваемый Щит, мы сумеем побывать в таких местах и совершить такие дела, которые ранее не могли провернуть даже хвалёные герои Ордена. Так что я буду совсем не в убытке. Некоторое время Франтишек разглядывал его в упор, пытаясь проникнуть в тайную подоплеку происходящего. Бздынч продолжал улыбаться своей лучшей лучезарной улыбкой. Он знал, что на этом этапе Талеку его не раскусить. А когда они окажутся в царстве мамоно и чародей получит доступ к библиотеке, он вообще забудет обо всем, кроме своей работы и не будет обращать слишком много внимания, что их прикрытие оказалось каким-то уж больно доходным. Франтишек моргнул, отбросил одеяло и встал на ноги. - Ох, кстати, ты не видел мой правый носок? - своим обычным слегка ворчливым тоном спросил он. - Как потерял его на прошлой неделе, так нигде не могу его отыскать. Куда же он завалился? - Нет, не видел. Но я помогу тебе его найти, - великодушно пообещал Бздынч. - Ну что, снова дружба? - И протянул магу руку. - Дружба, - сказал Талек. Он крепко пожал ладонь Бздынча.Глава I
18 декабря 2019 г. в 23:44
- Жениться вам надо, пан Николас, - сказала пани Мюллерова, ставя перед Бздынчем тарелку свежесваренной каши, которую неизменно подавала в своем трактире на завтрак. - Честное слово, больно смотреть, как такой приличный человек мается один одинешенек.
Печально вздохнув, трактирщица с жалостью посмотрела на Бздынча и принялась теребить свой заляпанный жиром передник. Николас огладил золотистую бороду клинышком и усмехнулся.
- Пани Мюллерова, ну какая-такая женитьба? Да и на ком? Не лежит мое сердце ни к одной панне вашего города, даже не екает.
И действительно, заявляя это, Бздынчу не пришлось кривить душой или что-либо преувеличивать. Сердце этого веселого, немного непутевого, но очень обаятельного тридцатилетнего человека неопределенных занятий и еще менее определенных жизненных принципов екало только от одной вещи. Такой, ну знаете... такой маленькой, кругленькой тускловатого желтого цвета. Для особо непонятливых стоит заметить, что больше всего на свете Бздынч любил золото, мечтал разбогатеть, причем без разницы как, и что особенно важно - мечтал, чтобы ему за это ничего не было.
- И все же, вам надо жениться, - настойчиво повторила пани Мюллерова. Она была старой вдовушкой и стремилась устроить личную жизнь всех и каждого, кто попадал в ее поле зрения. - Обязательно надо жениться!
Бздынч зачерпнул ложку каши и неопределенно повел левым плечом. В зависимости от обстоятельств, этот жест мог значить все что угодно - и согласие, и сомнение, и несогласие. Некоторое время пани Мюллерова дожидалась от него чего-нибудь более внятного, но не дождалась и тогда, расстроенно поправив платок, удалилась за стойку. Через минуту она принесла Бздынчу кружку исходящего паром медового сбитня. Потом села рядом и, будто обращаясь сама к себе, заговорила:
- Ох, в наше время все было проще! Родители собирались вместе и решали, кто и за кого выйдет замуж. А сейчас… Сколько красавиц до сих пор ходят в девках, пан Николас, сколько цветочков ждут, когда их опылят! Вот к примеру, дочь кузнеца с соседней улицы - Дануська, просто лапочка, а не девчина! И личиком ладная, и фигуркой, и косички золотом отливают. Уж такая раскрасавица, даром что личико все в веснушках, да в пятнышках...
Николас непроизвольно насторожил уши, когда услышал о чем-то, “отливающем золотом”.
- Только не ходят к ней женихи. Боятся, что Дануська согнёт их, как гнёт подковы у отца в его кузнице. И приданое у нее небольшое - кожаный передник, да кузнечный молот с клещами.... Даже тонкая талия и необъятная грудь не спасают Дануську от одиночества...
Николас моментально потерял интерес и зачерпнул еще одну ложку.
- А Маришка? Милая девушка, прямо хоть сейчас под венец! Ну подумаешь, что такого, что отцу в лавке мясника помогает? Ну и что, что руки каждый день по локоть в крови? Зато какие она лепит котлеты! Какую вырезку на стол подаёт, какие колбасы умеет крутить! Золото, а не невеста. Чистое золото!
- Ммм, - неопределенно промычал Бздынч, усердно поглощая горячую кашу.
- А Клаша? Да, девчина - мамоно, но зато какая порядочная и работящая! Поклеп ходит, мол, кикиморы детей непослушных едят, да только враки все это. Наша Клаша вся в заботах с утра и до вечера. Всё с метёлкой в обнимку красоту на улице наводит. Некогда ей всяких детишек ловить… А если бы и поймала какого, да съела - так и поделом ему, сорванцу! Прямо спасу нет от этих негодников!
Пани Мюллерова возмущенно поджала губы, и Николас сейчас же отразил ее возмущение, изобразив на своем лице, словно бы в зеркале. Не довольствуясь этим, он еще и сердито покачал головой, всем своим видом давая понять, в какое негодование приводят его эти маленькие, неуправляемые озорники.
- Да, - проговорила трактирщица, ненадолго потеряв нить рассуждений, - Да… негодники, озорники… Ах, ведь чуть не забыла, старая! Ведь есть еще Агнешка - единственная дочка капитана Дитриха Фольца. Девчина она добрая, только характер у нее больно сложный - чуть что сразу за саблей тянется и машет ей ну словно заправский гусар! А ведь когда дитятей была, мне по коленку, такой была ласковой! Ни один мимо нее не пройдет, чтобы не потрепать по головке. Но как выросла, да за оружие отцовское взялась, так всех женихов и распугала. Ни красивое личико, ни огненный хвост, ни огненно-рыжая коса до поясницы ей уже не помогают... Всё эта сабля проклятущая, испортила девку! Только хороший муж, ну вроде вас, пан Николас, может её от этой дури избавить!
Бздынч на секунду оторвался от завтрака.
- Ну сами подумайте, пани Мюллерова, - сказал он рассудительно. - Куда мне такая невестка? Я сторонник мирных, тихих способов зарабатывать деньги! Военная служба, на которую меня несомненно устроит пан Дитрих - это совсем не мое. Я не люблю рисковать головой, - и, слегка хохотнув, принялся доедать остатки каши, запивая их потихоньку остывающим сбитнем.
А ведь саламандра Агнешка не такой уж плохой вариант, промелькнуло у него в голове. По крайней мере, раз папаша ее - капитан, пусть и в отставке, - значит, кое-что он несомненно скопил. И раз дочка его горячая на голову, значит и приданое за нее он выдаст солидное. Крон восемьсот, прикинул он, если не тысячу. Ну а тысяча крон по сегодняшним меркам - это вполне себе деньги, особенно если их хорошо крутануть!
От этой мысли ему сделалось грустно. Дела в последний месяц шли настолько неважно, что он уже дожил до того, что ядовитые мысли о свадьбе пробрались в самое его сокровенное - планы на будущее! Нетушки! До тех пор пока он не обзаведется, как минимум, личным замком, земельным наделом на пару сотен душ, да двенадцатью мельницами с медными жерновами, ни одна женщина не осквернит его мыслей! Однако, как бы прискорбно то ни было, с деньгами в последнее время и вправду было непросто. Свою долю от недавнего дела он почти что истратил, а жадина Талек ни за что не соглашался давать ему в долг, мотивируя тем, что ему надо купить одну очень важную книгу для своих чародейских исследований. Но поскольку идти в книжную лавку он особо не торопился, Бздынч не без оснований предполагал, что маг в очередной раз потерял кошелек, сам сидит без гроша и теперь просто отказывается в этом признаться.
Опечаленный голос пани Мюллеровой вытянул его из раздумий.
- …вот и другие не хотят брать Агнешку в жены. Уж капитан Фольц и свахам платил - самым лучшим, из тех, которые без задатка в пятнадцать крон серебром даже на невестку не придут посмотреть, - а все бестолку.
Николас тихонько присвистнул. Пятнадцать крон серебром - это почти золотой. Неплохо, очень неплохо всего лишь за то, чтобы прийти и посмотреть на обычную девушку!
- Нетути подходящих женихов, - расстроенно сообщила пани Мюллерова - Хоть в лепешку разбейся, простите меня пан Николас за такие слова, но нетути! Кто по заветам Верховной не хочет брать себе монстра, кто жену покладистую и спокойную ищет, а кого диаволицы из Штатенки утащили. Ух, мерзкие развратницы, прости меня ангелы! - трактирщица в сердцах плюнула на пол. Потом она деликатно вытерла пол кончиком туфли, осенила себя отгоняющим нечестивых мамоно знамением и продолжила жаловаться:
- Своих-то мужиков у них не рождается, вот и тянут свои загребущие ручки к нашим братьям и сыновьям. Если раньше, дай Богиня, максимум десяток за год похитят, то теперь едва выйдешь ночью за дверь, как тебя тут же поймают и утащат в кусты! Видать, выросли у них свои девки на выданье, а сынков как не было, так и нет. Вот и летают к нам, да дела свои темные творят по ночам.
- Вот как, - еле слышно протянул Николас Бздынч. Стоит быть осторожней, отметил он про себя. Штатенка превратилась в темное царство лет двадцать назад. Значит молоденьких похотливых суккубов там много: у рогатых как раз должно было созреть новое поколение. Может переселиться поближе к Талеку? Его-то суккубам так просто не взять… Да нет, глупость все это. Стану я менять привычное место из-за каких-то монстров, у которых, видите ли, женихов дефицит!
Он пренебрежительно фыркнул и только тогда обнаружил, что в трактир пришли посетители и пани Мюллерова, прервав разговор, встала на свое место за стойкой. Тогда Бздынч с сожалением развязал тощий кошель, с еще большим сожалением расплатился за завтрак и, огладив эспаньолку, удивительно хорошо сочетающуюся с коротким хвостиком на голове, вышел на улицу.
Где достать денег? - снова и снова крутилось у него в голове, пока он бесцельно блуждал по извилистым улицам. Может снова открыть торговлю волшебными амулетами, защищающими от волкодлак и прочих лесных монстродев? Кажется, до сюда слава об их “надежности” не доходила, как не доходили до места назначения многочисленные доверчивые крестьяне и коробейники. Впрочем, от них не поступило ни одной жалобы, так что в каком-то смысле товаром они остались довольны… Или может быть съездить в городок покрупнее и там провернуть многократно проверенный фокус? Тот самый, когда он облачался в черный плащ с капюшоном, придавал себе таинственный вид и находил дурачков, обделенных женским вниманием, выдавая себя за агента Друэллы. Такие были не только готовы дать денег на развитие “шпионской сети мамоно” - родную мать заложить, чтобы покувыркаться с обычной суккубой. Правда не зная, что та впоследствии все равно выберет не его, а кого угодно другого, например брата или отца… Нет, пожалуй, в нынешние времена это слишком опасно. Во-первых можно наткнуться на настоящую ячейку мамоно. Или еще хуже - на инквизиторов под прикрытием, которые придут в дикий восторг, когда поймают “гиганта мысли, теоретика радикального мамоноцентризма и особы, приближенной к самой Повелительнице”. Тут уже никакая хваленая заграница ему не поможет!
Задумавшись, Бздынч зацепился за камень, выступающий из мостовой, и чуть не свалился. Он уже собирался как следует выругаться, но тут увидел, что он не один. Из окна двухэтажного дома напротив на него смотрела мордочка молодой симпатичной голштавры. Опираясь на подоконник своими бидончиками, мамоно строила глазки и отчаянно заливалась при этом румянцем.
- Вы не ушиблись, ваць-пан? - встревоженная коровка перегнулась через окно. - Ой! - грудь чуть не перевесила девушку вниз, но она сумела вовремя уцепиться за ставни и кое-как, втянуться обратно.
Бздынч проглотил ругательства, уже готовые сорваться с его языка, и вежливо ей улыбнулся.
- Нет, что вы, о милейшая пани, - откликнулся он. - Я в совершенном порядке!
- Тогда может зайдете ко мне? Маменька с папенькой уехали на ярмарку с ночевой, а мне очень страшно сидеть дома одной, - она зарделась еще сильнее и смущенно поправила чепчик. - Заходите, заходите! Я вас чаем с молоком угощу... и пряниками... печатными медовыми пряниками.
- Благодарю вас, прекрасная панна! - поклонившись, Бздынч снял шляпу. - Но я не привык есть сладкое с утра, да и вам, - он смерил взглядом немного пышную фигурку голштавры, - да и вам тоже не помешало бы поменьше налегать на мучное. А то не дай Богиня, в следующий раз ставни не выдержат и вы все-таки упадёте!
От такого ответа - явно навеянным дурным влиянием Талека Франтишка и желанием доказать себе неуязвимость перед женскими чарами - голштавра разревелась и, горько замычав, захлопнула ставни. Бздынч был абсолютно уверен, что когда ее родители наконец-то вернутся домой, они не найдут в нем ни крошки съестного. И не потому, что голштавра, последовав его совету, уберет еду куда-то подальше, а потому, что кинется заедать свое горе до тех пор, пока полностью не опустошит оставленные ей мамой и папой запасы.
Бздынч усмехнулся. Он стряхнул со вновь надетой шляпы невидимую пылинку и зашагал дальше по улице, залитой лучами теплого весеннего солнца. Вот и еще одна монстродева, у которой нет мужа, подумал он безразлично. Вероятно, ее родители точно так же как капитан Фольц обращались за помощью к свахам. И точно так же выложили им круглую сумму, причем с тем же самым эффектом, ведь женихов… Женихов мало. Женихов нет. Женихов крадут монстры из темного царства. А как им не красть, если своих у них нет? Свахи… Золото… Захваченная монстрами Штатенка… Золото… Свахи… Суккубы… Мысли, до этого хаотично метавшиеся у него в голове вдруг одна за другой сложились в простую и стройную схему. Бздынч аж остановился и схватился за сердце, радостно подпрыгнувшее от ощущения близкой наживы. Как же он раньше-то не догадался! Ну разумеется! Суккубы, какими бы чудовищами их не рисовали церковники, или наоборот обожествляли всяческие неудачники и дурачки, в реальности были обычными девушками, к тому же на редкость наивными. На голос сердца (или вернее на голос органа, который располагался несколько ниже), они полагались куда больше, нежели на доводы разума и были напрочь лишены нормальной человеческой недоверчивости и подозрительности. Стало быть, если он выдаст себя за представителя какой-нибудь серьезной организации, занимающейся сводничеством монстродев и людей… Приправит все это красивыми словами, слезно-сопливыми историями и портретами смазливых мальчиков, которые томятся без истинной любви… Тогда любая хвостатая, рогатая или желеобразная панна будет рада расстаться с деньгами, лишь бы заполучить себе мужа из его обширной фальшивой “картотеки”, которую он начнет составлять хоть прямо здесь и сейчас! Оставалась, правда, одна небольшая проблема в виде недолговечности такой, нет, не лжи, а безобидной иллюзии. Следовало заранее подумать о страховке и путях к отступлению. Ведь если правда выплывет немного раньше нужного времени, то разочарованные и оскорбленные в лучших чувствах мамоно могли запросто превратиться из покладистых овцедлак в мстительных фурий. Как тогда ему выбираться?
Бздынч резко развернулся и побежал по переулку, ведущему на окраину города. Ему была нужна помощь его товарища и иногда компаньона, чародея Талека Франтишка. Загвоздка заключалась в том, что после их последнего приключения, тот совершенно беспричинно отказывался сопровождать Николаса даже в трактир, не говоря уж о полном опасностей демоническом царстве... И эту небольшую загвоздку ему и предстояло уладить!