Вдох

      Ветер трепал Тане волосы. Сощурившись, чтобы солёные капли не попадали в глаза, она смотрела как солнце медленно и торжественно окунается в воды океана, выстилая перед собой малиново-алую зыбкую дорожку. Будто написанный акварелью маринистический пейзаж затронул в ней что-то сокровенное, и она смахнула набежавшую слезу. Она скучала по этим видам всей душой, даже не понимая насколько сильно, пока не увидела их снова. Пройдясь босиком по всё ещё тёплой для августа океанской воде в одной футболке и вымокнув, она вернулась на берег. Лето на Буяне неумолимо заканчивалось, океан остывал, листья в лесу начинали утрачивать зелень, ветер крепчал, а Тибидохс готовился к новому потоку первокурсников и наполнялся хаосом и приятной суматохой. Гроттер вернулась в магспирантуру под крыло Горгоновой и, кажется, в один из немногих раз видела, как она улыбается, мельком встретив её в кабинете Черноморова. Ягун, окрылённый грядущей свадьбой, был вдвое активнее себя обычного, что производило сокрушительный эффект. Уже был запланирован хор привидений, оркестр циклопов, праздничный банкет со скатертей-самобранок с семью переменами блюд, фейерверк от купидонов и модная певица с Лысой горы, не говоря уже о списке гостей из бывших однокурсников и эксклюзивной фате для Кати, сотканной пауками, которую она наотрез отказалась надевать, но Ягун был неприступен и мотивирован добиться своего как никогда. К известию о возвращении Тани играющий комментатор отнёсся философски, в первую очередь благодаря занятости подготовкой к торжеству. Лишь осторожно поинтересовался, окончательное ли это решение, и, услышав в ответ решительное «да», больше не приставал, лишь ободряюще похлопал по плечу, за что девушка была ему безмерно благодарна. Соловей обрадовался больше всех, зычно свистнув, взметая клубы песка с поля и перепугав драконов в ангарах. Будучи магспиранткой, Таня вернула себе право участвовать в матчах, а так же получила от тренера эксклюзивную возможность быть его ассистенткой. Едва закончив свои учебные дела, она хватала футляр с контрабасом и мчалась на поле, на ходу дожёвывая стащенную с обеда еду. Часами она парила под куполом, тренируясь, следя за командой, уворачиваясь от пламени и испытывая позабытый опьяняющий восторг от воздуха, простора и разносящегося по крови адреналина, пока, обессилевшая, не уходила с тренировки последней, чтобы войти в до боли знакомую комнату с радостно скрипящим зубами Пажем и отсутствующими Чёрными шторами, рухнуть в кровать и на следующий день с радостью повторить всё снова. В этой замечательной рутине Таня совершенно позабыла о былых невзгодах, словно исцеляясь телом и душой. Расставание её больше не тревожило, мысли о Глебе покинули её голову, потому что на их месте появился целый ворох других приятных забот. Она решила для себя, что со своей стороны сделала всё, что от неё зависело, и следующий шаг будет за некромагом, если ему, конечно, захочется его сделать. Улыбаясь своим мыслям, Таня заклинанием высушила намокшие волосы, забыв, что это не её конек, отчего они стали похожи на одуванчик. Запустив пальцы в распушившиеся во все стороны локоны, она отчаянно пыталась усмирить их. — Помочь? — внезапно прозвучал у неё за спиной голос. Подпрыгнув на месте от неожиданности, Гроттер развернулась к источнику звука, чтобы обнаружить там Глеба Бейбарсова собственной персоной, который, видимо, пришёл довольно давно. Полулёжа на скале и вытянув ноги, неизменно облачённые в высокие армейские ботинки, он с ироничной ухмылкой наблюдал за стараниями Тани. Какое-то время она просто молча стояла не веря своим глазам, вслушиваясь в шум набегающих волн и жадно всматриваясь в знакомые черты. Волосы немного отросли, спадая уже ниже плеч, на подбородке виднелась лёгкая щетина, которая удивительно ему шла, а взгляд остался всё столь же проницательно-непроницаемым. Для пущего эффекта не хватало только грома среди ясного неба. Смущенно переступив с ноги на ногу, Таня вспомнила, что вообще-то она не совсем одета, и подхватила с песка джинсы, пытаясь влезть в них всё ещё влажными ногами. Бейбарсов наблюдал за её страданиями с всевозрастающим интересом. Совладав со штанинами, Таня перешла к наотрез отказывающейся застёгиваться молнии. Смилостивившийся Глеб в несколько шагов сократил расстояние между ними и одним резким движением застегнул её, не забыв ещё и пуговицу вдеть, а затем, коснувшись своей новой тростью волос Гроттер, привёл их в порядок, окончательно убеждая Таню в собственной реальности. — Спасибо, — растерянно пробормотала она в ответ, не зная, что ещё сказать, и стараясь не смотреть ему в глаза, — вижу, твоя магия действительно вернулась... Его появление и его близость напомнили ей о том, что их связывало, и румянец не заставил себя просить дважды, загоревшись на её щеках. Она так хотела вновь увидеть его, так много раз представляла, что скажет ему, а увидев, совсем позабыла всё, что хотела сказать. — Ты не рада нашей встрече? — проницательно поинтересовался Глеб. — А-а-а… Видишь ли, ты пропал так внезапно, и ты появился так внезапно, и я даже не успела сказать тебе спасибо за то, что ты вообще-то, как я поняла, мне жизнь спас… — неловко начала Гроттер, — Ты... Ты умер ради меня... Всё это, знаешь, так странно и дико. Я много чего хочу сказать тебе, просто... Уфф. — Можешь наверстать упущенное, — ухмыльнулся некромаг. — А… ну… спасибо ещё раз… — совсем уже растерявшись и потерявшись в этой сюрреалистичной ситуации, еле выдавила из себя Таня и зачем-то протянула Глебу руку. Несколько секунд рассмотрев её руку Бейбарсов вдруг рассмеялся, сначала тихо, а потом всё громче и искреннее. — Древнира ради, Таня, даже когда я думаю, что уже узнал и понял тебя, ты каждый раз умудряешься меня удивить, — отсмеявшись, сказал он. — Ты пропал! — пребывающие в спячке чувства всколыхнулись в Таниной груди, — Что мне было думать и делать? Ты получил свою силу обратно и пропал без единой весточки, будто тебе совершенно плевать на меня! — Вот в чём дело, это еще, поди, и теория Валялкина, — фыркнул он. — Неважно, чья! — А что ты предлагала сделать? Вывести только очнувшуюся тебя насильно из хижины, попутно отбиваясь от Вани одной рукой, и пытаясь успокоить тебя другой, потому что ты будешь рваться к нему, посадить в ступу и унести в Нижний Новгород? Я уже пробовал радикальные меры, ничего не сработало, так что я решил, что всё, что я могу сделать — я сделал, а дальше решать уже будешь ты. Если после всего пережитого тебе захочется продолжать прозябать в тайге, значит, пора отпустить тебя и забыть. Но, гляди-ка, ты на Буяне, а не посреди нигде, значит, не так уж и неправ я был, оставив тебя в покое. И напомнить, что мне сказала одна лежавшая в моей постели девушка? Про то, что не надо торопиться? Сначала уйти от Валялкина, потом в Тибидохс подумать о своей жизни? — Ты… Ты! — начала было Таня, понимая, что ей нечем возразить, и именно так она бы и поступила, попробуй он забрать её из тайги тогда, — Да где ты вообще был? — В Нижнем Новгороде, сдавал обратно квартиру, собирал вещи, наведывался в свой прошлый дом у старухи, чтобы убедиться, что силы ко мне вернулись в полном объёме, и выплатить один должок, — крутанув опалённую дубовую трость в пальцах ответил некромаг. — А что ты теперь делаешь здесь? — обретая понемногу прежнее миролюбие, поинтересовалась Таня. — То же, что и ты, — пожал плечами он, — вернулся в магспирантуру, буду освещать в своих трудах проблемы современной некромагии и сложившихся о ней стереотипов. Буду работать под руководством Поклепа и продолжать заниматься живописью. Наступило неловкое молчание, только шум прибоя нарушал тишину. Солнце скрылось за горизонтом окончательно, и в сумерках глаза некромага снова начали напоминать два бездонных омута, в которых опасно завязла Таня. — Ну что, нашла? — вдруг спросил Глеб. — Что нашла? — Не что, а кого. Себя. Здесь. Нашла? Гроттер вновь надолго замолчала, прислушиваясь к ощущениям. — Угу, — наконец-то кивнула она. — Ну и славно, — смягчившимся голосом ответил Бейбарсов и погладил её по плечу, от чего она невольно поёжилась как довольная кошка, — приходи тогда на Башню Привидений как стемнеет. Попробуем исправить то, что когда-то было так бездарно испорчено. Улыбнувшись напоследок, он развернулся и своим фирменным обманчиво расслабленным шагом пошёл в сторону Тибидохса. — А если не приду? — крикнула ему вслед опомнившаяся Таня. — Тогда не будет сюрприза, — дёрнул плечами Глеб, повернувшись к ней на момент. Впрочем, Тане показалось, что она и так знает, чего ждать… Когда-то это уже произошло в её жизни.

***

В пятый раз критично оглядев себя в зеркале, Гроттер повернулась к Пажу. — Ну как?.. Скелет звонко щёлкнул зубами и погремел шпагой. — Будем считать, что это лучшее из всего предложенного, — неуверенно протянула Таня. Она перемеряла весь свой скудный гардероб, даже надела то самое платье, которое было на ней в памятный выпускной вечер, и долго думала, стоит ли прийти в нём, но решила, что это будет слишком театрально. В итоге её вечерний туалет состоял из самых чистых джинсов (то есть, вторых из имеющихся) и толстовки, в которой она не успела сходить на тренировку, поэтому она не пахла гарью. За окном уже стояла глубокая ночь, и Гроттер понимала, что скорее всего уже заставляет себя ждать, пока она тут собирается с моральными силами. На душе у неё одновременно порхали бабочки и скребли кошки. — Пожелай мне удачи! — выпалила она Пажу и стремительно вышла из комнаты. — Amor timere neminem verus potest!* — ободряюще скрипнул ей перстень, но Таня была слишком взволнована, чтобы озадачиваться переводом. Как можно неспешнее добираясь до Башни и оттягивая неизбежное, Таня думала о том, как будет неудобно, если Глеб будет в том самом фраке, а она — в толстовке. Но, толкнув крышку люка, она вздохнула с облегчением. Бейбарсов был в тонком свитере и неизменных ботинках. Рядом с ним, покачиваясь в такт порывам ветра, в воздухе парил столик, на котором была ваза с фруктами, бутылка, пара бокалов и витая белая свеча. Мурашки былых воспоминаний побежали по спине Гроттер. — Добро пожаловать, — жестом радушного хозяина некромаг пригласил её к столу и уверенным движением откупорил бутыль, разливая по бокалам багряную пенящуюся жидкость. — Ты успел убить ещё одного вепря? — поёжившись, поинтересовалась девушка. — Конечно! Выслеживал его месяц, ночуя в пустых медвежьих берлогах, слизывая росу с кустов и питаясь мхом и ягодами, — с максимально серьёзным выражением лица ответил Глеб и, наблюдая как округляются глаза Гроттер, фыркнул и молча протянул ей бутылку. — Вино игристое красное полусладкое, — прочитала Таня этикетку, — надо же, и никакой крови магического вепря. Ещё и свеча белая. Или снова трюк? — Белая-белая. Я учусь на ошибках, знаешь ли, так что без подвохов, — Бейбарсов забрал у неё из рук бутылку и протянул бокал. — И за что же мы будем пить?.. — За нас. — Так просто? — скептически изогнула бровь девушка. — Если не хватает экспрессии, то я могу всё-таки прыгнуть с крыши в качестве признания в своих чувствах, — улыбнулся Глеб уголком губ, — Умереть не умру, но страдать буду долго. Всё для тебя. — А ты… Ну… Я понимаю, но всё-таки, раз мы тут о чувствах… Я тебе всё ещё нравлюсь? — нервно крутя ножку бокала решилась спросить Таня. Ветер налетал на них хлёсткими порывами, расплескивая игристое в бокалах, и Гроттер поспешила звонко чокнуться с некромагом, чтобы сделать глубокий глоток и скрыть смущение. Юноша тоже отпил, хмыкнул и отставил бокал в сторону. Таня последовала его примеру. — Ну, иди сюда, — протянул он ей навстречу руки, и Гроттер тут же, даже не успев задуматься о происходящем, скользнула в его объятья, как будто только этого и ждала, — что ты ещё себе успела придумать? Неужели всё ещё непонятно, что я действительно люблю тебя? Он поцеловал её в ухо, в щёку и, наконец, медленно в губы, оставив сладковатый привкус вина. — Даже несмотря на то, что многоглазка больше не действует, и ты вернул себе силы? — озвучила мучивший её всё последнее время вопрос Таня, чувствуя себя глупой, растерянной и совершенно счастливой. — Даже несмотря на всё это, — подтвердил Глеб, крепко прижимая её к себе, — пусть я был импульсивным своенравным дураком и совершал ошибки, но когда я стал человеком, то у меня было достаточно времени, чтобы подумать обо всех своих поступках и сделать выводы. Ты не та девушка, которую можно завоевать блицкригом, так что мне оставалось ждать и верить в лучшее, хотя в один момент я уже и сдался. Но и в тот момент ты меня не оставила, явившись в выставочный зал. Обвив руками Глеба на пронизывающем ветру и комкая в пальцах крупную вязку его свитера, Таня совершенно не знала, что ещё можно сказать, теперь, после всего случившегося, после такой внезапной разлуки, после такого неожиданного воссоединения, после этих месяцев хаоса, боли и непонимания. Она столько раз представляла, как это произойдёт, и это произошло так… просто? Прижавшись к его груди ухом, она слышала учащëнный стук его сердца. Сердца, которое как оказалось, всë-таки способно на чувства. — Я люблю тебя, — нашлась, что сказать, она. Бейбарсов поцеловал её ещё раз, и ещё раз, увлекаясь всё больше, а затем, отстранившись, развернул и указал рукой в небо. — Смотри, твоя звезда там, её не видно, но и ты, и я знаем, что она есть, звезда Тани Гроттер, вечное напоминание о нас с тобой, — Глеб обнял её за талию. Прижавшись к нему спиной, девушка смотрела в бездонное небо, усыпанное звёздами, такое низкое и такое далёкое, тёмное, но освещающее всё, что лежало под ними. Небо напоминало ей о глазах Бейбарсова, и эта мысль вдруг не вызвала у неё болезненного отклика, потому что Глеб был тут, с ней, всецело ей принадлежащий, и это отказывалось укладываться в голове. Годы, проведённые в терзаниях, горькие слёзы, пролитые от боли, слова, невысказанные ранее, теперь оказывались в забытье, и Гроттер боялась подумать о том, что будет завтра, послезавтра, через год… Боялась, но понимала, что её жизнь навсегда изменилась, и прежней уже не будет, и в этой жизни и её сердце огромное место будет занимать юноша с самой лукавой улыбкой и самыми бездонными глазами. — И это… всё? — обратилась она к некромагу. — Что значит «всё»? — спросил он у неё, прижавшись губами к уху. — Это конец? — опасливо уточнила она, ощущая, как только что на этой крыше они вместе перешли какую-то очень важную черту. — Конец?.. — эхом повторил слово Глеб, и Таня почувствовала его улыбку, — Нет, любимая, какой же это конец... Это всё только начало…