Таким, как мы, никто уже не поможет

Акушерское ультразвуковое исследование в | триместре беременности ФИО: Стеклова Есения Андреевна Возраст: 23 года Срок беременности: 12 недель 4 дня Предполагаемая дата родов: 2.08.2016 В полости матки визуализируется один живой плод Частота сердечных сокращений плода: 165 ударов в минуту Девушка уже в четвертый раз просматривала заключение УЗИ, каждый раз задерживая взгляд на дате родов и собственном имени. Мысль о том, что все это снится и результаты исследования никаким образом не относятся к ней, до сих пор не покидала Стеклову. Особенно сейчас, когда она сидела в привычной позе, обхватив свободной рукой ноги, и периодически поглядывала на пустую половину кровати — Меглин так и не появился. Происходящее никак не укладывалось в ее голове, ведь внешний мир остался неизменным: пустота лофта, где тишину прерывал лишь треск тлеющих дров в буржуйке, полумрак и языки пламени на стенах, фляжка на столе, рядом с многочисленными кактусами, даже пальто на вешалке, которое Есения так и не смогла убрать с видного места. Однако сейчас в помещении она находилась не одна, и это несмотря на то, что речь шла даже не о Меглине. Он ушел, а взамен ему поселился новый человек, сердцебиение которого Стеклова отчётливо услышала на осмотре у врача перинатального центра. И не только услышала, она его видела. Правда, от чёрно-белых фотографий почему-то отказалась. Ее безучастное поведение и отсутствие эмоций при виде маленького человека на экране, должно быть, удивило врачей, но виду они не подали. — Девчонка у вас, — радостно сообщила узистка, спустя минуту после начала осмотра, — посмотреть хотите? — Как? — не поняла Есения, — уже видно? Оказывается, и на таком сроке, при удобном расположении плода, можно разглядеть пол. Тяжело вздохнув, Стеклова убрала заключение под подушку и легла на спину, устремив задумчивый взгляд в потолок. — Ты без сюрпризов уйти не можешь, да? Ответа на вопрос так и не последовало. Галлюцинации прекратились, но легче от этого не стало. Наверное, не стоило его прогонять. В его присутствии одиночество ощущалось не так болезненно. Но ведь она сейчас вовсе не одна, так? Пора было принять эту мысль. Есения опустила руку на живот, пытаясь почувствовать хоть какие-то изменения в собственном теле. Удивительно, на экране человек двигался, а она ничего не чувствовала. Ни физически, ни эмоционально. Ощущения радости от предстоящего материнства так и не последовало, хотя решение сохранить ребенка было вполне осознанным. Почему она на это решилась? В память о нем? Внезапно раздался стук в дверь — торопливый и громкий. Стеклова вздрогнула, тут же приняв вертикальное положение. Чувство страха взяло вверх, несмотря на приобретенные навыки и даже внутреннюю готовность к появлению незваных гостей, после полугода, проведенных в обществе Меглина. Но что изменилось сейчас? Видимо, вот тебе и последствия беременности — гормоны отключают мозг и подключают инстинкты. — На всякий случай, если снова захочешь схватиться за пистолет, сообщаю: это всего лишь я. Ироничный голос Жени Осмысловского заставил девушку заметно расслабиться. Она быстро подошла к двери, и, не раздумывая, распахнула ее. Женя, спрятавшись за черной папкой, продолжал паясничать: — Стрелять точно не будешь? — Даже если буду, как это тебя защитит? — сухо спросила Стеклова. — Войти можно? — расплылся в улыбке парень, убирая документ в сторону. Есения ничего не ответила, молча пропуская однокурсника внутрь. Женя закрыл за собой дверь и вдруг, перестав улыбаться, внимательно всмотрелся в лицо девушки:  — Ты что, имидж сменила? Стеклова провела рукой по коротким волосам, вспоминая, как пару дней назад, в эмоциональном порыве, схватила ножницы и распрощалась с длинными темными локонами. А причиной всему стала пропажа ее неизменного черного карандаша, с помощью которого она убирала волосы в пучок и иногда оборонялась. Проклиная в тот день Меглина и все, что с ним связано, она решилась на этот весьма смелый шаг, шокировав тем самым отца — ему новая прическа дочери пришлась совсем не по душе. — Стала на мальчика похожа, — прокомментировал Женя, снова улыбнувшись. — Рада, что тебе понравилось. Есения скрестила руки на груди, выжидающе глядя на парня, без единого намека на дружелюбную беседу с ее стороны. — Я тут подумал, — правильно прочитал ее серьезный взгляд Женя, сразу перейдя к делу, — что тебе не помешает встряхнуться. Есть занятное дело: маньяк, серия убийств и ни одной зацепки. — Не уверена, что готова сейчас вернуться к работе. — Брось, а как же метод Меглина? Ты что, зря за ним бегала столько времени? Нужно практиковаться, Есенька, заодно развеешься! — Не было никакого метода, — наверное, эту фразу Стеклова повторяла уже в сотый раз, — он просто бухал за счёт конторы и маньяков резал. Женя рассмеялся: — Тогда пора воспользоваться его тактикой. Бери фляжку и за мной. Вдруг парень схватил Стеклову за руку и потащил в сторону дверей, не обращая никакого внимания на отсутствие энтузиазма у подруги. — Женя, остановись, — выдохнула Стеклова и выдернула свою руку из цепкой хватки, — прекрати! Раздраженный голос Есении почти перешел на крик, и этот факт моментально стёр улыбку на лице Осмысловского. Он отпустил девушку, сделал глубокий вдох, и с силой швырнул черную папку на пол. — Зачем ты здесь? — продолжила Есения, уже привыкшая к резкой смене настроения у однокурсника, — давай я сэкономлю твое время: между нами больше ничего не будет. Найди себе другую девочку для развлечений на ночь. — Конечно, ведь мы видимся только тогда, когда ты этого хочешь, — грубо бросил парень, повернувшись к ней спиной. — Я ценю твое внимание и желание помочь, хоть и сомневаюсь в искренности твоих намерений. Но тебе пора перестать тратить время впустую. Живи своей жизнью, Женя. Пожалуйста. — Я-то буду жить, а что насчёт тебя? — Осмысловский резко развернулся к Есении лицом, — как долго ты ещё будешь умирать по своему Меглину, м? Может, уже пора выходить из роли жертвы? — Я не жертва, — уверенно заявила ответила Стеклова. — Да что ты? — ухмыльнулся парень, чем ещё больше разозлил Стеклову. — Я поняла. Задето мужское самолюбие, ведь все внимание досталось не тебе. Пытаешься реабилитироваться, чтобы потешить собственное эго? — Пытаюсь вправить тебе мозги! Не там ты врага ищешь, Есенька! Меглин — вот кто действительно заслуживает твоего презрения! Но тебе же проще обозлиться на всех вокруг, чем на него! — Видимо, ты не успокоишься, пока мы не поговорим о Меглине, — выдохнула Есения, кажется, уже готовая выслушать пламенную речь того, кто так неожиданно записался в лучшие друзья и считал своим долгом вернуть её к жизни. Может, снова отец вмешался? С Сашей ведь так уже было… — Не успокоюсь! — выкрикнул Женя, — он украл твою жизнь, растоптал и вывернул наизнанку, а ты сидишь в этой дыре и второй месяц сопли на кулак наматываешь! Он же манипулировал тобой, с самого начала. Делал так, как ему хочется, а ты велась. Наверное, и убийцу твоей матери помогал найти, ведь нужно было как-то подкрепить твое доверие! Думаешь, он не знал, что скоро сдохнет? Решил в последние месяцы жизни пуститься во все тяжкие, чтобы подыхать не так грустно было, а тут ты, наивная студентка, которая решила, что она избранная, раз сам Меглин взял ее на стажировку! Никогда не думала, зачем он это сделал? — Зависть — плохое качество, Женя. Будешь мне мстить, что стажёром у Меглина оказался не ты? Осмысловский вдруг громко рассмеялся, взъерошив свои волосы, которые итак пребывали в беспорядке всякий раз, когда его накрывали эмоции: — Ты из пещеры уже выйди, наконец, и меня послушай! Он тебя и-с-п-о-л-ь-з-о-в-а-л! От души развлёкся, пока наблюдал за твоими неумелыми попытками стать похожей на него, и лишь выжидал благоприятного момента, чтобы трахнуть, ибо твои влюбленные глаза в его сторону только слепой бы не заметил! Но он-то сыграл в ящик по итогу, а что ты теперь делать будешь? Нет ощущения, что тобой поигрались и выбросили, нет? Стеклова промолчала, не моргая глядя на своего собеседника. Затем скрестила руки на груди и нервно сглотнула. Женя ухмыльнулся, правильно оценив перемену в настроении — девушка чувствовала себя неуютно, а значит, смысл его слов стал доходить до Стекловой и она хотя бы перестала все отрицать. — Он хоть убийцу твоей матери нашел или лишь создавал иллюзию поиска? — Нашел, — тихим голосом отозвалась Есения, переведя взгляд в окно, — он сделал больше. Рассказал мне правду, которую я никак не могла вытрясти из отца. — Ну, хоть что-то хорошее он сделал, — Осмысловский закурил и, глядя на едкий дым, Стеклова почувствовала острое желание проделать тоже самое. Женя и это понял, молча протянув ей пачку Мальборо и зажигалку, но Есения вдруг отрицательно мотнула головой и отошла к окну, подальше от сигаретного дыма. — Бросила? — не понял парень. — Типа того. — Знаешь, — голос Жени вдруг стал спокойным, с едва заметными нотками сочувствия, — ты можешь не доверять мне, что вполне логично: друзьями мы никогда не были. Но должен признаться: я жалею о каждом своем слове, что произнес тогда у клуба, после того, как Аню убили. Я никогда не хотел видеть тебя… такой. Спустя минуту входная дверь хлопнула, возвращая Есению в тишину одиноких стен лофта, где каждый метр был пропитан его присутсвием. Но вдруг, помимо боли и тоски по утраченному в воздухе отчётливо запахло надеждой. Нет, Стеклова даже не думала возненавидеть своего начальника, хотя прекрасно понимала, как Женя оказался прав в своих высказываниях. Она продолжала верить, что между ней и Меглиным было нечто большее, чем просто общие тайны, доверие и уважение. И если он в чем-то ее использовал, то ведь и она начала стажировку, преследуя собственные цели. Но сейчас, посмотрев на себя глазами Жени, Есения поняла, что дальше так продолжаться не может. Она не будет оплакивать его вечно. Особенно сейчас, когда есть, ради чего жить. Ради кого. В этот вечер, ложась спать, девушка впервые оставила пальто Меглина на вешалке, укрывшись пледом. Было нелегко отказать себе в устоявшейся привычке засыпать, укутавшись в этот жалкий кусок одежды, все ещё хранящий его запах. Но так дальше продолжаться просто не могло. Уже почти заснув, в голове Стекловой пронеслась мысль о том, что слова Жени Осмысловского всегда оказывали на нее определенное влияние. Как у него это получалось — неизвестно, но к нему хотелось прислушиваться.