А в сводках последних известий Всё те же знакомые рожи. © Сплин — Катись, колесо!
— Вы обязаны что-нибудь сделать! — воскликнул Зигфрид. — Вы же полиция! Детектив Алистер Колючкин снял очки и устало потёр переносицу. Этот неприятный застёгнутый на все пуговицы представитель власти вдруг превратился в обычного усталого пожилого дядьку. Портреты тринадцати лидеров народов Альянса, висящие на стене кабинета, как и во всех госучреждениях, строго взирали на Зигфрида из-за его спины. Парень послал ненавидящий взгляд рыжеволосой красотке с оленьими глазами — королеве Джиневре. — Поймите же, гражданин Шван, вашего приятеля никто не заставлял связываться с самим Томом, братом королевы Тринадцатого Народа! — проговорил Алистер Колючкин глухо. — Вы же взрослый человек, должны понимать, что у них лучшие адвокаты, дело закрыто… Зигфрид Шван вскинул подбородок. Он был обычным человеком, не владеющим магией, как и его погибший друг, но он считал, что закон должен исполняться, насколько бы могущественным и высокопоставленным ни был преступник. Почему мир, в котором они живут, такой? В теории все равны, а по факту важны только твоё происхождение и способности к магии, сама по себе твоя жизнь, твоя личность не стоят ничего… Невилла хоронили в закрытом гробу, а убийца разгуливает на свободе, и ничего ему за это не будет. Это неправильно. Обычная клубная ссора, страдающему манией величия Тому просто показалось, что на него косо посмотрели. — Тринадцатому народу слишком много спускается! — сказал он вслух. Кулак сам собой сжался — у него с тринадцати лет был счёт к этим кровопийцам. — Их объявили жертвами многовековой дискриминации и травли, и теперь носятся, как с тухлым яйцом, но это не меняет того, что они — хищники, и они убивают обычных людей! — Молодой человек, не смейте так говорить, у королевы Джиневры много ушей! — воскликнул Колючкин, посмотрев на Зигфрида с внезапным сочувствием. — Я бы этого Тома лично пристрелил, как бешеную псину, — признался он. — Да только что мы можем? Его и пули-то не возьмут, воскреснет, тварь. Идите домой, Зигфрид, напейтесь и забудьте об этой истории.***
— Вот, возьмите, — Зигфрид передал матери Невилла кое-что из оставшихся вещей и несколько фотографий. Они с погибшим учились на одном курсе и вместе снимали жильё, пусть не самое лучшее, на что хватало денег от подработок. — Может быть, все-таки сделать вам чаю? Квартира на окраине, которую они снимали вместе, казалась опустевшей, лишившейся души. Зигфрид не в первый раз терял близкого друга, но со смертью столкнулся только сейчас. Раньше он часто брал на себя всякие бытовые мелочи вроде готовки, мытья посуды. Ему нравилось заботиться о других. Но защитить он никого не смог, никогда не мог. — Нет, — пожилая женщина, которая сейчас, впрочем, выглядела древней старухой, с помертвевшим видом покачала головой. — Ничего в горло не лезет, спасибо. — Я могу хоть чем-то помочь? — в который раз спросил Шван. — Ты и так очень помогаешь, — она передернула рот в слабом намёке на улыбку. — Нет, мы уезжаем домой, у нас тихий городок, только Первый Народ, — так называют обычных людей, без магических способностей и мутаций. — Немного представителей Третьего и Четвёртого, — Третий Народ — волшебники, с виду они похожи на людей, но способны силой мысли преобразовывать материальную реальность. Четвёртым Народом называют ведьм. Зигфрид никогда не понимал, чем они отличаются. — Никаких упырей… — Не называйте их этим словом, — посоветовал Зигфрид мрачно. — Тринадцатый Народ считает его проявлением злостной дискриминации и страшным оскорблением. — Да как будто меня волнует их мнение… — Меня волнует ваша безопасность, — проговорил Зигфрид тихо. — Ради справедливости, не все из них такие, как Том… Он бы хотел надеяться на то, что в кровососах остаётся что-то от людей, которыми они когда-то были, но его личный опыт говорил, скорее, об обратном. Когда Зигфрид искал фотографии, на которых мог быть Невилл, чтобы отдать его семье, он просмотрел несколько старых снимков, где был со своим школьным другом. Они много лет не общались… Но имя он слышал, в основном, в сводках новостей, и то, что он слышал, ему совсем не нравилось.