Pocket Change

      Чуя стоял в общей комнате, на его плечах покоилась куртка, а на голове — шляпа. Он бросил быстрый взгляд на часы, убедившись, что он был в нужном месте, по крайней мере, на десять минут раньше назначенного времени, потому что он отказывался опаздывать ни за что и никогда. Это было всего лишь небольшое беспокойство, возникшее из-за того, что он жил с Дазаем почти восемь лет и вынужден был вытаскивать того из дома вовремя. Для этого он иногда лгал Осаму, чтобы вовремя прийти на место встречи. Хотя даже это не всегда работало. Но всякий раз, когда Накахара куда-либо шел один, он всегда был пунктуален и всегда приходил рано.       Когда он почувствовал внезапный теплый груз, давивший на его плечи, рыжик чуть вздрогнул, повернув голову, чтобы увидеть, как шатен зарылся носом ему в волосы. — Ты меня обнюхиваешь, дерьмовый Дазай? — недоверчиво спросил он.       Что мужчина вообще здесь делал? Он должен был изучать методы анализа данных и планировать расписание тренировок с новыми рекрутами. — Я не делаю этого. — проскулил шатен, протягивая слова. — У меня плохой день, Чибикко, позволь мне обнять тебя.       Чуя фыркнул на него, но протянул руку, чтобы бездумно взъерошить мягкие каштановые волосы, накручивая мягкие пряди вокруг своих пальцев. — Мы стоим посередине общей комнаты, это не считается объятиями. — отметил он. — Кроме того, ты едва касаешься меня. Объятия требуют полного контакта с телом другого человека.       Так что, конечно, Дазай, потому что он был чертовым ребенком по характеру, прилепился к спине Накахары, обвивая перевязанными руками его талию и с тихим вздохом положив лоб на его плечо. Рыжик вздохнул, слегка откинувшись на грудь мужчины. В любом случае вокруг никого не было, и он знал, что лучше смириться, чем пытаться отцепить от себя Осаму, когда он такой настойчивый.       Действительно, тот был не такой, как обычно. — Почему у тебя плохой день? — тихо спросил он, и в его голосе звучало нежное раздражение, когда он наклонил голову, чтобы прислониться к голове Дазая. — Они такие глупые, Чибикко, я не могу этого вынести. — пожаловался Осаму приглушенным голосом, прижавшись ртом к дрожащему плечу Чуи. — Не смейся надо мной, крошечная вешалка для шляп. Я не хочу учить их. Я убийца, а не профессор. — Он резко вздохнул, сжимая Накахару еще крепче. — Почему Мори заставляет меня делать это? — Хватит ныть, глупая мумия. — нежно засмеялся тот. — Он заставляет тебя тренировать их, потому что ты гений, и Огай думает, что сможет получить больше гениев, если их будешь учить именно ты.       Дазай беззаботно напевал ему в плечо. — Это сработало с тобой только потому, что ты уже был умным. — пробормотал он. — Правда, не таким умным, как я. Но это не сработает, если Мори даст мне только идиотов, которые думают, что знают абсолютно все.       Чуя закатил глаза и начал что-то говорить, как был прерван коротким кашлем: — Я вам не мешаю? — мягко спросил Акутагава, и его глаза блестели от удовольствия, даже если его лицо было полностью равнодушным. — Нет. — Да.       Накахара повернул голову, чтобы как можно пристальнее посмотреть на шатена: — Нет. — повторил он на этот раз более решительно. — Дазай просто хочет побыть ребенком.       Акутагава тихо хихикнул, кивая, чтобы показать, что понимает тяжелое положение рыжика. — Нужно ли его еще утешать, или мы уже можем пойти на фильм? — спросил он. — С ним все будет в порядке. — Чуя закатил глаза, разжав объятия, пытаясь вырвать руки из хватки шатена, хотя и понимал, что это безнадежно. — Дазай Осаму, отпусти меня. — ругал он его со смехом. — У меня есть планы, так что ты и твои объятия могут подождать. — Он мог бы пойти с нами, если бы захотел. — дипломатично предложил Рюноске.       Накахара засмеялся, наконец сумев оторвать от себя мужчину. Он повернулся и нежно положил ладонь на надутую щеку Дазая. — Он собирается вернуться домой, принять ванну и вздремнуть, и я позволю ему позже пожаловаться мне. — сказал он тепло. Эти слова были и ответом Акутагаве, и инструкцией для Осаму. — И он не собирается заснуть в ванной, а потом сказать мне, что он сделал и то, и другое.       Шатен обиженно надулся на него, но потом вздохнул и кивнул, как бы раздраженно. — Я хочу тебя обнять! — капризно потребовал он, когда рыжик отвернулся, чтобы пойти с Акутагавой.       Чуя извиняющимся взглядом посмотрел на друга, повернулся с раздраженным вздохом и шагнул к Дазаю. — Всего одно объятие, ты, абсолютный ребенок, а потом я ухожу. — настаивает он, прижимаясь щекой к груди мужчины.       Сильные, тонкие руки обвились вокруг его плеч, и Дазай наклонился, чтобы уткнуться лицом в кудри Накахары, потираясь щекой о мягкие пряди, как кошка. Это продлилось куда дольше, чем следовало, прежде чем Осаму наконец отпустил рыжика. Покраснев, мужчина взъерошил свои волосы, а потом начал идти к их квартире.       Чуя решительно проигнорировал свой румянец, поправляя жилет, а затем повернулся к Акутагаве, который смотрел на него с такой многозначительной и понимающей усмешкой, какую Накахара только видел. — Он влюблен в тебя. — сказал брюнет почти с благоговением. — Заткнись, Рю. — прошипел рыжик, стараясь не ухмыляться. — Не говори так, как будто мы являемся парой, чудак. И кроме того, он не влюблен в меня. Я для него, как младший брат.       Акутагава был единственным человеком, который знал о его влюбленности, будучи, вероятно, его самым близким другом, кроме самого Дазая. Кое-сан была скорее его матерью, и он определенно не говорил ей о своей любви к Осаму. Она все еще не доверяла шатену даже после восьми лет совместной жизни с ним. — Не знаю, поверишь ты мне или нет, но это действительно так. — брюнет небрежно пожал плечами. — Дазай считал Оду братом и никогда не смотрел на него так, как он смотрит на тебя.       Чуя проигнорировал короткое тепло, вспыхнувшее в его животе, вместе с приступом печали по отношению к Осаму. Он никогда не встречал Оду, человека, который умер за много лет до того момента, как Чуя появился в жизни Дазая, но шатен рассказывал ему истории про него любящим голосом, и Накахара также слышал о Сакуноске от других людей. — Давай просто посмотрим фильм и приготовим себе попкорн. — проворчал он, и на его лице было что-то среднее между усмешкой и хмурым взглядом, когда они выходили из комнаты вместе.

***

      Чуя знал, что Дазай будет невыносимо цепким, когда он вернется, но он не знал, что это будет настолько плохо. В ту секунду, когда он шагнул через дверь, Осаму вцепился в него и до сих пор отказывался отпускать. А ведь прошло почти полтора часа.       Иногда шатен был таким — нуждающимся, требовательным и желавшим столько внимания и привязанности от рыжика, сколько он вообще мог получить. Это было редко, и это почти всегда происходило случайно, но это случалось. В итоге, Накахара просто вздохнул и смирился с судьбой, что к нему будет прижиматься скулящий мужчина, ростом почти в шесть футов, до конца ночи.       На самом деле, все было не так плохо. Они сменили свое обычное положение, и Чуя откинулся на спинку дивана, а Осаму удобно прижался к его ногам животом, положив голову ему на грудь. — Тебе не нужно выглядеть таким самодовольным, дерьмовый Дазай. — нежно пробормотал парень, бездумно проводя пальцами по мягким волосам шатена. — Я не смотрюсь самодовольным только потому, что мне нравится эта поза. — пропел мужчина, упираясь головой куда-то Накахаре в плечо. Чуя готов был поклясться, что Осаму мурлыкает. — Мне уютно и спокойно. — Ты всегда добиваешься своего. — указал Чуя, закатывая глаза и снова гладя по волосам Дазая, просто чтобы услышать его довольное мурлыканье. — Да, но мне нравится, когда ты поддаешься мне, потому что это означает, что меня так хорошо обнимут. — проворчал шатен. Самодовольная улыбка никак не хотела покидать его лицо.       Чуя рассмеялся над ним, наслаждаясь теплым жаром любви, который пульсировал в его сердце. Этого было достаточно для него. Ему не нужно, чтобы Дазай любил его так, как он любил Дазая, или хотел, чтобы он ответил ему взаимностью. Все, что ему было нужно, это легкая, уютная привязанность, эта непринужденность между ними. Если бы он мог иметь это, ему больше ничего не нужно. — Тебе повезло, что я люблю тебя. — нежно вздохнул он, ухмыляясь самодовольному сонному лицу Осаму.       Мужчина снова прижался к его руке. Его улыбка стала еще шире, когда он издавал тихие мурлыкающие звуки, прижимаясь к Чуе, как маленький котенок. — Ага. — согласился шатен. — И я тоже люблю своего Чибикко. — его глаза оставались закрытыми, когда он поднял руку, чтобы протянуть одну руку Накахаре, чтобы они могли переплести их пальцы. — И я бы любил его еще больше, если бы он стал петь мне.       Рыжик на мгновение зарычал, закатывая глаза и издавая нервный смех. Возможно, Дазай не просил его петь ему годами. Однако, Чуя продолжал петь в душе, дома и на балконе несколько раз, но это было не так уж и долго. — Тебе повезло, что я тебя балую. — согласился он, накручивая волосы Осаму на свои пальцы.       Шатену повезло по нескольким причинам, но самая важная причина — потому, что Чуя существовал и все еще был с ним, но сейчас мужчина просто лениво напевал свое согласие. Он прижимался к телу Накахары, и позволил его голосу усыпить себя.