Потерялся в твоём стремлении Видеть сон внутри сна. Ты могла бы стать моей любимой угасающей фантазией, А я бы зациклил своё счастье вокруг неё. Я бы полюбил больше жизни, Если бы не боялся того, чем всё это может обернуться с тобой.
— Зря ты с ним так, — сказал По. И Финн поддержал коллегу согласным мычанием. Бена Соло, немого и сломленного, передставили приятелю Дэмерона. Старый вояка сперва удивился, но согласился принять новобранца в свой патрульный отряд. Он был рад любой помощи — настолько плохи были дела на дальних рубежах освобожденной Республики. Кажется, они добирались к окраинам целую вечность. А теперь как на пожар неслись в центр галактики, и сложно было поверить, что все уже случилось. Выбрав изгнание, Бен оставил после себя пустоту — она зияла словно пробоина в хвосте транспортника, и длинный шлейф унижения выветривался за Рей в эту дыру. Зачем ему это? Взрываться, а потом отмалчиваться и так прикасаться к ней! Зачем ему закрываться от их связи? Спустя промелькнувшие за иллюминатором парсеки маска спокойствия начала оплывать с лица. Эти переживания Рей не лечила Светом и не умела скрыть, как ранили слова и, как прикончила нежность. — Вы издеваетесь? — прошипела Рей в ответ на упрек пилота. — Да, это мы предложили сослать его. Рен должен заплатить за смерть Хана, за все те убийства, — сказал Финн. — Но ты сама видела: он еле дышит. — Выбирать, конечно, тебе, Скайуокер, — добавил По. — Он… — заперев истинные мысли подальше от ушей генералов, Рей перебила сама себя: — Он вернется. Шлейф вдруг оборвался. Сказанное застыло посреди транспортника, и никто не понимал, что с ним делать. — Разве не тоже самое ты говорила о своих родителях?***
Корусант, представлявшийся Рей огромным миром, оказался крошечным муравейником. Обитатели города-планеты жили слоями и не слишком радовались соседям. Здесь не хватало воздуха. Не хватало неба и несущего его на своих плечах Бена, впрочем, последнее касалось исключительно Рей. Переговоры прошли успешно — были заключены новые торговые союзы и утвержден Сенат. По и Финн взяли всю дипломатию на себя. А Рей заговорила лишь однажды за встречу. — Бен очень болен, — отвечала девушка, стоя перед взволнованным собранием. — Но скоро поправится и сможет присоединиться к нам. — Хорошо бы поскорее, — сдержанно заметили ей с трибун, — мы все здесь опечалены переживаниями за судьбу младшего Соло.***
После войны Герой возвращается домой. Достоин ли называться домом поваленный в пустыне шагоход, настолько тесный, что через порог нужно протискиваться боком, дабы ненароком не потревожить ложных надежд и неутихающее чувства голода? Или дом — это Сила, своим течением дарующая свет всему живому? Если дом — это солнечная лужайка в глубинах памяти, полная картин из счастливого детства, то Бен был прав, у Рей никогда не было такого дома или семьи и вообще малейшего понятия о том, что это значит. Но как ей хотелось, чтобы он ошибался! Наедине с собой, чаще ночью, Рей снова и снова переживала те его слова. Она вела бесконечный спор в голове и на балконе апартаментов, с которых открывался вид на муравейник Корусанта — Сенат выделил их специально для героя войны мастера Скайуокера. Огромная меблированная пустыня. Одинокая путешественница, застрявшая в песках. И призрак, до которого не дотянуться. И, пусть Рей простила родителей, где-то под выгоревшей на Джакку кожей она все равно ощущала себя преданной.***
Рей снились черные пляжи и серебристые заводи на поверхности мирной планеты. Там пахло зеленью и выдыхаемым вулканами дымом. В этих снах Рей было светло будто наяву. А потом она просыпалась посреди ночи в своих апартаментах, укутывалась от озноба в тяжелый лоскутный халат, тот самый, который перед прощанием вернул ей Бен, и обычно не могла сдержать слез от разочарования. Она пыталась найти его в Силе. Но каждый раз эта дверь захлопывалась прямо перед носом — дверь домой. — Он вернется, — уговаривала себя Рей, мечтая поскорее провалиться в сон.***
Праздник в честь сотого дня победы над Первым Орденом Рей провела в кровати. Следующим утром ей, Финну и По приказали явиться перед Сенатом.***
— Вы с ума сошли! Вы отдаете себе отчет в том, что главной ошибкой павшей Республики, было упустить Палпатина из виду? Беспечность породила Первый Орден. И теперь, в то время, как вы всем рассказываете, что человек, известный как Кайло Рен, смертельно болен, до Сената доходят слухи о том, что он активно участвует в сражениях на дальних рубежах! Собрал вокруг себя опасную шайку! С ним нет связи. Он не перед кем не отчитывается и, возможно, в эту самую минуту работает над планом по возрождению Империи в новом обличии! — Кайло Рен мертв. Это я его убила, — сказала Рей, и Финн негодующе закатил глаза. — Вы издеваетесь! — заорал сенатор. Его поддерживали бормотанием, угрожающими шевелениями щупалец и просто косыми взглядами. Друзья оказались в центре ревущего шторма, которому не хватало лишь ветра и молний. Впрочем, и без них было ясно — это Рей во всем виновата. — Вам дается единственный шанс: если не доставите Рена на Корусант, — наконец высказался самый сдержанный политик, — Сенат предпримет меры. Все ресурсы на это бросим. Вы услышали нас, мастер Скайуокер? Тряхнув головой, Рей будто очнулась от долгого сна. Она увидела уходящие в вышину зала трибуны, лица собравшихся и почувствовала себя меньше и ничтожнее песчинки. Но теперь у нее появилась надежда. Слова дались легко, она сказала: — Вы правы, Бена надо вернуть. — Ну, я полетел, — шепнул ей Дэмерон. — Нет, не ты, — Рей сжала его ладонь и, отвернувшись от публики, доверительно улыбнулась. — Спасибо, По.