Только поцелуями

Кем я стал? Что, если я тот, кого избегал бы сам? Я снова падаю. Что, если на дно? Что, если меня больше нет? Что, если я тот, о ком ты даже не захочешь говорить?

      Это был самый уродливый транспортник во всей галактике — звездолет Первого Ордена, перекрашенный под серый металлик; с укороченными крыльями и чужим, беззлобным илллюминатром. Недолюбленный ублюдок. С первого взгляда Бен догадался, что это творение Рей посвятила ему. Таким образом она представила концепцию нового Соло — полезного и совсем не опасного после смены масти.       Он взошел на борт и смиренным кивком приветствовал FN-2187 и лучшего-пилота. Заняв самое неприметное сиденье, Бен тайно следил за приготовлением к полету. Его интересовали их незамысловатые разговоры, а, в особенности, то, как эти двое вели себя с Рей: Дэмерон нахальничал в рамках солдафонской привычки; штурмовик, казалось, был скучен даже самому себе. При Рей они ходили в шутах. Свиту дополняли дроиды. А себе места Бен не находил — в сказанное ночью не верил.       Перед вылетом Рей смутила его просьбой переодеться в лоскутные штаны и халат. Они сторговались на халат, который Бен нехотя накинул поверх черной рубахи. Смущение породило недоумение. Но теперь было ясно, что такая одежда и такой транспортник (по светлому джедайскому замыслу) станут частью его нового Я. Сложив картинку воедино, Бен задавил в себе кричащий наружу протест.       Он изменится. Он вывернется наизнанку. Он убивал и ошибался, но теперь заслужил шанс стать человеком, достоиным взаимности… Ничтожеством в пестром халате. “Либо так, либо остаток дней — в мизерном зеленом одиночестве”, — почудилось Бену во взгляде обернувшегося штурмовика.       Плечи Бена дрогнули. Он пробовал дышать, но легкие подернулись коррозией.       — Эй там, в углу, все в порядке? — позвал Дэмерон.       В чем он виноват? В том, что хочет ее больше собственной жизни? В том, что боится снова обрести Силу и понять, что для Рей он лишь неприятный сон о войне, и утром о нем не вспомнят?       — Рей! — шутовской дуэт бил тревогу.       Едва не выломав подлокотник, Бен выплюнул себя из кресла и бросился вглубь транспортника. Но трап был горизонтально поднят — не выбраться. За узким стеклом со скоростью пульсации мыслей мелькали линии гиперпространства. Он ведь все время следил за пилотом. Когда они успели взлететь? Налетел лбом на выросшую из ниоткуда обшивку, оттолкнулся ладонями и, теряя равновесие, закружился в вихре космического безумия. Пот ледяными змейками скользил по спине и лицу. Язык онемел. Помотав головой, Бен заблудился. Запаниковав, он потянулся к Силе, но одного желания коснуться ее было мало. Что это за место? И почему здесь все не так? Словно тянулся к Силе не он, а кто-то другой.       Кто-то другой вздрагивал, загнавшись под корни обугленных когтей Императора Палпатина.       Кто-то другой трещал под ударами молний.       Кто-то другой падал в дымную пропасть, унося с собой далекое: “Бен!”       — Бен!       Рей сжимала его лицо в ладонях. Все пространство вокруг было заражено страхом — боясь причинить девушке боль очередным рывком этого чужого, незнакомого тела, Бен оцепенел.       Голоса в голове — их было двое.       — Псих.       — Я видел такое и не раз, когда тренировал молодняк. Как их колотило после вылетов! И взгляд похож. Был там один парнишка, никогда не забуду — он дезертировал после первого боя. Говорил: с ума схожу. Не мог находиться в кабине истребителя. Путался в пространстве, но больше всего боялся забыть, кто он таков, и всякий раз переспрашивал. Тим — его звали.       — А как другие?       — Никак. Швыряли их в следующую мясорубку. Кто выживал — излечивался.       — Может, ты и прав, По. Но, как по-мне: не похож Рен на зеленого пилота.       — Возвращаемся, — сказала Рей. — Ему нужен покой.       Она попыталась убрать прилипшие ко лбу Бена пряди, но тот вполне осмысленно замотал головой и просипел:       — Я не вернусь, я не стану…       Велев голосам уйти, Рей прижала мечущуюся “половинку” к груди и успокаивающе зашипела что-то на своем-змеином. Мерно гудели двигатели. Сидя на полу в обнимку, двое раскачивались — казалось, это был какой-то особенный танец, придуманный и разученный порознь и вдруг абсолютно совпавший.       — Я всегда буду рядом, — сквозь шипение разобрал Бен. В тот миг он окончательно пришел в себя.       С той страстью, с которой Рей жаждала спасти его, Бен хотел быть разрушенным ею — затопленным до последней плотины сознания. Ни Свет, ни Тьма не могли спорить с силой этого желания. Бен знал, что обречен.       — Ничего не выйдет, — сказал он и первым поднялся на ноги.       Рей снисходительно хмыкнула.       — Все прошло, успокойся, ты обязательно поправишься.       — Ты меня "поправишь"? — в крике взорвался Бен. Его душу трясло по инерции. — Сиротка-сборщица хлама, заклейменная одиночеством — никто тебя не любил! И ты понятия не имеешь о тех вещах, за которые сражалась. Что для тебя жизнь? В пустыне нет жизни. И что для тебя семья, если ты взяла имя чужого рода просто потому, что с тобой впервые хорошо обошлись?!       — Это не ты, Бен. Не говори так, — сморгнув обиду, ответила Рей.       — Снова запрешь меня? — Бен грохотал, хуже мрачной тучи. — А, может, сошьешь для меня новый гардероб из лоскутов своей совести? О, тряпки радикально меняют суть... Ты, ведь, теперь вечно в белом.       — Я пытаюсь спасти тебя.       — А я просил тебя об этом?       — Хорошо, Бен, как бы ты поступил на моем месте?       — Ты знаешь, — он прошептал.       Опустив веки, Рей прислушалась к Силе. Бен даже не пытался последовать ее примеру. Своими слабыми, дрожащими мыслями он мог все испортить. Наконец, выдержав паузу, девушка сказала:       — После падения Первого Ордена в некоторых системах власть захватили предприимчивые головорезы. Все, что умеют эти люди — убивать, и мало кто из них готов зарыть оружие по доброй воле. Особенно много боли я чувствую на дальних рубежах, — Рей резанула воздух ладонью, будто отрекаясь от предыдущих слов. — Знаешь, забудь. Это была не моя идея.       Но Бен уже все решил.       — Я готов. Прикажи своим “генералам” взять новый курс.       — Я не могу тебя прогнать, — сказала Рей, но уверенности в ее словах не было.       — Кто-то же должен умереть за тот мир, который ты хотела.       Вздохнув, Рей пошла договариваться с пилотом. С тишиной на Бена обрушилось осознание. Что он натворил? Они больше не заговорят, и все, что останется в памяти — эта злобная отповедь. Как в пустыне, когда он затеял врезаться в девушку с максимальной земной скоростью истребителя — отличный план! Одно в нем было верно: Бен не знал как отпускать Рей (как сделать все правильно), но отпускал ее, потому, что сам должен был разобраться в беспорядке, раздиравшем его изнутри. Понять, кто он теперь.       Когда Рей вернулась, Бен и слова вымолвить не смел.       — Доволен собой?       Спросив, она безнадежно улыбнулась ему и протянула бластер. Транспортник затрясся, взяв новый курс в их новое “никогда”. Теперь навсегда. Через сомнение, через прикосновение, Бен притянул Рей за руку, сжимавшую оружие, и, не помня себя от бессмертной печали, стал целовать веснушки на прощание.