Только поцелуями

Так хочется уснуть. Но мешает это чувство в груди — Снова чувствую себя потерянной. На этот раз, к лучшему.

      Под уродливым лоскутным халатом Рей была обнаженная. От этой мысли Бен ощущал себя еще более влюбленным. Темная завеса, которая скрывала от него, какими счастливыми они могли бы быть уже колебалась — из-за нее слышался смех, запах горячей кожи и их тихая, в унисон, колыбельная над детской кроваткой. Конечно, после одной ночи любви все это по-прежнему было трудно вообразить себе наяву, но Бен был близок к тому, чтобы рехнуться окончательно и закружить Рей по комнате.       Она отвела его на свою планетарных масштабов кухню со строгим намерением — накормить, и теперь с гордостью демонстрировала навыки обращения с навороченным синтезатором кафа. Бен тогда еще подумал, что раньше у Рей ничего подобного не было; точнее, у Рей вообще ничего не было, кроме заваленного песком шагохода и этой необыкновенной жажды жизни в глазах. А у Бена Соло было все, но сердцем он всегда ждал, что появится она — его прекрасная половина. И как, оказывается, светло бывает просто от одного глотка сваренного специально для тебя кафа.       — Мы пожертвовали достаточно, чтобы быть счастливыми, — сказала Рей, со своей кружкой присаживаясь рядом.       — Что это значит для тебя: быть счастливой? — спросил он, рассеянно целуя в шею.       — Быть вместе, — влюбленно улыбнулась Рей и придвинулась ближе. — Быть частью семьи — нравится тебе это или нет, Бен, теперь ты тоже часть семьи. Мы вернем Финна домой, и ты обучишь его так, как подскажет тебе Сила. Потом я помирю вас с Чуи, и вы с По вдруг обнаружите, что у вас много общего. Я серьезно: вы оба летаете, как отчаянные. Но сначала… — она запнулась и отставила чашку. — Будет лучше, если сначала ты явишься перед Сенатом.       — Финн шел убить меня по их приказу, — сказал Бен. В молчании Рей он почувствовал то, что ему не понравилось: самоуверенность, властность. Теперь это было очевидно: — Так ты знала.       — Просто сделай, как я прошу. Доверься мне, и все будет хорошо.       С ним снова говорили как с ребенком. Поднявшись из-за стола, Бен склонился над Рей, сжал ее плечи и прошептал:       — Ты стала слишком смелой.       — Я отняла тебя у самой Тьмы, неужели, думаешь, что не смогу защитить от горстки надменных политиков, — ответила она не менее надменным тоном.       — А я просил меня защищать?       — Нет, но я ведь люблю тебя! — выпалила Рей и обернулась к нему с радостными ямочками на щеках.       Для нее наконец сказать это — словно объявить о счастливом решении всех проблем. Но Бен вовсе не был настроен оптимистично.       — Я так или иначе выясню, что ты сделала, — пообещал он. И вышел на балкон.       Рей прошлепала босиком за ним, на ходу плотнее укутываясь в лоскутный кошмар. Снаружи светило оранжевое солнце, в муравейнике кипела жизнь, и двое были открыты всем взглядам.       — А чего ты ждал, — Рей одернула Бена у самых нагретый перил, — что я буду просто сидеть и ждать, пока они избавятся от тебя, как от мусора, оставшегося в доме от старых жильцов?       — По-твоему, я теперь ни на что не гожусь?       — Ты знаешь, что я имела в виду!       Усмехнувшись, Бен обнял Рей за талию и притянул к себе — все эти их новые “разрешенные” движения увлекали его куда больше споров.       — Мне нравятся сильные женщины, — сказал он. — Но все же, ты не обязана нести это бремя в одиночку. Что ты натворила, Рей?       — Ничего уж такого ужасного, — помявшись минуту в откровенно-публичных объятьях, она решила признаться: — Я не хотела тебе говорить, потому что сама до конца не понимала. Даже Финн не знал о том, что мне велели взять фамилию Скайуокер. И я согласилась: что я тогда понимала в политике?       Бен прищурился, проницательно вглядываясь в Город.       — Первый Орден не появился из ниоткуда. Корпорации и торговые коалиции, которые финансировали его, которые охотно бы поддержали единого правителя, продолжили свое существование и после его распада. Значит, Рей Палпатин — такой же неугодный мусор, как и Кайло Рен?       — Поначалу я не думала об этом. Я все пыталась разобраться в себе, делала, что говорят и прозрела только когда, Финн ступил во Тьму. Я не сбилась тогда с курса, Бен, я пошла к Сенату и поставила их перед выбором: либо я беру фамилию Соло, и моего мужа оставляют в покое, либо по праву крови в галактике объявится Рей Палпатин, и они будут иметь дело с ней. Посмотрела бы я, как эти надутые умники попытались бы мне помешать!       — Ты это всерьез? — спросил Бен.       — Нет, я бы никогда… — Рей говорила искренне, впрочем, не о том, о чем спрашивал Соло, — главное, что на Сенат это подействовало. Теперь ты знаешь. В мирное время я вынуждена сражаться тем оружием, которые они сами дали мне в руки. Прошу, Бен, всего один официальный прием. Скажешь: согласен. И больше мы не вернемся к этому разговору.       Задрав подбородок к мирному небу, он расхохотался. Смех из-за темной завесы вторил ему, и будто кто-то разбросал по балкону солнечных зайчиков.       — Интриганка, — вздохнув, Бен с гордостью поцеловал Рей в лоб.       — Ты не обижаешься?       Бен сжал ее руку — ту, что она ему обещала.       — Все хорошо, — Бен сказал, озвучивая в точности то, что было на душе у них обоих. — У нас с тобой все будет хорошо, Рей Соло.