Амара

      Поттер метался по роскошной спальне, как зверь в клетке, матеря на чем свет стоит Люциуса Малфоя и всю его родню до десятого колена.       Ведь просил же как человека — выпусти на пять минут, если что — скажем, что снес дверь стихийным выбросом, как тогда, в самом начале, так ведь нет! Трясется за свою холеную шкурку, гад белобрысый, и плевать ему, что Поттеру прям вот очень надо увидеть Тома.       Просто-таки жизненно необходимо.       Зачем? Что значит, зачем? Чтобы хорошенько врезать ему по его красивой роже. Сволочи хладнокровной. Мало того, что запер в четырех стенах и вообще не выпускает, так еще и издевается!       Поттер был уверен, что сумасшедшие, жаркие, совершенно неприличные сны, преследующие его со дня того злосчастного поцелуя, ему посылает Том. Потому что они были совершенно не похожи на предыдущие, где он как бы наблюдал за его жизнью. В этих новых, невыносимо ярких и реалистичных снах он сам принимал непосредственное, весьма активное участие и каждый раз просыпался в поту с полным ощущением, что все это было на самом деле.       Он каждой клеточкой тела чувствовал обжигающие губы на своей коже. Слышал рваное, хриплое дыхание и короткие, яростные стоны, сводящие с ума. Словно наяву видел горящие алыми искрами глаза в дюйме от своего лица…       И просыпался злым, возбужденным, неудовлетворенным и готовым убить Тома голыми руками, если только он появится на пороге.       Но он, скотина, не появлялся.       И никто не появлялся. К Поттеру перестали заглядывать даже домовики после того, как он швырнул в одного из них тяжелый стеклянный стакан. Теперь подносы с едой появлялись в его комнате сами собой, а Малфой предпочитал общаться с ним только через дверь.       Ему, видите ли, Повелитель приказал!       Поттер схватил с тумбочки чашку, оставшуюся после ужина, и с силой швырнул в стену. На пол посыпались осколки, наполняя комнату обиженным звоном, но легче почему-то не стало. Стало только хуже, потому что больше в комнате бить было нечего.       Мерлин, лучше бы Темный Лорд запер его в подвале и ежедневно пытал! Он бы его проклинал, ненавидел и высоконравственно страдал, ощущая себя великим мучеником. Или убил бы, к чертям, еще тогда, в самый первый день. Тогда он с чистой совестью отправился бы в мир иной, выполнив наконец свой героический долг.       Все лучше, чем сгорать от желания, мечтая вновь почувствовать властную ладонь на своем затылке, ощутить яростный вихрь, захлестывающий с головой, увидеть близко темные глаза с яркими алыми проблесками…       Поттер сдавленно застонал и, раздраженно тряхнув головой, будто это могло прогнать навязчивые мысли, решительно двинулся к двери. Плевать на все. Он будет колотить в эту проклятую деревяшку, пока не вышибет ее к Мордредовой бабушке, или пока у сиятельного гада Малфоя не начнется мигрень!       Однако, этим амбициозным планам не суждено было сбыться.       Поттер еще не успел занести кулак для первого удара, как дверь спальни внезапно распахнулась, и прямо перед ним появился Темный Лорд собственной бессовестной персоной. Причем, явно не ожидая того, что пленник будет стоять у самой двери, он по инерции шагнул вперед и сразу же оказался совсем близко.       Опасно близко.       Настолько, что все заготовленные речи просто вылетели из головы. Мгновение они молча смотрели друг на друга с совершенно одинаковым сумасшествием в глазах, а затем Том взмахом руки захлопнул дверь, одновременно хватая Поттера за ворот футболки и буквально впечатывая в ближайшую стену.       — Ненавижу тебя! — выдохнул он прямо ему в губы, прожигая взглядом мгновенно потемневших глаз. — Мерлин, если бы ты знал, как я тебя ненавижу!       — Я знаю, — хрипло отозвался Поттер, с наслаждением зарываясь пальцами в пряди волнистых волос. — Я тебя тоже…       И он подался вперед, прижимаясь к нему всем телом и втягивая в такой долгожданный, срывающий последние тормоза поцелуй.

***

      Том сам не мог себе объяснить, какого дьявола его понесло в комнату Поттера.       Все эти дни он успешно избегал его, не желая провоцировать себя лишний раз, и был твердо намерен поступать так и впредь. Он полностью контролировал ситуацию. Ровно до тех пор, пока не обнаружил себя стоящим перед злополучной дверью, будто невидимый магнит притянул его сюда помимо воли.       И вдруг невыносимо захотелось увидеть Поттера. Просто чтобы понять, мучается ли он так же, как сам Том, или на этот раз повезло только ему. Одного взгляда будет достаточно, а после можно спокойно возвращаться к своим делам.       Но кто же знал, что проклятый мальчишка окажется прямо за дверью?       Вот и Том не знал. А когда обнаружил прямо перед собой вспыхнувшие зеленым болотным огнем глаза, было уже поздно. Все напряжение последних дней, все сводящие с ума желания, которые он подавлял усилием воли, вырвались из-под контроля, заставляя сдаться и уступить.       Потеряться в этом невозможном ощущении чистого, яркого удовольствия, затопившего с головой. Вжимать плавящегося в его руках Поттера в стену и целовать жадно, жестко, прикусывая нижнюю губу и чувствуя, как смешиваются дыхания.       — Ненавижу…       И опускаться ниже, к доверчиво выгнутой шее, покрывая ее укусами-поцелуями, оставляя следы, расцветающие алыми пятнами. Сжимать запястья до боли, до хруста, разводя руки в стороны, прижимаясь всем телом и вырывая глухой, низкий стон. Разрывать в клочья мешающую ткань футболки и снова возвращаться к горячим припухшим губам и невозможным глазам, разжигающих внутри огонь одним взглядом…       — А я тебя…

***

      Поттеру казалось, что он умирает. Разлетается миллионом тонко звенящих осколков. Впервые в жизни ему было так невыносимо, так ослепительно хорошо с кем-то.       С Томом. С Темным Лордом — самым опасным магом Британии, убийцей и психопатом, у которого руки по локоть в крови.       Те самые руки с порнографично длинными пальцами, от одного прикосновения которых тело прошивает сладкой дрожью. И становится совершенно не важно, что совсем недавно эти же пальцы сжимали волшебную палочку с намерением его убить.       Сейчас вообще ничего не имеет значения.       Ни прошлое, ни будущее — их просто не существует. Только здесь и сейчас. Только этот потрясающий, невероятный момент.       Пылающий возбуждением взгляд. Хриплый, гортанный стон. Непроизвольно сорвавшееся на выдохе:       — Мой…       И мир взрывается ярко-алыми искрами, растворяясь в загнанном, сбившемся дыхании.

***

      Том лежал на спине, глядя в потолок остановившимся, невидящим взглядом. Оглушенный тем безумным водоворотом эмоций, что обрушился на него, стоило только чуть ослабить контроль и отпустить себя. Выбитый из колеи этими новыми, невозможными ощущениями, которые дарила близость с Поттером.       Поразительно. Он всегда был уверен, что просто не способен испытать нечто подобное. Что все эти рассказы о полном растворении в партнере, о нереальном, стирающем все границы удовольствии — не более, чем миф. Байки, сочиненные излишне впечатлительными особами.       Для него самого секс всегда был исключительно физической разрядкой. Чем-то скучным и банальным, вроде утренней гимнастики.       Но то, что происходило между ним и Поттером, не поддавалось вообще никакому описанию. Это было нечто, выходящее далеко за рамки простого физического контакта. Нечто куда более личное. Это был какой-то непостижимый резонанс — энергетический, магический… духовный…       Словно они идеально подходили друг другу.       Том слегка повернул голову и посмотрел на Поттера, вырубившегося почти мгновенно. Расслабленного, обессиленного, полностью отдавшегося в его власть… и одновременно получившего безграничную власть над ним самим.       Счастье, что он этого не знает.       И никогда не узнает.

***

      Поттер проснулся в одиночестве, ощущая себя полностью опустошенным и разбитым. Все тело противно ныло, напоминая о прошедшей ночи, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось у него внутри.       Безумное напряжение, не отпускавшее его все последние дни, наконец схлынуло, и Поттер с ужасом осознал, что мир вокруг окончательно перевернулся с ног на голову.       В какой сумасшедшей вселенной могло произойти то, чему он позволил произойти вчера? Именно позволил — он совершенно не собирался обманываться на этот счет. И дело было даже не в том, что он переспал с Темным Лордом. Вернее, совсем не в этом.       Самым страшным было то, что Поттер хотел с ним проснуться.       Хотел увидеть, как он выглядит, когда спит. Хотел узнать, какая эмоция первой появляется в его глазах после пробуждения. Хотел понять, о чем он думает…       И вот эти желания пугали гораздо сильнее, чем примитивный гормональный всплеск, который можно было оправдать тысячей самых разных причин. А чем оправдать разливающееся в груди приятное тепло? Как объяснить самому себе, что отчего-то совершенно расхотелось умирать и исполнять долг Избранного?       И как убедить себя в том, что все это лишь временное помутнение рассудка?       Ведь, как ни парадоксально, но на самом-то деле ничего не изменилось. Том по-прежнему оставался Темным Лордом, желающим поработить магический мир, а он сам — Героем пророчества и единственной надеждой этого самого мира. И где-то там, за стенами этого дома, все еще существуют Рон с Гермионой, ищущие крестражи; Хогвартс, оказавшийся во власти Пожирателей, и сотни магглорожденных волшебников, попавших под репрессии захваченного Волдемортом министерства.       И почему только все это кажется сейчас таким далеким и почти нереальным?       Неожиданно открывшаяся дверь заставила Поттера вздрогнуть и резко сесть в постели. В спальню быстрым шагом вошел бледный и какой-то дерганный Люциус.       — А что, стучаться в благородных семействах не принято? — мрачно съязвил Гарри, находя взглядом уже починенную и заботливо сложенную домовиками одежду.       Но следующая фраза Малфоя напрочь отбила желание острить.       — Вашей подруге только что резко стало хуже. Лорд приказал мне немедленно привести вас, — он взмахнул палочкой, и лежавшие на стуле джинсы и футболка сами собой оказались на замершем от неожиданности Поттере. — Идемте.