***
На корабле-черепе они побывали еще не раз. Начинался день с традиционного выламывания тюремной решетки, и тогда они с Вондером расходились. Он ходил в столовую либо в конференц-зал и там смеялся и чудил вместе с армией. Но Сильвию толпа одноглазых не интересовала. Сильвия знала, что один-единственный нужный ей ищейка никогда не держится своих сородичей. Теорию Вондера было необходимо проверить. В первый раз он сидел в главной рубке и разбирал чертежи с рвением мазохиста. Сильвия думала, что он сразу заметит вошедшую её, не зря же ему природа прикрутила глаз вместо адекватной головы, но нет. Она подошла сбоку. Листы бумаги самых разных размеров были изрисованы стрелками, подписями, цветными точками, где-то что-то было перечеркнуто черным, и все это в несколько слоев. Сам флерт ногу сломит, в общем. Она легонько топнула ногой. Железный пол отозвался гулким звуком. Пиперс дернулся назад, повернул голову в её сторону и умудрился за какую-то треть секунды выхватить бластер из кобуры и направить на неё. — Хорошая у тебя реакция, — заметила Сильвия, — а признайся, что испугался. Пиперс злобно прищурился, бластер, тем не менее, не убирая. — Ха, неужели это ты, зборнак, — протянул он. — Я, — согласилась Сильвия, — А бластер мог бы и спрятать, мы, в конце концов, лучшие враги. Пиперс коротко усмехнулся. Она же подумала о том, что ему идет форма. Если представить Пиперса без военной одежды, то ищейка как ищейка, а в форме преображается: сразу становится подтянутым, ловким. — Почему ж ты не бегаешь по всем коридорам со своим рыжим недоразумением, не распугиваешь мне армию, не ломаешь стены? — А должна? Убедившись, что драка не начинается, а Вондер не появляется из-за горизонта, Пиперс опустил оружие. На столе у командира стояла чашка. Сильвия заглянула внутрь и сделала вывод, что в ней кофе. Если посчитать, сколько же он кофе пьет в день, наверное, получится пугающе большое число. Пока её «лучший враг», что-то яростно бормоча, изрисовывал карту красными и фиолетовыми стрелками, она взяла чашку и хлебнула глоток. Скажем так, вкус был похож не на кофе, а на горчичный порошок. — Гропсподи, — вырвалось у Сильвии, — да сколько ж ты туда ложек бахнул? — Три, — невозмутимо ответил командир, забирая чашку из зборначьих лап. — Ни на что не намекаю, но ты, случайно, коньки не откинешь? — Раньше я спокойно с этим жил, и сейчас без тебя как-нибудь справлюсь. Вот ведь, подумала Сильвия, какой ей ищейка попался, с самоконтролем. Такого попробуй выведи на нормальную беседу, без масок и колкостей. Как понять, о чем это существо сейчас думает, а? Что скрывает за взглядом красного глаза? Надо задеть какую-нибудь больную тему, решила она, в таких разговорах сам собой раскрываешься, весь как на ладони. Можно назвать его коротышкой, конечно, сто процентов сработает. Но такими грубыми методами — нет, это слишком, оскорблять-то тоже надо уметь красиво. — И сколько же времени ты планируешь убить на эти свои стратегии? — спросила Сильвия как бы невзначай. — Возможно, несколько часов. А может, минут тридцать. — Тогда выбирай тридцать, — посоветовала Сильвия, — а в освободившееся время займись чем-то полезным, все равно ни одна из них никогда не срабатывает. Пиперс резко вскинул голову. Смотреть на него, растерянного и глубоко оскорбленного, было в какой-то степени приятно. — Если это была попытка задеть, то это хорошая попытка, которой я аплодирую стоя, тем не менее — неудачная. Вывернулся, зараза, пронеслось в мыслях у Сильвии. Ничего, посмотрим, как он дальше будет вести беседу. Если даже ни флерта он не влюблен, то хоть посмеяться надо. — Я на твоем месте давно ушла бы из армии. — Почему? — спросил Пиперс и ответил на вопрос сам, — Потому что ты зборнак. Глупый и безвольный. — О, как завернул, — похвалила Сильвия, — Может, зборнаки и безвольны, зато с мозгами. Будь ты поумней, понял бы, что Хейтеру до тебя — хоть ты есть, хоть нет. Смысл тогда напрягаться для того, кто тебя не ценит? — Не твое дело! — резче, чем обычно, выкрикнул Пиперс. Кричит он смешно. Сильвия подметила уже в который раз, что голос у него совсем не командирский. Нет бы ему Гроп дал угрожающий бас или уверенный баритон, нет, получайте то восторженно пищащего, то истерично вопящего Пиперса, просим любить и жаловать! Но раз кричит, значит, все-таки она его задела! — Раз обижаешься, значит, где-то внутри согласен, — продолжала издеваться Сильвия, — В то же время, мимо тебя ходит одна недурная молодая особа. Вместо того, чтобы оставить своего звездистого лорда в покое и обратить внимание на того, кто этого заслужил… — Я сказал, прекрати. — Или что? — спросила Сильвия. Ответа не последовало: командир стоял и молча закипал от злости. — Ты же вместо этого направляешь порядочным девушкам бластер в лицо, а вот за Хейтером хвостом носишься. — Намек был тонок, я и не заметил, — попытался парировать Пиперс (и Гроп ты мой, какой смущенный взгляд!), — а что касается меня и лорда, не касается тебя. — Вот как! Увлеченная словесным противостоянием, Сильвия выразительно махнула хвостом. Удар оказался сильным и совершенно случайно пришелся на чашку с концентрированным кофе. Бух! — кофейной лужей залило стопку чистой бумаги, пару документов с печатью и карты. Карты, над которыми командир сидел добрые несколько часов. — Сильвия-а-а! Пиперс вскочил с места и обреченным взглядом окинул бесполезные теперь схемы. Попытался спасти от кофейного потопа хотя бы часть своих трудов. Бесполезно — стрелки и условные обозначения расплылись и превратились в полупрозрачные пятна. — Ты назвал меня по имени, — заметила Сильвия, — что-то новое. — Он меня прикончит, — отрешенно заключил Пиперс, — Это был план вторжения в новую звездную систему, и теперь все пропало. Флерт бы тебя побрал. — Не драматизируй. Вернемся к разговору о твоих чувствах. — Да ты уйдешь или нет? Сильвия присмотрелась к командиру. Нижнее веко у него истерично дергалось, и зрачок как будто меньше стал. В общем, если бы Пиперс мог покраснеть, он бы таким румянцем залился! — Ухожу, мистер Глазастик, уже ухожу! — захохотала Сильвия, гордым шагом направляясь к двери, — Приятного денька, и подумай о моих словах! Я еще свободна! А Вондер не врет, как в воду глядел. Вот уж забавная штука эта ищеечья весна: командующий Пиперс и тот умудрился влюбиться! И не в кого-то там, а… Ох повеселится она, ох размахнется, ох поиграет мелодии на командирских нервах!***
Пиперса не было в столовой вместе со всеми. И перед войском на тренировках он в тот день не стоял, хотя, казалось бы, командир и должен руководить солдатами. И Хейтера в этот момент было подозрительно не видно. Конечно, Сильвия бы не обратила на это внимания, нет, это все неугомонная душа Вондера, который с какого-то перепугу начал о Пиперсе беспокоиться. — Сил, ну что тебе стоит, сходи поищи, вдруг там с ним чего! — Да что с командиром Глазастым может случиться? — попыталась Сильвия поспорить, — с Хейтером милуются, небось. — А ты так спокойно об этом говори-и-ишь… — протянул Вондер. — Ты сейчас опять намекнул или мне показалось? — Нет, конечно, нет, — с улыбкой сказал он, — но даже если ты права, я должен об этом точно-точно знать. В случае чего им понадобится тот, кто поможет им осознать свои чувства, понимаешь? Вздохнув и поинтересовавшись, почему этот рыжий комок меха не может просто жить, не впутываясь в чужие отношения, Сильвия отправилась искать Пиперса. Но это оказалось сложней, чем предполагалось. Его не было в пункте управления. Он не орал на подчиненных в конференц-зале. Не ходил по коридорам, не разбирался с системами корабля-черепа, с ищейками в каютах не сидел, в туалете его тоже не было… В конце концов Сильвии пришлось пойти против правил и поинтересоваться у стоящих в карауле ищеек, не проходил ли мимо командующий Пиперс, и жив ли он вообще. Дозор (вроде бы Барри, но это не точно) ответил, что сам командира не видел, но почти уверен, что тот в своей каюте. Вот это новость, у него есть своя каюта! Барри сказал, что это возле основных двигателей, как бы рядом, но не совсем. Поэтому Сильвия еще минут двадцать наматывала по кораблю круги, разыскивая «этого красноглазого, флерт бы с ним». Помогла случайность. Она услышала что-то, похожее на тихий стон, проходя мимо очередной двери. Голос показался знакомым. Зборнак прижалась к двери ухом: и вправду, высокий тенор, который можно было узнать из тысячи. А если дозор вечером где-то в темном углу всхлипывает отчаянно, говорил рыжик… Что-то там не так, а что не так — это они с Вондером обязаны знать. С такой мыслью она приоткрыла дверь и заглянула в щелку. Досадно, но там не оказалось ничего сверхъестественного: Пиперс просто сидел за столом. Но если присмотреться, то он не сидел, а будто лежал на столе. И писал левой рукой — медленно, напряженно, хотя раньше всегда писал правой. Она попыталась подойти неслышно, но ищейка услышал звук. Развернулся так же привычно резко, но не стал доставать бластер. — Иди отсюда, — кое-как выговорил он. — Не-а, — ответила Сильвия, пытаясь не отходить от привычной манеры разговора, — Ты какой-то вялый. Что пушку в руки не берешь? Пиперс встал — Сильвии показалось, что стоит он нетвердо, — и попытался выхватить оружие. Взял опять-таки левой рукой, хотя так не смог бы даже прицелиться. — Да что с тобой не так? — раздраженно крикнула Сильвия. Командир молчал, злобно сжимая бластер. И она, не сдержавшись, схватила Пиперса за правую ладонь и резко притянула к себе за руку. Он попытался вывернуться, но Сильвия удержала его одной рукой, а второй резко задрала рукав формы. От запястья до плеча — ломаные красные линии, то сходящиеся, то ветвящиеся. Не раны, а будто следы ожогов, отпечатанные чем-то горячим. Удивленная Сильвия перевела взгляд на Пиперса. Он вытянулся в струну и болезненно жмурился. — Это что? — спросила она. — Именем Гропа тебя заклинаю, уйди наконец. — Нет уж, — продолжила Сильвия, — Это же ожог, верно? И ты явно не горячий чай на руку пролил. Я даже не знаю, чем можно оставить ожоги такой формы… Ломаные линии. Словно молния. И Хейтера не было видно. — Стой, — смущенно пробормотала Сильвия, — это Хейтер тебя так?.. — Да, если это тебя как-нибудь порадует, — ответил Пиперс, — он не поверил, что я вправду составлял план нападения, а какой-то зборнак пролил на него кофе! Сорвался и пустил в меня разряд. Довольна? Хотя бы теперь оставь меня одного! Сильвии стало не по себе. Пиперс стоял, прожигая её жгуче обиженным взглядом, и он почему-то перестал быть для неё командиром, врагом, просто неприятной личностью. Остался ищейка, природа которого в это время так отчаянно требует внимания, и который его, пожалуй, только во сне и видит. Представилось слишком ясно, как он стоит с пустыми руками перед своим лордом и пытается хоть как-то оправдаться; торопливо, высоким тенором рассказывает про этот спор, про удар и стоящую не на месте чашку. Говорит, умоляюще смотря на него снизу вверх, да только лорд Хейтер ничего не слышит, кроме своего гнева. Сильвия представила, как Хейтер кричит, Пиперс беспомощно вжимается в стену, и вдруг с пальцев Хейтера срывается зеленая молния… И этот ищейка падает на пол, крича от боли, и вопит: «Сэр, да за что, сэр, мне же тоже больно!» — Пиперс, слушай, извини меня, пожалуйста, — еле слышно попросила Сильвия, — я не хотела, правда, чтобы ты из-за меня… — Ничего... — усмехнулся Пиперс с горечью, — Заживет. Сильвия бросилась к тумбочке в углу и начала истерично перерывать содержимое ящиков. Под вторым комплектом военной формы и горой железных деталей с проволокой вперемешку оказался моток бинта. Сильвия вспомнила все уроки Вондера о том, как правильно наложить повязку, и подошла к Пиперсу. — Давай руку. Она подумала, что командир, по природе гордый, будет отказываться, называть глупым зборнаком и утверждать, что ему не нужна повязка. Может, осторожный, не согласится, будет искать подвох. Но Пиперс не стал ничего отрицать. Он посмотрел недоверчиво, каким-то нереальным образом выгнув верхнее веко. А потом — просто, почти по-дружески протянул руку. Сильвия стала бинтовать. — А ты тоже хорош, — продолжила она разговор, — Ты не должен позволять с собой так поступать. — Потом и я так думаю, — со вздохом сказал командующий, — а именно в тот момент ты и правда чувствуешь себя виноватым. И правда готов просить прощения. Он сидел, смотря в пол, а Сильвия подумала, что это, наверное, первый раз, когда она не пытается причинить ему боль или заставить страдать, и не ради вселенского блага и прочей мишуры, а просто потому что не хочется и стыдно было бы. — Теперь-то тебе лучше? — поинтересовалась она. — Сильвия, спасибо. Сильвии подумалось, что Пиперс, наверное, переступил через все свои нравственные принципы, чтоб сказать это «спасибо». Но он не просто сказал. Здоровой, левой рукой взял зборначью лапу и сидел так, молча держа её за руку. И взгляд у него был такой выразительный и искренне благодарный, что она тут же отмела это предположение. Сильвия подумала о Вондере, о его словах про весну, внимание, женщин, о хитрых намеках… А Пиперс был таким непозволительно милым, трогательно беспомощным, и вообще. Осторожно Сильвия губами приблизилась к… Куда тут целовать? Где у ищеек хоть предположительно щека? — Э-э-э, ты что делаешь? — возмутился Пиперс. — Целую, — спокойно ответила Сильвия, будто так и надо. — А ну отошла от меня! — Ты чего? — усмехнулась она, — не стесняйся, я же не Вондер, не разболтаю. — Насколько я понимаю, даже у зборнаков тыкать в глаз губами считается неприличным. — С тобой все хорошо? Ты впрямь в этом плане настолько непросвещенный? А, постой, точно! — осенило ее, — ты же ищейка, точно, ищейкам эволюция не дала нормального рта, тебе и целоваться-то нечем. — Гениально, — заключил Пиперс, — несите Сильвии её премию за вклад в развитие межпланетной науки. — Так, Глазастый, шутки в сторону. Если серьезно, то как тогда ищейки вообще выражают чувства? Командир помолчал, будто размышляя, стоит ли вообще доверять Сильвии такую информацию. Ну, а то, что произошло потом, для Сильвии стало полнейшей неожиданностью. Пиперс что есть сил прижался к Сильвии, так, что четко стало ощущаться тепло чужого тела, и крепко обнял, хотя его худых ручонок не хватало даже на то, чтоб ухватить хотя бы половину зборнака. А потом как-то беззаботно-доверчиво потерся о её бок — именно той частью головы, где у остальных существ предполагались щеки. Сильвия подумала, что он вот сейчас отцепится, но нет: он все сидел, терся щекой и, судя по тому, как он довольно жмурился, находился в каком-то трансе. Наверно, для ищейки это был этакий жест высшей признательности, символ крепкого товарищества или чего-то большего: спиной к спине, плечо к плечу, бок о бок. Но Сильвия, по меркам этого одноглазого народца, была крупновата, и движение получалось каким-то другим, с чуть иным смыслом — так жмутся к тому, кому доверяют, от кого ждут помощи. И это было так… Странно, трогательно и… С чувством, вот. У ищеек тела холодные: приспособились к своему климату. Только почему тогда Сильвии сейчас так тепло? Может, оттого, что внутри Пиперс и не холодный вовсе, а тепло души, что бы там не говорили, тоже способно согреть. Она повернулась и посмотрела на Пиперса. И на секунду ей представилось: его родная планета, холодная, суровая и снежная, на которой невесть как появились такие хрупкие существа, как ищейки. — Вы чудные, — решила она, — Иногда и не знаешь, как вас понять. А ты так вообще вселенская загадка. — Возьму на заметку, — ответил Пиперс, отлипнув-таки от бока Сильвии и загнав обратно свою природную милоту, — постой, ты тоже слышишь чьи-то крики? За дверями каюты одновременно орали два голоса. Тот, который повыше, звал кого-то «Хейти» и пытался поговорить о личном. Тот, который погрубее, кричал, что всех уничтожит, и как же его все достало. — Кто будет с этим разбираться? — спросила Сильвия. Командир вскочил с койки и взял бластер, по-прежнему, двумя руками. Сильвия пару раз ударила воздух. — Вместе? — Как лучшие враги.