***
Акааши перебегает дорогу, держа в руках самую красивую и дорогую, во всех смыслах, полярную сову. Не видит вокруг себя вообще ничего. Он три года копил деньги, что ему давали на карманные расходы, только чтобы купить эту сову. Точнее, ещё совёнка. Он улыбается. Пока улыбается. Он слышит рёв сигналки, слышит крик водителя, слышит шины, трущиеся об асфальт. Но не обращает внимание, ведь оно сосредоточено на совёнке в клетке, цветом золота. В самый последний момент Акааши поворачивает голову и не успевает даже вскрикнуть, как в его бок врезается машина, отбрасывая его на какое-то расстояние в противоположную сторону. Адская боль прошивает всё тело с головы до пят. К мальчику подбегают люди, трясут за плечи, что-то говрят, спрашивают, но он уже отключился. Последнее, что он помнит — это дикая боль в сердце, хлопок, громкий хруст, боль…***
Акааши слабо улыбается и бегает глазом по палате. Она ничем не отличается от той, в которой ранее, года два назад, лежала его мама с травмой головы. Он тогда ходил вместе с отцом навещать её. Дверь скрипнула и в проём заглянул мальчик, лет восьми-девяти, не старше. Большие глаза цвета янтаря внимательно разглядывали Акааши. Этот паренёк кого-то напомнил Кейджи: яркие глазки, растрёпаные, уже, в таком раннем возрасте, покрашеные в…чёрный? Или всё же белый?.. Волосы… Мальчик осторожно зашёл в палату, прикрывая дверь, чтобы она не скрипнула, подбегает на цыпочках к Акааши и машет рукой. Кейджи кивает ему и выдавливает из себя тихое: «Привет» ещё сорванным голосом — связки не привыкли. Мальчик улыбается и рисует что-то в воздухе, складывая пальцы в непонятные фигурки. Акааши не понимает и хмурит брови. Тут в палату заходит медсестра, поправляет кофточку, натягивая выше, чтобы скрыть грудь. Поправляет халатик и замечает постороннего мальчишку. — Бо-кун, что ты тут делаешь? — интересуется девушка и садится на табуреточку перед койкой Акааши. Мальчик с яркими янтарными глазами снова что-то показывает и медсестра улыбается. — Друзей заводишь? Он с тобой поздоровался? Как хорошо. Акааши-кун, познакомься, это Бокуто-кун. Он не может говорить. Но всё хорошо слышит. А это, — она кивнула на Бо, который снова водил пальцами в воздухе, уже даже задействовал кисти, — язык жестов. Он может только так общаться. Акааши, с всё ещё серьёзным выражением лица, протянул ослабленную руку неизвестному доселе мальчику. Тот сверкнул глазами и осторожно взял его руку в свою, но не как делают при рукопожатии, он приложил свою ладонь к чужой и переплёл их пальцы. Мило улыбнулся и наклонил голову вбок. Он весь засиял, когда Акааши тоже несмело, легко, в силу своих возможностей, сжал ладонь Бокуто. Мальчик так и завис, держа нового друга за руку. Когда же Кейджи опустил слабую после операций руку, что-то показал жестами. Девушка улыбнулась и перевела: — Он говорит, что очень рад тому, что у него появился друг, — перевела взгляд на руки Бо и продолжила, — С ним никто не хотел дружить из-за его болезни, поэтому он приходил сюда и искал тут таких же, с какими-то дефектами. Но… Ты особенный, ты ему сразу понравился. Акааши улыбнулся и проводил взглядом Бокуто, прыгающего к выходу из палаты. Жестами он написал буквы в воздухе, которые Кейджи идентифицировал как: «Завтра ещё приду»