Celestial Bliss

Музыка к главе: Screw - Brilliant breakin' holiday - Lilith 2019г., Земля, наши дни Реальность… Какова она? Реален ли мир, наши мысли, желания? И не сон ли видим мы? Есть ли вообще смысл в нашей, столь краткой, жизни на этой земле? К чему, вообще, все это? Бредовые мысли кружились в голове Казуки, словно стая черных птиц, нагоняя осенний депресняк и апатию. А виной всему была та дурацкая документалка про Эффект Манделы. Смотрел он ее буквально пару дней назад и исключительно от нечего делать. Еще подумал тогда, что в жизни такого бреда не слышал. Но в последнее время, совсем с недавних пор, его преследовало какое-то неуловимое чувство, почти как интуиция, какие-то странные обрывки снов, такие реальные, словно воспоминания. Люди, совсем другие, или те же, но странным образом, как будто в другой жизни. Но когда он просыпался, остатки снов, казалось, испарялись, стирались и он потом не мог вспомнить почти ничего. В последнее время, он также бывало зависал, с недоумением смотря на совсем обыденные вещи, которые казались иными, неправильными, не той формы, не в том месте, не того вкуса. Вот и сейчас, он уставился в осеннее небо, светло зеленого оттенка, совсем обыденного для этого времени года, и ему казалось, что цвет не тот, что раньше был другим, а вот каким именно, он не знал. Но другим. «Либо переутомление, либо я просто того…» Мимо проехала машина обрызгав Казуки грязной водой и теперь на его джинсах виднелись темно-красные пятна, не смертельно, но заметно. Казуки выругался и приказав себе пошевелиться, направился к входу в студию. «Вот тебе и Матрица…» В студии, с утра пораньше, царил творческий беспредел. Их группа через многое прошла, была весьма успешной и существовала уже более десяти лет. А вот их кохаям, the Kasette, все не везло с гитаристами, талантливые ребята, но этой весной объявили о распаде. Особо тяжко эту новость пережил их драммер, Бё, поскольку дружил и общался более тесно с ребятами. Кроме Бё, их группа «SKRYou» состояла из двух гитаристов, Юуто и Руи, басиста Манабу, ну и самого Казуки, вокалиста и лидера группы. Ах да, и их менеджер, Джин, мелкий, доставучий, назойливый, зато знающий толк в своем деле. Самый обычный и ничем не примечательный день. Музыка помогала отвлечься и не думать о разной бурде. На самом деле не все было настолько плохо. Ведь в последнее время, в придачу ко всему, Казуки периодически снился странный, но весьма приятный сон. Сон повторялся, но каким-то образом, каждый раз появлялись новые детали, очень смутные, как в тумане, и в итоге, сколько бы он не пытался вспомнить более отчетливо, не мог. В начале он видел, скорее ощущал, только поцелуй, очень интимный, красивые губы, приятный аромат, казалось даже родной. А совсем недавно, как будто продолжение, он занимается сексом, и почему-то он был уверен что анальным, девушка стоит спиной, низкая, совсем худенькая, кожа словно фарфор, светлые волосы до плеч. И самое странное, он просыпался с уверенностью, что знает этого человека, это не случайный секс, как будто девушка эта многое для него значит. Но ощущения испарялись, легкие словно дуновение ветра, оставляя после себя пустоту. Казуки решил не особо заморачиваться, но этим утром он проснулся с очередной порцией этой странной головоломки. Имя. Он звал ее по имени. «…на…на… Черт, не могу вспомнить… Кана? Нана?» Репетиция была в полном разгаре, гитаристы спорили об аранжировке, драммер отлучился в туалет, а вокалист должен был обдумывать МС, но затерявшись в своих мыслях, Казуки бездумно уставился на басиста напротив. Тот умело перебирал струны своими изящными длинными пальцами. Вообще им повезло с басистом. У Манабу была особая, утонченная красота, худой, не очень высокий, слегка волнистые, черные волосы, словно смоль, которые он обычно убирал в аккуратный хвостик на затылке, почти кукольные черты лица, не женские, совсем нет, просто по-мужски элегантные, и прокол под пухленькой нижней губой. Не говоря уже о том, что острый ум и строгий характер, придавали ему особый шарм. Но Казуки все это не интересовало, он вообще никогда не интересовался мужчинами в интимном плане, также, как и сам Манабу. Они просто дружили с басистом, как впрочем, и с остальными ребятами. В этот момент глядя на его руки, Казуки чуть не подскочил с места. Манабу, ни с того ни с сего, скользнул пальцами вниз, как будто по дополнительным, невидимым струнам, настолько уверенно, как будто в руках держал не бас, а самую обычную шестиструнную гитару. По крайней мере, так выглядело, Казуки в гитарах особо не разбирался. И, о Ками-сама, это выглядело… естественно? Что это было? Видение, показалось? Его отвлекла реакция Манабу, который с недоумением уставился на свои пальцы и на бас, совсем тихо выдавив: — Странно… Но Казуки его услышал, и теперь в голове фейерверком взрывались вопросы. Почему Манабу играл словно на гитаре? Он тоже это ощутил? С ним тоже происходят необъяснимые вещи? — Бу-чан, все в порядке? Но прежде чем Казуки успел задать свои вопросы, тот буквально побледнел на глазах и схватился за виски. — Нет… черт, голова… Чертовы мигрени… Подай мою сумку, пожалуйста, там должны быть таблетки. Все ясно, Манабу просто сбила с толку головная боль. В последнее время, мигрени почему-то особо мучили басиста, но тот мужественно терпел, пичкая себя обезболивающими. «Просто переутомление и никакой мистики» — подумал Казуки, объясняя, таким образом, состояние согруппника, да и свое тоже. В остальном, дни тянулись словно резина, ночи пролетали словно яркие вспышки. Репетиции, дом, сцена, концерты, и Казуки почти привык к мелким «нестыковкам», как он их называл, да и к снам тоже. Когда он предложил на концерте сыграть «Brilliant», согруппники оценили шутку, а он сразу спохватился «Как я мог ошибиться, это же не наша песня…». Неважно. Проехали. Устал. Хотя, лажал не только он. Но Манабу просто списывал все на головные боли. Когда, например, неправильно указал наименование группы и почему-то написал «Screw», или когда назвал Джина драммером. Кстати, о Джине. — Ребята, смотрите что я Вам принес, — радостно затрещал тот, — буду скармливать тому кто лажанет на концерте! — Джин, ты вообще офигел! — Бё попятился назад. В руках Джина, непримечательный горшочек средних размеров с нежными, фиолетовыми, весьма изысканными, цветами. Но Бё испугало не это. Ягоды, мелкие, черные и очень ядовитые. При попадании в организм, токсин убивал медленно, но противоядие действовало только если его принять почти сразу же. — Ну что?! Отлично выглядит, отлично пахнет, отлично украсит нашу студию. Вы же не собираетесь это есть? — подмигнул им Джин. Странный малый. *** «Черт, как же хорошо…» Казуки обхватил руками тонкую талию и подался вперед. Взгляд скользнул вверх по спине, к плечам, и он посмотрел вперед, перед собой. Зеркало… Они в ванной?.. Он увидел себя в отражении, темно-красные волосы забавно торчали в стороны. Тихий стон. Казуки все понял, ведь он тоже почти… Как в тумане, его пальцы тянут за светлые пряди. Глубокий толчок. Пошлый, почти несдержанный, стон. Одно единственное имя срывается с губ. «…на… Мана…» Подняв блондинистую голову в отражение, на него смотрел… Манабу?.. Жарко… слишком, сладко… Казуки распахнул глаза и тут же разом осознал несколько вещей. Во-первых он кончил, как малолетка, позорно, обильно, прямо в боксеры. Такого с ним не случалось с подросткового возраста, уж это точно. Во-вторых, сон улетучивался. Детали, как будто, стирали из памяти, оставляя после себя лишь мутные отрывки. В-третьих «Какого хрена?!» Первичный шок немного отступил и теперь остались лишь вопросы. Что это было? Он что латентный гей? Вроде нет, мальчики на него хотя всегда и вешались наравне с бабами, его лично не привлекали. Почему именно Манабу? И что с его волосами? Казуки в жизни не помнил того блондином. И почему «Мана»? Тот не любил когда к нему так обращались, и ребята, включительно Казуки, звали его «Бу-чан», или просто по имени. И что с самим Казуки? Странная прическа и цвет волос, он никогда так не красился… А главное, откуда это ощущение что это вовсе не сон, более, как очень давнее… воспоминание?.. «Что со мной происходит?.. Я спятил?» В тот день, Казуки активно старался не смотреть на басиста, он тупо его избегал, пообещав себе что вечером обязательно покопается в интернете. Подсознание странная штука. «Так, ищем сны, реалистичные сны, странные сны, видения, вооот… подсознание, теории и мнения…» Казуки весь вечер просидел перед компом. Ничего особо феноменального, или же шокирующего он не обнаружил, но полученная информация его успокоила. Как оказалось, даже ученые не знали какова именно функция снов, зато стало ясно, что во сне что-то там отключалось, какая-то часть мозга ответственная за логику и, тем самым, мы видим иногда откровенный бред, вперемешку с отголосками наших страхов, желаний и т.д. А также, наш мозг не способен создавать новые лица, и всех людей чье лицо мы видим во сне, мы уже видели наяву, даже если сознательно не помним. Это частично объясняло «инцидент с Манабу». Остальное, Казуки просто списал на эффект дежавю, или как его там, и довольный собой улегся спать. Он больше не шарахался от Манабу в студии, хотя было ужасно стыдно осознавать, что в определенные дни, именно басист являлся спонсором его прекрасного утреннего настроения. Хотя самому Манабу, казалось становилось все паршивее. Он явно не высыпался, и чуть ли не каждый день пичкал себя таблетками, и Казуки пообещал себе поговорить с ним, отправить в больницу на осмотр, дать внеплановый отпуск. Нельзя же так. Писец, как обычно, подкрался незаметно. В тот день, все кроме Казуки и Манабу ушли на обеденный перерыв. В тихой студии, басист придремнул на диванчике, а Казуки тихо ковыряясь в телефоне курил на балконе. Дверь за собой он не закрыл, но даже так, он сперва подумал что ему показалось. — Казу… — не показалось, Манабу его звал. — А? Что? — Казу! — в тихом голосе нотки паники и Казуки резко обернулся направляясь к диванчику. За незначительную долю секунды промелькнула мысль, что у басиста снова начались мигрени и тот попросит принести ему таблетки. Ведь тот никогда к нему не обращался так, используя уменьшительное его имени. За ту же долю секунды, ему показалось что басист будто задыхается. Лидер в спешке обошел спинку дивана и застыл в шоке. Манабу спал. Ему явно снился какой-то кошмар, весь бледный и напряженный. Он разговаривал во сне. — … не оставляй… — остальное Казуки разобрать не мог. Он встал как вкопанный, не решаясь как поступить дальше, когда заметил влажные, бледные, щеки Манабу. У лидера сжалось сердце. Он не припоминал чтобы когда-либо видел на лице басиста столько боли. Казуки решительно протянул руку и настойчиво встряхнул парня за плечо. — Эй, Манабу! Тот резко распахнул глаза и выпрямился уставившись на свои дрожащие руки. Было видно, что тот еще толком не проснулся, поэтому Казуки не особо удивился когда басист схватил его за запястье. Его больше удивили слова: — Это был ты… — пролепетал Манабу. Но сон быстро улетучивался и тот осознав реальность происходящего, подскочил на ноги намереваясь удалиться. — Прости за этот цирк. Просто дурной сон. Пойду проветрюсь. Казуки остался хлопать глазами, но ему понадобилось лишь мгновение чтобы сообразить, что совпадений слишком много. Надо догнать Манабу и поговорить! — Постой! — Казуки бежал вниз по лестнице, почти спотыкаясь. Он лишь чудом умудрился поймать и убедить басиста что поговорить стоит. Таким же чудом, утащил в соседнюю кафешку, заказал тому кофе и уселся напротив. Он начал с простого: — Голова не болит? — После того, что мне вчера прописали, думаю я не почувствую даже если мне начнут вскрывать череп, — хмыкнул тот. «По крайней мере, он был у специалиста» — с неким облегчением подумал лидер. — Сон повторяется, да? Как давно? — Пару недель, наверное, не помню точно… Постой, откуда ты знаешь?.. — Что ты видишь, Манабу? Расскажи, я тебе тоже кое-что хочу рассказать. Тот слегка замешкался, но видимо решил, что терять ему нечего. Тем более лидер, казалось, неким образом уже был в курсе. — Ладно… Я с кем-то в машине и мы ругаемся, почти орем друг на друга, я не вижу лица, но точно знаю что это мужчина и он за рулем. Это не случайный человек, такое ощущение, что это… ну… бред короче… — Манабу снова замешкался, обдумывая стоит ли говорить и, показалось, слегка смутился. — Твой парень, — помог ему Казуки, и басист хотя и вылупился на него, продолжил: — Кажется… Дальше как-то смутно, я каждый раз пытаюсь припомнить, но просыпаюсь и будто память стерли, ей-Богу. Мы едем на высокой скорости, почему-то на встречу автомобиль, не знаю откуда взялся, но едет на меня, более в мою сторону, нежели прямо на нас. Мой… собеседник, замечает в последнюю секунду, да и вообще все так быстро происходит, выворачивает руль чтобы удар не пришелся на меня, — Манабу тихо вздохнул. — Зато та машина летит прямо на него. Потом все мутно. Удар, мерзкий звук, и как будто мы в воздухе на долю мгновения, не знаю, а после машина перевернута и я почти не могу двигаться. Я поворачиваю голову вбок и протягиваю руки, они все в крови, и он в крови, я каким-то образом знаю, на все сто, что он… не выжил, — голос Манабу слегка дрогнул, а руки опять заметно задрожали, даже казалось, он снова весь побледнел. — Манабу, эй, это всего лишь сон… — Казуки очень хотелось в это верить, но что-то подсказывало ему, что это далеко не все. — Дебильный сон, очень реальный такой, хотелось бы не видеть это через день, да каждый день. Так вот, до сегодняшнего дня, я не помнил лица, но перед тем как ты меня разбудил, я точно видел тебя. Блин, прости за этот бред, не самое приятное. «Я не уверен, что твоя психика выдержит «приятную» версию» — подумал Казуки усмехнувшись про себя, вспоминая собственные сны. — Да ну, мало ли, работаем вместе чуть ли не 24 часа в сутки, вот и видим друг друга, даже во сне не отвязаться, — попытался пошутить лидер. — Скорее всего. Не бери в голову, все равно ты там какой-то странный, да и я странный, точно бред. Подожди, что ты имеешь ввиду, как так «видим друг друга»? — А вот так, ты мне тоже снишься, каждый раз одно и то же, — признался он наблюдая за реакцией коллеги, но тот и глазом не моргнул. — Тоже авария? — Ну как, не совсем, я тоже не помню, но это точно ты и какое-то зеркало… — он определенно не собирался рассказывать Манабу весь этот порно сон, и быстро перевел разговор в другое русло. — А что там с нами, не так, говоришь? От ответа Манабу, почему-то по спине поползли ледяные мурашки. Это было странным, как минимум. — Волосы. У тебя темно-красные и прическа такая, никогда у тебя такой не видел. А я… — Блондин, прямые волосы до плеч, — как-то совсем обреченно прервал его лидер. — Ну да, вроде, но блондином я тоже никогда не был. Так, либо у нас переутомление, либо мы оба уже совсем куку, — басист покрутил пальцем у виска. — Видимо не мне одному нужен перерыв. — А тебе не кажется, что совпадений слишком много? — О чем ты? Мало ли, что может присниться нашим выжатым, как лимон, мозгам. — Да, но я не только об этом. Вот у тебя не бывало в последнее время, что смотришь на какую-либо вещь, или человека и кажется что, что-то не то, как-то не правильно, но не можешь понять почему? — Казуки почти ожидал что Манабу посмотрит на него, как на тронутого, но тот замешкался, чем и вызвал подозрение лидера. — Нет, не бывало, — коротко и ясно. — Ладно, тогда что с нашим видом? Раз мы такими не были в прошлом, может это, ну типа… — Казуки понял, что вот прямо сейчас сморозит полный нонсенс. — Что «ну типа»? Будущее? Господи, Казуки, не бредь, мы с тобой не Нострадамус, и уж точно не Ванга, и я очень сомневаюсь, что нас похитили пришельцы, перекрасили нам волосы и стерли память. Нам не пора, кстати? Ребята наверное уже вернулись в студию. — Согласен. Бред какой-то… Я еще вот что хотел с тобой обсудить, перед тем как вернемся, — спохватился Казуки. — Если голова будет сильно мучить, говори, постараюсь тебе выходной дать, внеплановый. — Еще чего! — Манабу злился, Казуки точно знал. «Вот ведь баран упертый». — Тогда продержись еще пару недель, до финала тура, и я нас всех отправлю в отпуск. И да, раз не хочешь так, то обещай держать в курсе, если что еще случится. — Ладно, — нехотя согласился басист. *** Прошло несколько дней и примечательных событий, казалось, не было. Но не смотря на это, на душе у Казуки было не совсем спокойно. «Дожить до финала, отправится в отпуск. Потом все наладится». Единственное, ему казалось, что состояние Манабу стремительно ухудшалось, хотя тот и не подавал виду. Он был угрюмым и молчаливым, даже более чем обычно, и лидер начал не на шутку волноваться за его психику. Тем более что к головоломке, во сне, он сегодня увидел еще одну деталь, неприятную, другое событие, и как он сообразил, возможно это и была та самая ссора в машине, о которой говорил Манабу. Казуки казалось он медленно сходит с ума. Он не помнил где именно происходило действие, лишь болезненный укол ревности, и как он орал на Манабу, что тот его предал, как ядовитые слова переплетались с гневом и болью, и… отчаянным желанием, во что бы то ни было, не терять этого человека, он без него не сможет, ведь он его так сильно… Казуки лишь подумал, что раз его эмоции во сне столь яркие, то Манабу должно быть очень нелегко раз за разом переживать гибель «родного» человека. Но в этот день, басист казался неуловим, как будто прятался от лидера, а когда Казуки все-таки удалось поймать его взгляд, тот покраснел, чуть ли не до кончиков ушей. «У него что температура?!» — в ужасе подумал вокалист, когда его осенила странная догадка. Раз он видел кусок сна Манабу, точнее события немного предшествующие, то возможно ли, что и Манабу видел то, что было до их, так сказать, интима? Теория, конечно, до жути нелепая, но проверить стоило. Что он терял, в конце-то концов? Он направился за басистом к туалетам и застал того у раковины, гипнотизирующего собственное отражение. Казуки поймал его взгляд через зеркало. «Какая знакомая ситуация» — с иронией подумал он. Манабу же, как ошпаренный развернулся, но бежать было некуда. К счастью, все кабинки казались пустыми, а значит никто разговору не помешает, пока что. — Манабу? Ты видел, да? Ванную, зеркало? — Это потому что ты упомянул, вот и засело в подсознании. — Расскажи. — Нет! — паника в голосе. — Ну что ты, как ребенок малый?! — Ты и так все знаешь… — уперся тот. — Я не знаю начала, а ты, видимо, да. — Блин, ладно, только не ржи. Казуки закатил глаза и басист продолжил, соображая, что деваться ему некуда: — Я в ванной, перед зеркалом. Заходишь ты и спрашиваешь что-то про то, как прошел мой день, а потом рассказываешь что-то, про какие-то гитары, не помню точно. Потом, ты подходишь, обнимаешь сзади и … целуешь в шею, вот сюда, — быстро протараторил тот и потупил взгляд. — Все. — Как все?! — возмутился Казуки. — Вот так, все. Представьте себе! Казуки взглядом дал понять, что не купился на его вранье и Манабу тяжело вздохнул. — Ладно, не все. Во сне, я … ну, короче… желаю тебя, и ты это будто знаешь, и шепчешь что-то про трудный день и про то, что нам стоит расслабиться. Тварь ты похотливая, короче! Теперь все! — Теперь верю, — довольно заявил тот. — Даже знать не хочу, что там было дальше… — А дальше, тебе вроде нравится, не припомню, чтобы ты упирался, — шутя отозвался Казуки, хотя было ему совсем не до шуток. — Казуки… что происходит? — Не знаю… — честно ответил он. Липкий, непонятный страх, словно пропитывал зыбкую реальность. Они пообещали друг другу не принимать поспешных решений и держать в курсе развития «сюжета», а также, по возможности составить список вещей, людей, событий, что казались «не такими, как надо» и сравнить. *** Тур уже приближался к финалу, работы было по горло, даже думать о чем-либо кроме работы было некогда. Не смотря на это, Казуки заметил насколько стремительно менялось его собственное состояние. Он стал раздражительным, нервным, вся его реальность будто пропиталась сомнениями. Вещи и люди казались неправильными. Сны стали ярче, разные, он был уверен, но утром со злостью осознавал, что ни фига не помнил, кроме того сна с Манабу, который словно лучик солнца, удерживал психику на плаву. Но он его теперь не видел часто. К сожалению, Манабу не повезло со сном. Он мучился и это было видно. Казуки даже заподозрил, что тот иногда не спит, синяки под его глазами поддерживали его теорию. Но больше всего, Казуки не покидала мысль, что басист впал в депрессию, не иначе, хотя тот держался молодцом, приходил на репетиции, на концертах особо не лажал. Еще немного… Каким образом рабочий разговор с Манабу перешел на повышенные тона, лидер так и не понял. Басист настаивал на своем, а Казуки ужасно раздражало что тот уперся, и ни в какую не соглашался с ним. Согруппники переглянулись, но не особо обращали на них внимания в этот момент, каждый занятый своим делом. Когда Казуки сообразил что он на самом деле теперь несет, было уже поздно. Что он творит? Какого?.. — Ты врал мне! Ты мне изменял с той тварью! — Заткнись, придурок! Сотый раз повторяю, эта дура сама придумала и распространила все эти слухи! — Ага, и сосались вы тоже понаслышке! Манабу позеленел от злости: — Да она тебя подкараулила, и бросилась на меня как бешеная, я ее сразу оттолкнул, а ты даже слушать не стал. Не могу поверить! Волна гнева, вдруг исчезла, также быстро как и появилась. У Казуки разлетались мысли. Что это было? Такое ощущение, что они проигрывали сцену, события, которые уже произошли, но не с ними, точнее не с теми людьми, которыми они сейчас являлись, то есть с теми, но как будто… Казуки задумался. Другая версия? Чего? Их самих? Событий? Он попытался сконцентрироваться и взглянул на притихшего Манабу. На его лице он прочитал немую панику. Ребята! Вот срань… Как теперь объяснить? Объяснять, как оказалось, не было необходимости. А вот к счастью или нет, Казуки не брался судить. Нет, была бы его воля, он бы все-таки выбрал объяснения, нежели «это». Они с Манабу как по команде повернули головы в сторону согруппников, и Казуки чуть не стошнило, ему физически стало плохо. Звуков не было, абсолютная тишина, казалось не слышен был даже звук города за окном. Каждый из ребят застыл в странной позе. Вот, драммер завел руку для очередного удара по барабанам, но она остановилась на полпути, Юуто листал ноты, но лист затыл под странным углом, также как и его пальцы, Руи же, в этот момент присаживался, но зад его не достигал до стула, казалось всего лишь пару миллиметров. Все это… как неудачный, застывший кадр нелепого кино, чем-то напоминающий дурацкий «Mannequin Challenge». Казуки казалось, что у него заложило уши, еще и этот странный гул в голове, он будто смотрел на этот цирк со стороны, но все никак не мог четко сфокусировать взгляд на деталях, в глазах будто… помехи?! Вдруг, звуки резко вернулись, будто деталь механизма встала на место и ни намека на «паузу». Длилось все это не дольше секунды, Казуки не брался судить сколько именно. Он резко взглянул на Манабу. На его лице отражался почти неприкрытый ужас, недоумение и еще много чего. Тот попятился назад и выбежал в коридор, в сторону аварийных лестниц. Там Казуки его и догнал. — Скажи, что ты тоже это видел, Казуки! — тихо, почти на гране истерики, произнес тот. — Я так больше не могу, Казу, со мной что-то не так… — Тише, эй! — Казуки не сильно, но настойчиво встряхнул его за плечи. — Я тоже видел, слышишь? У тебя такое раньше бывало? — Раньше, нет, началось вчера вечером, думал это все мои мигрени опять, — Манабу немного успокоился. — Это уже третий раз за сегодня. Не уверен пока, но кажется «помехи» эти становятся дольше. Еще и этот разговор… «Вот черт…» — Казуки только сейчас заметил насколько у него самого дрожат руки. — Манабу, я, это, у меня короче знакомый есть, — и добавил после небольшой паузы, — психолог… психиатр… Я, короче, с ним поговорил, очень поверхностно. Мы с ним давно не виделись, и я почти сразу после тура, пригласил его поужинать где-нибудь, пообщаться. Я сказал, что буду с другом, так что… Басист посмотрел на него как-то совсем уж затравленно и тяжело выдохнул: — Думаешь, все-таки шиза? Массовый психоз какой-нибудь, или бредовое расстройство? Даже не знаю, что думать… Галлюцинации? Мне из-за мигреней сканировали мозг, никак не могли понять в чем дело, провели всевозможные тесты. Функциональность не нарушена, все показатели в норме. Может травмы какие? Фальшивые воспоминания? Нет, Казуки конечно знал, что Манабу смышленый, но тут он явно постарался. Тот продолжил, объясняя как ничего из перечисленного не подходило полностью в их ситуации, почти размышляя вслух. — Бу, а ты слышал про Эффект Манделы? — Опять ты за свое. Может искажение временного континуума? Матрица дает сбой? Или вообще, паранормальные явления? — голосом и видом Манабу давал понять насколько нелепо все это звучало. — Или мы реально умерли в той аварии и это чистилище такое… Манабу взглянул на него как на умалишенного. — Когда говоришь там встреча с твоим «другом»? Казуки не успел ответить. Белобрысая голова Джина появилась из-за угла: — Вот вы где! Чего прохлаждаемся?! Финал на носу! Бегом работать, бездельники! *** Это был самый трудный концерт, и заодно финал тура, за всю сознательную жизнь Казуки. Не получалось сконцентрироваться, мысли разлетались, сны как будто просочились в реальность и отвлекали, еще эти паузы во времени, теперь чаще, по несколько раз в день, и Манабу… Ему досталось намного больше, и Казуки казалось, между ними возникла почти невидимая связь, на фоне всех этих событий. Он волновался за него и не только, теперь лидер и наяву считал того почти родным, кем-то намного больше чем другом, а гримасы боли на лице басиста, причиняли ему самому почти физическую боль. Слава богу, концерт завершили почти без происшествий, все разбежались по домам и уже на следующий день, вечером, они с Манабу должны были встретится с другом Казуки, тем что являлся психиатром. Лидер буквально молился всем богам, чтобы это оказалось всего-лишь переутомление, чтобы у того оказались ответы, хоть какие. — Вот ведь!.. — Казуки уже проехал добрую часть пути, когда сообразил, что бумажник вместе с деньгами, и конечно же правами, он благополучно забыл в студии. Скрипя душой, он развернулся и поехал обратно, завтра не хотелось вставать рано и разъезжать по городу. Еще на парковке, он почувствовал неладное, совсем неуловимое, гадкое ощущение чего-то неизбежного и, определенно, не очень хорошего. В студии горел свет, дверь была не заперта, хотя все должны были уже давно разойтись. Казуки шагнул внутрь и побледнел от ужаса: — Манабу! Что ты наделал?! Сколько времени прошло?..