— Я не ненавижу тебя, Хёнджин.
Хван утыкается мокрым носом куда-то в район живота Сынмина и пытается собраться с мыслями, потому что, если честно, он не собирался так бессовестно рыдать при бывшем лучшем друге. Хотелось показаться сильным, но по итогу всё вылилось в чрезмерную эмоциональность... Но, с другой стороны, он ведь так долго этого ждал; того самого шанса, когда они смогут остаться наедине, поговорить с глазу на глаз обо всём совершённом и не совершённом. Совсем не удивительно, почему по красным щекам бегут солёные слёзы. И никто в этой комнате не смеет его осуждать. — Я знаю, что в глубине души ты надеешься на то, что я скажу что-то большее. Как бы ты не обманывал себя, но ты нуждаешься в том, чтобы на твои чувства ответили. Я проходил через это и, хоть и восприятие у всех разное... я знаю, что ты чувствуешь. — Мин водит по чуть сухим от частых окрашиваний волосам дрожащими пальцами и старается говорить рассудительно. Будучи очень чувственным человеком, он часто перенимает на себя эмоции других людей, это позволяет сочувствовать даже тем, кто в прошлом был невероятно неприятен. Сейчас такая ситуация складывается с Хёнджином. — Но я не полюблю тебя. По крайней мере, я не способен воспринимать тебя как человека, с которым бы хотел быть рядом до конца жизни. Но.. Это не значит, что я хочу стирать тебя из неё. Хван только шмыгает носом и поднимает на младшего тяжелый взгляд, в котором отражается вселенское отчаяние вперемешку с крупицами надежды. Сердце рухнуло вниз, ведь, как бы старший правда не старался обманывать себя, ему не удастся получить любовь Сынмина в том проявлении, в котором хочется до побелевших костяшек и звёздочек перед глазами. Однако... ему будет достаточно даже того, если их когда-то крепкая, полная заботы и поддержки дружба возобновится. Хоть и не в прошлом её обличии. — Ты хочешь сказать..? — Я не могу сразу поверить во всё то, что ты мне рассказал. Я не могу быть уверен ни в твоих словах, ни в тебе самом. Я не видел тебя очень долгое время, и обида внутри меня до сих пор из раза в раз даёт о себе знать. Я смотрю на тебя сейчас и не знаю, что мне стоит делать и говорить, потому что мне страшно, — Ким жуёт нижнюю губу и кашляет в кулак пару раз, — Страшно довериться тебе. Я вижу, что ты искренен, но что-то внутри не даёт мне сходу забыть пережитое. Я надеюсь... — Да, я понимаю тебя, — парень качает головой, перебивая друга (может ли он себе позволить так называть Сынмина?). Джин наспех вытирает слёзы с опухших глаз и встаёт с места, сразу возвышаясь над сжавшимся младшим. Его руки тут же обхватывают юношу напротив, обнимая бережно, не прижимая близко к себе, чтобы не доставлять излишнего дискомфорта. Но Сынмин жмётся сам, интуитивно, позволяет себе уткнуться носом в плечо Хёнджина и приобнять того за широкие плечи, цепляясь пальцами за мягкий свитер старшего. В этом есть что-то такое... сокровенное? Как будто тяжелый камень падает с плеч, и внутри вдруг всё становится таким лёгким, трепещущим, когда хочется плакать, но не потому, что тебе грустно и тяжело, а потому что слабое, постепенно нарастающее чувство эйфории охватывает грудную клетку изнутри, потому что всё, о чём ты грезил столько времени, наконец покидает сознание, вычёркивается из списка нерешённых жизненных проблем, позволяя встать на новую ступень, наконец-то отпустить прошлое и сконцентрироваться только на настоящем. — Ты не против... — неловкое молчание прерывает Хван, отстраняясь от задумчивого Кима на несколько мгновений, чтобы, осмотревшись, не ткнуть пальцем в дверной проём, — Если я схожу умоюсь? А потом... мы могли бы поесть мандаринов и печенья, ну, и.. поговорить ещё? Мин потирает руку в смущённом жесте и отводит взгляд на часы. Они говорили обо всём так долго.. Тётя должна вернуться с минуты на минуту. Но сейчас совсем не хочется прогонять Джина. Это было бы крайне некрасиво с его стороны и, на самом деле, предложение звучит весьма заманчиво. Если они хотят возобновить всё то, что потеряли по собственной глупости, то нужно с чего-то начинать. А Мисс Ли он как-нибудь всё объяснит.📝📝📝
После Новогодних каникул началась пора экзаменов. Каким бы важным ни было самокопание вперемешку с решением проблем прошлого, конец учебного года, выпускной класс... всё это нельзя было оставить без внимания. В особенности из-за того, что Ким метит в один из лучших университетов города, и ему нужно приложить невероятное количество усилий к сдаче экзаменов. Благодаря Тёте, парень в течение всего учебного года ходил на дополнительные занятия, занимался с репетиторами, чтобы успеваемость доходила до отметки “желаемое”. И нет, не подумайте, это не потому, что его заставила Мисс Ли. Этой нагрузки он требовал от себя сам. Пролетевший январь и первая неделя февраля казались Мину самыми простыми в моральном плане. Да, юноша очень уставал от постоянной учёбы, но, с другой стороны, это позволило ему напрочь забыть о том, что терзало сердце столь долгое время. С Чонином они не виделись вообще, иногда только списывались, чтобы давать друг другу понять, что с каждым из них всё в порядке. Джисон и Чанбин тоже изредка появлялись в общем чате, рассказывая о том, как им повезло наткнуться на нескольких уличных музыкантов, которые, услышав их произвольно написанные текста, пригласили парней в свою группу; они упоминали и о том, что было бы здорово собраться всем вместе, но, на самом деле, после празднований их компания потеряла тот самый запал. Стал ли виной этому Сынмин? Кто знает. Но Мин раздумывает над тем, что, как только у всех начнётся университетская жизнь, они забудут о существовании друг друга до того момента, пока не пересекутся случайно на улочке в будущем и, приятно удивившись, не остановятся в какой-нибудь забегаловке неподалёку, чтобы рассказать о том, куда их завела жизнь. А может всё сложится иначе. К сожалению, Ким не пророк, а просто любитель строить догадки на собственное будущее, из-за чего каждый раз ловит себя на чувстве разочарованности, ведь ни одно из предположений, по итогу, не подтверждается. И только Хёнджин крайне часто попадался на глаза. Оказалось, что жили они не так далеко друг от друга, потому каждый из них несколько раз в неделю мог заглянуть в гости, чтобы позаниматься вместе или поговорить по душам, если вдруг это было чем-то необходимым. Также Ким часто списывался с Хваном перед сном, ведь, хоть он и пытался абстрагироваться ото всех ради лучшей концентрации, общения только с тётей всё же не хватало. Они достаточно сблизились для того, чтобы стать друг для друга друзьями, однако, это вовсе не значило, что дискомфорт, который время от времени чувствовали оба, куда-то исчез. Мин не может себе позволить рассказывать абсолютно всё, что мог бы, свободно прикасаться к Джину, например, по-дружески закидывая руку на плечо. Но старший ничего по этому поводу не говорит, только терпеливо выжидает, сам заполняя молчаливые промежутки друга бессмысленной болтовнёй, сам проявляет инициативу в лёгких объятиях, когда видит смятение в глазах напротив. Он всё ещё любит, сильно, трепетно, нескончаемо. Но Хёнджин не позволит собственным чувствам разрушить то, что они пытаются восстановить совместными усилиями. Сынмин сидит за рабочим столом, рассматривая собственные конспекты в больших тетрадках. Аккуратный мелкий почерк украшает страницы, а цветные маркеры выделяют неимоверно важную информацию, которую парень и без повторения может рассказать, но ничто не мешает перестраховаться и пробежаться взглядом по строчкам ещё несколько десятков раз, чтобы точно убедиться в том, что он знает каждый слог в слове. Завтра будет заключительный экзамен, после которого Мин сможет распрощаться со школой. От этих мыслей становится как-то грустно и легко одновременно, ведь школьная пора принесла как много счастливых, так и тоскливых воспоминаний, которые мешаются в голове, заплетаясь в один огромный ком. Это давит на разум, смешивает внутри эмоции, и Ким не видит выхода лучше, чем отвлечь самого себя от раздумий, потому что ни смеяться, ни плакать сейчас не хочется. Ему нужен крепкий сон, отдых, молочко на ночь и немного общения. Потому, первым делом он направляется на кухню, выуживая из кармана пижамных штанов выключенный телефон: пальцы осторожно надавливают на кнопочку сбоку, и лицо Мина резко подсвечивается белым. За весь день пришло лишь несколько уведомлений, одним из которых было от какой-то социальной сети с напоминанием о дне рождения. Сынмин вздыхает и думает о том, что ему стоит отписаться от всех этих рассылок или вовсе удалить приложения, чтобы они не мельтешили перед глазами. В последнее время он стал слишком нервным и чувствительным даже к простым, незамысловатым вещам, и именно по этой причине стоит изолировать все возможные раздражители, чтобы это состояние постепенно сошло на нет. Комната освещается приглушённым светом от двух старых светильников на стене. Киму очень нравится такая вечерняя атмосфера: за окном уже темно, на улице почти никого нет, ведь все прячутся от холода в своих домах; в комнате пахнет чем-то пряным, и всю квартиру поглощает тишина (нарушает её, разве что, блуждающий Сынмин и гудение старой техники). Тётя уже легла спать, потому что завтра ей нужно вставать очень рано. Она решила приготовить какой-то сюрприз для своего племянника в честь завершения экзаменационной рутины, и последний об этом прекрасно знает, но отсутствие эффекта неожиданности абсолютно не смущает, такой знак внимания как никогда будет приятен. Ким достаёт шоколадное молоко из холодильника, которое специально купил себе на вечер день назад, выбираясь из дома за продуктами, и усаживается на деревянный стул, чуть вытянув ноги и откинувшись на спинку с мягкой обивкой. Пальцы машинально тычут в экран на иконку сообщения, чтобы написать весточку Джину. Они всегда списывались примерно в это время, и если только в начале их общения первым постоянно писал Хван, теперь эту инициативу перехватывал на себя Мин. Чем чаще они общались, тем привычнее и комфортнее становилось младшему, и от этой мысли даже грело где-то в области сердца.“как прошёл твой день?”
Им не нужно здороваться или прощаться друг с другом. Каждый может написать что угодно и когда угодно, будь то неожиданный завал вопросами по предстоящему экзамену или, как было прошлым вечером, рассказ кого-то из них о неприятной ситуации в супермаркете. Хван поссорился с кассиршей, и, честно признаться, Сынмин даже понятия не имеет, по какой причине, но зато он точно знает, что та женщина “невоспитанная и грубая”. Что ж, просто верит на слово. Половина упаковки с напитком опустошается, пока Ким нервно жуёт трубочку в ожидании ответа или хотя бы просмотра отправленного смс. Их общение без особых условий и рамок не должно было переходить ту грань, когда каждый ждёт весточки. Парень вздыхает устало и откладывает всё, что было в его руках, в сторону, устало потирая глаза пальцами. Он привык. Привык к тому, что они списывались почти каждый день, что Джин всегда быстро отвечал на сообщения, в то время как младший мог и специально, и случайно игнорировать его в течение долгого времени. Внутри что-то неприятно скручивается, и Мин не может осознать, почему чувствует расстройство и разочарование. Ведь, по факту, ему просто не ответили так быстро, как это бывает обычно. Друг может быть занят, и это в порядке вещей... Неужели он стал настолько требовательным и капризным? Об этом совершенно не хочется думать. Не хочется сомневаться в самом себе, снова заниматься самокопанием. И словно кто-то свыше услышал его мольбы о пощаде: раздаётся стук в дверь. Глухой, несколько раз, совсем не требовательный, даже какой-то неуверенный. Волосы Сынмина встают на затылке дыбом, а кожа на руках и спине покрывается мелкими мурашками. Кто бы это мог быть в такой-то час? Парень зачёсывает пятернёй волосы назад, чтобы лучше видеть обстановку перед глазами, и проходит в коридор, не включая света. В этом районе разные люди живут, и вдруг кто-то просто ошибся квартирой? Если сделать вид, что дома никого нет, проблема ведь определённо решится. Он сглатывает, осторожно подкрадываясь к двери, и прислоняется к ней ухом - в глазок смотреть пока почему-то страшно. Кто-то там до сих пор стоит, выдыхает через зубы и пробует постучать снова. Понимая, что этот “кто-то” не собирается уходить даже после пяти минут полного игнорирования, Ким мотает головой и всё же смотрит в глазок: перед ним стоит чёрная высокая фигура, из-за отсутствия нормального света за пределами квартиры крайне сложно сказать, кто бы это мог быть, но как только лицо человека освещается экраном телефона, в попытках то ли проверить время, то ли кому-то набрать, Сынмин просто теряет дар речи. Дверь открывается чуть ли не нараспашку, пугая юношу напротив: он вздрагивает всем телом и тут же прячет телефон, несколько удивлённо смотря в глаза друга. А старший поверить не может, что перед его глазами стоит Чонин: его волосы растрёпанные, всё такие же чёрные и длинные, щёки красные от холода, как и пальцы рук, что с трепетом сжимают какой-то помятый пластиковый контейнер; дутая короткая куртка полностью расстёгнута, показывая какую-то забавную толстовку с рисунком, а на ногах, как и всегда, вымокшие от снега кроссовки. — Чонин? Что... Ким не успевает договорить, потому что лучший друг перебивает его, улыбаясь при этом так печально, что сердце в грудной клетке сжимается до микроскопического состояния, чтобы в ту же секунду расшириться и разорваться в клочья. — У меня день рождения сегодня, Хён, — Ян демонстрирует тот самый контейнер, в котором находятся несколько кусочков торта: они были все измазаны в шоколадной глазури и не самым аккуратным образом отрезанные, — Я пришёл, чтобы отпраздновать его с тобой. Его сухие губы снова трогает улыбка, такая тёплая и родная, что у Сынмина слезятся глаза. Как? Вот как он мог забыть? Неужели отсутствие общения с Нином настолько сильно сказалось на нём, что он успел забыть о дне рождении человека, которого любит до потери пульса? Как он мог позволить себе настолько уйти с головой во что-то? Желание абстрагироваться от того, что приносит тебе боль и страдания - понятная причина, но Мин абсолютно не заметил, что изолировал себя не только от этих неприятных эмоций. Он изолировал себя от всего, что связано с Чонином. Но младший ведь куда больше, чем все те чувства, которые могут терзать Кима время от времени: Ян - его личный кислород, тёплое солнце, крепкие объятия и мягкий, успокаивающий голос разума. Он - вселенная, которую хочется изучить, упавшая звезда, которую хочется найти и спрятать от всего мира. Старший совершенно позабыл о тех чувствах, которые расцветают в нём при взгляде на лучшего друга, теряясь в собственном негативе. — Я... — Слова совершенно не выстраиваются в предложения. Разум настолько затуманен, что парень не замечает, как Нин проходит в дом, как он сам чуть отходит, освобождая место в дверном проёме. Как закрывается дверь, а в коридоре включается небольшой торшер, чтобы можно было хоть как-то сориентироваться в небольшом помещении. — Я очень по тебе скучал, — первое, что выпаливает Сынмин, когда видит, что младший перестал копошиться с обувью и одеждой. Его уши покрываются красными пятнами смущения, когда лучший друг тянет его на себя и очень крепко обнимает за плечи, прижимаясь своей холодной щекой к разгорячённой щеке Мина. Последнему ничего другого не остаётся, кроме как зацепиться за толстовку дрожащими пальцами, совсем неуверенно скользя по чужой талии, а потом обхватить ту своими руками, прижимаясь в ответном жесте. — Я скучал по тебе не меньше, — от голоса над ухом хочется пищать, но Ким уверенно держится, просто чуть жмурясь и сжимаясь в крепких руках.Внутри нарастает непонятная разуму паника.
Они расположились в комнате Сынмина. Гирлянда на стене являлась единственным источником света: кипенно-белый свет падал на все близлежащие предметы, придавая особого уюта пространству. Кровать была расправлена для того, чтобы стащить оттуда плед с подогревом на прохладный пол. Вокруг валялись все мягкие игрушки, которые только можно было найти в комнате старшего, а за их спинами располагались мягкие подушки с дивана в гостиной. Всё это импровизированное сооружение было похоже на какое-то мягкое гнездо, где, словно два птенца, сидели растрёпанные и уютные друзья, потягивая чай из больших кружек. За всё это время они перекинулись всего парой слов. У Кима огромный ком стоит в горле из-за стыда и чувства вины, ему стало неожиданно неловко просто смотреть на Чонина, дышать с ним одним воздухом, а чтобы так, сидеть рядом друг с другом и болтать о чём-то несуразном, как это было обычно... Как теперь обходиться? Старший неожиданно для самого себя проводит параллели с тем, каким было их общение с Хёнджином в самом начале. И, не найдя особых различий, его окутывает страх. Всего за один месяц два друга поменялись местами, и в голове Мина абсолютно не укладывается, что теперь с этим всем делать. — У тебя последний экзамен завтра? — Первым затянувшуюся тишину прерывает Ян. Он чуть касается плеча задумавшегося друга и, ловя его смятённый взгляд, только хмыкает. — А, да... А ты?- — Да, я уже закончил со сдачей своих, — Нин жуёт нижнюю губу и подсаживается к Сынмину чуть ближе, чтобы смотреть на друга во все глаза: весь вечер у него лицо почему-то красное, взгляд какой-то растерянный, а сейчас ещё и губы измазаны в шоколаде. Младший нарочно не говорит об этом, чтобы просто иметь возможность любоваться на неаккуратного хёна дольше привычного. — Я надеюсь, что ты не переживаешь. Учитывая, сколько сил ты вложил в учёбу - сдашь всё на высшие баллы. Но если результат тебя не устроит, я схожу к верхушке и всем головы по откусываю, — Чонин тихо смеётся, но, когда не замечает должной реакции на свои слова, становится серьёзным. Его лицо сразу же обретает другие черты, более острые, чёткие. Такой Ян Мина иногда пугает, потому, чтобы не огрести от младшего, машет руками перед ним и улыбается совсем ломано, желая вызвать улыбку в ответ. Её, конечно же, не следует. В чужом взгляде читается немой вопрос и совсем немного раздражения, и Киму хочется себя ударить. — Прости... Мне просто, я не знаю. Мне очень стыдно перед тобой. Ты ведь и без того понял, что я забыл про твоё день рождения... Такую важную дату. Ты ведь уже, чёрт, тебе ведь стукнуло 18 лет.. — Сынмин зарывается руками в волосы и тычется носом в колени, тупит взгляд, не желая хоть на чём-то фокусировать своё внимание. Сейчас больше всего хочется оказаться совершенно в другом месте, одному. — Я не поздравил тебя должным образом, даже не приготовил подарок... я- — Всё в порядке, Сынмин, — голос Нина кажется твёрдым, но то лишь для того, чтобы вселить больше уверенности в собственную фразу. Его ладони мягко обхватывают руки старшего, заставляя того выпрямиться и посмотреть вперёд. Чон оказался совсем близко, так, что он чуть ли не прижимается к коленям друга грудной клеткой, — Я понимаю, почему это могло произойти. И... Младший неожиданно отводит взгляд в задумчивом жесте, словно раздумывая, стоит ли вообще говорить то, что вертится в уме уже несколько недель. — Если ты так переживаешь из-за подарка.. То можешь подарить мне кое-что. Ким чувствует на себе крайне непривычный взгляд. Чонин смотрит на него сверху вниз и мягко укладывает руки лучшего друга на свои широкие плечи. По венам словно начинает течь что-то горячее и тягучее, и Мин не до конца осознаёт, чего от него ждут, но на интуитивном уровне чуть сжимает чёрную ткань одной ладонью, пока второй слабо щекочет шею, дотрагиваясь до бледной кожи пальцами. — Подари мне свой первый поцелуй, — Ян говорит уверенно, смотря прямо в глаза, и старшему захотелось исчезнуть из этой комнаты вдвойне. Что он вообще говорит? Поцелуй? Прям губы в губы? — Ч-что? — Когда мы говорили о твоих и моих чувствах ещё в Рождество... После я очень долго обдумывал это. Мне сложно смотреть на тебя, как на парня. Я вижу в тебе только лучшего друга. И сейчас я хочу это изменить, — младший дотрагивается руками до коленей парня напротив, вынуждая немного развести ноги, чтобы он мог сесть прямо между ними. От такой позы у Сынмина смущение переползает на шею, и он хочет закрыть лицо руками, но Нин его останавливает, мягко укладывая ладонь на щёку, чуть поглаживая. — Просто помоги мне понять. Заставь меня увидеть в тебе кого-то другого, нежели моего лучшего друга. — Медленно выговаривает Чонин, закрывая глаза в ожидании. Ким внимательно смотрит на его спокойное лицо, чуть приоткрытые губы и не может поверить в реальность происходящего. Сердце стучит в самой глотке и кажется, что Чон прекрасно слышит этот учащённый ритм, но его это ничуть не смущает. Насколько он серьёзен в своих намерениях? Не разрушатся ли их и без того хлипкая дружба? Сомнение начинает отступать в тот момент, когда черноволосый начинает гладить щёку, постепенно переводя ладонь на затылок и зарываясь пальцами в волосы. Мин старается расслабиться, выдохнуть через нос и просто сделать то, что раньше могло быть лишь в мечтах: он наклоняется вперёд, к чужим губам, неуверенно опаляет их своим горячим дыханием и нежно чмокает. Чонин чувствует, как всё его тело дрожит. — Я.. я не умею, — И больше никаких слов. Потому что теперь ситуацию берёт под контроль Ян. Младший кладёт вторую руку на плечо друга, ведёт по шее и вынуждает чуть приподнять подбородок, чтобы впоследствии просто было удобнее. Мельком приоткрывает глаза, чтобы увидеть, как сильно трепещут чужие ресницы, и улыбается прямо в поцелуй, в ответ получая невероятно крепкие объятия.Сынмин доверяется. Сынмин прижимается всем телом. Сынмин действует.
Первый, на пробу, ведёт языком по чужим губам, делает всё так, как помнит по ощущениям от нежеланного поцелуя с Хваном, и по итогу получает совершенно другие эмоции. Его распаляет, становится невыносимо жарко. В голове сразу же пропадают все мысли, и даже комната теряется, ведь перед глазами теперь лишь лицо лучшего друга, которое хочется покрывать поцелуями-бабочками, которое хочется обнимать ладонями и никогда больше не отпускать. Нин тоже отвечает на все касания охотно, чуть давит на челюсть старшего, чтобы углубить поцелуй и выбить из него удивлённый вздох. Чонин никогда бы в жизни не подумал, что будет делать с Мином что-то подобное. И никогда бы даже предположить не смог, что ему это до побелевших костяшек понравится. Их отвлекает звук пришедшего сообщения. На экране высвечивается контактный номер Хёнджина с какой-то забавной припиской к имени и несколькими смайликами. Ким крупно вздрагивает, отвлекаясь на телефон, что лежал совсем рядом, на кровати и тут же теряется, получая поцелуй в шею. — Прости, что заставил тебя заниматься подобным. — Чон смеётся. В его словах ни грамма вины, лишь что-то игривое, и Ким чувствует себя первоклассником на школьной линейке. — Нет... ничего.. Я, — Старший снова возвращает своё внимание к Яну, который сидит перед ним, чуть вытянув ноги: его грудная клетка вздымается, а рот чуть приоткрыт в попытке уловить побольше воздуха, наполнить им все лёгкие. Его глаза практически прикрыты, а сама голова наклонена в сторону, открывая вид на вытянутую шею с мелкими шрамами и непонятными синяками. И такой Чонин просто взрывает чужой разум. — Ещё.. Можно я поцелую тебя ещё раз? — Мин придвигается тихо, осторожно, как будто боится спугнуть неожиданно разнеженного, непривычного для взгляда лучшего друга. Вот только тот лишь мотает головой и тычет пальцами куда-то вверх. Как оказалось позже, там висели часы. — У тебя завтра экзамен, а время почти полпервого. Я хочу, чтобы ты как следует отдохнул, ведь завтра будешь слишком сильно переживать. — Нин встаёт со своего места, чуть потягиваясь, и подаёт руку Сынмину, которого рывком поднимает к себе, как только тот обхватывает его ладонь в ответ. — Ты.. Прав, — Ким тут же прячет взгляд, утыкаясь лбом в плечо парня перед ним, — Прости за это.. — Эй, ничего, — и снова объятия, осторожные, трепетные, — Я не до конца осознаю, что к этому всему вообще чувствую. Но давай дадим друг другу обещание, что больше не будем надолго расставаться? Может так я наконец для себя всё осознаю. И.. — Повисает небольшая пауза, в момент которой младший начинает водить пальцами между лопаток, ласково поглаживая, — Мне просто не нравится, что тебя нет рядом со мной. А меня рядом с тобой. Старший выдыхает через нос и кивает. Все эти слова невероятно греют всё внутри. И, может быть, в будущем они не сдвинутся с позиции лучших друзей, но сейчас это не обижает настолько сильно, насколько могло бы, потому что Сынмин чувствует, что его любят, хоть и немного по-иному. Он чувствует, что постепенно становится для Яна таким же кислородом, тёплым солнцем и успокаивающим сознание голосом. Может до вселенной ему ещё далеко, но разве сейчас нужно что-то большее?Перед сном на сообщения Хвана Сынмин так и не отвечает, решая поделиться всеми своими эмоциями вживую. И пусть он понимает, что это может ранить нового лучшего друга, ему стоит быть искренним, чтобы придерживаться желанных для них обоих отношений.
А на утро Ким просыпается от того, что чувствует, как его ладонь неожиданно окутывает тепло, а собственные пальцы переплетаются с длинными пальцами Чонина.
— Что ты делаешь? — Осторожно интересуется старший, не скрывая довольной улыбки. — Скрепляю данное нами обещание.