Глава 1
20 декабря 2019 г. в 18:58
Дэймон Сальваторе вытер пот, заливающий глаза, рукавом грязной рубахи, и медленно выпрямился во весь рост.
Стоявший напротив мистер Джереми Гилберт был едва ли не вдвое младше самого Сальваторе. Все ещё по-юношески худощавый, высокий молодой человек, светло русые волосы, которого намокли от пота и прилипли ко лбу, и он упрямо вытирал его карманным платком. Дэймон смотрел на пылающие алым щеки мистера Гилберта, бормочущего о том, что дело с которым он сюда пожаловал было безотлагательное и довольно личное, и что у него, без сомнения, нет повода усомниться в порядочности мистера Сальваторе… Услышанное, лишь вызвало ухмылку. Вся округа без устали судачила о том, какой циничный мерзавец Дэймон Сальваторе, беззастенчиво наживающийся на бедствующих нынче людях.
Гражданская война закончилась, развевая прахом былые устои, как и большинство здешних, некогда богатейших, усадеб. Юг был разорен. Однако, Дэймону Сальваторе все же удавалось приспособиться к новому порядку вещей. За два прошедших года он научился возделывать почву для посадки табака, обрабатывать небольшую плантацию от вредителей, собирать урожай и даже выгодно продавать его. Спустя некоторое время можно было с уверенностью заявить, что дела Сальваторе шли гораздо лучше многих. За это его не любили больше всего. И, разумеется, за крутой нрав.
—Звучит так, словно, Вам нужна услуга, мистер Гилберт, — его узкие губы скривились в недружественной ухмылке. И без того красные щеки Гилберта, заалели больше прежнего.
Джереми, посмотрел на Сальваторе, небрежно облокотившегося на черенок лопаты.
Гилберт снова вытер пот со лба накрахмаленным белым платком. Солнце было уже высоко, и в тёмном костюме ему было невыносимо жарко и, кажется, Сальваторе это заметил, но не смилостивился, предложив поговорить в тени. Прищурив от яркого солнца глаза, он кивнул, стараясь не потерять самообладания.
—Мы могли бы поговорить в более подходящем месте?
Тотчас же голубые глаза Дэймона на миг полыхнули нехорошим огнем, а язвительный ответ на его просьбу был готов сорваться с языка, но вместо этого Сальваторе лишь вогнал глубже лопату в сухую землю, а затем кивнул, веля следовать за ним.
Семья Сальваторе была самой богатой в Мистик-Фоллс, а их поместье одним из самых роскошных во всей Виргинии. Разумеется, до войны. Сейчас громадный особняк сильно обветшал, и в нем едва улавливалось былое богатство. К тому же здесь несколько раз случался пожар: восточное крыло сильно пострадало, и теперь зловеще темнело на фоне блеклого южного неба, взирая на бескрайние поля пустыми глазницами ввыжженых оконных рам.
Они вошли в просторную гостиную, убого оставленную, уцелевшей мебелью, но спасительно прохладную.
Джереми осмотрел комнату, отмечая следы разрушения и грабежа. Серебристо-голубой шелк, которым были обиты стены, испачкан, драпировок нет. Единственная в комнате картина висела слишком низко. Судя по пятнам сырости, она закрывала залатанную пробоину. Других картин не было, от них остались лишь темные прямоугольники на стенах. Половины мебели не было, а оставшаяся — обожжена.
—Достаточно ли подходящее это место, для Вас, мистер Гилберт? — разводя руками, произнёс Дэймон. В его голосе звучала неприкрытая язвительность. Не то чтобы, Сальваторе испытывал личную неприязнь к этому молодому человеку, которая могла бы стать причиной столь резкого обращения с ним. Дэймона злило трусливое отрицание нового порядка вещей аристократией, кичащейся былым Юга и слепо верящий, что, однажды, все станет как прежде. Сам Дэймон быстро приспособился к новому образу жизни. Он давно привык обходиться без излишков, проводя множество часов под палящим солнцем вместе с немногими, кто остался с ним рядом в трудный момент.
Джереми Гилберт понимал, что нет ни единого шанса сделать предстоящий разговор приятным для них обоих, поэтому медлил, комкая платок во влажных ладонях и отчаянно подыскивая правильные слова. Несколько раз он уже готов был заговорить, но как только слова так точно сложенные в предложения в его голове, должны были быть озвучены, он замолкал, стыдясь и робея.
—Мистер Гилберт… —вкрадчиво начал Дэймон, уже несколько изнуренный его нерешительностью.
—Я… — Джереми все же запнулся. Он никогда ничего не просил. Все мыслимые блага были даны ему с младенчества. Будучи единственным сыном отца, юноша рос в достатке родительской любви и опеки, и материальных благ. Теперь, когда отец и мать покоились в родной земле, а от былого богатства остался разорённый, холодный дом и пустые поля он искренне сожалел, что не ценил этого, в должной мере, раньше…
—Мистер Сальваторе, я знаю, что в нынешних условиях, это кажется безумным, но возможно Вы бы согласились одолжить мне некую сумму?
—Сколько? — быстрый ответ заставил юношу приободриться, и он также поспешно ответил:
—300 долларов, если это возможно, сэр.
Как только его голос замолчал в полупустой комнате, удушающие унизительное чувство стыда заполнило его.
Дэймон замолчал, словно обдумывая сказанное, затем спокойно произнес:
—Позвольте, мистер Гилберт, с чего Вы решили, что у меня есть такая сумма?
Щеки юного Гилберта, столь недавно побледневшее, вновь вспыхнули алым.
—В округе говорят… То есть, я слышал…
—Вы склонны верить судачествам, мистер Гилберт? —не то осуждающе, не то поучительно произнёс Сальваторе. —Тогда Вы не так умны, как кажетесь на первый взгляд.
—Нет! Нет, что Вы! — резко запротестовал юноша. —Я всего лишь хотел… Хотел сказать, что Вы имеете стабильный доход от продажи табака… И возможно, Вам не составит труда…
—Довольно.
Джереми Гилберт был готов провалиться сквозь землю. Ещё никогда в жизни он не испытывал такого позора.
—Скажите, мистер Гилберт, известно ли Вам, что прежде чем, как Вы выразились, мне не составит труда, табак нужно посадить, вырастить, собрать, обработать и выгодно продать?
—Разумеется, сэр, — плохо сдерживая раздражение, пробормотал Джереми. Он чувствовал себя так, словно его отчитывал старый учитель за невыполненное задание или плохо решенную задачу. Однако, сидящий напротив надменный, жадный человек, был последним, кого бы назвал Гилберт, подобным учителю.
В прочем, Дэймон отнюдь не старался унизить юношу. В сущности, ему было наплевать зачем юнцу понадобились деньги и от чего тот решил, что сможет получить их едва попросив. Видит Бог, Гилберт сам напросился на урок!
—Мистер Гилберт, сбор урожая начнётся не раньше чем через три недели, сам сбор продлится столько же. Да и найти покупателя, согласного заплатить желаемую цену не так легко. Вы бы знали об этом, если бы потрудились подумать навести порядок на Вашей земле. И, как знать, если бы Вы преуспели в этом, возможно, Вам бы удалось избежать, столь неприятного разговора.
—К чему все это? — наконец юношеская выдержка Гилберта дала трещину. — Ответьте прямо, что не собираетесь одалживать мне денег?! И покончим с этими унизительными нравоучениями! Очевидно, что слухи, касающиеся Вас, правдивы…
Он круто развернулся, намереваясь уйти, проклиная и Сальваторе, и самого себя за никчемную идею.
—Мистер Гилберт, — догнал его голос почти у порога, — разве я отказал Вам?
—Простите? — будучи не до конца уверенным, что правильно расслышал Сальваторе, Джереми замер.
—Разве я отказал Вам в займе? — к удивлению терпеливо, повторил Дэймон. — Нет. Простите, мистер Гилберт, если мои слова ненарочно задели Вас.
Джереми застыл впечатленный столь резкой переменой в поведении Сальваторе.
—Я человек дела, — тем временем продолжал Дэймон, — и долгие речи выводят меня из себя. Вернитесь, и мы обсудим детали.
Его внезапная доброжелательность обескуражила молодого Гилберта. Он сбивчиво произнес:
—То есть, Вы хотите сказать, что дадите мне нужную сумму?
—Отдолжу, мистер Гилберт, -— немного поучительно, но мягко поправил его Дэймон.
—Разумеется, мистер Сальваторе, — живо ответил Джереми. — Я это и имел в виду. Даю Вам слово, что отдам все до последнего цента!
—Погодите, разбрасываться обещаниями, — умеряя юношеский пыл, ухмыльнулся Дэймон. — Присядьте, и поговорим теперь как бизнесмены.
Гилберт молча сел в предложенное хозяином истертое кресло.
—Не ищите подвоха, мистер Гилберт. Я возьму в аренду землю, принадлежащую Вам. Скажем, на год. Предположим, по полтора доллара за акр — если мне не изменяет память, ваша семья владеет около трехстами акрами земли — что в итоге даёт Вам 450 долларов прибыли и, кажется, вполне покрывает необходимую Вам сумму.
Сальваторе говорил быстро и четко, и когда замолчал, Джереми немного растерялся.
—Это гораздо больше той суммы, о которой я просил… — задумчиво произнес Гилберт.
—Что ж, вероятно, это именно тот случай, когда и Ваши, и мои интересы будут преисполнены, — едва заметно улыбнувшись, произнес Сальваторе.
—Это очень великодушно, мистер Сальваторе. Я согласен, — стараясь быть как можно вежливей, пробормотал юноша.
—Я рад, что нам удалось договориться, — сдержано улыбнувшись, произнес Сальваторе. — - Позвольте, мне побеспокоиться о скорейшем заключении сделки.
Мужчина поднялся, давая понять, что разговор окончен. Дэймон видел промелькнувшее нетерпение на лице юного Гилберта, явно ожидавшего, когда же наконец столь желаемые деньги окажутся в его руках.
—Как только я получу необходимые бумаги, я дам Вам знать, мистер Гилберт, — колеблясь мгновение, он протянул юноше загорелую ладонь, и Джереми резво пожал ее в ответ.
Дэймон нетерпеливо стянул испачканную рубашку. Знойный день в поле утомил его, однако, Сальваторе знал, что каждая минута проведенная под палящим солнцем ни была напрасной. К тому же, просьба Джереми Гилберта, неожиданно обернувшаяся выгодной сделкой добавила ему уверенности. В сущности, Дэймону было безразлично зачем юнцу огромная сумма, и, вряд ли бы, он согласился отложить деньги на обычных условиях займа.
Земля Гилбертов давала ему новые возможности, хотя это и означало, что теперь ему придется трудиться ещё больше.
Едва окрылённый успехом юноша скрылся из очей, Деймон распорядился отослать посыльного к Ричарду Локвуду — местному нотариусу, чтобы оповестить его о намечающейся сделке и подготовке соответствующих бумаг.
Неспокойные послевоенные годы привнесли едва ли не больше смуты в дела джентльменов, чем сама война. При желании, расчётливому Сальваторе не составило бы особого труда обвести мальчишку Гилберта вокруг пальца, и присвоить себе его земли нечестным путем. Однако, о чем бы не судачила округа, он был глубоко убежден, что честь это последняя опора упавшего Юга, и не был намерен отступать от этого убеждения.
Дэймон наскоро освежился. Прохладная вода приятно остудила нагретую солнцем кожу. Мутное зеркало, напротив которого стоял медный таз с водой, отразило худощавую, но жилистую фигуру, смуглую, с россыпью белесый тонких шрамов — напоминаний об осаде Петерсберга.
Отец благословил его в солдаты едва ли не с первых дней войны. И поначалу Деймону действительно казалось, что он присоединился к борьбе за правое дело. Никто тогда ещё не понимал, что Юг уже обречён. Не мог знать этого и Деймон. Ослеплённый причастностью к столь значимым событиям, он с гордостью принял должность адъютанта Эмброуза Хилла. Победы одержанные одна за другой в первые годы войны пьянили, казалось, вот ещё одно сражение, ещё одно доказательство нежизнеспособности армии янки, и все они, увенчанные лаврами, вернутся. Ничего из обещанного не сбылось.
В дверь деликатно постучали, возвращая Деймона из горестных воспоминаний.
—Входи, Бонни.
Бонни Беннет, 16-летняя темнокожая девушка была единственной служащей в усадьбе. Сальваторе платил ей честные 4 доллара в неделю, хотя и знал, что держат ее здесь вовсе не деньги. Малышка Бонни тайно в него влюблена.
—Мистер Деймон, —прошептала девушка, потупив взгляд, застав хозяина по пояс обнаженным, — я принесла чистую одежду.
—Спасибо, Бон, — наскоро одеваясь поблагодарил ее Деймон. Рдеющие девицы последнее, что ему сейчас нужно.
По правде, Сальваторе давно растерял былые убеждения касательно бывшых, теперь уже, рабов. Там, на полях сражений, он видел сотни отважных мужчин, готовых отдать собственную жизнь за то, что считали правильным. И цвет их кожи не имел значения.
Возможно, будь Деймон полегкомысленнее он бы воспользовался чувствами Беннет, соблазнив девушку. Возможно, он бы даже рискнул женится на ней, шокируя тем самым благопристойных соседей, втихаря насилующих свою прислугу. Сейчас же тихая семейная жизнь казалась ему чем-то недосягаемым, а порой даже ненужным.
—Как он? — спросил Деймон у все ещё замершей Бонни.
—Без изменений, мистер.
—Скажи, что я приду ему почитать.
Девушка согласно кивнула и торопливо скрылась за дверью.
Деймон устало опустился на краешек кровати. Он давно признался себе, что далеко не все ему под силу. И это бессилие поначалу вызывало вспышки гнева, сейчас стало тихой грустью.
Деймон проследовал в уцелевшую часть западного крыла, через выгоревшую галерею сквозь провалившуюся крышу, которой зияло бледное полуденное солнце. Мужчина с досадой подумал, что в таком состоянии усадьба простоит еще не один год, прежде чем ему удастся скопить денег. Он вошёл в малую гостиную, которая едва ли хранила свою былую роскошь. Память Демона ещё хранила множество фарфоровых безделушек, стоявших некогда на каминной полке. Исчезли серебряные блюда помпезно стоявшие на полированных полках из красного дерева. Исчезли хрустальные вазы, в которых всегда стояли свежие цветы. Пропало и многое другое из того, что он помнил. Исчезли все легкомысленные завитушки красоты. Именно так, легкомыслие, знаменовавшие прошлый образ жизни сгорело вместе с большей частью усадьбы.
Деймон взял несколько чудом уцелевших книг, лежавших на покосившемся кофейном столике и вошёл в комнату, соседствующую с гостиной.
Комната была наполнена светом, свободно проникавшим сквозь распахнутые окна, за которыми, сколько не глянь, расстилались поля.
—Здравствуй, Стефан, —произнес мужчина, садясь на стул, возле брата. Светло-русые волосы юноши отросли, и теперь непослушными завитками ложились на сутулые плечи. Взгляд светлых голубых был привычно отстранён и направлен к горизонту. Деймон с жалостью взглянул на брата.
Стефан был младшим из сыновей Джузеппе Сальваторе — лёгкий и весёлый нрав которого, мог расположить к себе кого угодно. Совершенно не похожие внешне, братья были столь же разные по нраву.
Что произошло с Стефаном Сальваторе не знал никто. Когда Деймон вернулся домой, то застал младшего брата уже таким — телесной оболочкой некогда жизнерадостного юноши, ни слова не слетело с уст Стефана с тех пор.
Бонни, находившаяся здесь, с появлением хозяина поспешила скрыться. Будучи чрезвычайно занятым, Деймон всегда старался выделить время, чтобы провести его с братом. Он надеялся, что однажды, что-то пробудиться во Стефане, и брат очнётся от этого болезненного оцепенения.
—Я пришел почитать тебе. Как раньше, помнишь, когда мы были детьми? Ты ленился учить новые буквы, но сгорал от любопытства, чтобы узнать о новых приключениях Гулливера…
Стефан Сальваторе молчал.