Со дня вступления в ряды хваранов прошла неделя, а Банрю все никак не мог свыкнуться с мыслью, что отчим столь легко дал свое согласие на его длительное заключение в стенах этого дома, что в его понимании был сродне аду или тюрьме, как минимум.
Совсем не прельщало и то, что в числе своих соседей он получил весьма странного парня, больше схожего с девушкой своим необычным темпераментом и повадками, и Сухо — верного пса королевы, которого он на дух не переносил ещё с пелёнок, а если добавить ко всему прочему тот факт, что те ещё и сдружились, создав дружную команду из двух чудиков, то это вообще снос крыши.
Нервы Банрю никогда не отличались особой твердостью, потому чаша его терпения с каждым новым днем медленно, но верно начинала заполняться, давая своему хозяину тревожные сигналы, что все — расходимся, концерт окончен, пришло время уходить, причём далеко и желательно надолго.
Вот и сегодняшний день был одним из чёрных в его личном календаре, который он тайно вёл у себя в мыслях, и чаша его не просто наполнилась до основания, а разбилась вдребезги и с брызгом. Они перешли ту самую мизерную грань, которая отделяла их от возможных неприятностей, и получили на свою голову злого и заспанного Банрю, что вскочил с постели посреди ночи только ради того, чтобы лично подойти к Сухо с подушкой и припечатать к его лицу, желательно — придушить ею, чтобы более не раскрывал своего неугомонного рта в час ночи и не мешал другим спать, а после заняться убийством его собеседника.
Сухо среагировал весьма быстро и оттолкнул чужую руку с мятой подушкой прежде, чем она успела оказаться у него на лице.
— Ты что, черт возьми, творишь?!— пронесся весьма звонкий голос по всей комнате, заставив мирно спящего Чидви оторвать голову от подушки.
Банрю с самого начала был готов к такому стечению обстоятельств, потому не растерялся и произнёс то, зачем собственно и пришёл:
— Ты можешь заткнуться хотя бы на минуту, хотя бы ночью?— голос прозвучал слишком жалобно для человека, который ранее готовился к неминуемой борьбе.
На самом деле, столь активное во всех смыслах поведение было Сухо не свойственно.
Или он просто плохо его знал?
Если припомнить прошедшую неделю в компании шумного соседа в лице Чхве Сухо, то ответ напрашивался сам собой: Сухо действительно не был тем, за кого себя выдавал все эти годы, и маска его треснула сразу же, как только он перешагнул порог этого дома.
Банрю уже не был уверен, как именно следует реагировать на столь существенное изменение в характере противника, ведь теперь получалось, что все эти годы он столь яро презирал совершенно незнакомого человека, всего лишь придуманного кем-то образа. Эта мысль сводила его с ума похлеще, чем очередная беседа с отчимом о возможной женитьбе.
— Мы и так говорим шёпотом, чтобы другим не мешать! В чем наша вина, если у тебя уши такие огромные — в пол лица,— под конец Сухо слышимо усмехнулся, но без издевки и злорадства, а просто и по-доброму.
Банрю впервые не знал, как реагировать на очередное заявление Сухо. Перемотай он сейчас время на неделю назад, точно бы нашёл, что и как ответить, но сейчас, когда перед тобой сидит знакомый и при этом такой чужой тебе человек, весьма сложно сореинтироваться, потому он не нашёл ничего лучше, чем просто молча уйти с недовольным лицом и забраться обратно на свою кровать, что располагалась на верхней койке.
Сухо на это действо махнул рукой и вновь начал беседу с Ё Улем, Чидви устало зевнул и лег на левый бок, не считая нужным вмешиваться, тем более что чужой шёпот не был для него проблемой, а Сон У и вовсе видел десятый сон, так и не проснувшись.
***
На следующее утро Банрю проснулся позже остальных, немало удивив этим своих товарищей, что уже давно привыкли к его пунктуальности, и выглядел он при этом в два раза мрачнее, чем обычно, отчего даже столь неугомонный и бесстыдный человек, как Ё Уль, старался держаться в стороне, не кидаясь своими шуточками в его сторону, чему первый был несказанно рад, хоть и не отражал этого на своём лице.
— Тренировки скоро начнутся, поторопись,— небрежно бросил Сухо перед тем, как выйти из общей комнаты при всем параде.
«Он всегда так выглядел?» — пронеслась мысль в голове, стоило только увидеть аккуратно собранные пряди волос Сухо и его глаженные верхние одеяния, которые тот без единого изъяна надел на себя сам, в то время, как Банрю в первые дни приходилось прибегать к помощи товарищей и служанок, от непривычки одеваться самому.
Собрался Банрю тоже позже всех, потому присоединился к остальным самым последним. Он не был другом ни для одной живой души и не особо волновался по такому поводу, как место рядом с друзьями, потому вышел из здания и встал рядом с первым попавшимся мальчишкой со странной квадратной улыбкой на всё лицо. На секунду он даже засомневался в правильности своего выбора, но когда тренер вышел из тени, забыл обо всех лишних мыслях и сосредоточил внимание на чужом монологе.
— Кто желает сплестись телами в схватке первым?— задал вопрос для галочки мужчина и тут же, в догонку, произнёс:
— Чхве Сухо, выбирай противника.Сухо на это заявление коротко отсмеялся, словно знал, что так оно все и будет. Получив от друзей поддержку в виде похлопываний по спине и легкого массажа плеч, он со спокойствием в сердце и легкостью в теле вышел вперёд, после чего занял место рядом с тренером и сделал вид, что выбирает себе противника методом рассматривания лиц в толпе воинов, хотя на деле просто ждал добровольца.
— Я же говорил, что его первым вызовут,— тихо сообщил Джи Джу рядом стоявшим друзьям,
— Мэн Сухён, вперёд, это твой шанс,— он слегка подтолкнул друга вперёд и похлопал его по плечу,
— Сухо не откажет.Сухён громко выдохнул и, сжав руки в кулаки, уверенной походкой вышел вперёд. Он был весьма заметным мужчиной, благодаря своему крепкому телу и высокому росту. Волосы его были короткими и доходили до плеч, черты его лица были мужественными и резкими, а глаза блистали ноткой лукавости.
Сухо, при взгляде на своего противника, ничуть не испугался и открыл ряд белоснежных зубов, встречая мужчину своей привычной улыбкой, на что первый смущено отвел взгляд: Сухо нравился ему ещё с прошлой недели.
— Ну здравствуй, зови меня просто Сухо,— его губы вновь расплылись в улыбке,
— Я знаю, что ты в курсе моего имени, но я безумно люблю представляться людям, красивое имя, громкая фамилия и все такое, понимаешь?Последние слова были произнесены в шуточной форме, и он даже подмигнул без капли на то стеснения, провожая свое действо аналогичными движениями рук, на что и получил звонкий смех толпы, включая смущенное улюлюканье Сухён.
Банрю, услышав хвалебные речи для себя любимого из уст Сухо, непроизвольно повел губой в лёгкой и еле заметной улыбке. Скажи тот так неделю ранее, когда Банрю свято верил в то, что Сухо — эгоистичная и самовлюбленная скотина, он бы самолично полез в драку, дабы выбить из того все самохвальство, но эта речь была произнесена здесь и сейчас, когда Банрю уже не был столь уверен в том, что вообще знает человека перед собой. И, возможно, именно по этой причине он смог уловить ехидство и смешок в чужом голосе, впервые в своей жизни поняв истинные намерения своего давнего противника: рассмешить друзей и создать уютную, комфортную атмосферу.
— А тебя то как звать?— вновь подал голос Сухо, не переставая дарить людям свою поистине солнечную улыбку,
— Мне тоже интересно узнать, кто это тут у нас такой красивый,— получив мимолетную улыбку товарища — желаемую реакцию, Сухо удовлетворенно повел плечами.
Банрю, как ни странно, подметил даже это.
И ему моментально стало интересно: с каких это пор он столь тщательно наблюдает за действиями Сухо, что замечает в нем даже такие незначительные мелочи? Пожалуй, логичным будет ответ: со вчерашней ночи. Именно той ночью он в полной мере осознал, что Сухо, которого он знал столько лет, был лишь сценическим образом, который тот показывал только ему.
Он фальшивил только перед ним.
— Какой же тогда настоящий ты?— Банрю не сразу понял, что озвучил свои мысли вслух, пока не получил вопрос от рядом стоявшего паренька.
— О ком это ты?— лицо парня было ещё детским, а глаза его так и сияли неподдельным интересом,
— Меня, кстати, Хансон зовут,— как бы между прочим добавил он и подарил ему свою квадратную улыбку.
Банрю окинул это «нечто» равнодушным взглядом и, не проранив и слова, вышел из толпы, после чего подошёл к первым кандидатам на равный бой, что уже вовсю общались между собой, словно они на совместный обед собрались, а не в центр площадки, дабы скрестить мечи, и встал перед Сухён, напротив Сухо, давая понять, что разговор вести будет с ним.
— Один раунд. Один победитель.— только и произнёс Банрю перед тем, как вынуть катану из ножен и принять стойку, проигнорировав наличие Сухёна на тренировачной площадке.
Тренер на столь смелое заявление своего подопечного лишь одобрительно покачал головой и указал Сухёну в сторону толпы, приглашая его занять своё место. Он с самого начала желал увидеть в схватке именно этих двоих, потому Банрю он не только не сделал выговора, но ещё и помог ему устроить себе первый бой с первым мечником Силлы — Чхве Сухо.
Сухён ещё долго мялся на месте, не желая покидать компанию Сухо, однако, решив для себя, что ни за что не поднимет на него руку, он все же покинул место бойни, уступив Банрю.
— Да что с тобой происходит,— вполголоса вопросил Сухо с непривычной серьезностью,
— Ты со вчерашней ночи сам не свой, траванулся едой из столовой?— усмехнулся он под конец.
Банрю промолчал. И дело было даже не в том, что ответить было нечего, а скорее в том, что чужой голос подозрительно засел у него в голове и отказывался уходить, да ещё и это его глупое высказывание, что и шуткой то назвать было сложно, почему-то вызвал некий трепет в сердце, а не привычное раздражение, что тоже удивляло.
От своего столь странного и необъяснимого состояния Банрю неимоверно хотелось вырвать, настолько его тошнило от себя такого.
— Слушай, ты и раньше мало, что говорил, но сейчас ты и двух слов связать не можешь, у тебя какие-то проблемы?Банрю неосознанно сжал рукоять своей катаны и незаметно для себя сглотнул. С ним что-то происходило и это «что-то» было как-то связано с его бешено стучащим сердцем в грудной клетке. Он не мог объяснить свою совершенно новую реакцию на Сухо, доселе не испытываемую на ком либо ещё, и сходил из-за этого с ума вдвойне.
Он вновь не произнёс и слова в ответ и кинулся на Сухо с сильным размахом катаны, чьё лезвие успешно разрезало чужое одеяние выше пояса, в ту же секунду оголив участок кожи на загорелой шее. Второй на это действо ответил той же монетой и, замахнувшись, разрезал ткань вместе с кожей на предплечье Банрю. В этот момент они оба поняли одно: эта битва решит между ними всё.