tear it with your teeth

      Суббота, около двух дня, и пятнадцатилетний Ричи Тозиер пробует сигарету впервые в жизни. Жмется около картонных коробок вблизи помойки на сомнительной аллее. Запах далек от приятного: разит гнилью и сыростью, а плотная ткань куртки не спасает от мертвецкого холода, исходящего от кирпичной стены. В руках, слегка трясущихся, зажигалка, а между губ, сухих, как бумага, зажата сигарета.       Крутит колесиком зажигалки пару раз, и она отзывается, освещая тенистую аллею. Зажигалка его. Сигарета — нет. Она проскользнула ему под партой вчерашним днем, благодаря хитрой, словно лисица, Беверли Марш. Она из всех сил пыталась побороть ухмылку, что расползалась по лицу, и деланно смотрела прямо — туда, где учитель скользил мелом по доске, вырисовывая уравнения. Надолго ее не хватило: оглядела Ричи и его протянутую к ней руку. Сигарета упала прямиком в его раскрытую ладонь. С хитро изогнутой бровью и приподнятым уголком губ, она произнесла что-то вроде: «Покурим после школы?».       Ричи наскоро слепил какую-то очевидную отговорку, невозмутимо пожав плечами и дернув запястьем.       Дело в том, что Беверли продолжительное время мечтает о том, чтобы первая затяжка Ричи была сделана бок о бок с ней. Она повторяла это из раза в раз, тыкая того в ребра, смотря на него сверкающими глазами. И несмотря на то, как заманчиво звучала идея впервые покурить и разделить с ней свою первую сигарету, его не очень прельщала мысль об ее присутствии во время его первого затяга. Он пару раз становился свидетелем тому, как какие-то подростки пробовали закурить, прячась за полуразваленными школьными трибунами. Было ужасно холодно, а порывистый поток ветра принес в ноздри страшную сигаретную вонь. Где-то на периферии два подростка сделали затяжки, начали плеваться и вскоре согнулись в приступе рвоты.       Ричи определенно точно не хочет видеть Беверли рядом с собой, если ему предначертана та же судьба       Поэтому сейчас, одинокий и замерзший, посреди дерьмовой аллеи, он поджигает кончик сигареты, зажатой между зубами, и делает вздох. Медленно, сосредоточенно, наученный опытом тех малолеток, сделавших слишком резкий и глубокий вздох, что явно не пошло им на пользу.       Дым согревает полость рта, вызывая легкое покалывание в челюсти, затем в глотке, опускаясь все ниже в грудную клетку, пока не вырывается обратно как пуля, из-за чего Ричи сгибается пополам, готовый выхаркать часть своих легких.       Блядство. Слезы собираются в уголках глаз, и его начинает трясти под конец его стенаний, и слава богам, что Беверли не здесь, ведь она бы обязательно припоминала ему об этом как минимум неделю.       «Да поебать вообще», — мысленно огрызается он возникшему в голове образу Беверли. В любом случае, он справляется сейчас куда лучше, чем кто-либо из Неудачников когда-либо. Его быстро отпускает: вытирает рот тыльной стороной ладони и втягивает густой дым во второй раз. Других бы уже вырвало к этому моменту. Ну, может, всех, кроме Майка. Тот выглядит слишком уравновешенным, слишком стойким для такой реакции.       Эдди с вероятностью в сто процентов скрутился бы, опустошая желудок.       Ричи ухмыляется, не выпуская сигареты. Второй затяг оказывается таким же неподатливым, тогда как третий заходит куда мягче.       Именно это бы и произошло, удайся им заставить Эдди в принципе. Ричи уже сейчас может представить его сморщенное в отвращении лицо, сложенные поперек груди руки и выплюнутую фразу, вроде: «Какое же мерзкое ощущение на губах». На нем обязательно будут надеты его коротенькие шорты и новая светло-голубая поясная сумка. Возможно, Ричи выдохнет дым тому в лицо, только чтобы получить в ответ возмущенный крик, и Эдди, возможно, съездит тому по руке кулаком, назвав при этом засранцем.       Ричи моргает, и, будто он вынырнул из толщи воды, начинают появляться запахи и звуки, принадлежащие аллее. Осознает, что сигарета, зажатая меж пальцев, уже дотлевает. И что он улыбается стене напротив на протяжении последних нескольких минут.       Делает очередной затяг — куда увереннее, тепло перестает казаться гадким и оставляет после себя приятное ощущение — и взглядом зацепляется за что-то, пронесшееся мимо аллеи.       Или кого-то.       Голубой цвет — именно он притягивает к себе взор Ричи в последнее время куда чаще, чем раньше. Причина тому — Эдди, что стал носить его на постоянной основе. А вот, собственно, и он, в своем пастельно-голубом свитере, подходящем к его новой поясной сумке, нерасторопно шагает по тротуару.       Держит руки перед собой, выглядит так, будто ведет какие-то расчеты, сосредоточенно нахмурив брови.       — Помяни дьявола, — усмехается сам себе Ричи. Бросает окурок на землю и тушит подошвой сникерса. Эдди со временем исчезает из поля зрения, и Ричи скользит по аллее в его сторону. Осторожно, ступая тихими кошачьими шагами, скользит по тротуару, следуя по стопам Эдди. Задерживает дыхание, плотно сжав губы. Эдди шепчет что-то сам себе.       Один. Два. Три. Ричи сжимает ладонями плечи Эдди, одновременно дергая того на себя, и кричит «Эдди!» в его ухо.       Эдди визжит.        Через мгновение Ричи наблюдает за тем, как Эдди, пытаясь одновременно уклониться и повернуться на источник звука, запинается о собственную ногу и сваливается мешком на землю. Ричи от подобной картины складывается пополам от дикого хохота, переставая что-либо видеть.       — О мой бог, — выдыхает, не переставая посмеиваться. — Эдди, ты… Пресвятое дерьмо, это было просто уморительно.       — Какого хрена, Ричи! — вопит Эдди, с побледневшим лицом и трясущимися коленками. Ричи облокачивается о находящуюся рядом витрину, все еще придерживаясь за живот. Эдди сжимает руки в маленькие кулачки. — Ты такой мудак!       — Это была определенно самая очаровательная реакция в мире, — невозмутимо произносит, вытирая слезы, выступившие от смеха, будто не услышав Эдди. — Этот крик, боже…       — Ты мог довести меня до инфаркта, — сердито перебивает, — серьезно, пошел ты, Ричи! Что ты вообще здесь забыл?       — Следил за тобой. Следовал за каждым твоим шагом. Заполучил очень интимное представление о жизни Эдди Каспбрака, — спокойно отвечает Ричи. — На данный момент я бы дал тебе пять из десяти. Слишком много плача и дрочки на фотки из медицинских книжек.       — Скорее на фотографии твоей сестры, — бурчит Эдди.       Ричи хитро ухмыляется, отрывается от витрины и шагает тому на встречу. Ругающий его или бросающий грубости в его сторону Эдди вызывает в груди согревающее, обволакивающее чувство. Раскрывает руки, готовый сжать того в своих объятиях.       — На самом деле, я тебя преследовал, поскольку ты мой любимчик, и я соскучился по тебе и твоим сексуальным поясным сумочкам!       Эдди кладет ладонь на его грудь, останавливая парня со все еще зазывающее раскрытыми руками. Ричи впитывает в себя то, как тот вдыхает запах, морщит нос, отчего на веснушчатой переносице появляются складочки, и оглядывает его с головы до пят. Не может отказать себе в удовольствии от увиденных покрасневших ушей Каспбрака.       — От тебя пасет, — выплевывает с отвращением в голосе. Принюхивается вновь. — Ты что обжигаешь свои легкие этим дерьмом?       — Да, обжигаю, — отвечает, — я обжигающе горяч! *       Эдди хмурится, не обращая внимания на шутку.       — Ну и что? Теперь ты по сигаретам? Я же говорил, что они плохо влияют на здоровье!       — Ты как-то сказал мне, что слишком много пасты плохо для моего здоровья, — хрюкает Ричи. Закидывает руку на плечи Эдди, в ту же секунду чувствуя, как он пытается скинуть с себя его конечность. — Ты когда-нибудь задумывался о том, мой дорогой Эдгар Аллан, что я просто плохиш?       Эдди молчит, сжав губы в плотную полоску. Отсутствие реакции на прозвище дает Ричи повод забеспокоиться о том, что его друг искренне расстроен, или зол, или что-то между.       Если быть честным, мысль об Эдди, беспокоящемся за него, согревает изнутри. Несмотря на несчетное количество язвительных шпилек и закатанных глаз, он искренне заботится о нем. Но иногда Ричи мечтает о том, чтобы Эдди просто… Не делал этого. Не волновался за него. Бедный парень, как надутый до предела воздушный шарик, заполненный тревогой и готовый лопнуть в любой момент. Одно касание булавки — и он взорвётся. И Ричи действительно не хочет быть причиной очередного потрясения в жизни Эдди.       — Куда ты направляешься? — интересуется Ричи, решив, что пора сменить тему разговора. Эдди наконец удается змеей вывернуться из крепкой хватки на плечах.       — Аптека, — отвечает, но, увидев вопросительный взгляд, добавляет: — Для мамы. Она подхватила простуду.       — Посмотрите-ка, ситуация в корне изменилась, — хмыкает Ричи, ощущая привкус горечи на языке. Не думает, что когда-либо сможет простить Миссис Кей за то, сколько боли принесла Эдди тем, что лгала на протяжении лет. Просто ради контроля. Истинная причина его проблем с тревогой. И он уверен, что и Эдди все еще не простил ее. От их взаимоотношений разит расстоянием и холодом. Разговоры сухие, звучат односложные предложения без каких-либо эмоций. Как будто два чужака, которым не удалось стать даже просто знакомыми.       В ту ночь, узнав обо всем, Эдди остался у Ричи, не в силах находиться в одном доме с этой женщиной.       И Ричи позволил Эдди занять пружинистую кровать, сам свернувшись на полу. Ричи за весь вечер придумал настолько много шуток, насколько было возможно, и они играли в игру, где один начинает глупую историю, а второй добавляет предложение, и так до бесконечности, пока оба не валялись с красными лицами, смотря в потолок и задыхаясь от смеха. И было чувство, что все не так уж и плохо. Будто есть шанс, что все наладится.       Однако той же ночью он услышал, как Эдди тихонько плакал в подушку, видимо решив, что Ричи уже давно спит.       — Ну так что, — произносит выжидающе, устав от молчания Каспбрака, — мы идем или нет?       — Мы?       — Я и ты. Ричи и Эдди. Мы. Вместе. Мы команда мечты, Эдс.       Эдди фыркает, услышав прозвище.       — Ты действительно хочешь пойти со мной в аптеку?       — Я готов пойти на край земли за тобой, любовь моя, — заявляет Ричи поэтично, как он думает сам. — В аптеку тоже!       Эдди морщит нос, уголки губ дергаются вверх. Единожды. Дважды. На третий раз не выдерживает и заходится в звонком смехе. Его смех, должно быть, — самая любимая вещь Ричи. Наслаждается им куда сильнее, чем огрызающимся Эдди. Что-то теплое, сладкое щекочет в груди Ричи, согревая его с головы до пальчиков ног.       — Ты смехотворен, — выдавливает Эдди, пытаясь скрыть свою улыбку. Ричи же не стесняется продемонстрировать свою, поэтому улыбается, как идиот, видя блестящие глаза напротив.       — А ты очарователен, — деланно произносит Ричи, ущипнув его за щеку. Эдди отталкивает руку от своего лица, чувствуя, как горят уши.       — Заткнись, — толкает его своим острым плечом, — и пошли.

***

      И часа не прошло, и вот Ричи Тозиер дожидается Эдди Каспбрака, стоя напротив его дома, спрятав руки в карманах и ковыряя носком кроссовка крыльцо. Эдди скрылся в дверном проеме почти десять минут назад, дав обещание вернуться сразу, как только отдаст лекарства своей матери.       Легко догадаться, что что-то беспокоит его. Раздумывает, стоит ли ему подняться в дом, ведь, возможно, Миссис Кей вновь докучает своими нотациями.       Хотя, на самом деле, он ни о чем не раздумывает. Ведь это действие включает в себя время, проведенное за распутыванием клубка мыслей. Ричи же пускает этот ворох дальше в свою голову и просто действует.       Дом Каспбраков Ричи считает одним из самых непритягательных мест, что когда-либо видел. Строгий, тщательно вылизанный и немного прохладный. Чувство, будто, сделай он один неправильный вздох, вдохнув слишком быстро и выдохнув слишком глубоко, где-то залает сирена. Что-нибудь разобьется. Красный свет ослепит глаза. Дом не то, чтобы не выглядит так, будто здесь кто-то живет, он в принципе не выглядит как пригодное для житья место. Никакого тебе беспорядка, никаких безделушек или же простого декора. Несколько рамочек с фотографиями Эдди висят отполированные и безупречно ровные. Ну и ваза с искусственными цветами на круглом обеденном столе. На этом все.       Для Ричи комната Эдди всегда казалась единственным выносимым помещением в этом доме, и то только когда сам Эдди был с ним.       Переступая порог, не ловит на себе ничей взгляд, поэтому скользит дальше, спрятав руки в карманах джинсов. Его останавливают голоса. Приглушенное бормотание звучит дальше по коридору, из комнаты Миссис Кей.       Ступает дальше, пока из комнаты не вылетает взъерошенный Эдди. Оба останавливаются. Эдди удивленно моргает.       — Кажется, я велел тебе оставаться снаружи, — Эдди не повышает голоса.       — Тебя слишком долго не было. Мне стало скучно. Кстати, у тебя есть чем перекусить? Умираю с голоду.       В мертвой тишине голос Ричи кажется слишком громким, поэтому не успело пройти и секунды, как раздался хриплый возглас из соседней комнаты:       — Ты что-то сказал, Эдди?       — Ох… Нет. Я просто… Просто говорил сам с собой, — неуверенно сипит Эдди, взмахами руки подгоняя Ричи к выходу.       — Голос совсем на твой не похож. У нас в доме есть кто-то еще? — его мать приостановилась, видимо прислушиваясь, затем добавила с изменившейся интонацией: — Это что… Мальчик?       Эдди, уже не стесняясь, толкает его дальше по коридору, они находятся так близко, что невозможно различить, кому принадлежит какая конечность, однако Ричи все-таки удается выцепить краснеющее со скоростью света лицо Каспбрака.       — Нет! Только я. Я пошел. Увидимся, ма!       Ричи кажется, что Миссис Кей кричит им вслед что-то еще, но ему не удается понять, поскольку Эдди буквально выталкивает их на крыльцо, с грохотом захлопывая входную дверь. Сейчас самое время для какой-нибудь шуточки: Эдди, вытирающий вспотевшие ладони о деним джинсов и выглядящий измотанным, будто напрашивается на очередную подколку. Но впервые Ричи нечего сказать. Он даже не уверен, что сейчас произошло.       — Какого черта ты зашел? Я же сказал подождать меня. Тебе серьезно не под силу постоять спокойно пять секунд?! — злостно выплевывает Эдди, взъерошившись как воробей.       — Ты же знаешь, как больно мне находиться вдали от тебя дольше, чем пять минут, Медвежонок Эдди, — заявляет Ричи, вернув голосу привычную дразнящую окраску. — Я слишком сильно скучаю по твоему красивому личику!       Ожидая увидеть привычное, полюбившееся ему отвращение на лице Эдди, вскидывает брови в удивлении от почти испуганных глаз перед собой. Эдди нервно оглядывается на дом.       — Заткнись, заткнись, заткнись, — хватает Ричи за запястье и тащит за собой по лужайке, — давай просто свалим уже. Ричи хмурит брови, позволяя вести себя.       — Все хорошо, Эдс?       — Не называй меня так, — огрызается уже на автомате. — Все в порядке. Моя мама… Просто не любит чужих в доме. Особенно таких, как ты, Балабол.       Наконец-то, выпускает чужое запястье из своей хватки, и они идут бок о бок вдоль по улице. Перед глазами сизое небо, под одежду залетает прохладный ветер, щекоча кожу. Эдди обнимает себя, пастельно-голубой свитер треплется на ветру, когда-то идеально уложенная челка сейчас непослушными локонами скрывает нахмуренное лицо. И Ричи гадает, стоит ли надавить на него или же позволить вопросу дальше висеть в воздухе. Чувствуется, что что-то не так. Что-то не на своем месте. Но не знает, что его настигнет, надави он чуточку сильнее.