Волчья яма на двоих

*** Стайлз вообще-то не рассчитывал всерьез, что застанет Хейла дома. Поэтому, когда железная дверь ожила и двинулась в сторону, Стайлз списал на эффект неожиданности свой порыв метнуться обратно к лифту. Дерек Хейл оказался один в один как на снимке из его личного дела — хмурый и небритый, разве что на той фотке глаза у него были поменьше. Впрочем, он быстро справился с лицом. — Клево. Представляться, вижу, не надо. — Стайлз изо всех сил улыбался и раздумывал, что тут еще можно сказать. Придумал. — М… привет. — Привет, — ответил тот и, помедлив, открыл дверь шире. Стайлз вошел, машинально заозирался, разглядывая лофт. На фоне его квартирки это был просто дворец: много пространства, много света через окна от пола до потолка, винтовая лестница убегала на второй этаж. Стайлз не отказался бы от такого жилища, хотя его дом, пожалуй, не был бы настолько пустым. Мысли в голову лезли, разумеется, самые нужные. За спиной грузно лязгнула дверь. Хейл запер ее и встал напротив Стайлза со скрещенными на груди руками. На его футболке широким клином темнело пятно пота: видимо, ему пришлось отвлечься от тренировки. Стайлз готов был признаться себе, что он нервничает. Что его слегка потряхивает, если быть совсем уж честным. — А что, тривиального «что ты здесь делаешь?» не будет, да? — спросил он, так и не дождавшись больше от хозяина квартиры ни слова. — Если ты пришел, то ты все вспомнил. Или узнал как-то еще. И я прекрасно понимаю, что ты здесь делаешь, — наконец ответил Хейл сдержанно, а в выражении лица Стайлзу почудилось что-то знакомое. Ему вспомнилось лицо отца во вчерашнем окошке скайпа. — Класс. Ты прям рентген. Он чувствовал, что выбрал неправильный тон, но привычка защищаться срабатывала безотказно и его мнения не спрашивала. Хорошо еще, что выражалась она обычно в сарказме, а не, например, агрессии. Хейл вздохнул, это была хорошая реакция. Вышвыривать незваного гостя он пока не собирался. Даже наоборот. — Сядь, — сказал он, кивнув на диван, и на предложение это мало походило. — Эм… — Можешь звать меня Дерек, кстати. Стайлз на автопилоте дошел до дивана, обернулся. Восемь лет разницы, коп не при исполнении. Человек, который спас ему жизнь. — Дерек. Окей, — повторил он послушно. И еще раз — про себя. Имя льнуло к владельцу, как вторая кожа. Да, пожалуй, так удобнее. — Садись, Стайлз, — сказал Дерек, на этот раз мягче, тоном и именем приглаживая выставленные против него шипы. Стайлз подчинился почти с облегчением. — И успокойся. Я сейчас вернусь. Он скрылся в соседней комнате, отгороженной от основного помещения квартиры куском стены, будто недоделанной или, наоборот, разрушенной. Совет успокоиться дошел до Стайлза только в тот момент, когда он понял, что не знает, как в руках оказался телефон. За последние сутки реальность не раз подрагивала и расплывалась. Стайлз старательно цеплялся за простые, понятные, знакомые вещи, а те выскальзывали из рук. Он звонил на работу — и не помнил, что в итоге наплел начальнику, чтобы завтра никуда не ехать. Он что-то ел в любимом кафе. Он доставал дежурного в полицейском участке. Он просил Дэнни об очередном одолжении и все гадал, а знает ли он, знает ли, знает ли Дэнни. Он спал мертвым сном. Он так и не набрал номер Скотта. Нужно было подождать. Вбить себя обратно в жизнь. Стать достаточно нормальным. Сейчас джинсы скрипели по коже огромного дивана, и реальность возвращалась толчками. В голове стопочкой складывались вопросы, которые пару дней назад он бы и не подумал задавать. Пространство чужого дома переставало давить. Стайлз наконец-то мог дышать легче. Мог дышать вообще. Дерек появился через пару минут, уже в свежей футболке, и направился в угол, служивший у него кухней. Щелкнул кнопкой чайника, загремел дверцами навесного шкафчика. — Ты не спросил, что я буду пить, — заметил Стайлз, пробуя голос. Звук, почти не встречая преград, растекся по всему помещению. — Ты будешь пить чай. У меня все равно больше ничего нет. — Глядя на тебя, я бы подумал, что ты предпочитаешь кофе. Брутальный черный и горький. Чертовы стереотипы, да, я в курсе. — Со сливками и ложкой сахара. Но он кончился. И вряд ли кофе для тебя, — Дерек бросил взгляд через плечо, будто сверился с чем-то, — хорошая идея сейчас. — Чай так чай, — пробормотал Стайлз. Он все выламывал сцепленные в замок пальцы и никак не мог остановиться. Нужно было опять начинать, как вчера. Опять брать откуда-то слова, страшные и ненастоящие, не имеющие к нему никакого отношения. Дерек медленно возился с кружками и ждал. — Мы со Скоттом подумали, что будет круто. Оттянуться перед школой, знаешь. Выпускной класс, все дела, — сказал Стайлз тихо. Дерек слушал, остановившись. — Ты помнишь Скотта МакКолла? — Помню. — Ну да. Он тебе, наверное, то же самое рассказывал. Наверное, не один раз. Как мы уламывали родителей, как приехали в Лос-Анджелес за пару дней до Четвертого июля. Как классно все было. Память вертела перед глазами калейдоскоп ярких картинок: полные людей улицы, развлекательные центры, музеи, граффити на заборах, пронизанные солнцем фонтаны, горячий песок пляжа, умиротворенный закатный океан, и все разбивалось о высокую, до неба, стену, за которую никак не получалось заглянуть. Стайлз привычно отступил, прыгнул в идущее следом живое пятно. — Потом я однажды проснулся. Я слышал, что в комнате отец, что он прощается с кем-то. Я открыл глаза и увидел вас. Его и тебя. Дерек оставил кружки в покое и повернулся, сложил руки на груди. Видимо, один из любимых жестов. И очень говорящий. — Ты ушел, и тогда я спросил: «Эй, пап, это еще кто?» А он посмотрел на меня… так… Я подумал: «О мой бог, что я сделал? Что же я сделал?» Я подумал, что должен это исправить немедленно. Я не понимал, где нахожусь. Не чувствовал, что все тело болит. Папа сел рядом со мной, и он… не мог… говорить. Нам было очень страшно тогда. Второй раз в жизни нам было так страшно вместе. Стайлз перевел дыхание. Он не был уверен, зачем рассказывает то, что помнит, вместо того чтобы искать то, что забыл. Ему просто нужно было пережить все, что осталось цело, заново, под правильным углом, а в одиночку он с этим не справился бы. Дерек вернулся к завариванию чая, давая ему время. — Отец так и не ответил на тот мой вопрос, и я о нем тоже забыл. О нем и о многом другом. Я был слишком занят, сочинял себе безобидную историю с аварией. Только, знаешь… сейчас я почти уверен. Ты видел, что я смотрю на тебя. Ты же видел, да? Он заметил, как напряглась широкая спина Дерека, но ответа не дождался. Знак согласия? Еще какой. — Ты увидел, — медленно повторил Стайлз, — и ушел. Ты ни разу больше не появился. Хм, ты типа как доктор Хаус? Тоже не любишь с пациентами общаться? Дерек подошел с двумя кружками, поставил одну на журнальный столик ближе к Стайлзу, сам сел на приличном расстоянии с другой стороны дивана. — Хочешь, чтобы я извинился? Стайлз задумался. Он не считал такие вопросы риторическими. — Нет. Но мне любопытно. — Опять неподходящее слово. Да и плевать. — Отец сказал, ты вел дело. Интересная методика расследования — даже не перекинуться парой слов с жертвой. Он не споткнулся. Над большой красной кружкой вился пар. Стайлз осторожно, не доверяя рукам, поднял ее. — Сахар? — Я положил, — ответил Дерек, прихлебывая свой чай. — О. И правда, как еще комментировать такую безграничную любезность хозяина дома. Самым странным было то, что он угадал идеально. — Я не вел дело, — сказал Дерек, наконец вступая в разговор по-настоящему. — Я просто не успел. Его забрали федералы, а они появились быстро. Как только стало понятно, что это похищение. К тому же ты был несовершеннолетним. Полиции, как всегда, сказали помогать в расследовании. По факту это обычно значит «не путайтесь под ногами». — Расследованием занималось ФБР, — повторил Стайлз, как на уроке, пытаясь нанизывать новые звенья информации на спутанную нить, — но нашел меня ты. Так сказал отец. Стайлз не успел расспросить его подробнее, но был уверен, что понял все правильно. Видимо, удивление на его лице читалось слишком хорошо. — Я воспринимаю слово «помогать» буквально, — пожал плечами Дерек. — Я делал свою работу. — А потом отошел в сторонку? — Стайлз не хотел, чтобы это прозвучало так ядовито. Он торопливо отпил чаю, едва не поперхнулся и посмотрел на Дерека взглядом «прости, чувак, меня заносит». По крайней мере, он надеялся, что тот именно так все поймет. — Значит… та женщина, которая меня допрашивала, была не из полиции, а из Бюро. — Когда врачи подтвердили твою амнезию, тебя решили оградить от избыточной информации. Интерес ФБР к твоему делу мог достаточно выбиться из легенды, чтобы спровоцировать срыв. «Я игнорировал то, что мне больно ходить. Вряд ли я сделал бы различие между полицией и ФБР», — подумал Стайлз. Почему-то ему казалось, что у Дерека были похожие мысли. — Ладно. Но ты все равно не сказал. Может… может, тебе стало просто неинтересно? — он сглотнул, обнимая пальцами гладкие красные бока кружки. — Или боялся, что я «застряну» на тебе? Или у тебя хватало своих забот, чтобы еще возиться с очередной… Это все нормально. Я же говорю, мне просто любопытно. Дерек посмотрел на него со смесью сожаления и чего-то, близкого к раздражению. Трудно было сказать, что перевешивало. — Мы решили, что так будет лучше. — Мы — это?.. — Твой отец и я в первую очередь. Агент Арджент согласился. Его ты, кстати, тоже не видел, только его напарницу. И потом оказалось, что это оправданно. Ты… плохо воспринимал незнакомых людей. Незнакомых мужчин. — Дерек удерживал его взгляд и не давал закрыться. С ним придется играть по его правилам, понял Стайлз. Или сразу уходить. — Меня тогда только-только назначили детективом. Я просто… не хотел сделать хуже. Я видел, что ты смотришь на меня. Я ушел. Я больше не возвращался. Стайлз вглядывался в строгое лицо Дерека и видел его другим. Будто калька съезжает с картинки, которую обводишь тонким карандашом, и потом не получается совместить два изображения, и то, нижнее, едва удается рассмотреть сквозь дымок бумаги. «Слышишь? Посмотри на меня! Эй… все хорошо…» Горячие руки и страх вперемешку с облегчением. Это было — и этого словно не было. — Я понял, — сказал Стайлз, чтобы самого себя соединить — прошлого с настоящим. Хотя бы в одной точке. — Ты не помнишь, — вдруг кивнул Дерек самому себе, будто окончательно ответил на донимавший его вопрос. — Ты по-прежнему ничего не помнишь. Тогда как ты узнал? Шериф все же рассказал? — Нет. Это… я бы сказал, что это была шоковая терапия. Не очень-то и удачная, зато… зрелищная. Наглядная. Он сунул руку в карман джинсов и вытащил флешку, на которой был только один файл. Положил ее на стол, звякнув по стеклянной столешнице. Влажную ладонь очень хотелось вытереть о штанину, но Стайлз сдержался. — Видео, — глухо выдохнул Дерек. Значит, Стайлз угадал. Они были в курсе. Они смотрели. — Одно из. Я не… не знаю, сколько их всего было. — Стайлз перевел на него взгляд и задержал дыхание, прежде чем нырнуть в вопрос, как с обрыва: — Сколько? Дерек сидел очень прямо, широкоплечий, руки на расставленных коленях, будто не у себя дома, а на допросе. И сейчас он решал, что он может рассказать. Что должен. И о чем говорить нельзя. Стайлзу хотелось закричать на него, но он умел ставить себя на чужое место. Стайлз понятия не имел, что стал бы делать на месте Дерека. — Пять, — негромко сказал тот. Стайлз бездумно кивнул. Могло же быть и больше, да? «Еще один?» Он считал. Или сбился со счета. Сколько записей сделали? Сколько отправили? И кому? — Отец видел их? — спросил Стайлз спокойно. Будто речь о новом фильме. Отец видел? И как? Ничего особенного, правда? Опять перебрали с пафосом. Дерьмовый сюжет. Куча ляпов. — Не все. Не всё. — Хорошо. Стайлз смотрел на флешку, на языке горечью разливалась ненависть, стекала по горлу, жгла внутренности. Чувство было новым. Страшным. — А если этого видео не было в деле? — заговорил Дерек тверже. — Откуда оно у тебя? Стайлз с трудом сосредоточился на нем, усмехнулся мрачно: — Я его купил. В интернете. Сделал… бл-л-лядь… вложение средств. На вытянувшееся лицо Дерека пришлось дать краткое пояснение по поводу детективных изысканий во Всемирной Паутине. — Стайлз, все это очень серьезно, — вздохнув, сказал Дерек, когда он закончил. — Возможно, лучшее, что ты можешь сделать, — связаться с ФБР. Они возобновят расследование. — Да? И на каких основаниях? Для открытия дела, если не ошибаюсь, нужны новые данные. Так и слышу этот разговор: добрый день, специальный агент как-вас-там! Это Стилински. Года три назад, порно-звезда, помните? Память у меня все еще как решето, но мне очень херово. Хочется об этом с кем-нибудь поговорить. Может, выпьем по чашечке кофе? — Стайлз захлебнулся воздухом, увидел, что опять вцепился в кружку, и тихо, без запала закончил: — Или чая. Как пожелаете. — Видео может стать основанием, — нарушил повисшее молчание Дерек. — Но ты не хочешь возобновлять официальное расследование, да? Стайлз кусал губы, дурацкая привычка, выдававшая его растерянность. Только озвученная Дереком, мысль обрела конкретные очертания, хотя бродила в голове вторые сутки. Стайлз не хотел. Не был готов, по крайней мере сейчас. Стайлзу было нужно другое. — Что ты задумал? — поинтересовался Дерек. — Искать его самостоятельно? Это плохая идея. — Это нормальная идея. И для начала я хочу хотя бы вспомнить. Хотя бы узнать, что было. Что на самом деле было. Понимаешь? — Стайлз впился в него взглядом, и говорил, не слыша себя, и видел — он понимает. — Это охренеть как страшно, Дерек. Не только то, что со мной произошло. Страшно этого не осознавать. Потому что, сколько бы я ни бежал, оно здесь, всегда было здесь. И оно ломало меня три года. Я просто больше не могу. Стайлз опасался, что увидит сейчас жалость, которую подспудно ждал с первой минуты их разговора. «Бедный мальчик, жертва насилия». Стайлз не хотел так о себе думать и не собирался позволять другим. Ему было нужно решение. Ему нужны были ответы. Дерек смотрел сосредоточенно, постукивал по коленям сжатыми в кулаки руками. Ему некогда было жалеть — он решал. — Почему ты пришел именно ко мне? Я уже сказал: дело забрало ФБР, у меня было куда меньше информации, чем у них. «Я помню тебя», — хотел сказать Стайлз, но остановил себя, потому что это было бы ложью. — Ты вернул меня тогда. Может быть, ты сможешь вернуть меня сейчас. И еще… — он поерзал на диване, решая, стоит ли выдавать себя. — Я подумал, у тебя сейчас найдется немного свободного времени. Пока ты отстранен от службы. Дерек — опять — ушел в оборонительную позицию «руки на груди» и приподнял брови, больше удивляясь, чем злясь. Стайлзу интересно было пытаться предугадать его реакции. Пока что получалось не очень хорошо. — И с чего ты это взял? — Узнал в участке. — Тебе бы не дали там такой информации. — Ну… кхм, я и не говорил, что мне ее прямо-таки дали. — Как отрадно, что будущий страж порядка решил сначала испытать закон с другой стороны, — заметил Дерек, и впервые за весь разговор его необычные глаза затеплились настоящей улыбкой. — Надо думать, это еще и ответ на вопрос, как ты узнал мой адрес. — А я-то все гадал, когда ты спросишь. — Ты мог не застать меня. Почему не позвонил? У твоего отца есть мой номер. — И я его записал, — Стайлз помахал в воздухе телефоном. — Просто, ну… ты мог послать меня — в худшем случае. Или мог сказать, что занят, и предложить встретиться завтра. Или послезавтра. А я бы спятил окончательно в ожидании. Ненавижу ждать. Неприязнь к ожиданию тянулась из детства, из пропахших дезинфицирующими средствами коридоров больницы. Стайлз знал, что в темном подвале с грязным матрасом его отношения с ожиданием вышли на новый уровень. Он не помнил, но знал наверняка. — Так ты мне поможешь? — Как ты оцениваешь шансы на то, что я откажусь? — немного устало спросил Дерек. — Ты знаешь о моих планах работы в полиции. Ты присматривал за мной. Ты не скажешь мне «нет». Дерек обреченно покачал головой. — Тогда зачем ты спрашиваешь, Стайлз?