Шлюха моя шлюха

      Вейлон дрался. Как бешеный пёс, как намухоморенный берсерк, как полярный лемминг — не на жизнь — на смерть, хотя повод был не настолько серьёзен. Ничьей жизни не угрожала опасность. Ничего непоправимого пока не случилось. Но для Вейлона повод был самый серьёзный. В его воображении всё уже случилось и произошло. И воображение стало единственной реальностью. Майк Питерс, этот жалкий ублюдок, он пялился на Лизу, обсуждая со своими дружками, как подольёт ей кое-что в коктейль и этим же вечером затащит в койку. Даже спорил на это с ещё одним братом по разуму. Было страшно представить, что стало бы с Лизой, если бы в тот вечер он так и не пришёл на эту вечеринку и не услышал бы этого гнусного разговора.       Вейлона пытались оттащить, но он этого даже не замечал, как не заметил бы на своих боках прицепившихся репьёв — бешеный пёс. Даже криков Лизы он не слышал. Только кузнечные удары крови в ушах, звон битого стекла и как поёт от боли его жертва. Они перевернули стол с выпивкой и стереосистему, но вечеринка была ещё не испорчена. Кто-то радостно улюлюкал и хохотал. Майк сначала ещё отбивался, но под градом ударов быстро сдулся. Вейлон собирался его хорошенько отделать, чтобы он и думать забыл подливать свои наркотики кому-либо, но в какой-то момент Майк в отчаянии схватился за осколок бутылки и попытался порезать Вейлона. Это только больше разозлило. Он отобрал бутылочное горлышко и почти полоснул им по горлу, когда парням всё же удалось его скрутить. Но не в этот раз. В этот раз Вейлон довёл дело до конца. Окровавленный осколок выпал из рук рядом с изуродованным трупом. Он поднял голову. Его никто не держал. В гулкой тишине школьного туалета больше никого не было. Вместо Лизы перед ним стоял Эдди. Ещё худой и угловатый подросток с разбитым носом и мокрыми волосами. Он говорил — «спасибо». Приснится же такое. Вейлон приходил в себя, стараясь особенно не шевелить извилинами, страшась что-нибудь там со сна потянуть или перетрудить. Никакого самоанализа и рефлексии. Только сладкие потягивания и медленные моргания. Голова болела, как с бодуна. Значит, вчера была пятница. Первая мысль была приятной — он никуда не опаздывал, потому что сегодня был выходной. А вот вторая мысль, минуя сложную ветвь последовательных рассуждений, сразу бросила его в зловонную кучу вчерашних событий. Он позволил Эдди напятить на себя платье. Он согласился на уговоры друзей и отправился в таком виде в клуб. В подворотне на них напали четверо и Эдди всех их поубивал. Ну, не совсем всех. Вейлон тоже вляпался, но ведь это была самозащита. Его бы оправдали, если бы Эдди всё не испортил. Странно, что Вейлон совершенно не помнил, что было потом.       Пришлось открывать глаза и оглядываться. На его уютную захламлённую квартирку совершенно не походило, хотя бы тем, что здесь не было окон. Больше всего комната напоминала подвал бойлерной или маньячное логово. Вдоль одной стены и под потолком пролегали огромные трубы с клёпаными сочленениями. В углу стоял портновский манекен в белом платье и фате. Довольно старый и пыльный, в каких-то пятнах. И криповый. Вейлон зачем-то представил себя в этом платье и ещё больше захотел в туалет. В другом углу на одной из труб висела старая штопаная боксёрская груша. Дверей не было. Из комнаты куда-то вёл узкий коридор, в глубине которого тускло мерцал жёлтый свет. На спинке стула у кровати мрачным напоминанием лежало проклятое платье, а на сидении стояла благословенная кружка с водой и парой таблеток аспирина. Вейлон подозрительно принюхался и употребил и воду, и таблетки по назначению, но когда ставил кружку обратно, уронил, и на грохот тут же объявился жених. На нём был серый рабочий комбинезон, который даже учитывая шрам, делал его неприметным и каким-то незапоминающимся. — С пробуждением, дорогая! Как спалось? — радостно улыбался он, вытирая руки бумажным полотенцем. Такой раздражающе довольный, что Вейлону сразу захотелось оторвать ему голову прямо вот сейчас и пинать об стену, как футбольный мяч. Нельзя. Он же не маньяк какой-то. Нужно было успокоиться и всё разузнать. Вейлон до сих пор не знал, что произошло после того, как он отключился и где собственно они находятся. — Где мой телефон? — спросил он, оглядев комнату более внимательно, но ни своего бумажника, ни телефона, ни этой дурацкой сумочки так и не увидел. — Если ты хотел узнать время, то сейчас полдень. Ты такой засоня, — ласково пожурил его Эдди, подбирая с пола кружку. — Зубы мне не заговаривай. Где мой телефон? — нахохлился Вейлон, всё ещё завёрнутый в одеяло, потому что под ним он оставался голым, как кот породы сфинкс. — Позволь узнать, милая, зачем он тебе? — Хочу позвонить в службу спасения, чтобы они прислали группу захвата. Кстати, куда ты меня притащил? — Думаю, сначала тебе нужно позавтракать. Ты плохо выглядишь. Конечно, Вейлон плохо выглядел. Вчера его месили сразу двое молодчиков. Всё тело было в огромных кровоподтёках и ссадинах. Казанки сбиты. Косметика размазалась. Да и вообще, лицо опухло так, что к зеркалу можно было не подходить, чтобы не оскорблять его своим отражением. — Ладно, — сдался Вейлон. — Тащи свой завтрак, но ты должен мне объяснение и нормальную одежду. Я больше в жизни не надену платье. — Своими словами ты ранишь меня в самое сердце, но я верю, что наша любовь сможет преодолеть эти жалкие разногласия, — чуть ли не пропел Эдди, лучась от счастья, как урановый сердечник.       Он всё-таки презентовал Вейлону свой запасной серый комбинезон, но не трусы, как бы намекая, что у Вейлона уже есть отличный комплект белья. К сожалению, Вейлон не считал так же и из суровых убеждений решил обойтись совсем без трусов. Опрометчиво, но об этом своём шаге он планировал сожалеть как-нибудь в другой раз.       Завтракать Эдди пригласил его в соседнее помещение, которое больше напоминало подсобку. Там едва умещался крошечный стол, лавка подпирающая дверь, маленькая газовая плитка, оцинкованное ведро и старинный пузатый холодильник, с облупившейся краской. С потолка на длинном проводе болталась одинокая лампа накаливания. И как будто всего этого было недостаточно — все стенки от стола до потолка были обвешаны полками, на которых громоздился самый разный хлам, от инструментов, до непонятных банок и коробочек. От всех этих нагромождений и без того крохотная комнатушка превращалась в страшный сон клаустрофоба. Но на столе парил дымком электрический чайник, стояли железные тарелки с яичницей и беконом, и пара кружек с одурительно пахнущем кофе. Стоило признать — приманка в этой ловушке была отменной. Вейлон сдался и набросился на еду. — Я думал, что ты жил в том же доме, что и я, — заметил он, допивая кофе и внутренне готовясь к более серьёзному разговору. — Ну, я там не совсем жил, — замялся Эдди, пойманный на лжи. — Я там подрабатывал и за это мне разрешали время от времени занимать одну из пустующих квартир. — А сейчас мы где? В подвале нашего дома? — Нет. Другого. — Дай угадаю, здесь тебе тоже разрешают занимать время от времени подвал? — Нет. Никто не знает, что я здесь живу. Только ты, дорогая. Вейлон наверное, должен был оценить столь высокое доверие, но почему-то не смог. Он вдруг подумал, что если Эдди взбредёт в голову что-нибудь с ним сделать, его в жизни никто не найдёт. Его наверняка уже искали за убийство. Какой-нибудь суровый детектив в плаще и шляпе, который много курит и работает один. Тела нашли какие-нибудь бездомные или мусорщики. А охрана клуба сразу узнала буйных ребят. Сложили два и два, и… — Никого не найдут, милая, — успокоил Эдди. — Я избавился от тел. Мама всегда учила меня вовремя выносить мусор, пока он не начал вонять. Вонь привлекает мух… — Погоди, но их было четверо! Ты их всех?.. — Ну, конечно всех, глупышка. Было бы глупо оставить там хотя бы одного. Их стоило убрать, как только эти вонючие ублюдки посмели на тебя посмотреть. Никто не смеет угрожать моей невесте. Никто. Они получили по заслугам. — Эдди, ты… С одной стороны Эдди был прав, и мудаки заслужили взбучку, но… с другой стороны Вейлон сейчас был не готов к таким глубоким философским рассуждениям. Голова всё ещё болела, а аспирин ещё не начал действовать. — …так как ты избавился от тел? — Завернул в мусорные мешки и сунул в багажник, — пожал плечами Эдди, наматывая на вилку бекон. — Багажник? Где ты взял машину? — Одолжил чужую. — Угнал? — поразился Вейлон. — Дорогая, как можно угнать машину, если её хозяин покойник? Я нашёл брелок с ключами, когда обыскивал одежду Джо. У него просто огромный джип. В него уместились бы мы и все четыре мешка. Хорошая машина, вместительная, но слишком вульгарная. — Камеры на парковке наверняка тебя засняли, — продолжал пессимистично параноить Вейлон, прогоняя в голове, где и как ещё мог проколоться Эдди. Но Эдди сказал, что Джо оставил машину не на стоянке. Там всё было занято. Джип отозвался на брелок сигналки с другой стороны улицы. Под дворником уже был штраф за парковку в неположенном месте. Сначала Эдди отвёз Вейлона в своё логово, а уже потом отправился избавляться от трупов, от их телефонов и прочих вещей. Причём, что с ними сделал, так и не раскололся. После этого он отвёз машину домой к Джо и загнал в гараж, как будто тот вернулся на ней домой. — Как ты узнал его адрес? — Посмотрел в квитанциях, — пожал плечами Эдди, как будто всё это самое обычное дело, а Вейлон задаёт ему какие-то очевиднейшие вопросы, навроде — мокрая ли вода и какой день следует после воскресенья. — У него весь бардачок был забит просроченными счетами за жильё.       Ну, хотя бы становилось понятно, почему парень так распсиховался из-за коктейля. А мог бы вместо этого заплатить налоги. И только Вейлон подумал, что Эдди замёл все следы, как паранойя снова замигала красной тревожной лампочкой. — А отпечатки пальцев? — продолжал Вейлон, как самый суровый экзаменатор для начинающих преступников. — Я всегда ношу с собой перчатки. — Зачем? — Я же рабочий. — А как же следы? Там весь переулок был залит кровью. Ты и их убрал? — Не стоит волноваться, дорогая. Сегодня утром прошёл дождь. Вейлон искренне считал, что ему не может настолько повезти и на всякий случай уточнил: — А если бы не пошёл? Но Эдди снова уверил, что предусмотрел и это. Чтобы перекрыть движение для пешеходов, он перевернул пару мусорных баков и забросал отбросами лужи крови. Городские службы взялись бы за уборку беспорядка только во вторник, а значит, была ещё пара дней для уничтожения улик. Но и здесь Эдди повезло. Ливень сделал всё за него. — Я всё уладил, милая. Я учусь на своих ошибках. — О каких ошибках ты говоришь? — снова напрягся Вейлон. — Ошибки молодости, — небрежно отмахнулся Эдди. — Я был таким вспыльчивым, таким беспечным, но меня вылечили. Не волнуйся, Вейлон. С тобой всё будет иначе. Теперь ничто не встанем между нами. Мы будем счастливы… С большой буквы «ЩА».       В тесной кухне вдруг стало ещё теснее. Как будто стены начали сдвигаться. И вместе со стенами к нему приближался Эдди, проникновенно заглядывая в душу. Глаза его и впрямь будто светились жёлтыми отблесками лампочки. В приступе дичайшей клаустрофобии Вейлон хотел сбежать из этой душегубки, но дверь открывалась внутрь, и Эдди сидел на лавке, которая её подпирала. Пока Вейлон изучал свои печальные шансы на тактическое бегство, Эдди положил свои ручищи ему на плечи и затылок и притянул к себе. Вейлон зажмурился, но это только обострило остальные чувства. Запахи тела, еды и кофе, металличесих инструментов, звуки тяжёлого дыхания, твёрдость пальцев на затылке. Эдди прижался губами к его сжатым, и мазнул шершавым языком, намереваясь протиснуться в рот. Вейлон ещё крепче стиснул зубы и таки оттолкнул Эдди в грудь. — Попридержи коней, Казанова! Что за дела, а?! — Не отталкивай меня, дорогая.       Эдди улыбался и совсем не выглядел расстроенным. Глаза по-прежнему лучились от счастья, а щёки — от румянца. У Вейлона снова подскочил пульс, а вместе с ним давление и адреналин. — У нас же договор! Или тебе память отшибло? — Я ничего не забываю, милая. Но после этой ночи всё изменилось. Между нами больше нет преград. Теперь мы на равных. У тебя было это видео с дракой, а у меня теперь есть нож с отпечатками твоих пальцев. Мы можем всё начать сначала. — Ах, ты… — тут же всё понял Вейлон. — Ты это специально подстроил, да? — Что ты, дорогая. В том, что случилось нет моей вины. Я не настолько жесток. Если бы не твои друзья, ничего и не случилось бы. Мы бы остались дома, потанцевали бы с тобой, может, выпили немного вина. И я бы пошёл домой. Но я бы соврал, если бы сказал, что совсем не ждал удобного случая, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Ты не представляешь, какой пыткой был для меня твой ультиматум. — То есть, это я виноват, что ты там всех порезал?! — Дорогая, ты слишком возбуждена. Тебе не стоит так волноваться. Всё будет хорошо. Мы справимся, ведь мы — семья. — Эдди, но у меня уже есть семья! Вейлон был в панике, нет — в ужасе. Как будто сразу в одну минуту исполнились все самые страшные кошмары, какие он только мог себе вообразить. — Не имеет значения, — покачал головой Эдди, с нежностью поглаживая по щеке любовь всей своей жизни и не сводя глаз с его губ. — Эта ночь связала нас крепче, чем венчание в церкви, интимнее, чем брачная ночь. У нас даже есть общие секреты. Вейлон, теперь мы настоящая семья. — Как не имеет, Эдди? Я не могу жить на две семьи! Ведь в таком случае, по твоей же логике я… я буду шлюхой! А ты обещал, что я останусь честной женщиной, Эдди. Как же твои убеждения? — Шлюха… — Медленно повторил Эдди и неуловимо изменился в лице. Взгляд потемнел и метнулся куда-то в сторону. Пальцы застыли на щеке. — Прости, дорогая, я… Кажется, не стоило упоминать слова на букву «Ш». Едва ли у Вейлона было преимущество в такой тесноте. Эдди часто заморгал и отвернулся, чтобы достать с полки одну из коробок. На стол прямо на тарелки со звоном опустилась автомобильная аптечка, забитая оранжевыми баночками с таблетками. Нужно было действовать быстро. Пока Эдди искал нужные таблетки, Вейлон схватил уже остывший чайник и огрел им по затылку, Эдди. Тот упал мордой в аптечку и вырубился. Вейлон тут же проверил пульс. Жилка на шее билась. Наверное, не стоило так часто бить Эдди по голове. Он и так был с ней не в ладах. Как бы это не усугубило… — К чёрту! — прервал свою совесть Вейлон. Теперь нужно было срочно найти свой телефон, бумажник, и если совсем повезёт — тот самый нож с отпечатками. Кухонных ножей валялось просто море, но ни одного складного хоть немного похожего на «бандитский», ни на кухне, ни в комнате не нашлось. Зато отыскался клатч со всем имуществом. Он валялся почти на виду — под стулом, скрытый подолом изорванного платья. Телефон работал, но сеть в подвале не ловила. Вейлон бросился на выход, дверь оказалась заперта. Пришлось возвращаться и обыскивать Эдди на предмет ключей, и уже бежать, как не бежал Форест Гамп от хулиганов, потому что Эдди начинал приходить в себя. ***        Вейлон сидел в закусочной и пил пятый стакан кофе. Он выбрал это заведение, потому что оно было многолюдным, и через витрину хорошо просматривалась вся улица. Босые ноги мёрзли, но Вейлон этого почти не замечал. Официантки смотрели на него с подозрением, как на маньяка. Ну и пусть. Вейлону было плевать. Он заплатил за кофе, что им ещё нужно? У него были проблемы и посерьёзней. Он пытался понять, что ему делать. В самом начале он первым делом хотел позвонить Майлзу, но вспомнив о роковом разговоре в кабинке женского туалета, передумал. К Майлзу он обратится в самом крайнем случае, если придётся избавляться от тела жениха. А пока Вейлон пытался найти какой-нибудь другой выход. Как он до этого докатился? Ведь всё было под контролем. Что могло пойти не так? Эдди даже со своими странностями, казался почти нормальным. И в тот вечер он принял свои таблетки и всё равно убил. Убил совершенно спокойно и без вспышек гнева. Из них двоих вчера не в себе был именно Вейлон. Если быть с собой честным, они с Эдди не так уж сильно и различались. Вейлона всегда было довольно легко выбесить. С детства. А в тот единственный раз, когда он защитил Эдди, он чуть не убил школьного хулигана. Его родителей вызвали к директору, и он обещал, что этого не повторится. Отец после этого догадался отправить его в секцию лёгкой атлетики, чтобы меньше оставалось сил на глупости. Но Вейлона держал скорее стыд перед родителями, которым пришлось краснеть за него перед директором и умолять не исключать его из школы. Долгие годы он вполне успешно душил в себе чувство несправедливости. Избегал и старался не замечать издевательств одних учеников над другими. В колледже приступ повторился, и после его снова успешно удерживала клятва Лизе, потому что иначе он бы давно сидел за убийство её босса. И вот вчера он снова сорвался, но что теперь должно было его сдерживать? Уж точно не Эдди с его подозрительно хорошо прокаченным скиллом по уничтожению улик.       Майлз был прав. Впервые в жизни его друг-разгильдяй говорил ему дельные вещи, а он не слушал. Он действительно нихрена не знал про Эдди. Что с ним было после школы? Что за «ошибки молодости»? Почему он лежал в психушке? Что за таблетки он принимал? К какому психиатру он ходил? А ведь Эдди упоминал его однажды. Нужно было только вспомнить. Доктор Джонс? Ага, Индиана. Может, Альберт? Доктор Альберт. «Принц Альберт» звучало лучше… Грэйвз? Нет, не то. Фамилия крутилась на языке, и чтобы поднапрячь мозги пришлось заказать ещё кофе. Но вспомнить помог не он, а бейджик официантки со сладким именем «Кэндиз» и созвучная фамилия тут же вынырнула на поверхность. — Эндрюс! Точно. Вейлон полез в интернет, чтобы отыскать этого сраного психиатра, у которого под носом ходил опасный пациент со склонностями к убийствам, а он был ни сном ни духом. Прямо носом хотелось его натыкать, приговария — «Кто это сделал? Кто это сделал?» Если только не выяснится, что доктор вообще не знает ни про какого Глускина. Или того хуже — Эдди выдумал своего доктора. Но доктор Найджел Эндрюс действительно существовал, значился в штате серьёзной клиники, имел тучу всяких званий и наград, и Вейлон тут же записался к нему на приём в окошко между семью и восемью вечера. Что ж, ради дела он был готов тусить в этом волшебном заведении хоть весь день, если, конечно, сюда не сунется жених.