Время бессильно

Драко очнулся от странного ощущения. В правой руке и груди — с разной степенью интенсивности и явно по разным причинам чувствовалось будто маленькие колющие иголочки. Рука определённо затекла — рука, лежащая и так не совсем в удачном положении, была лишена нормального кровообращения помимо этого ещё и тем, что Гарри, который похоже слишком беспокоился, чтобы уйти из больничного крыла, умудрился одновременно держа его за руку ещё и заснуть на ней. Грудь же, судя по всему, болела от лечения — хотя совсем уж болью назвать это нельзя было. Так, помесь пополам с зудом, который тут же захотелось унять почёсыванием. Неосознанно, блондин дёрнул именно той рукой, к которой доступ был затруднён, несуществующие иголки в ней закололи куда более агрессивно и неприятно, а Поттер, потревоженный его движением, осоловело моргая, сонно на него посмотрел. Затем его лицо осветилось радостью, которая, впрочем, была изрядно омрачена беспокойством. — Драко, ты пришёл в себя! — произнёс брюнет очевидное. Малфой постарался обнадёживающе улыбнуться, но отвлёкся на руку и досадливо на неё посмотрел. Гарри, проследив его взгляд, виновато улыбнулся. Блондин покачал головой, как бы показывая, что ничего страшного. — Долго я пребывал в бессознательном состоянии? — деловито поинтересовался он, чувствуя себя удивительно спокойным. Он окинул забинтованную грудь взглядом — рубашку на бинты ему почему-то решили не одевать. Чтобы не тревожить раны? Чёртов Клювокрыл. — Меньше суток, не беспокойся, — тихо сказал Поттер, слишком уж легко осознав его скрытые опасения. — Но уже ночь. — Досадно, — пробормотал Драко. — Жаль, что вам пришлось дотаскивать меня до замка. — На самом деле, через время нас догнал Хагрид и помог, — признался Гарри. — Ты нас очень напугал. — Жить буду, — пообещал Драко. — Должен же кто-то за тобой приглядывать. Поттер закатил глаза. — Ты — идиот. Блондин фыркнул. Они некоторое время помолчали. — Я не знал, — негромко проговорил Малфой. — Гиппогриф не должен был так отреагировать на меня, я не провоцировал его. — Хагрид предположил, что ты мог… испугаться или Клювокрыл мог почувствовать не только страх, но и неуважительное отношение к нему. Драко поморщился. Подумал и поморщился снова. Открыл рот, собираясь возразить, помотал головой. Затем, определившись в конец со своими выводами, и вовсе мрачно кивнул. — Возможно, — нехотя согласился он. — Не исключено, что и то, и то. Я не очень люблю это создание, — признался он. — Но уж совсем неуважительным я даже в мыслях не был. А страх… Чего уж скрывать, его было изрядно, особенно, когда Клювокрыл зыркнул на меня глазами. Я не хотел подходить к нему, и он… видимо решил подойти сам. С визитом невежливости. Теперь уже поморщился Поттер. — Будь более серьёзным, ты мог пострадать, — отрезал парень. — Уже, — хмыкнул второй. — И больше к этим пернатым на пушечный выстрел не подойду, хватило. Ладно, не будем о грустном, — Драко чуть приподнялся, меняя своё положение и шипя от дискомфорта в груди, сдвинулся в сторону, освобождая немного места. — Ложись, — щедро разрешил он другу. — Стулья никогда не были удобным местом для сна. А возвращаться после отбоя — не лучшая идея. — Я не уйду! — упрямо заявил Гарри, услышав, казалось, только последнюю фразу. Потом до него дошло предыдущее, и он, что странно, самую малость покраснел. Ну, или Драко показалось — было не очень темно — кое-где по стенкам горели некоторые свечи — но достаточно, чтобы глаза, хоть и привыкшие к полумраку, не могли дать точную уверенность в увиденном. — Я… — он вздохнул и кивнул, перебираясь на поверхность больничной койки — та была узкой, так что приходилось лежать полубоком, повезло, что они оба были достаточно негабаритными, чтобы умудриться поместиться. — А если я задену твои раны? Драко зевнул и цокнул на запоздалое беспокойство брюнета. — Не заденешь, — сказал он. — А даже если — не похоже, что я смогу сейчас в полной мере почувствовать боль. Зелья, вероятно. Только зудит выше меры, — поворчал Слизеринец, жалуясь. — Ну надо было этой тварюшке так взбеситься. — Мне жаль. — Спи уже, — хмыкнул Малфой, в очередной раз зевая, потянулся, уже жалея, что умудрился проснуться. — Я тоже попробую. — Спокойной ночи, — сказал Гарри тихо, послушно затихая. — Ночи, — ответил Драко, закрывая глаза. Он не был уверен, что заснёт — зуд не утихал. Слабость в теле, порождённая пережитым стрессом и зельями, тоже отчего-то играло против быстрого засыпания, как и уйма мыслей в голове. Поттер во сне приблизился ещё ближе и, видимо, решил, что объятия — хорошая идея. Драко проворчал что-то едва слышно, но двигаться не стал — бередить полученные боевые раны причины не было, да и делать этого решительно не хотелось. Новый зевок не оставил себя ждать, ещё более душераздирающий, чем его предыдущие собратья. Чувствуя досаду, блондин решил, что Морфей и вовсе обойдёт его стороной в эту ночь, решив не приходить повторно, но, пригревшись от чужого тепла, всё же умудрился погрузиться в мир сновидений. *** Даже если Мадам Помфри и хотела бы его оставить подольше в своей обители — он был слишком упрямым, а раны не настолько серьёзными, пусть в тот раз ему досталось и куда меньше, чем в этот. Медиковедьме об этом известно не было, оно и к лучшему. На учёбу Драко отправился почти с облегчением. Почти — потому что он внезапно вспомнил, что сегодня будет урок ЗОТИ. Сам по себе тот не представлял ничего особенно неприятного, если бы не особая тема, придуманная то ли действительно из лучших побуждений, то ли из садистских наклонностей. Не совсем тема, а процесс её обучения — демонстрировать свои страхи всем окружающим не самое приятное времяпровождение. Сам блондин вполне ожидал недавний травмирующий образ в качестве собственного страха — вернее, даже надеялся на него, всё же свежий опыт должен быть более ярким, верно? Мало ли, какие у него страхи появились за то время, когда они бегали от сумасшедших магов. Опасно демонстрировать подобное — вопросы возникнут. Лишние и навязчивые. Профессор Люпин пораспинался про природу тёмного создания, предпочитающего использовать чужие страхи против их обладателей, коротко оповестил о способе борьбы с ним, заставил студентов повторить и выстроил их в очередь. Компания друзей оказалась где-то в серединке — ближе к началу нежели к концу. Вереница страхов сменяла друг друга, пока их хозяева боролись с тем, что заставляет их появляться, при помощи магии и самую малость смеха. С разным успехом. Как только Дин Томас справился со своей — ну может не совсем своей — оторванной рукой, очередь дошла и до них самих. Панси, оказавшаяся самой первой из их компании в очереди, негромко страдальчески вздохнула и выступила вперёд. Боггарт поменял очертания, пока не стал трёхголовой собакой — знакомым таким цербером. — Пушок, — выдохнул Гарри не то восхищённо, не то обеспокоено — исключительно за подругу, адскую зверюгу сам он любил. Девушка решительно взмахнула волшебной палочкой, произнося необходимое заклинание — шерсть цербера окрасилась в миленький розовый цвет, а туловище собаки уменьшилось, при том, что головы остались такого же размера это казалось достаточно несоразмерным и комичным. Судя по повторному выдоху Поттера — так ему Пушок тоже нравился — по крайней мере, пока такого не произошло с реальным пёсиком, слишком уж на издевательство тянет. Некоторые хихикнули. Боггарт растерялся и зарычал — попытался вернее, ибо вместо рычания вырвалось громкое такое, но совершенно не жуткое «кря». — Кря! Кря! Кря! — разорялся боггарт, но на каждый утиный звук следовал новый взрыв хохота. Боггарты Невилла и Гермионы остались прежними, и они блестяще справились со своей задачей. Лонгботтому повезло, в этот раз Снейп не решил войти, чтобы лицезреть свою «приукрашенную» копию. Страхом Блейза, что удивительно — или, наоборот, не удивительно, как посмотреть — оказался Волдеморт. Не совсем он, конечно, а печально известный профессор Квиррелл, завернувшийся в тёмную ткань безразмерной чёрной мантии и передвигающийся на манер змеи — таким они его видели во время своей ночной отработки в Запретном Лесу ещё на первом курсе. Хотя, конечно, он внушал ужас и страх, с этим поспорить никто не хотел и не мог — тем более те, кто непосредственно участвовал во встрече с оригиналом. Ридикулус заставил мантию плотно спеленать существо, которое больше не могло пошевелиться. Это не было смешным, хотя и вызвало усмешку у хозяина страха. Забини с независимым видом отошёл в сторону, давая проход следующим жертвам силы боггарта. Следующим был Гарри. Профессор, а вместе с ним и большая часть класса, с любопытством подались чуть вперёд. Почему-то все ожидали увидеть Тёмного Лорда. Действительно, когда нет дементоров, то что именно должно быть основным страхом брюнета? Поттер смело шагнул вперёд. Тушка боггарта развернулась из мантии, но увидеть того, кто был под тканью нельзя было — он стремительно менялся, чтобы показаться в образе… Драко замер в неверии, когда увидел свой собственный труп. Исчерченный глубокими царапинами от когтей гиппогрифа, он тянул руки к другу, но судя по обилию крови и глазам без зрачков — белёсые и мутные — тот помочь ему был уже не в силах. Хозяин страха побледнел не хуже образа мёртвого блондина, резко взмахнул палочкой и произнёс заклинание так рублено, как будто каждый слог давался ему с огромным трудом. Заклинание подействовало — труп исчез, но как и в случаи с Забини превратить труп друга в что-то смешное он не смог. Дух застыл в неопределённом виде серого шара — и судя по задумчивому взгляду Люпина, Поттер поступил ещё более необычно, чем Блейз. Гарри, кинув болезненный взгляд на живого и более-менее здорового Малфоя, отступил к тем, что уже пережили свои ужасы. Пришёл черёд блондина. Он ступал неохотно, с опаской, и шар как будто азартом откликнулся и на его приближение, и на его переживания. Он услышал громкий пронзительный свистящий звук раньше, чем образ визуальный успел сформироваться. Знакомый опасный звук, означающий приближающуюся опасность в виде оружия магглов огромной мощности. Он едва подавил желание отшатнуться и попытаться найти укрытие, но нервную дрожь сдержать не смог. «Это всё не реально» — напомнил он сам себе. Почему боггарт решил выбрать именно это — он не знал, но когда образ сформировался полностью — он понял, что звук был всего лишь затравкой для страшилки имени несуществующего будущего. Поттер — не тот настоящий, что не так давно видел трупом его, а его копия-образ — лежал безвольным телом, которое покинула жизнь, на каменном полу. Он не был в крови, и можно было бы решить, что он просто спит, если бы не бледность с лёгким синеватым оттенком его кожи, на которой проступали пугающе чёрные линии- вены, сосуды и капилляры. Драко знал, что это значит. Они видели подобное несколько раз — Гарри, его Гарри — такой мёртвый и опустошённый сейчас — вероятно, даже больше раз, чем он сам. Всё же сам блондин не имел привычки соваться в маггловские лаборатории как к себе домой, обычно он там бывал только тогда, когда Поттеру нужна была подмога. Помощь была нужна часто, много раз на самом деле, но лабораторий, где с магами делали такое — они не знали, что именно, помимо очевидной смерти и полного опустошения магического ядра — было не так уж и много. Поттер не двигался и не тянул к нему руки, словно бы боггарт знал, что если сделает так, Драко будет проще понять нереальность происходящих событий. Проигрыш. Они проиграли. Действительно ли он переместился тогда? Или звук, который он слышал, действительно был признаком магглов, а не ритуала. Возможно, оружие не убило их, а лишь вырубило, и к тому моменту, как Драко пришёл в себя — они уже успели сделать это… это… с Гарри. Но каменный пол и окружающее пространство? Новые воспоминания? Или… Он просто сошёл с ума или видит галлюцинации в качестве последствий из-за произошедшего? Дыхание стало судорожным, словно он пытался глотнуть хоть каплю живительного воздуха, но не мог. Неожиданная влага ощущалась на глазах, но не спешила прокладывать путь по щекам. Дрожь больше усиливалась. Казалось, что остальные студенты исчезли, как, впрочем, и преподаватель, и был только он сам и труп его друга. У блондина нежданно-негаданно случилась паническая атака. Волшебная палочка выпала из его рук с тихим стуком. Звук не привёл его в себя — но он словно прорвал гнетущую тишину и привёл в себя других присутствующих. Люпин стал перед студентом и заклинанием откинул иллюзорную луну — свой страх — обратно в ящик, где боггарт и проживал, пока его не решили приспособить в качестве учебного объекта. — Мистер Малфой, — позвал профессор почти осторожно, но достаточно громко и чётко. Чужой страх обескураживал, ещё больше, чем то, что пугало крестника Бродяги, но, впрочем, большая часть этой странной межфакультетской компании — помимо Грейнджер и Лонгботтома — имеют весьма странные страхи. Ноль реакции. На Поттера, который в наглую встал перед приблизившимся профессором и что-то начал ему говорить, блондин отреагировал чуть сильнее. Моргнул и, всё ещё сотрясаясь нервной дрожью, вцепился в него, отмахиваясь от Люпина, который приставал к пострадавшему с шоколадом. Отвратительно. *** Джинни чувствовала острое разочарование — подлитое Поттеру любовное зелье ни в какую не хотело действовать. По крайней мере, парень не демонстрировал признаки неравнодушия к её прекрасной персоне. Возможно, стоило всё же перестраховаться и рискнуть дать ему более сложное, чем шутовское зелье? Может то вообще было не совсем верно сварено, и потому не сработало так, как должно. Жаль. Ей хотелось, чтобы всё было как в сказке — он увидит её в более ярком свете и поймёт, какая она чудесная, влюбится и женится. Полностью привораживать героя не хотелось. И не из каких-то моральных переживаний, а потому что это претило романтике, а романтику она любила с детства, как только перешла со сказок про Гарри Поттера на более серьёзную литературу — сопливые романы, которые принадлежали матери. Молли сперва читала их ей вслух, пропуская некоторые… подробности, пока дочка сама не научилась читать. Маленькая Джинни прочитала все сказки самостоятельно, охладела к чтению на некоторое время, чтобы после вернуться к запомненным, как интересные романам. Но… Не вышло. Что ж, видимо, придётся приложить чуть больше усилий.