***
Джексон сидит на лесенке к капитанскому мостику. Достаёт из кармана свою любимую повязку. Точнее, то, что от неё осталось. Его лоб уже обработал врач, наложил повязку. Но горечь от потери всё ещё есть. Это последнее, что дала ему мама… Её нежные маленькие руки повязали эту ленту ему на голову, а потом она поцеловала его в щеку и попрощалась с ним на двух языках: на родном, чтобы послушал в последний раз, и на английском, чтобы привыкал к звучанию. Вану не по себе, всю сознательную жизнь он старался очернить родителей, обидеться на них, ведь его отдали, оттолкнули. Но вспоминая сейчас тот момент, когда он расставался с семьёй, в груди тепло, не щемит. Мама отпускала его с грустью, без коварства. А отец, плотно сомкнув губы, пожал малолетнему сыну руку и пожелал удачи. Только сейчас Джексон начинает рассуждать: а что, если его родителю было больно показывать эмоции? Ведь это могло быть не безразличие, а настоящая немая боль потери любимого ребёнка. На фоне этих мыслей капитан замечает, что внутри ленты что-то есть. Он достаёт с внутренней стороны повязки свёрнутый кусочек ткани. Югём и Диана замечают это. Троих посещает особое ощущение трепета и страха, но совсем небольшого, который можно легко побороть. — Читай вслух, Джексон, – просит Югём, но очень осторожно. Ван смотрит сначала на Кима, потом на Диану. Эти двое ему дороги, возможно, ближе, чем все остальные в его жизни. Оба кивают ему, а девушка осторожно укладывает маленькую ладонь поверх его. И китаец согласен. Его руки немного трясутся. Он больше двух десятков лет носил с собой что-то важное и не знал об этом. «Дорогой Дзяэр, сынок! Я знаю, что ты будешь, вероятно, зол на нас некоторое время (а, может, и всегда, но я буду верить, что это не так), но пойми, на наше расставание были причины. Мы оступились и должны были понести наказание. Наша семья пошла против воли императора, но ты, ребёнок, ни в чём не виноват. Мы встретили лорда, у которого ты сейчас живёшь, случайно. И вместе с ним ты убежал от страшной участи и позора. Нас, вероятно, казнят. Но я верю в тебя, мой сын, мой малыш. Мы не могли оставить тебя с нами, тебя убьют или клеймят. Мы хотим, чтобы у тебя был хотя бы шанс пожить. Наша вина, что ты сделаешь это без семьи. Но ты должен попробовать. Пожалуйста, живи, Дзяэр! Мы с мамой тебя очень любим. Ты единственное, что мы с ней сделали правильно и по своему желанию. Если б я хоть на мгновение усомнился в тебе, я бы никогда тебя не отдал и обрёк на смерть». Тяжело сдерживаться. Да и не хочется. Капитан вытирает слёзы, ведь именно этих слов ему не хватало все эти годы, именно этого знания. А, оказалось, это всегда было с ним... — Они нисколько не сомневались в тебе, Джексон. Они до последнего верили, что ты справишься и выживешь, и именно поэтому позволили тебя забрать, – Югём присаживается рядом и обнимает капитана. Сердце Джексона разрывается от любви. Ему очень грустно и одновременно легко. Ответ на один из главных вопросов появился внезапно. Его любили! И он будет любить. И жить, как завещали ему родители.***
Не удивительно, что, когда пираты прибывают в пещеру, они не находят там ничего, кроме скелетов и слизи. Если кто тут и бывал – уже забрал всё, что можно. Все пробуют найти загадочный проход, даже находят. Но открыть не получается, даже если и наваливаются дюжина или больше крепких парней. Гонхи же предлагает совершить акт вандализма. Он с Ёнчже точно высчитывает траекторию и предлагает пальнуть из пушки. Пещеру может завалить, но, если разгрести камни, можно будет попасть в эту сраную комнату. Все решают, что нужно рискнуть. И всё получается! Джексон первым пролезает через завал и осторожно ступает в образовавшийся проход. Внутри обычная комната, в ней несколько расколотых статуй, но нигде ни золота, ни других металлов. Никаких денег и драгоценностей. Только небольшой сундук в середине, который давным-давно вплавили в основание пещеры. Сам он из какого-то особого металла, раз не пострадал после выстрела из пушки. Ван открывает сундук, а в нём только кусок пергамента. Причём видно, что его не раз брали – остались следы пальцев. И он берёт. Вчитывается вновь и вновь. «Оглянись назад. Видишь тот путь, что ты прошёл? Это и есть твоё самое главное сокровище. Видишь тех, кто рядом с тобой? У них все ответы на твои вопросы. Если рядом никого – открывай своё сердце». Джексон не понимает. Где украшения, где золото, где те богатства, что обещали все вокруг? Где ответы на вопросы? Конечно, его это бесит. Он злобно кричит на всю сырую и пустую пещеру, а потом ударяет по каменному изваянию рядом с сундуком. Камню ничего, по пещере гул, а капитану Вану больно. И от удара, и от неудачи. Он оборачивается и видит свою обеспокоенную команду. /По спине холодок, они вообще-то могут сейчас разозлиться, и у них есть на это все основания. Вспоминая, кем он был без них, как он их нашёл и кем он стал, Джексон понимает, что автор письма говорил правду. Его главное сокровище – на его корабле. Это его люди: преданные друзья и члены команды, Ким Югём, это та внезапная пассажирка – девушка из неоткуда, это он сам. — Le bonheur n'est pas un but, mais un mode de vie [1], – говорит Джексон загадочно, выходя из пещеры. Сначала пираты не совсем понимают, Джексон же выжидающе молчит. Все плюются и матерятся, но капитана никто не обвиняет. Шёпот бродит из одного угла в другой, но всё прерывает помощник интенданта. — Пиздец, давайте хоть грабанём кого-нибудь по пути, – надувает щёки Марк.***
— La vie est belle [2], – поднимает бокал Джексон, и все радостно тянут к нему свои кружки и бокалы. Брендон Ури закатил грандиозное торжество в честь возвращения сестры. Все пираты едят и пьют сколько хотят, у всех отдельные комнаты в местной гостинице, а оплачивает всё губернатор. Иронично, но чё поделаешь. — Ваша мадам собрала шмотки и хочет уйти по-английски, – сообщает Ури Джексону и Югёму. – Если не поймаете, возвращайтесь ко мне, я знаю толк в любви, – он подмигивает, а парней как ветром сдувает. Диана действительно хотела уйти незаметно. Не то, чтобы ей было неприятно в команде, но во время обратного пути она получила слишком много внимания от обоих, но так и не смогла определиться, кто ей нравится больше. Она не хочет разбивать сердца этих прекрасных парней, а поэтому не видит выхода, только уйти. Но что-то идёт не так (как всегда), в глазах мутнеет и всё проваливается в бесконечную тьму. Очухивается она внезапно в каюте Джексона привязанная к кровати. Ни руками, ни ногами пошевелить! Напротив неё по разные стороны кровати сидят Джексон и Югём. — Как нехорошо бросать команду в разгар веселья, – покачивает головой Джексон. — Ещё и сбегать без надлежащего наказания, да, капитан? — Верно. Кружит нам голову без зазрения совести. То с одним целуется, то от другого подарки принимает. То вовсе на коленях Марка сидит. Плохо, Дианочка, плохо. Девятихвостка [3] так и жаждет по твоему телу пробежаться. Девушка пытается высвободиться, но узлы, завязанные пиратами, непоколебимы. — Мне очень стыдно перед вами, правда. Я не хочу обижать вас. И ваши сердца разбивать не хочу. Я ни с кем не переступала рамок дозволенного. С Марком мы и вовсе были пьяные, я уже извинилась и понесла наказание. Мне лучше правда уйти, чтобы не рушить вашу дружбу (или нечто большее) и не мешать работе команды. — Écoutez votre coeur [4], – говорит Джексон. – Неужели ты не можешь сделать выбор? Мы оба сидим перед тобой и хотим твоей любви. Но мы не собираемся драться и плакать. Мы просто хотим знать. Если ты выберешь одного из нас, то второй не будет убиваться. Просто порадуемся друг за друга. Югём кивает. И этим двоим веришь сразу. — В том-то и проблема. Я не могу выбирать. Честно, очень честно. И это подкупает. Парни смеются. — Интересно. Что же, Югём, я думаю, нужно приступить к лёгкому наказанию до Девятихвостки. Заставим нашу даму ревновать? Помощник тянется к капитану и увлекает его в поцелуй. Эти двое явно делают это не в первый раз. Они целуются хищно, почти грубо, и это заводит, а не вызывает ревность. Эти двое заставляют сердечко волноваться, ведь в ход ещё идут и руки. Они прикасаются друг к другу, а Диане кажется, что трогают её. Она снова с силой сжимает ноги, но это не помогает, ведь когда Югём стягивает рубашку с Джексона, девушка уже мокрая. Не хочется выбирать, хочется присоединиться! — Вашу ж мать! Я… Я… Я не могу выбрать! Мне очень нравится нрав Югёма, с тобой некогда унывать. Но мне иногда хочется, чтобы меня вели, хочется доминирования, и это есть в Джексоне. Если бы вы оба обладали одинаковыми свойствами, может, я бы и смогла выбрать, но вы идеально дополняете друг друга… И я не могу. Я не хочу! Вы оба прекрасны. Но я не смею заставлять вас делить меня, это неправильно… Парни останавливаются. — Нам ещё есть чему поучиться друг у друга, Югём-а. А пока, я думаю, мы можем сыграть эту партию втроём. Может, после этого наша Диана сможет определиться? А, собственно, к чему это чёткое распределение? — L'appétit vient en mangeant [5], малышка, – произносит Югём. И крышу сносит окончательно и бесповоротно. Джексон развязывает ноги девушки, а Югём – руки. Ким первым целует Диану в губы, с ним поцелуй нежный, неглубокий. Джексон же мелкими поцелуями от самых пяточек поднимается к лицу девушки и тоже целует её. И его поцелуй глубокий и влажный, очень французский. Не отрываясь от капитана, Диана потихоньку расстёгивает пуговицы на рубашке Югёма, пока тот оставляет поцелуи на её шее. Они втроём постепенно раздеваются, меняясь местами. Диана сидит то на коленях капитана, то на коленях его помощника. Каждый снимает с неё что-то, а она в свою очередь – с них. Чем меньше одежды на них остаётся, чем более остро чувствуются прикосновения. Она проводит ладонями по спине Джексона, по груди Югёма, и кажется, что её руки уже вот-вот кончат. Их тела прекрасны, а их руки творят чудеса. Они гладят её обнажённое тело, мнут там, где приятнее, пальцы скользят в самых нежных и чувственных местах. Диана выгибается навстречу ласке и постанывает, закусывая губу. Пальцы Джексона всё глубже в ней, сама она практически лежит на Югёме, а руки её водят по его члену. Потом они меняются местами, и Югём подключает другие умения. Он творит чудеса чувственной любви языком, особое внимание уделяя клитору и половым губкам, а Диана применяет ротовые ласки на члене Вана. Его стоны с хрипотцой – лучшая музыка для этого вечера. Ключицы, грудь, живот – повсюду их поцелуи и засосы. Диана задыхается от острого удовольствия, пронзившего всё её тело. Парни тяжело дышат от нежных рук партнёрши. Они все закипают медленно, отчего каждое ощущение острее с каждым движением. Югём бережно укладывает Диану и подминает под себя. Он входит первым, двигается так, чтобы каждый толчок был истинным удовольствием, а не пыткой. Она очень хорошо его чувствует и стонет в голос, подаваясь навстречу. Джексон приятно поражён такой чувственностью Дианы. Вместе с Югёмом она выглядит очень женственно и естественно, он очень печётся о её удовольствии. И это безумно нравится Вану. Он уверен, выбери Диана Югёма, она не прогадает. Он хороший, заботливый и нежный, пусть и старается выглядеть тем ещё шилом в заднице. Но возбуждение никуда не уходит, Джексону тоже хочется не отставать от друга и привнести свою лепту удовольствия. Югём приподнимает девушку и разворачивает спиной к Джексону. Капитан принимает девушку и усаживает себе на колени. Он входит, а Диана сама вольна двигаться на нём так, как считает нужным. Её сладострастное выражение лица видит Югём, и его передёргивает от любви, от возбуждения, от гордости за капитана. Он тоже будет рад, если Диана выберет Джексона, а не его. Капитан мужественный и сильный. С ним всегда безопасно и хорошо. Пока Диана скачет на Джексоне, оба парня ласкают её руками, периодически переключаясь друг на друга. Девушка удивляет обоих, когда резко слетает с коленей Джексона и седлает Югёма. Она выгибается так развратно, что Ван не может себе отказать. Оба оказываются внутри Дианы, и это чувство её просто разносит. Эмоции на пределе, ощущения – космические. Они оба её хотят и любят. И они оба одновременно доставляют ей нереальное удовольствие! Они некоторое время привыкают к новой совместной позе, а потом двигаются в одном ритме. Не слишком быстро, зато с огромной отдачей. И когда уже практически у всех онемевают ноги и руки, приходит разрядка, к каждому поочерёдно. Медленно хватая воздух онемевшими от поцелуев губами, они приходят в себя. Мир словно рассыпался вдребезги, оглушив Еву и засыпав осколками. Трое лежат, крепко прижимаясь друг к другу. И им хорошо. Не ревностно, не обидно и не грустно. Просто хорошо и комфортно. Их переполняет любовь и вера в завтрашний день. Но до завтра можно ещё успеть подарить друг другу столько любви и удовольствия… — Aimer, ce n'est pas se regarder l'un l'autre, c'est regarder ensemble dans la même direction [6], – тихонько произносит Диана, облизывая губы и укладывая любимых любовников – Джексона Вана и Кима Югёма, на кровать для продолжения такой страстной ночи.