waves

— Dreaming of the days, — неумело пропела Лэйк, в попытке предотвратить то к чему все шло. Луна снова скрылась за потоком темных волн-облаков, подростки видели лишь смутный поток воды холодного озера и очертания лиц друг друга. Но что было одинаково у обоих — их глаза словно сверкали. — We used to sit and watch the waves go by, — пропел Финн в ответ, прильнув к ее губам. Холодные порывы ветра начинали закладывать уши, так всегда бывает, когда сильно стараешься от чего-то убежать. Например, от проблем или мыслей, которые словно врезаются в корку твоего черепа, не давая обдумать другой — лучший — вариант действий. Лиса дала себе остановиться у сада лишь по двум причинам: первая — дикая усталость, вторая — еще чуть-чуть и она бы забежала прямо в круг вожатых и подростков, которые как раз проводили первую свечку*. Вот так сидя у дерева поодаль от людей, она пыталась себя успокоить. Перед глазами плыл тот момент и подсознательно Лэйк себе призналась, что она действительно хотела этого, хоть и кроткого поцелуя. Если бы только быстрая мысль не опередила желания. «Этого не должно было быть.» Вулфарду оставалось вглядываться в удаляющийся силуэт, а позже гадать, что он на самом деле сделал не так. Рано или поздно, он присоединился к свечке, рассказал о своем первом дне в лагере. Одна лишь девушка со странной прической и потрепанным видом понимала, что Финн приврал, потому что точно знала, что его день был испорчен благодаря ей. Постепенно сердцебиение перешло в спокойное, еще через немного времени — Лиса Лэйк смогла взять контроль над собой. А разговоры все не прекращались, тогда то девушка поняла, что оставила свою книгу валяться на пляже. Она вернулась, подобрала помятый рассказ в твердом переплете, хотела было сесть на то же место у дерева, правда, свечка закончилась. К тому же, она напрочь забыла про то, что своими шуршаниями и шагами привлекла внимание как и вожатых, так и других подростков. Ада спешно подошла к Лисе, спустя несколько минут переговоров с другим вожатым. — Никак не пойму мотив твоих постоянных побегов и то, почему ты так яро не хочешь вступать в коллектив. — она остановилась, так и не дождавшись ответа от подростка, продолжила. — Я понимаю, день неудачно сложился, смущаешься новых друзей, но не все ведь настолько плохо? Лэйк молчала. В данный момент она думала о том, какое наказание ей придумают и даже столь спокойный голос казался ей подозрительным. Осталось лишь подождать, когда ей вынесут приговор, в первый же день лагеря, что может быть хуже? — Не хочешь говорить… тогда поступим так. Завтра утром, пораньше, подойдешь ко мне в кабинет и все обсудим, хорошо? Девушка кивнула, пожелала спокойной ночи и поспешила по направлению к домику. К несчастью, Лису заметили и ей пришлось идти в разнобой со всем отрядом. Одной. Впрочем, ей не впервой. Оставалось только наблюдать за тем, как немного отставал вожатый, болтая с кем-то, а потом, разглядывать маленькие группы, пары, других, болтающих о чем-то подростков, с которыми Лиса так и не успела познакомиться, хотя бы по той причине, что она отсутствовала на первой свечке. На самом деле, Лэйк не очень то и нужны были пустые знакомства, потому что она прекрасно понимала, что после лагеря уже никому не будет интересно, как у нее дела. Желание по-скорее дойти до домика и закончить этот день одолевали попытки увидеть хоть что-то, кроме темных силуэтов, поэтому она довольно быстро прекратила заниматься бесполезным делом и решила обогнать всех впереди идущих людей. Звук собственного неторопливого шага наконец вселил в девушку спокойствие, которого так не хватало в последнее время. Она глубоко дышала, наслаждаясь приятным свежим запахом природы. Лиса сделала большой глоток воздуха, в надежде что это поможет ей избавиться от мыслей, что целый день роились и перемещались, будто это была не ее голова, а банка живых червей. И как ни странно, это действительно помогло — в ее голове стало настолько пусто, что отсутствовало даже перекати поле. В последний раз она чувствовала себя по-настоящему живой и счастливой в далеком детстве, до смерти матери. В молодости Сильвия была стройной брюнеткой, ее единственная дочь Лиса настолько походила на нее, что Лису до сих пор называют «Маленькая Сильвия». Сейчас всем родственникам приходилось сравнивать их поражаемое сходство по фотографиям. «А разве не проще просто выкопать гроб и открыть его крышку? Все же с кучкой костей и мной есть сходство, ведь я только и слышу от родственников «Ты худющая, как скелет» — одолевали ее порой мысли. Лиса усмехнулась оттого, насколько черным может быть ее юмор, после чего ей вовсе стало стыдно. Ей захотелось себя ударить, дабы прогнать все негативные чувства и воспоминания о матери, которые не приведут ни к чему хорошему, кроме слез и осознания безысходности. Она уже начала поднимать руку, но вовремя застыла, посмотрев на Милли и Софию, что внезапно оказались рядом с ней. — Ты как, с тобой все в порядке? —спросила Милли тихо, в полголоса. Лэйк лишь кротко кивнула, дав понять что не собирается продолжать разговор. — Слушай, если тебе нужна наша помощь, мы выслушаем, поможем… — произнесла София. Девушки и не думали отступать. Лиса заговорила, неожиданно для всех. Рассказывала все без умолку, вплоть до их прибытия в домик. Наконец, остановилась, уже сидя в пижаме на кровати. В комнате воцарилась тишина, зато, голос в голове, что читает мысли вслух, словно говорил через рупор. Глыба в горле исчезла и девушке в целом стало гораздо легче, но взамен пришел страх. Страх непонимания, того, что ее осудят. Такие люди, как Лиса Лэйк живут по принципу: «Лучше готовить себя к плохому исходу, нежели потом еще больше разочароваться» София и Милли встали, следом усевшись на кровать Лисы, раскрыли руки. Лэйк немного поддалась вперед, а девушки не выдержали и крепко заключили в объятия Лису.