Ты знаешь, мои баррикады всегда пустовали, Поэтому мне и не снятся лица друзей. Ты веришь мне? Меня столько раз убивали... Ни в чём не клянись, просто будь на моей стороне!
Когда до Антона дошли вести, что король Западных земель собрался заключать союз с Южным королевством на время войны, он понял, что и ему потребуется союзник. Разумеется, всё это делалось из дополнительной предосторожности, а не будто монарх засомневался в силе своих войск. Союзником Антон избрал себе Восточное королевство, которое издавна имело виды на некоторые территории Южных земель, считая их спорными и исторически принадлежащими совсем другим странам. Особого приёма королю с Востока никто не оказал, потому как в Северном королевстве все были равны, кроме монарха и некоторых людей из его свиты. Они находились в особом, неприкосновенном статусе, поэтому имели право на полную безопасность для своей жизни. А вот правитель Восточных земель таким похвастаться не мог, потому и взял с собой всю придворную охрану. Ступив на порог королевского дворца, монарх сразу почувствовал всю силу и мощь того, кто занимал трон Северного королевства. Потолки словно давили на плечи, заставляя вошедших преклонять голову, стены сжимали с двух сторон, мешая нормально дышать, и всё вокруг было пропитано безграничной властью, не щадящей никого. — Ваше Величество, правитель Восточного королевства прибыл, — сообщил Паша. Антон небрежно махнул рукой, шумно вздыхая и предчувствуя всю тяжесть предстоящей встречи. Он не любил долгих разговоров вокруг да около, которыми славились все восточные люди, терпеть не мог их интонации, такие медленные, тягучие, словно патока. С этой категорией лиц требовалось быть предельно осторожным, необходимо слушать каждое их слово, ведь за всяким скрывался потаённый смысл. Тебя могли обмануть за одно предложение раз шесть, если не больше. — Мы хотим выразить почтение Вашему Величеству за оказанную честь быть приглашёнными в ваше замечательное королевство, — хором произнесли стражники монарха, наклоняясь перед троном Антона. Тот вздёрнул одну бровь и криво улыбнулся. — Я надеюсь, ваша стража покинет зал на время нашей беседы? — поинтересовался он. Монарх кивнул, жестом отпуская свою охрану. Теперь в помещение остались только двое правителей, и сила была явно на стороне Антона. — Вам оказали соответствующий приём? — без какого-либо интереса спросил он, вставая с трона и подходя к карте. Движения его были плавны и величественны, что король Востока даже завистливо посмотрел ему вслед. — К сожалению, нас никто даже не встретил. — Как? Я давал распоряжение, — нахмурился Антон, приглашая гостя заняться изучением плана войны. Никакого распоряжения и в помине не было, но требовалось создать ощущение хоть какой-то гостеприимности. — Придётся казнить всех, кто не выполнил мой приказ. Король согласно кивнул головой, хотя внутренне не поддерживал такого решения. Однако слухи о жестокости правителя Северных земель ходили по всему миру, и себе дороже спорить с ним. Все условия для заключения военного союза, план действий и расположение войск обсуждали до поздней ночи. Говорил в основном Антон, поскольку приглашённый монарх несколько побаивался даже вставлять своё слово. Впрочем, у него уже были свои мысли, касающиеся Северного королевства. Востоку необходимо было расширить свои владения, дабы стать таким же великим государством, как многие десятилетия назад, когда не существовало большинства нынешних королевств, а вся земля принадлежала восточным народам. Разумеется, территориями Южного королевства правитель не хотел ограничиваться, он собирался взять кусок и от Северных мест. — Признаться, я поражён, — медленно произнёс король, поднимая взгляд от карты на Антона. — В таком молодом возрасте так далеко мыслить. Но всё-таки меня волнует один вопрос: зачем вам, при таких способностях и продуманном до мелочей плане, искать союзников? — Удивительно, почему вы до сих пор не догадались, — усмехнулся Антон. — Это союз нужен, в первую очередь, не мне, а вам. — Как прикажете понимать? — Я уверен в своей победе, ведь прекрасно знаю мощь собственного войска. Я могу расправиться с Западным и Южным королевством в одиночку, однако, это будет долго и утомительно. С вашей помощью война завершится гораздо быстрее. Но дело не совсем в этом. Когда я захвачу эти земли и объявлю себя их правителем, то мы станем соседями. Захотите ли вы держать под боком потенциальную угрозу вашей власти? — Кто же захочет подобного. — Именно поэтому вы должны быть заинтересованы в союзе больше, чем я. Согласно его положениям, мы обязуемся соблюдать мир между нашими королевствами, вести торговую и иную совместную деятельность, а также учитывать интересы друг друга по вопросу захваченных территорий. — Ваш союз будет в силе и после войны? — Антон кивнул, давая понять монарху, что в этом, опять же, заинтересован не он. — Вы действительно умны. Что ж, исходя из ваших слов, я согласен пойти на эту сделку. Когда необходимая бумага была подписана и королевская печать поставлена, то правителя Востока направили в его покои, в которых он собирался провести ещё несколько дней, прежде чем отправиться домой для подготовки к войне. — Как прошли переговоры, мой повелитель? — обратился к нему первый советник. — Этот Кровавый принц совсем не знает, что делает, — усмехнулся монарх. — Такой глупый мальчишка, возомнивший себя правителем мира. Он думает, война — это игра, поэтому так легко рассуждает о своей победе. — И что вы будете делать, мой повелитель? — Я извлеку выгоду из того дурацкого союза, который теперь есть между нами. Мы обведём принца вокруг пальца и оставим ни с чем. Впрочем, капля уважения к нему у меня есть. Не каждый сумеет так себя преподать. Пожалуй, он был бы отличным наложником, — смех пронёсся по комнате глухими раскатами.***
С каждым днём Антону становилось всё скучнее. Управление королевством было слишком утомительным занятием для него, требующим огромных затрат сил. К счастью, нашлись во всём государстве люди, которым можно довериться, вроде того же Паши. Почти половину своих решений Антон принимал, не раздумывая, лишь бы спастись от поглощающей его скуки. Пытки обвинённых, казни, приезд короля Востока, грядущая война — всё это служило королю развлечениями, к которым он пока не потерял интерес. Антону было одиноко. Огромный дворец пустовал, потому как жить в нём было некому. Паша и ещё пара-тройка слуг, которым монарх доверял, занимали лишь несколько комнат, а остальная часть придворных имела собственные дома на территории замка. Больше половины помещений никто даже не посещал, по коридорам блуждали холод и одиночество. — Гостей нужно как-то развлечь, — говорил Антон, прохаживаясь перед Пашей под залу. Мамаев молча слушал все мысли короля, стараясь зацепиться за одну из них, чтобы выстроить потом какую-либо идею. — В конце концов, не зря же они тащились сюда несколько недель. — Может, устроить бал? — Бал? — удивился Антон. — И кого мы пригласим? — Самых богатых и знатных людей королевства, разумеется. — Тогда ты этим и займёшься, — Паша согласно кивнул головой. — Разошлёшь приглашения, соберёшь всех слуг. Надо как-то украсить зал... Хотя, он и так неплох. В общем, подготовка к балу целиком и полностью на тебе. Никаких праздников и балов в Северном королевстве не проводилось, на главную площадь столицы никогда не приезжала ярмарка, и люди никогда не веселились. Даже собственные семейные торжества, вроде свадьбы или похорон, проводились тихо и незаметно, словно их стыдились, старались скрыть. Народ Севера радоваться не умел исторически. Даже в те времена, когда их земли назывались Горным предместьем, на улице невозможно было отыскать человека с каким-либо намёком на улыбку. Кажется, будто испокон веков здесь царила строгость и холодность ко всем, даже друг к другу. Впрочем, у жителей Северного королевства всё равно имелись традиции, песни и танцы, которые они с удовольствием могли бы исполнить. Правда, насколько всем было известно, король подобных выходок средь бела дня не одобрил бы, и люди тщательно скрывали свои умения, оставляя их для узкого круга лиц, обычно, членов семьи, иногда соседей. Антон не знал ни одной знатной фамилии в своём королевстве. Честно признаться, если бы таких не оказалось вовсе, он бы нисколько не расстроился. Никто из подобной категории лиц не участвовал в государственных делах, не вёл какую-либо торговлю на международном уровне, не влиял на городскую или сельскую жизнь. Знать только строила себе поместья на окраинах страны, богатела и старалась всячески выказать своё уважение нынешней власти, боясь за собственную жизнь и состояние. Это были абсолютно бесполезные люди, по мнению короля, с которыми не хотелось иметь ничего общего, кроме страны. И всё-таки бал состоялся. Паша, надо признать, постарался на славу, организовав поистине великое торжество. Однако стоит упомянуть, каких сил ему это стоило, ведь нельзя за один день пригнать в столицу с окраин всю знать, заставить их надеть лучшие наряды и выставить посреди большого тронного зала. Паша смог, Паша подключил нужных людей, Паша под страхом смерти обязал всех явиться к условленному часу во дворец. Скучающий Антон — это непредсказуемый Антон, а рисковать своим здоровьем и положением Мамаев не собирался и потому из кожи вон вылез. Король сидел на троне, смотря на то, как люди медленно расходились по залу, вполголоса разговаривая друг с другом. Все были одеты в мрачные, чуть ли не похоронные наряды: чёрные, тёмно-синие, тёмно-зелёные, бардовые, серые цвета повсюду мелькали перед глазами. На лице у каждого была маска, скрывающая истинные эмоции, хотя можно было поклясться, что, кроме испуга и священного ужаса, никто ничего в тот момент не испытывал. — Ваше Величество, — подошёл к трону Паша. — Как вам бал? — Мне нравится, — довольно улыбнулся Антон, считавший, что именно так и должны выглядеть все праздники в их королевстве. Большего не заслужили. Король Восточных земель резко выделялся на фоне прочих гостей. Он медленно выхаживал по залу, сверкая своим золотым нарядом, гордо приподняв голову, как будто это он здесь правитель. Иногда блеск золотых нитей ослеплял стоявших поблизости, и они щурились под масками, тут же начиная перешёптываться между собой. — Народ Северного королевства, — обратился к гостям Антон, вставая со своего места. Все мгновенно устремили взгляды на монарха, показывая свою полную заинтересованность в его словах. — Этот бал посвящён нашим гостям с Востока и, конечно же, будущей войне, в которой наше королевство, разумеется, одержит блестящую победу, — по залу пронёсся одобрительный вопль. — А теперь танцы! Заиграла совсем не радостная, а даже какая-то тревожно-мрачная музыка. Впору было вызывать Сатану, а не праздновать начало будущей победоносной войны. Однако все послушно разбрелись по залу, принимая определённые фигуры. Танец напоминал пляски смерти, а не типичные плавные движения. Одна девушка, одиноко стоящая чуть дальше всех остальных, привлекла внимание Антона, и он решил, что сегодня будет танцевать с ней. Маска скрывала её лицо, оставляя только взгляд внимательных карих глаз, устремлённых на монарха. — Ваше Величество, этот бал — лучшее, что происходило с нашим королевством за последние годы, — говорила она, кружась в танце. — Мне кажется, вы оказали большую честь каждой семье, которую пригласили. — Пусть радуются, пока у них есть на то право, — усмехнулся Антон. — Как вас зовут? Девушка медлила с ответом, чуть опустив голову. Она не знала, чем ей может обернуться каждое слово, и потому старалась быть осторожной. — Не отвечайте, — произнёс король, как только его спутница решила открыть рот. — Имя — это не самое важное, что есть в человеке. — А что же в нём самое важное? — тихо спросила девушка. — Характер. Тот, кто обладает сильным характером, всегда достигнет вершин. Чем ближе была ночь, тем всё больше Антону надоедала приглашённая знать, однообразная музыка, одинаковые танцы. Его спутница боялась лишний раз посмотреть на него, а когда он приказал ей снять маску, чуть не упала в обморок. Такое поведение короля взбесило, и он ушёл из зала, напоследок запретив всем расходиться и обязав продолжать веселье до самого утра. Стоя перед массивным зеркалом в своей спальне, при свете одной свечи Антон смотрел на себя, думая о том, как бы не умереть от скуки. Паша вошёл в покои тихо, но незамеченным не остался. — Ты принёс вина? Мне хочется выпить. — Я сейчас же прикажу... — К чёрту его, — произнёс Антон, поворачиваясь к советнику. — Мне хочется с тобой поговорить. — Да, Ваше Величество. — Сядь куда-нибудь, это надолго. Ко мне пододвинься. Послушай, ты единственный человек во всём мире, которому я хочу и могу доверять. Я в отчаянии, я не знаю, что мне делать. Мне надоедает всё, что раньше доставляло радость, мне нужно нечто новое, нечто непостоянное, чтобы оно могло быть каждый день разным, чтобы выражало какие-либо эмоции, а не беспрекословно подчинялось любым моим приказам и испытывало только страх при виде меня. — Ваше Величество, вы имеете в виду какого-то конкретного человека? — поинтересовался Паша. — Возможно. Да, ты прав, мне нужен человек. — Каким он должен быть? — Он должен уметь слушать, это самое главное. Он должен понимать меня. Я хочу, чтобы он спорил со мной, был не согласен, чтобы поддерживал, заботился, защищал, — пока Антон перечислял различные качества, которых в нём самом явно не было, Паша пытался вспомнить кого-нибудь во всём королевстве, кто мог бы подойти. Однако каждый раз Мамаев натыкался на одно препятствие — страх. Любой человек испытывал страх перед королём, а Антон этого не хотел. Пожалуй, ещё никогда прежде Мамаев не видел монарха таким... расстроенным, поникшим, даже немного беззащитным. Сейчас он совершенно не походил на того обычного короля, жестокого, любящего человеческие страдания и мольбы о помиловании. Паша никогда не задумывался над этим, но, может, Антон всю жизнь был глубоко несчастным человеком, а так как страдать в одиночестве ему не хотелось, он заставлял всё королевство испытывать похожие ощущения. — Знаешь, мне иногда так грустно, — вздохнул Антон. — Ты придумал, как с этим справиться? — Ваше Величество, поймите меня правильно, — начал Паша, но вдруг король вскочил со своего кресла. — Ничего мне уже не поможет! — картинно воскликнул он, прикладывая руку ко лбу, а потом вдруг рассмеялся так громко, что Мамаеву стало немного не по себе. — Паша, я хочу веселиться, — Антон взял его за руки и потянул на себя. — Я знаю, как мне развлечься. Мы выступим с войском завтра! — Завтра? Ваше Величество, солдаты не готовы к такому внезапному походу... — Меня не волнует. Это приказ короля, и ты, как мой первый и единственный советник, обязан сделать так, чтобы завтра они были в полной готовности. — Да, Ваше Величество, всё будет сделано, — кивнул Паша. — А что насчёт наших восточных гостей? — Пусть катятся к себе на родину, они волнуют меня ещё меньше, — Антон небрежно махнул рукой. — Только скажи им, что они должны быть готовы выступить на нашей стороне в любой момент. И да, Паша, казни каждого третьего, кто был сегодня на балу. А ту девушку, с которой я танцевал, повесь первой. Мамаев кивнул, направляясь в зал, чтобы привести приказ в действие. Антон же ещё долго смотрел на ночные улицы столицы из окна своей спальни.***
Знаешь, у меня никого больше нет... Я знаю вкус лжи, но сейчас я не лгу. Даже, когда на губах моих кровь, Даже, когда я неправ, Даже, когда я веду безнадёжный заведомо бой... Ты слышишь? Будь на моей стороне всегда, Потому что я так просил!
Феде не нравились порядки в Южном королевстве, поскольку у него создавалось впечатление, что все они были придуманы специально назло ему. Дома он мог просыпаться около полудня, а тут приходилось покидать постель ни свет ни заря, иначе завтрак второй раз никто подавать не станет. В родном дворце можно было орать на прислугу, обладающую слишком скудными умственными способностями, чтобы ответить ему, а здесь каждый второй придворный считал своим долгом показать герцогу, что он может постоять за себя и за своё беднейшее имя. Федя хотел домой, в родное королевство, где его, по крайней мере, уважали. Ко всем прочим бедам, на голову Смолова свалился Юрий Палыч, с которым приходилось проводить большую часть времени, ведь Лёша всё время был чем-то занят. С летописцем у герцога отношения не сложились сразу, как только последний стал членом королевской свиты. Бывший монах испытывал к Феде лишь презрение, смешанное с неким чувством жалости к попыткам Смолова доказать всеми силами своё знатное происхождение. Приближался день военного совета, ради которого Лёша приехал из своего королевства. Он надеялся, что все обсуждения пройдут быстро и легко, но нет. Между ним и правителем Южных земель возникли разногласия, да и вообще Дмитрий, кажется, Лёшу не жаловал, считая того слишком молодым и глупым для управления целым государством. Помимо этого, монарх явно испытывал неприязнь ко всем традициям, присущим Западным землям, которые выглядели странно в их стране. — Я думаю, нам необходимо решить судьбу Кровавого принца, — произнёс Дмитрий, сидя во главе длинного стола. Совет проходил в зале для приёмов, и на нём, помимо монарха, Дениса, Марио и Лёши, присутствовали ещё Федя и Юрий Палыч. Разумеется, это вызвало негодование со стороны короля Юга, но он не стал тратить время на бесполезные споры с гостем. К счастью, основные военные вопросы уже были улажены. — Впрочем, решать особо нечего, — продолжил Дмитрий. — Он будет казнён через повешение, как и все его приспешники. — Я против, — твёрдо сказал Лёша. — Если он мой брат, то я желаю видеть его живым, а не болтающимся на виселице. Я не хочу, чтобы моё правление омрачилось таким событием. — К чему это милосердие, Ваше Величество? — король сжал кулаки. — Он враг и преступник. — А ещё он мой брат. — Но это не достоверная информация, только лишь слухи, — вставил своё слово Юрий Палыч. — И что с того? Я сказал, что не желаю его смерти. Считаю этот вопрос закрытым. — Действительно, давайте теперь каждого врага миловать, — Дмитрий покачал головой, усмехаясь. — Они ведь тоже чьи-то братья, сыновья, мужья. — Господь Милосердный, какая вам-то разница, что будет дальше с Кровавым принцем? — влез Федя. — Что герцог здесь забыл? — король скривил губы в пренебрежении. — Он не имеет никакого отношения к военным вопросам. Пусть выйдет немедленно! — У нас, в Западном королевстве, есть такая традиция, — спокойно произнёс Лёша. — Король имеет право звать на подобные собрания всех, кого считает нужным. — Но мы не в вашем королевстве... — Отец, — вдруг подал голос Денис. — Мне кажется, что это довольно хорошая традиция, так как, чем больше людей, тем больше предложений. Дело будет продвигаться гораздо быстрее. — Сын мой, — удивлённо уставился на него Дмитрий. — Когда ты успел попасть под это тлетворное влияние Запада? — Отец, это всего лишь моё мнение. Просто я считаю, нам следует уважать чужие обычаи, а не притеснять их. — Замечательно. А если у них есть обычай, согласно которому мужчины могут делить друг с другом постель? Может, мне стоит выделить им собственные покои? — Боже, это тут причём? — прошептал Марио, тяжело вздыхая и накрывая ладонью глаза. — Простите, а что вы имеете против мужчин, которые спят друг с другом? — вмешался Федя. — Послушайте! — перекричал всех Юрий Палыч. — Мы собрались здесь для обсуждения вопросов войны, а осудить чужие традиции можно в любое время. В конце концов, не сегодня, так завтра на наши королевства могут напасть, и Кровавому принцу будет неинтересно, кто и с кем делит постель. Сошлись на мнении, что бывший монах прав. Спустя час бурных переговоров, Федю всё же выгнали, поскольку он говорил громко, много, но совершенно не по делу, да и самому Смолову было ужасно скучно присутствовать на этом собрании. Марио назначили главнокомандующим, так как Дмитрий слишком стар для того, чтобы вести за собой войско, а Фернандес очень талантлив. Денис вдруг неожиданно попросился на войну, удивив своей решимостью отца, однако тому ничего не оставалось делать, кроме как выделить сыну отдельный отряд. К концу собрания вызвали Игоря, чтобы тот поехал в деревню и объявил крестьянам о войсковом сборе. Уже завтра должны были пройти первые учения. И всё-таки один нерешённый вопрос так и повис в воздухе. Никто не знал, почему Лёша старательно выгораживал своего возможного брата, собираясь простить ему все грехи, если потребуется. Впрочем, Дмитрий надеялся, что Кровавого принца удастся убить на поле боя, а не просто взять в плен, иначе снова придётся слушать эти ужасные речи о милосердии к врагу. — У него руки не то, что по локоть, а по шею в крови, — говорил Федя, который также не понимал, в чём великий смысл пощады для короля Северных земель. — Это не отменяет моих убеждений, — отвечал Лёша, смотря на герцога так пронзительно, что у того просто не оставалось каких-либо аргументов. Откуда только появилась эта небывалая твёрдость во взгляде и интонациях? — Когда мы вернёмся в королевство? — Скоро. Ещё несколько дней пробудем тут, а потом отправимся обратно. — Поскорей бы, а то мне тут не нравится. Лёша только улыбался. Так тепло, как умел только он. А потом нежно целовал Федю, и тот думал, что не всё так плохо в Южном королевстве. В деревне о войне знали уже несколько недель и были уверены, что буквально на следующий день их родных вызовут в королевскую армию. Однако дни сменяли друг друга, а никаких приказов не поступало. Кокорин успел даже зарезать поросёнка в честь их с Артёмом отбытия, но, как оказалось, зря только животное убил. — Может, нет никакой войны? — говорили бабы на Большой Дороге. — А зачем тогда у моей кумы брата из соседней деревни угнали? — Мало ли за что. Спёр чего, может. — Нет, истину говорят. В городе тоже о войне все судачат, — слышалось со стороны базарных рядов. — И что там? — Вроде как, король какой-то приехал на переговоры. — Ну, надо же!.. Саша ходил по базару, узнавая свежие сплетни и позже передавая их своему сожителю. Ситуация складывалась странная, никто не понимал, что делать и к чему готовиться. К тому же, давно не было видно советника короля, а именно он в глазах каждого крестьянина являлся причиной всех бед, которые то и дело сваливались на деревню. Стоило только поговорить несколько дней об Игоре, и на следующие сутки он уже оглашал приказ монарха. На Большой Дороге собрались все деревенские, кто был в состоянии дойти. Люди слушали внимательно, разинув рты. Несколько баб громко охали, а молодые девушки утирали платками слёзы, ведь знали, что их любимые уходили на войну. — Когда-то тоже война была, — вспоминали старики события давно ушедших лет. — Его Величество обещались, что больше мы ни с кем сражаться не будем. — Что же это получается?! — вскричала какая-то баба, с залитым слезами лицом. — Нас обманули! По Дороге пронёсся нестройный гул возмущения, но Игорь быстро прервал все попытки начать недовольства. Оставшиеся сутки крестьяне провожали своих ненаглядных мужей и сынов. Единственный на всю деревню кабак открыл свои двери, позволяя всем пить за здоровье угоняемых на службу. На Большой Дороге развели костёр, горевший всю ночь, около которого собралось огромное число жителей, пришедших попрощаться с соседями, давними приятелями, кумовьями и сватами. Пели песни, водили хороводы вокруг пламени и, конечно же, плакали. — Ваше Благородие, что ж вы не уехали? — спросил Дзюба, издали заметив советника, подходящего к общему костру. — Садитесь с нами. Игорь осторожно посмотрел на других крестьян, собравшихся у огня, но все были слишком заняты своим личным горем, потому и не обратили внимание на присутствие важной особы. — Саня, заводи нашу! — крикнул кто-то из деревенских, и Кокорин встал с земли. Отряхнув штанины и откашлявшись, он поднял глаза к тёмному небу, на котором показались первые звёзды.Как ходил же грешный человече, Он по белому свету. Как ходил же грешный человече, Он по белому свету. Приступили к грешну человеку, К ему добрые люди: «Что тебе надо, грешный человече? Тебе злата, тебе серебра... Тебе злата, тебе серебра, Тебе золотого одеяния?»
Не зря Кокорина считали первым голосом на деревне. Никто больше не мог вложить столько чувства и будто бы собственной боли в каждую строчку песни. Слова лились рекой, и голос Саши всё больше и больше начинал надрываться. Глаза его по-прежнему прожигали ночной покров небосклона. — Ну, будет! — прервал кто-то песню, заставив Кокорина резко замолчать. — Давай лучше про ворона! — Только распелся, что ж ты... — почесал затылок Саша и снова вздохнул, только теперь ещё тяжелее.Чёрный ворон, чёрный ворон, Что ж ты вьёшься надо мной? Ты добычи не дождёшься, Чёрный ворон, я не твой. Ты добычи не дождёшься, Чёрный ворон, я не твой. Что ты когти распускаешь Над моею головой? Ты добычу себе чаешь. Чёрный ворон, я не твой...
Все сидящие у костра подхватили мотив и сначала тихо, потом всё громче и громче начали повторять слова. И всё равно голос Саши выделялся на фоне общего хора... Он был пронзительным, интонации будто прожигали изнутри. — Почему у вас такие грустные песни? — шёпотом спросил Игорь у Артёма, не сводя глаз с Кокорина. — А чему нам радоваться, Ваше Благородие? — усмехнулся Дзюба. — Вы посмотрите на нашу жизнь. Несладкая она у нас. Это во дворце всегда есть еда и вода, там вечно играет музыка, и король устраивает балы. — А покажите мне, как вы живёте, — вдруг попросил Акинфеев. Крестьянин некоторое время помолчал, лишь когда Саша закончил свою песню, поднялся с земли и кивнул Игорю следовать за ним. Они шли по деревне в полном одиночестве, ведь практически все были у костра или сидели по своим избам, собирая в дорогу родных, изредка из окон доносился женский плач. Артём показывал советнику, кто и в каком доме живёт, что с ним случалось. Практически половину историй он узнал от Кокорина, любившего болтать ни о чём, и никогда не думал, что ему это пригодится. Игорь всегда видел в деревне особую красоту, романтику, тишину и покой. Всего этого Акинфееву не хватало во дворце, и потому он так рвался на просторы полей, к низеньким избам за покосившимися заборами. Теперь он узнал другую деревню — бедную, голодную, где жизнь людей целиком и полностью зависела от урожая. Почему-то Игорю стало неловко от того, как он раньше относился к крестьянскому быту, вдруг стало стыдно за своё обожание деревни. Они дошли до реки. Это было то самое место, где крестьянин и советник впервые столкнулись полгода назад и после каждый раз находили друг друга у этого дуба, раскинувшего свои ветви над изумрудной травой. Тихий плеск воды нарушал воцарившееся между мужчинами молчание. — Знаете, Ваше Благородие, я ведь могу погибнуть в первом же бою, — вдруг произнёс Дзюба, облокачиваясь на массивный ствол дерева. — И никто, совсем никто, даже не поплачет над моим трупом, когда его привезут в деревню. Хотя, это ведь не моя деревня. — Почему вы покинули свою? — Я приехал сюда на заработки. Думал, после них вернуться. Вот только там у меня ничего нет. Моего отца убили на мельнице, когда он поехал туда за зерном, а мать умерла от голода несколько зим назад. Я ушёл из дома, потому что там всё напоминало о них, некоторое время жил у соседки. У неё была большая семья, много детей, которых и так не прокормить, а тут ещё я навязался. Вот тогда я и решил пойти на заработки. Тишина ночи снова поглотила начавшийся было разговор. Вдалеке скрипела чья-то калитка, которую распахнул лёгкий ветер, на чьём-то дворе заунывно выла собака, а со стороны Большой Дороги слышались отголоски очередной песни. Кажется, в этот раз более весёлой. — Посмотрите, Ваше Благородие, — Дзюба указал пальцем на небо. — Красиво-то как! Над ними светили тысячи звёзд и большая круглая луна. Она висела низко и, казалось, вот-вот упала бы на противоположный берег. — Не пора ли вам вернуться во дворец? — спросил Артём. — Пора, — Игорь кивнул, опустив взгляд на носки своих сапог, а потом вдруг резко вскинул голову, глазами буквально впиваясь в крестьянина. — Послушайте, Артём, вы говорили, что никому нет дела до вас в этой деревне, что никто не будет по вам плакать, если вы погибнете. Это не так, — Акинфеев вдруг снял с шеи свой крест. — Возьмите, прошу. Пусть он вас защищает. — Ваше Благородие... — Артём, я буду помнить о вас, я буду плакать по вам, если потребуется, — Игорь сжимал руки Дзюбы, в которых теперь лежал крест. — Я люблю вас, Артём! — и прижался к его губам.Знаю, что скоро утро взорвётся рассветом, И это будет последний мирный рассвет... Мирно живут только те, кому не за что драться. Ты стал слишком взрослым, ты понял, что это война.