И снова новый рассвет перебьёт сон, Ноги снова пойдут в путь, несмотря на боль. Солнечный блик засветит в небе, бросив намёк, Чтобы помочь тебя найти мне...
Лишь только свет забрезжил на горизонте, опаляя огненным блеском кроны далёких деревьев, а войска Южного и Западного королевств уже выдвинулись в путь. В кратчайшие сроки требовалось дойти до расположения врага, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу. Семак и Гончаренко высчитали все возможные варианты исхода первого сражения, которое предполагалось единственным во всей войне. Каждому хотелось поскорее закончить её, даже толком не вкусив все ужасы смерти и потери близких. Часть солдат, обучавшаяся военному делу при дворе короля, мечтала вернуться в столицу, чтобы продолжить спокойное и безбедное существование, разбавленное любовными делами с фрейлинами и дворцовыми служанками. Думы крестьян больше занимал покос, сбор урожая, да заготовки на зиму. Артём желал возвратиться к Игорю, с которым даже не простился по-человечески, к тому же, мужчинам явно многое надо было обсудить. Например, то порывистое признание Акинфеева, закончившееся поцелуем под деревом. С того момента судьба не соблаговолила устроить ещё одну встречу крестьянину и советнику; даже во время учений фигура Игоря ни разу не показалась на горизонте, что несколько опечалило Артёма, подумавшего было, будто над ним просто пошутили, и все эти разговоры полушёпотом под покровом ночи совсем ничего не значили. Кокорин одновременно со страхом и желанием ждал первого сражения, надеясь увидеть среди воинов неприятеля одного очень значимого человека. У Саши тоже в жизни было одно скомканное прощание, когда он спасался бегством во время военного переворота, только в нём отсутствовали поцелуи, пламенные речи и блестящие взгляды. Он успел сказать лишь одну фразу: «Прошу, сбереги мою семью», на которую получил довольно сухой ответ: «Обещаю». Вряд ли обещание удалось сдержать, Кокорин знал, что семья погибла, не верил в иные исходы, но хотел услышать правду от того, кому доверял всегда. Марио просто выполнял приказ монарха Южного королевства, ведя его войско на битву с противником, возможно, сильнее их раза в два. У него была установка, обязательство, которое, в отличие от просьбы Саши, можно было осуществить. Хотелось бы в это верить, по крайней мере. Семак и Гончаренко убеждали, что разработали просто блестящие планы, в любом случае приводящие к победе, да только Марио не знал, насколько сильно мужчины всё приукрашивали. Не бывает идеалов, к ним можно лишь стремиться. Денис тяготился войной, но собирался доказать отцу, королевству, всему миру, если потребуется, что он достойный наследник короны, не просто так числившийся заменой старому монарху, в случае чего. Черышев шёл защищать своё имя, свою честь и свой народ, а также Марио, когда тому понадобится помощь. Примерно похожие мысли сидели в голове одного банкира, обещавшего своей возлюбленной вернуться героем и получить почётный титул герцога. Он предвкушал, как разрубит противника мечом, застрелит из арбалета или, в крайнем случае, задушит голыми руками. Было бы неплохо, если бы противник оказался какой-нибудь значимой фигурой во вражеском войске. Например, самим Кровавым принцем. То-то радости и гордости будет, когда узнают, что главного предводителя северной армии убил простой банкир! Войско остановилось на ночлег где-то посреди леса, который с одной стороны окружал Южные земли. Здесь, в тиши деревьев и прохладе, исходящей ночью от них, хотелось остаться навсегда. К чёрту врагов, к чёрту освобождение Западного королевства, к чёрту все думы и ожидания, сопровождавшие по дороге. — Солдаты, тушите костры! — послышался громогласный приказ одного из командиров небольшого отряда. Его волю передавали от одного костра к другому, вокруг которых собрались группки мужчин, желавших погреться. Кто-то пробежал с ведром в руках, громко стуча пятками по земле. Тенью прошёл командир, проверяя состояние лагеря, а следом за ним прошествовали Семак и Гончаренко, направлявшиеся в шатёр главнокомандующего, чтобы обсудить новые планы первого боя. Часовые сидели, облокотившись спинами на широкие стволы деревьев, вслушиваясь в тихое перешёптывание между солдатами. — Эх, в такую ночь и на войну, — горестно вздыхал кто-то. — Бабу бы сейчас... — Понимаешь, Митрий, у меня сосед того месяца перед новолунием два медных занимал, хотел забрать, а тут созыв, — быстро тараторил басовитый крестьянин. — Ну, гад, вернусь — всё вышибу! — А его не взяли? — лениво спрашивал собеседник. — Да куда ж? Старый он, чёрт. Того гляди, завтра кони двинет... — Братцы, тише, спать охота. Завтра ещё вёрст немерено махать... — Зря ты угольки залил, так хоть пальцы погрел бы. Озябнешь, дурак... — Дед мой на той войне был, говорил, мол, дело страшное... — Правда, что Кровавый принц всех без разбору рубит? И детей даже? Ну, кажись, последнюю ночь спим спокойно... — Сплюнь, треклятый! В шатре главнокомандующего, куда так спешили придворные стратеги, сидели Денис и Лёша, которые в войне могли сыграть далеко не последнюю роль. Долгий рассказ о ходе сражения и примерных позициях при атаке, отступлении, захвате утомляли. Черышев изредка терял нить разговора, забываясь в своих мыслях, и только Лёша слушал, держал внимание до последнего, ведь знал, что лишь обдуманными действиями ему удастся приблизиться к Кровавому принцу и нанести свой смертоносный удар. — Хотелось бы напомнить, что Их Величество не указывали, каково будет наказание для врага, — вдруг, между делом, произнёс Гончаренко. — Их Величество настаивают на смертной казни, но, как дошли слухи, Ваше Величество Алексей, вы выступали резко против. — С превеликой радостью сообщаю, что теперь я полностью на стороне Вашего Величества, — произнёс король. — После сотворённого Кровавым принцем на моей земле ему только одна дорога — в Ад. Я решил, что имею право казнить его самолично и так же жестоко, как он расправлялся над ни в чём неповинными жителями моего королевства. Марио и Денис удивлённо уставились на Лёшу. Человек, всегда спокойно говорящий, принимающий взвешенные решения, и вдруг так рубит с плеча, отрицая всё сказанное до этого. В правителе Западных земель Черышев видел своего единомышленника, который выступал против жестоких методов войны, против кровавых расправ. Видимо, новость о разрушенной столице и убитых жителях сильно изменила взгляды молодого короля. Оставалось только сочувствовать. На следующий день рассчитывали добраться до вражеского стана, расположиться по позициям и при любом действии, направленном в сторону Южных земель, начать атаку. Молниеносный удар, который противник не смог бы отразить, находясь в замешательстве, представлялся самой верной тактикой, лучшим способом завершить войну скорее. Марио поддержал этот план и передал необходимые указания командирам отрядов, чтобы те просветили своих подчинённых. Солдаты шли медленно, но весело, постоянно напевая родные мотивы, рассказывая всем известные шутки и рассуждая о предстоящем сражении. Оно вызывало беспричинную радость, ведь каждому хотелось поглядеть на Кровавого принца и его непобедимую армию, разумеется. Словно не к смерти на приём двигались, а в картинную лавку на базаре, где на полотнах изображены герои и их подвиги. Королевские воины мнили себя блестяще подготовленными, смелыми, решительными, готовыми сворачивать горы. Крестьяне более спокойно относились к будущей битве, словно она была для них обычным днём, ничего не предвещавшим. Солнце высоко стояло над лесом, пробиваясь толстыми, жаркими лучами сквозь зелёные кроны. Не было даже лёгкого дуновения ветерка, который мог бы качнуть ветки соседних деревьев, далеко уходивших в небо. Войско утирало рукавами рубах пот, снимало шлемы и мечтало избавиться от тяжёлых доспехов, поскольку те раскалённым железом ошпаривали кожу через одежду. Кони мотали хвостами из стороны в сторону, в попытках создать иллюзию прохлады. Всадники неподъёмной ношей пригибали их спины к земле, и бедные лошади еле тащились по витиеватым тропинкам леса. Сами люди больше молчали, ведь из-за духоты дыхание постоянно сбивалось, язык прилипал к нёбу, а в горле пересыхало. Невозможно было даже лишний раз вздохнуть, словно тебя вокруг обложили комками гусиного пуха. — Тяжела нынче дорога, — прохрипел крестьянин, идущий рядом с Кокориным. Саша повернулся к нему и узнал в блестящем от пота лице зажиточного Яшку, который каждую зиму набивал полный амбар зерна. — Как думаешь, сумеем до врага дойти? Али подохнем, как скоты? — Да, загнал нас Его Высочество. Ему-то хорошо, вон, на кобыле своей скачет! — произнёс кто-то позади. Кокорин обернулся, рассматривая утомлённых, еле дышащих крестьян, которых знал уже много лет. Сейчас все они выглядели жалко, глаза каждому застелила пелена, у висков собрались мелкие капли терпкого пота. Саша вдруг пошёл бегом, расталкивая впереди идущих, словно торопился куда-то. В спину ему летели ругательства, гневные выкрики, кто-то грозился выдернуть ему ноги. Крестьянин добежал до лошади, на которой ехал Марио, и, пытаясь отдышаться, начал быстро говорить: — Ваше... Вашество! Там люди... они... умрут... Надо привал! Стойте! — Что он говорит? — обратился Фернандес к Денису, едущему рядом. — Я не понимаю. — Люди умрут! Кони двинут! — чуть ли не знаками объяснял Кокорин. — Кажется, кому-то сзади плохо, — Черышев остановил лошадь, оборачиваясь на войско. Несколько человек упали на месте, некоторые на трясущихся ногах двигались в сторону деревьев, в надежде найти там опору. — Передайте, чтобы сделали привал! — крикнул Денис командирам отрядов. Только через несколько часов, когда все готовы были продолжать поход, войско тронулось навстречу врагу. Время терпело, в планах Гончаренко и Семака были предусмотрены некоторые обстоятельства, которые могли бы задержать армию в дороге или препятствовать её дальнейшему передвижению. И только Лёша возмущался внезапной остановкой, мешающей ему поскорее добраться до Кровавого принца.***
Войско Антона уже несколько дней занимало одну из деревень, по приказу оставленную в целости. Даже не всех её жителей казнили, потому что королю не захотелось этим заниматься. Солдаты нагло вламывались в дома, распугивая женщин и детей, начинали там хозяйничать, требуя себе еды и спального места, а также ласки хозяйки. Большая часть населения, держась в священном ужасе перед захватчиками, старалась во всём им угодить, лишь бы не убили, не зарубили прямо в собственной избе. Многие переживали за своих детей, которые могли остаться сиротами, кто-то старался войти в расположение новой власти, пришедшей на Западные земли, надеясь получить безопасность и сохранение жизни. Паша старался держать войско в строгости, чтобы те не решили окончить войну прямо сейчас, когда всё относительно неплохо, а погибших совсем мало. Паша знал, что это только начало, и дальше им потребуются боеспособные солдаты, готовые отдать жизнь за короля и его идеи, а не разжиревшие на чужих харчах увальни, которым лишь бы выпить и никуда не двигаться. Мамаев чуть ли не каждый час бегал в дом деревенского старосты, где остановился Антон, дабы поинтересоваться у короля, когда снова выступать. Монарх только отмахивался, всё ещё представляя перед собой десятилетнего мальчика. Он помнил, как тому солдаты в шутку одели на голову шлем, куда могло поместиться две или даже три таких головы. Помнил, как мальчик впервые взял в руки меч, но не смог сразу его поднять, и Антон долго объяснял ему, как правильно держать оружие. Помнил, что у костра ребёнку отделяли самое лучшее место и укрывали его несколькими плащами, лишь бы не замёрз ночью. А ещё Антон помнил улыбку мальчика, такую доверчивую, наивную, открытую. Кажется, именно ему король впервые улыбнулся с ответной теплотой. Свидетелем этого момента стал Паша, застывший, словно вкопанный в землю, когда лицо монарха из привычного строгого, с резкими чертами, превратилось в доброе и даже умиротворённое. Мамаев был поражён тем, какие изменения в правителе произвёл всего лишь какой-то мальчишка, взятый в столице. Теперь его больше не было, и Антон несколько дней не выходил из дома старосты. Он постоянно сидел за столом, то рассматривая карту, исчерченную линиями передвижения войск, то задумчиво глядел в окно, из которого открывался вид на невысокий пригорок, где на вершине стояла небольшая церквушка. Её серые каменные стены мрачным пятном заслоняли такое же серое, однородное небо Западных земель. Здесь вообще было довольно уныло, как казалось королю. Однако сейчас этот пейзаж идеально описывал его состояние души. — Ваше Величество, простите, что вмешиваюсь в ваши планы, — сказал на четвёртый день Паша. — Я понимаю всю горечь утраты, которую вы чувствуете сейчас, но наш поход не закончен. Войско стоит на одном месте, солдаты развлекаются с женщинами, пьют и набивают желудки до отвала. Если мы задержимся в этой деревне ещё на день, то либо потеряем боеспособную армию, либо на нас нападут воины Южного королевства. — Южное королевство уже вышло навстречу нам? — без особого интереса спросил Антон. — У меня нет данных... — Тогда найди их. — Ваше Величество, поймите, мы не можем больше тянуть время. Если вам наскучила война... Король поднял мутный взгляд на советника, сжимая кулаки. Паша замолчал, терпеливо ожидая действий правителя. — Через три дня войско Востока, согласно положениям нашего союза, вступит в Южные земли, — вдруг сказал он. — Если их войско вышло оттуда нам навстречу, то Восток в два счёта сможет захватить королевство, ведь оно беззащитно. Нам надо разбить их армию здесь, на границе двух стран. Верно? Мамаев кивнул, хотя не понимал, почему именно в этой точке государства нужно устраивать битву. Если бы они пошли вперёд и столкнулись с противником, результат, пожалуй, мог быть также положителен. — Собирай войско, мы выступаем. — Антон встал с лавки, твёрдым шагом направляясь к своим доспехам. Солдаты не ожидали такого внезапного сбора: многие спали в избах, растянувшись на лавках, кто-то играл в кости, кто-то обедал. Лишь некоторые, самые благоразумные, занимались чисткой доспехов или задавали корм лошадям. Деревня в считанные минуты наполнилась суетой. Воины бегали по занесённым пылью дорогам, собирая в обозы харчи и пожитки, взятые в качестве награды за очередное покорённое поселение. Слышалась ругань, лязг приготовляемого оружия, хлопали двери изб. Паша хмуро наблюдал за сборами, чувствуя, что завтра им предстоит первое серьёзное сражение. Вряд ли до этого времени они успеют встретиться с Южным войском. Завтра прольётся много крови, трупы павших воинов усеют поле брани, чёрные вороны будут кружить над их головами, и, дай Бог, им удастся победить после стольких дней бесполезного простоя, полного безделья. Ко всему прочему, Паша понимал, что завтра может увидеть того, с кем попрощался будто бы навсегда много лет назад. И эту встречу Мамаев был готов променять на что угодно, ведь своего обещания он не выполнил. Как теперь смотреть в глаза человеку, которому клялся? Сколько Паша себя помнил, Кокорин всегда находился где-то поблизости. Их семьи жили в соседних домах в те времена, когда ещё существовало Горное предместье. Родители Саши практически всегда были в достатке — занимали самые большие пахотные территории, что в Западном королевстве, что позднее — в Горном предместье. Находились на хорошем счету у старого короля Запада, но всего лишь одна ошибка, совершённая отцом Кокорина, отправила их в эти страшные, практически неплодородные места. Как утверждали слухи, отец Саши украл что-то из королевского дворца и был пойман. Только старые заслуги помогли этой семье сохранить состояние и имя. Несмотря на все лишения, которые им пришлось перенести на собственных плечах, они всё равно продолжали поддерживать старого правителя, в надежде когда-нибудь добиться его расположения снова и вернуться в родные места. В противовес им были родители Паши, находящиеся с семьёй Кокориных в относительно мирных отношениях. Мамаевы всегда отличались резкими убеждениями, были довольно радикально настроены, и именно поэтому практически все из них участвовали в военном перевороте самолично. Паша и Саша общались с самого детства, будучи ещё очень далёкими от всех этих политических интриг и борьбы за место под солнцем. Парней тогда больше занимали окружающие вещи, например, смешная походка старика с соседней улицы, мастерящего корзинки вот уже двадцать с лишним лет, или красивый вид на горные вершины, покрытые туманом, окружающие их предместье. С возрастом влияние семей никак не сказывалось на дружбе Мамаева и Кокорина. Они продолжали общаться, как прежде, хотя в душе понимали, что скоро их пути разойдутся. Паше уготовано место во дворце Кровавого принца, когда тот захватит власть, а Саше придётся податься в бега, скрываться в соседних землях или положить свою голову на плаху. Когда до военного переворота оставались считанные дни, Мамаев сам придумал выход, сказав другу, куда лучше идти, где его жизнь точно будет в безопасности. — Значит, последний раз видимся? — после долгого, задумчивого молчания спросил тогда Саша, весело улыбнувшись. — Бог даст, ещё встретимся, — ответил Паша, устремляя взгляд на горную дымку. Они сидели на краю обрыва, куда бегали ещё мальчишками, чтобы никто не мог их потревожить. Здесь рассказывались самые сокровенные секреты, здесь смеялись над самыми глупыми шутками, здесь придумался план побега и спасения. И только ветер да горы делили все истории вместе с друзьями. — Паш, знаешь, если ты изменишься, — Кокорин закусил губу, переводя внимательный взгляд на товарища. — Если вдруг забудешь меня и нашу дружбу... Если встанешь на его сторону окончательно... — Этого не случится, — решительно мотнул головой Мамаев. А сейчас он шёл войной на человека, с которым пробыл бок о бок столько времени, который знал его даже лучше отца и матери. Иногда жизнь бывает чудовищно несправедлива, будто она специально не даёт тебе спокойствия, постоянно толкая в какой-то доселе неизвестный омут. Ты не можешь вынырнуть из него, чувствуя, что затягивает всё глубже, пытаешься сохранить в лёгких остатки кислорода, но теряешь их так же стремительно, как ужасная сила тянет тебя на дно. Ты закрываешь глаза и тонешь. Когда тело касается дна, твоя душа уже несётся к небесам, покинув этот бренный, несправедливый мир.***
Федя сидел на диване в большом зале дворца. На стенах тут висели в массивных золотых рамах портреты различных членов королевской семьи. Все величественно взирали с полотен на герцога, у которого кроме титула да места при дворе Лёши не было больше ничего. Сейчас не осталось даже места жительства, ведь, как передали солдаты, королевство было разрушено и практически полностью захвачено врагом. Федя в военных делах не смыслил ровным счётом ничего, поэтому не мог точно определить, насколько велики их потери, и есть ли вообще шанс спасти страну. — Если эти стратеги действительно настолько хороши, как болтают, если этот молодой принц действительно талантливый полководец, как его расписали, то надеяться на спасение вполне можно, — говорил Юрий Палыч, который наконец-то смог встать с кровати и даже самостоятельно дойти до обеденного зала. Правда, к ужину он всё равно опоздал, но из уважения к возрасту и состоянию здоровья летописца кушанье подали заново. — Предлагаю помолиться за них, — сказал как-то Илья Кутепов, придворный священник, иногда появляющийся во дворце. На взгляд половины слуг, Игоря, Кристины и Феди, этот человек был довольно странным. В основном он молча бродил по дворцу, иногда давал благословения придворным, а ещё ходили слухи, что он торговал индульгенциями около церкви на главной площади. С тех пор, как войско во главе с Денисом и Марио ушло на войну, Илья стал появляться во дворце чаще. Нередко его можно было застать в обществе монарха, который каждый день молился за жизнь собственного сына. Правда, большую часть времени Кутепов всё-таки проводил со своим учеником Ромой. Тот, видимо, при дворе никогда не был, потому что каждый приход сюда для него равнялся первому. С открытым ртом Зобнин рассматривал просторные залы, огромные портреты, висящие в переходах, небольшие статуэтки, узоры на полу. Вот и сейчас Рома вошёл в помещение, где сидел Смолов, с интересом разглядывая самого герцога и окружающее его убранство. — Немой, что ли? — спросил Федя, поворачиваясь к молодому священнику. — А это вы из Западного королевства? — Рома осторожно подошёл ближе. — Значит, полоумный, — буркнул герцог. — И где они только находят столько юродивых? — Бог говорит, что блаженные люди выражают его волю, — вспомнил Зобнин один из уроков в церковной школе, улыбнувшись. — Так это про вас говорил Илья. Как же я мечтал увидеть вас в живую! — Спасибо, что не в мёртвую. Не жди, милостыню не подам. — Зачем милостыню? Я просто хотел на вас посмотреть. Не каждый день в нашем королевстве появляются иностранные монархи. Федя удивлённо уставился на Рому, пытаясь понять, причём тут он и какие-то «иностранные монархи». Спустя пару минут до герцога наконец дошло. — Я не король. Я его первый советник, — Зобнин разочарованно вздохнул. — Король ушёл на войну. — Это так обидно. — Почему? — Потому что если он там умрёт, то я не смогу на него посмотреть. А он же наверняка умрёт! — С чего ты взял? — нахмурился Федя. — Вообще-то, наш король прекрасно подготовлен к войне... — Не в этом дело. Понимаете, мне Илья рассказывал как-то о нашем противнике, кажется, его называют Кровавым принцем. А ещё существует мнение, что он непобедим, нет ему равных на поле боя. Вы же сами знаете, что он уничтожил ваше королевство. Смолов хотел что-то грубо ответить такому просвещённому священнику, но в этот момент в коридоре послышались чьи-то тяжёлые шаги, и Рома, узнав по ним Илью, тут же спешно покинул зал. Однако долго сидеть в одиночестве Феде не пришлось, ведь в помещение пришли Игорь с Кристиной. Молодая фрейлина восторженно рассказывала про своего возлюбленного, который, по её мнению, сейчас совершал один из великих подвигов ради неё, а именно сражался с врагом и, наверное, убил уже несколько десятков неприятелей. Акинфеев молча слушал, грустно глядя по сторонам, в очередной раз перебирая в голове воспоминания своей последней встречи с Артёмом. — Вообще-то, можно иногда выражать мысли менее бурно, — отозвался герцог, прервав пламенную речь фрейлины. — Вообще-то, можно быть более галантным с дамой, — язвительно произнесла она и села рядом с Федей на диван. — Скажите, уважаемый герцог, у вас в Западном королевстве знают о правилах приличия? — У нас больше нет королевства, соответственно, можно наплевать на любые правила. — Какая глубокая мысль, даже не сомневалась, что именно вам она придёт в голову, — насмешливо сказала Кристина. — В любом случае, вам не помешало бы почерпнуть чего-нибудь хорошего от нас. — Предлагаю не начинать конфликт без особого повода, — примирительно предложил Игорь, даже слегка улыбнувшись. — Все мы сейчас в одной ситуации. С этим нельзя было не согласиться, потому что каждый присутствующий в зале отправил на войну дорогого сердцу человека. А сколько таких людей ещё во дворце? Тот же Далер, кухарки, попрощавшиеся со своими мужьями, Дмитрий, молящийся за жизнь сына. А сколько таких людей в городе, в деревнях по всей стране? Кому-то из их родных, любимых завтра придётся умереть, столкнувшись с врагом лицом к лицу. Завтра прольётся первая кровь...