Всё пройдёт, а ты останешься

      Отвратительно звонкая трель будильника разнеслась по комнате, и Денис, не открывая глаз, вытянул руку в направлении тумбочки, чтобы избавить себя от ужасного звука. Пока он на ощупь искал телефон, то успел скинуть на пол книгу, фоторамку, часы и какую-то статуэтку. Оказалось, что мобильный он вчера вечером оставил не на тумбочке, а на письменном столе, ведь именно там располагалась розетка.       Когда комната наконец-то снова погрузилась в утреннюю тишину, Денис зевнул и с неудовольствием посмотрел на ворох тетрадей и учебников. Он принялся их собирать со стола и запихивать в рюкзак, боясь, что после завтрака напрочь об этом забудет. В этот момент раздались звуки игры на пианино. Это в квартире сверху сосед готовился к концерту. Он удостоился чести играть завтра в оркестре на празднике, посвящённом Дню Единения.       На кухне Денис обнаружил короткую записку от родителей, которые напоминали ему, что они на два дня уехали к бабушке, поэтому парню придётся как-то прожить без них. Для Черышева это не составляло никакого труда, ведь он умел готовить макароны, на которых однажды протянул полмесяца, когда отца отправили в командировку, а мать помогала своей лучшей подруге с переездом.       Погода сегодня была на редкость прекрасной, хотя два дня подряд шёл неприятный дождь. Видимо, природа, почувствовав приближение праздника, решила не бесноваться, а дать людям немного солнечных, жарких дней. Собственно, тепло на улице побудило Дениса пойти в школу пешком, сэкономив немного денег на проезде. Правда, парень не учёл одну важную деталь — на своих двоих идти надо было гораздо дольше. Не рассчитав время, вскоре Черышев понял, что опаздывает, поэтому в класс он вбежал чуть ли не в куртке, боясь гнева учителя истории. Однако тот сам ещё отсутствовал.       — Да, что же это такое! — воскликнул Игорь, в этот момент подходивший к своей парте. На ней лежала небольшая розовая бумажка, и Акинфеев заранее знал её содержание.       Дурацкие любовные записки от кого-то неизвестного оказывались на его парте буквально перед каждым уроком. Однажды парню подкинули целых пять штук, и во всех его нагло звали на прогулку, то бишь свидание.       Игорь гневно обвёл взглядом класс, не понимая, кому он так запал в душу. Почерк был каким-то кривым и размашистым, предложения неуверенными, составленными будто впопыхах. Почему-то Акинфеев чувствовал, что это кто-то из девчонок. Первой в поле зрения попала Кристина, сидящая на третьей парте у окна. Девушка что-то задумчиво разглядывала в телефоне, когда рядом присел Игорь.       — Твоё? — сурово сдвинув брови, спросил он.       — Нет, не моё, — пробежавшись глазами по тексту записки, сказала Кристина. — Да и вообще, мы с тобой друзья. Друзья не могут друг другу нравиться.       Парень не совсем понял последней фразы, но внутренне успокоился, что записку подкинула не подруга детства. Отказывать Кристине было бы очень неприятно, а расстраивать её — и того больше. В конце концов, портить их душевную дружбу отношениями не хотелось. Однако сегодня Игоря окончательно допекли эти бесконечные листки бумаги, поэтому он намеревался наконец-то прекратить этот бред. Как назло, ни одна девчонка не призналась, да ещё и никак себя не выдала.       — Так, — Акинфеев встал около учительского стола. — Меня это достало. Кто, чёрт возьми, подбрасывает мне записки?!       С задней парты, оккупированной Смоловым и Миранчуками, раздался дружный хохот.       — Не вижу ничего смешного! — крикнул Игорь, подходя к ним.       Причиной смеха, однако, выступило не заявление одноклассника, а видео, которое троица смотрела на телефоне Антона. Вчера ему поручили найти каких-то двух шестиклашек, Костю Кучаева и Ваню Облякова, дабы узнать, выучили ли те песню к школьному концерту в честь Дня Единения. Миранчук не удержался и снял кусок их выступления, посчитав его очень забавным.       — Нет, ну, ты видел это лицо? — заливался смехом Федя. — Им бы на площадь завтра!       — Дебилы, — пробубнил Игорь, снова возвращаясь к своим поискам.       — Эй, сам дебил! — крикнул ему в спину Лёша.       Четвёртую парту у стены занимали неразлучные друзья — Артём и Саша. Кокорин нагло спал, подложив под голову собственный рюкзак, пока его товарищ рисовал ему что-то на лбу чёрным маркером.       — Не знаешь, кто бы это мог написать? — спросил Игорь, подсовывая Дзюбе розовую бумажку.       — А ты у Далерки спроси, он всё обо всех знает. Стукач хренов! — не отвлекаясь от своего занятия, крикнул Артём. А на первой парте среднего ряда цокнул языком местный «стукач».       Дело в том, что в среду Кокорин и Дзюба курили в туалете, а Кузяев зашёл помыть руки от мела. Только-только закончился урок геометрии, который друзья благополучно прогуляли. Вообще, причины на такой поступок у них были. Никто в классе не любил геометрию из-за преподавателя — старого, скучного мужика, никогда не ставящего выше четвёрки и заваливающего всех золотых медалистов. Троечникам, вроде Кокорина и Дзюбы, на его уроках появляться не стоило вовсе, потому что они могли схлопотать двойку за одно своё присутствие. Поэтому предмет регулярно прогуливался не только ими, но и прочими учениками, причём, они буквально составили себе расписание, когда и кто будет отсутствовать. Так, например, на прошлой неделе не пришли Миранчуки, а на позапрошлой Денис. Далера же список почему-то всегда обходил стороной, возможно, потому что он был как раз одним из тех самых отличников, будущих медалистов, ему просто никак нельзя было прогуливать, ради репутации. Это жутко раздражало Кузяева, ведь его и без того постоянно вызывали к доске, а потому, заметив весёлых одноклассников с сигаретами, Далер не вытерпел и побежал докладывать о случившемся классной руководительнице.       — Ты на Далера не ори там! — в класс зашёл вечно опаздывающий на все уроки Андрей, который по совместительству выступал защитником своего соседа по парте.       — А ты передай этому стукачу, чтобы он в следующий раз рот на замке держал, иначе я с ним разговаривать больше не буду, сразу вмажу, — предупредил Артём, заканчивая своё произведение искусства на лбу спящего Кокорина.       Игорь всё ещё стоял рядом, сжимая розовую бумажку. От парты Смолова продолжал доноситься дружный хохот.       — Эй, потише можно? — крикнул им Саша Максименко, которому громкие одноклассники мешали досматривать пропущенный вчера футбольный матч. Миранчуки умудрялись орать так, что не спасали даже наушники.       — Вот именно, не хватало ещё, чтобы к нам директор зашёл, — согласно кивнул сидящий на подоконнике Сафонов Матвей, болтая ногами. — Кстати, Черышев, ты чего с курткой?       Денис удивлённо посмотрел на Матвея. Он сидел в классе уже минут семь, но очень внимательный одноклассник, находящийся в метре от него, заметил куртку только сейчас.       — Боялся опоздать.       — Интересно, а где вообще Палыч? — спросил Ерохин, оглядываясь по сторонам. — Урок уже три минуты, как идёт.       — Тебе плохо, что ли? — фыркнул Головин. — Сиди параграф читай лучше. Кто мне подсказывать будет?       Саша вздохнул и снова принялся изучать содержание учебника. История для него была скучной и нудной, он не понимал, зачем им знать все эти даты и бесчисленные события, которые произошли много веков назад. Какая уже разница, кто там на кого напал? Главное же, что сейчас всё хорошо.       В этот момент в класс зашёл учитель.       — Так, Миранчуки, расселись в разные углы, — было первым, что произнёс Юрий Палыч, ещё стоя на пороге кабинета.       — Началось, — закатил глаза Антон и остался сидеть рядом с Федей. Брат удивлённо посмотрел на него, так как, по некоторым соображениям, сегодня была его очередь соседствовать со Смоловым.       — Братик, я не понял, — возмутил Лёша. — Мы же договаривались!       — Потом два раза посидишь, забей.       — Миранчук, прекратил разговоры и отсел на первую парту, — Юрий Палыч прикрепил на доску какую-то древнюю карту, исчерченную многочисленными линиями. — Я к кому обращаюсь?       — Да, почему я опять? — воскликнул парень. — И вообще-то, меня Лёшей зовут.       Историка это, впрочем, не особенно интересовало. Понемногу класс начинал приходить в божеский вид: Матвей слез с подоконника, Денис убрал со стола куртку, Игорь вернулся к себе на место, Максименко поставил матч на паузу, Кристина отвернулась от окна, и только Кокорин всё ещё нагло спал, хотя Артём пытался его растолкать.       — Саня, хорош уже, вставай, — шипел Дзюба. Друг нехотя разлепил глаза, зевая. Он даже не представлял, какие художества были изображены на его лбу, и почему повернувшийся в этот момент Сафонов засмеялся.       — Так, значит, к доске пойдёт... — Юрий Палыч склонился над журналом, и класс замер.       Головин начал что-то шептать, сложив руки в молитвенном жесте, потому что его обещали спросить уже два раза, но пока беда обходила стороной. Ерохин стал ещё усерднее пытаться вникнуть в содержание параграфа, а то мало ли. Денис решил поинтересоваться у Игоря, какую тему они проходят, потому что вчера он не смог найти время на историю, как, впрочем, и три урока до этого. К счастью, спрашивали Черышева лишь по большим праздникам, ведь он почему-то умудрялся постоянно не попадаться на глаза учителям. Артём в это время придумывал очередную серию оправданий, почему он опять не готов. В прошлый раз рассказывал про внезапно приехавшую тётю со своей маленькой дочкой, которая постоянно отвлекала Дзюбу от уроков. Неделю назад парень заливал про то, как его дядю загребли в полицию, и они всей семьёй поехали его вызволять.       — К доске пойдёт Смолов, — наконец, озвучил приговор Юрий Палыч.       Со всех сторон послышались вздохи облегчения, и только жертва в лице Феди обеспокоенно суетилась, часто моргая глазами. Он больше всех был уверен, что его сегодня не спросят. В конце концов, и так чуть ли не на каждом уроке отвечал.       — А почему это я? — возмутился парень. — Тут в классе ещё двадцать человек сидит!       — Не готов? — Юрий Палыч уже занёс ручку над необходимой графой.       — Где я хоть раз говорил об этом?       — Не хами, а иди к доске, если готов. То, что ты якобы сын кого-то из министерства, ещё не даёт тебе права так со мной разговаривать.       — Я бы попросил, не кого-то, а...       Но учитель внушительно посмотрел на Федю, которому всё-таки пришлось встать с места и дойти до доски. Он долго изучал карту, не понимая ничего из множества каких-то линий, чёрточек и кружков.       — Ну, значит, — решил хоть как-то начать Смолов. — Было когда-то давно Западное королевство. Там правил король.       — Какой король? — спросил Юрий Палыч.       — Умный. У этого короля было два сына, и одного из них он сослал в Горное предместье. Это вот тут, — Федя ткнул пальцем наугад.       — Нет.       — Значит, где-то выше. Не суть, — махнул рукой парень. — В общем, он сослал его в это Горное предместье, а потом там случился переворот, и к власти пришёл как раз тот самый сын, которого называли...       — Как называли?       — Секунду, мне надо подумать.       Пока Федя о чём-то думал, а Лёша, сидя прямо перед носом у учителя, начал быстро переворачивать страницы учебника, чтобы как-то помочь однокласснику, Артём вырвал из блокнота розовый лист. Аккуратно, при помощи линейки, он оторвал от него половину, которую тут же спрятал в глубины тетради, на оставшейся же части принялся писать. Вернее, сначала Дзюба долго чесал затылок, думая, с чего бы начать.       — Опять? — усмехнулся Саша, толкая друга локтем. — Слушай, ты его задрал уже своими записочками, наверное. Не пойдёт он гулять с тобой, Тём, успокойся.       — Пойдёт-пойдёт, — убеждённо помотал головой парень. — Может, даже сегодня.       — Ты уже полгода ему этот бред пишешь, он даже знать не знает, от кого этого. И вот скажи мне, нафига ему идти гулять, неизвестно с кем?       — Это Акинфеев, я знаю, что он и не такое сделать может. Сегодня я наконец-то получил хоть какую-то реакцию, значит, вполне возможно, что он захочет узнать, кто его достаёт, пойдёт сегодня за школу, а там уже я.       — Вау, и чё потом? — спросил Кокорин, подперев щёку кулаком. — Цветы ему подаришь или конфетки? А, может, засосёшь сразу? Нет, ну, и так времени столько потратил, надо как-то ускорять события.       — Иди ты в жопу, Саня, — Артём что-то написал на листке. — На, прочитай. Как, пойдёт?       — Свет моих очей! — парень хмыкнул. — Твои глаза, как будто звёзды на ночном небе! Господи, Дзюба, что это? Раньше ты такой сопливой ерунды не писал.       Друг обиженно выдернул бумажку из рук Кокорина и принялся её складывать. В этот момент Федя получил свою заслуженную тройку, начал возмущаться, а потом Юрий Палыч вызвал к доске Головина, пропуская мимо ушей реплики предыдущего ученика. Саша долго не мог связать слов, что-то мямлил, умоляюще смотрел на Ерохина, который отыгрывал поистине гениальную пантомиму, на пальцах показывая соседу, что обсуждалось на совете между Южным и Западным королевством. Головин, вроде как, понимал, но всё равно периодически выдавал какой-то несвязный бред. В итоге, получил четвёрку и со спокойной душой отправился к себе на место.       — Итак, тема сегодняшнего урока — снова Великая война, — объявил Юрий Палыч.       Он рассказывал про то, как Северное войско напало на Западное королевство, пока их правитель находился на переговорах в Южных землях. Потом подробно говорил об ужасах, которые устраивал Кровавый принц в чужом государстве.       — А всё, почему? — вдруг решил высказаться Антон. — А потому, что двух братьев разделили. Вот вы, Юрий Палыч, вечно Лёшу от меня отсаживаете, а кто знает, вдруг мы потом какую-нибудь войну устроим?       — Миранчук, ты продолжить хочешь? Нет? Тогда сиди и слушай.       Вскоре раздался звонок с урока, ученики стали собирать вещи.       — Так, дома читаем параграф про великие географические открытия Криштиану Роналду, — сказал Юрий Палыч. — Смолов, снова отвечать пойдёшь, учти.       В школьный коридор хлынула толпа людей, гомон голосов заполнил всё пространство, отражаясь от стен. Игорь, ища в недрах рюкзака тетрадь по физике, которую попросил Андрей, обнаружил ещё одну розовую бумажку, неизвестно, как появившуюся. Акинфеев тут же разразился гневной тирадой и решил сегодня же пойти за школу, дабы посмотреть в глаза тому, кто доставал его столько времени. Где-то в другом конце коридора Артём повернулся к тихо матерящемуся Саше.       — Ну, и что я говорил? Видишь, сегодня пойдёт.       — Да иди ты со своим Игорем, блять! Ты чё мне на лбу нарисовал? Это ж пиздец! — Кокорин яростно тёр пальцем кожу. — Ты хоть понимаешь, что я весь урок, как дебил сидел?! А я ещё думаю, чё Сафонов ржал, как конь. Блять, Дзюба, я тебе когда-нибудь отомщу за это.       — Ладно тебе, Саня, подумаешь. Это ж не что-нибудь там, а всего лишь цветы.       — Себе тогда тоже нарисуй, ничего же страшного! Паша весь вечер издеваться будет, прекрасно просто.       — О, а что у тебя Мамаев вечером забыл? — заинтересовался Артём.       — Не твоё дело. Я с тобой ничем делиться теперь не буду.       — А я всё равно узнаю, — друг пожал плечами.       Денис молча подпирал спиной стену, о чём-то думая, когда его за плечо потрясла Кристина. Выяснилось, что девушка уже десять минут увлечённо рассказывала ему какую-то историю. Кажется, про парня из параллели, который вчера предложил ей прийти к ним на тренировку по баскетболу. Он был, вроде как, красивым, даже нравился девушке, но та не знала, стоит ли идти в зал после уроков. Может быть, у них ничего не сложится.       — Как зовут-то? — спросил Денис, думая, что он мог знать этого парня или слышать про него, дабы дать подруге какой-нибудь совет.       — Панкрат.       — Как? — усмехнулся Черышев.       — Ну, что ты смеёшься? Необычное, интересное имя.       — А чего это не Кондрат какой-нибудь тогда? Или, скажем, Сигизмунд?       Девушка отмахнулась от друга. Она ждала нормального совета, думала, что Денис поможет ей разобраться в ситуации, но тот всё свёл в глупую шутку.       — В принципе, почему бы тебе не сходить, — вдруг произнёс парень. — Всегда можно уйти, если что-то пойдёт не так.       Кристина неопределённо пожала плечами, и тут прозвенел звонок. Ученики стали расходиться по кабинетам, освобождая коридор. Оставшийся день прошёл без каких-либо приключений, только Артём умудрился в очередной раз поссориться с Далером, который снова решил выступить с позиции справедливости. Когда Дзюба уже собирался перейти от слов к действиям, как он и обещал сегодня перед историей, вперёд вышел Андрей, а ссориться ещё и с ним, как-то не хотелось. Разошлись миром, в общем.       После последнего урока Дзюба первым вылетел из кабинета, даже не подождав вечно копающегося в гардеробе Сашу, потому что парень сегодня наконец-то должен был встретиться с Игорем. Собственно, сам Акинфеев никуда не торопился, наоборот, оттягивал предстоящую встречу, поскольку не знал, чего ожидать, а неизвестность всегда его пугала. Он не спеша надевал куртку, крутился какое-то время перед зеркалом, поправляя капюшон, потом стал закидывать на плечи рюкзак.       В это время Миранчуки стояли посреди гардероба, громко обсуждая Федю, которого они потеряли где-то на лестнице и с того момента не видели. Проходящие мимо ученики очень нелестно высказывались в адрес горланящих близнецов, мешающих всем и создающих лишний хаос, однако, сдвинуть их с места оказалось задачей непосильной. Даже вахтёр не смог убедить парней не перекрикивать хотя бы его телевизор.       — О, Саша, а ты домой не собираешься, что ли? — спросил Матвей, увидев сидящего на скамейке во дворе Максименко.       — Да я матч так и не досмотрел, — не отрываясь от экрана телефона, пробормотал парень, будучи полностью поглощённым событиями.       Одноклассник присел рядом, с интересом заглядывая в экран. Вскоре разворачивающиеся действия так его увлекли, что он уже и забыл об автобусе, который, наверное, давно ушёл.       В это время Кокорин, шипя под нос различные ругательства в адрес Артёма, спускался с крыльца. Он остановился около клумбы и начал оглядываться по сторонам, очевидно, кого-то ожидая. Мимо прошли Ерохин с Головиным, жившие в одной стороне и потому всегда ходившие вместе, вслед за ними промелькнул Андрей, опаздывающий к репетитору, потом медленно прошагал Далер, на ходу печатающий сообщение.       — Далерка, телефон выронишь! — крикнул ему в спину Саша, и Кузяев вздрогнул, действительно, чуть не обронив телефон на асфальт. — Твою мать, договаривались же сразу после шестого урока во дворе, — продолжал парень монолог с самим собой.       — Кого ждёшь? — Игорь остановился рядом. Он вообще-то не особенно общался с Кокориным, поэтому его вопрос несколько удивил одноклассника.       — Так, по делу... Надо.       — Понятно. Слушай, а ты случайно не знаешь, кто мне постоянно записки подбрасывает? Просто я сегодня у всех спрашивал, когда ты перед историей спал.       Саша помотал головой, снова оглядываясь. Когда Акинфеев уже собрался уходить, вдруг дёрнул его за рукав.       — Это Тёма.       — Артём? — удивился парень. — А зачем?       — Ну, это ты уже у него сам спроси. Он тебя как раз за школой ждёт, — Кокорин подумал, что он обязан как-то ответить другу за рисунки на лбу и то, что тот его не подождал после уроков.       Игорь хмыкнул и направился в указанном направлении, уже с интересом ожидая встречи. Саша же остался во дворе, куда вскоре вышел Денис, посматривая на небо, дабы найти там какие-нибудь признаки дождя. Черышев собирался проехать до главной площади, ведь говорили, будто её очень красиво украсили к завтрашнему празднику.       Главная площадь была настоящим музеем под открытым небом. Здесь ещё со времён Средневековья стояло здание ратуши, где теперь заседало правительство города, а мостовая до сих пор была вымощена булыжниками, которым насчитывалось более пяти веков. К сожалению, от замка короля остались лишь развалины, поскольку множество мелких военных конфликтов в прошлом тысячелетии не прошли для него даром.       Площадь располагалась рядом с городским пляжем, поэтому сюда доносился шум прибоя, а солоноватый морской запах чувствовался особенно ярко. Денису нравилось гулять здесь, правда, не так часто удавалось это сделать.       Около ратуши уже собрали сцену, украшенную яркими плакатами и какими-то лентами. Рабочие выгружали из машины аппаратуру для предстоящего концерта, а рядом толпилась группка людей в средневековых костюмах. Это были актёры из городского театра, которые повторяли свои реплики. В День Единения всегда устраивались небольшие театральные представления, чтобы как-то разнообразить праздничную программу. Неподалёку слышалась тихая музыка, и танцовщицы в лёгких, воздушных платьях репетировали вальс, который всегда закрывал концерт.       Денис улыбнулся, смотря на приготовления. В этом году дата праздника совпала с окончанием Великой войны, поэтому в городе готовили нечто особенное. Черышев предвкушал завтрашние представления, на которые он, конечно же, пойдёт, ведь, как иначе? Сейчас же он подошёл к памятнику, стоящему прямо в центре площади. Его отлили специально к годовщине смерти великого полководца, чьё имя навсегда вошло в историю. Марио Фернандес родился в этих землях, поэтому считался национальным героем. Он смотрел в сторону, где когда-то, согласно документам и старинным картам, находилась территория Южного королевства. Одна рука его сжимала меч, а второй полководец указывал направление, куда требовалось выступить войску. Ведь в той стороне, где было некогда Южное королевство, также располагались королевства Запада и Севера, с которых и началась Великая война.       — Красивый памятник, — Денис повернулся и увидел рядом с собой парня, примерно своего возраста или, может быть, чуть старше, тоже заинтересованно разглядывающего скульптуру. — Ты не знаешь, а это правда, что после войны он в Южном королевстве остался? — кивая головой в сторону полководца, спросил парень.       — Нет, он сначала вернулся сюда, на Родину, и только, когда королём Юга стал сын Дмитрия, он переехал туда.       — Интересно. А у нас по-другому рассказывают. Ну, не всё, конечно, но вот этот факт почему-то переделали.       — А ты не местный? Откуда приехал?       Парень оказался из соседней страны. Более того, Денис узнал, что его зовут Марио, как раз в честь великого полководца, поскольку они родились в один день. Марио здесь был в прошлом году, на экскурсии с классом, и очень заинтересовался историей государства, на территории которого раньше находилось Приморское княжество. Он учился на историка, поэтому приехал сюда для сбора материала к своей курсовой работе.       Они с Денисом ходили по площади, и постепенно их разговоры от исторических фактов перешли к вполне обычным темам. Говорили про учёбу в школе и университете, вспоминали различные ситуации из жизни.       — Тебе не пора домой? — поинтересовался Марио, когда они пришли на мыс, откуда открывался вид на морские просторы. Легенды гласили, будто именно с этого места давным-давно великий полководец упал на камни, после чего долго не мог подняться с постели и заново учился ходить. — Уже довольно поздно. Вон, видишь, даже солнце садится за горизонт.       — Ну, осенью дни всегда короче, — пожал плечами Денис.       Ему не хотелось расставаться со своим новым знакомым, с которым было почему-то очень интересно. Даже, если бы сейчас наступила глубокая ночь, а на небо вышли первые звёзды, он не заторопился бы домой. Родители всё равно уехали, так что ругать никто не будет.       — Кстати, смотри, что у меня есть, — Марио порылся в рюкзаке и вытащил оттуда какую-то затёртую книгу. — Это точная копия сборника сонетов с пятнадцатого века. Я где-то слышал, будто точно такую же Фернандес читал в своё время.       — Нет, вот это уже явно чьи-то фантазии, — усомнился Денис. — С таким же успехом можно заявить, что Кровавый принц когда-то читал Библию. Хотя никто вообще не знает, верил ли он в Бога.       — Может быть. А тебе нравятся стихи?       — Смотря, какие. Иногда прочтёшь, и ничего непонятно, — далее Черышев рассказал, как однажды им в школе задали выучить длинное стихотворение, смысл которого не могли объяснить даже учителя литературы, настолько странным образом оно повествовало о каком-то, вроде бы, великом событии из истории.       — А мне отсюда одно очень нравится, — произнёс Марио, открывая книгу на определённой странице. — Вот, послушай.

Как тот актёр, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли. Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли. Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело, Нет, на мои уста кладёт печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идёт к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Прочтёшь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой?

      — А почему именно это? — спросил Денис.       — Не знаю, — Марио пожал плечами, убирая книгу обратно в рюкзак. — Оно просто почему-то мне близко. По духу, по сердцу. Я вообще люблю поэзию, она наиболее точно выражает чувства.       — Иногда и молчание прекрасно их выражает, — зачем-то решил сказать Черышев.       Его знакомый задумчиво на него посмотрел, а потом повернулся в сторону моря. Чуть прикрыв глаза, он вдыхал его запах, мысленно растворяясь в нём и переносясь в то время, когда на его месте стоял другой Марио, тот, что вёл за собой целое войско и смело бросался под удары вражеских мечей. Денис тоже смотрел на лёгкие волны, практически бесшумные. И парни молчали...       Прошло более пяти веков с того момента, как закончилась Великая война, не казавшаяся много лет назад такой великой. Уже давно нет ни Северо-Западного, ни Южного королевств. Приморское княжество также отсутствует на мировой карте. Теперь здесь другие государства, другие города. Совершенно иные люди ходят по их улицам. Кровавый принц Антон, жестокий и беспощадный к своим противникам, его миролюбивый брат Лёша со своим советником Фёдором, бывший монах и летописец Юрий Палыч, придворные художники Александр и Саша, справедливый король Дмитрий, его сын Денис, мечтавший о путешествиях, смелый полководец Марио, Игорь, ставший первым человеком, придумавшим народное ополчение, простой крестьянин Артём, получивший звание генерала, и его друг Саня, Паша, Костя, Ваня, Кристина, Панкрат и ещё много неизвестных людей того времени навсегда ушли в историю, оставив свой отпечаток на эпохе. Теперь про них пишут в учебниках, им посвящают стихи, ставят памятники на главных площадях. Пусть и не все стали национальными героями, но они навсегда остались в сердцах своих потомков, которые вырастут и также оставят что-нибудь в наследие последующим поколениям.       Да, всё когда-нибудь проходит. Однако кое-что остаётся, преодолевая века и эпохи. Это кое-что — Память...