Семь грехов на пути героя

Хитоши Шинсо жил в сером, отвратительно бесцветном мире. Мире, полном удивительных и разнообразных причуд… «Сынок, не используй свою причуду на друзьях» Шинсо, как примерный сын, не использовал. По той простой причине, что у него не было друзей. «Хитоши, не волнуйся. Шин-тян и Макото-тян вряд ли хотели тебя обидеть на самом деле. Мальчики нагрубили, не подумав» И Хитоши, глотая слезы в объятьях матери, уговаривал себя не волноваться. «Сын, сегодня твой первый день в новой школе. Верь в себя и все получится!» И мальчик, внутренне робея, верит. Пишет свое имя на доске и садится на предпоследнюю парту. Начинается его третий год в младшей школе. «Шинсо-сан, а какая у тебя причуда? Почему ты перевелся к нам? Что любишь? Расскажи» Шинсо, слегка заикаясь, рассказывает. Ученики, скучковавшиеся возле парты, отшатываются, переглядываясь. Слышатся неуверенные перешептывания «опасный», «страшно», «зомбирование». Неприметная девочка с задней парты излишне внимательно смотрит из-под сложенных рук. «Хитоши Шинсо. Ты подходишь идеально. Становись моим другом и избавь меня от гнева» … И Хитоши Шинсо становится. Странная девочка первой протягивает ему руку и устало улыбается. Он еще не знает, что значит «избавить от гнева», но соглашается. В конце концов, Удзумэ Сарумэ — его первый в жизни друг. Теперь класс избегает их вместе. Хитоши хорошо, даже слишком хорошо понимает это чувство. У девочки на редкость проблемная и пугающая причуда. Шинсо плохо вникает в ее суть, но готов помочь. «У тебя прекрасная причуда, Шинсо-кун. Я уверена, ты сможешь помочь многим людям. Ты сможешь помочь мне» … И Шинсо помогает. Первый раз ему выпадает такая возможность после еженедельного визита девочки к психологу на четвертом году младшей школы. Вечно бледная и худая Удзумэ падает на колени, дрожит, крепко обнимая себя руками, и стучит зубами: — В-время в-вышло. П-помоги, Шинсо-к-кун. Я не м-могу сдерживать его долго. Мальчик, не раз слышавший об этом от одноклассницы, вздрагивает и сглатывает. Девочка в первую же неделю выложила ему всю правду о своей причуде и попросила помощи. Настало время проверить, что сильнее: ее Гнев или его Контроль. — Сарумэ-сан, позволишь мне помочь? Девочка, безуспешно сдерживающая слезы и злые всхлипы, на выдохе шепчет: — Полагаюсь на тебя, Шинсо-кун. Пронзительно-красные глаза безжизненно смотрят в одну точку, руки безвольно опускаются, устанавливается мертвая тишина. Никогда еще Хитоши не был так рад срабатыванию своей причуды. — Успокойся. Иди за мной. Дойдя до заброшенной фабрики, мальчик опасливо озирается и командует: — Отпусти свой Гнев. На лице девочки замирает пустая улыбка, и она кидается к ближайшей стенке. Спустя несколько минут и облака пыли мальчик видит уже очнувшуюся девочку: всю в ссадинах, синяках, уставшую до смерти, но словно переполненную жизнью. Мальчик впервые за пределами семьи улыбается открыто и уверенно. Перекидывает руку подруги через шею и неуклюже помогает подняться. — Мама давно уже приглашала тебя на ужин. Пошли. В смысле… Это приглашение, не приказ. Удзумэ издает короткий смешок и забавно морщит нос. — Конечно, идем. Первый раз буду ночевать после приступа не в больнице. Только зайдем за аптечкой ко мне…. А есть и вправду хочу. Надо сделать запасы до следующей фазы. Спасибо тебе за все, Шинсо-кун. Мальчик фыркает и неизвестно почему краснеет. Подруга говорила, что это влияние одного из семи ее загадочных «состояний» — Похоти, но не объяснила, почему это ее характер почти не меняется, а теряется и ведет себя, как дурак, именно он. *** Шинсо был очень благодарен родителям. Как бы тяжело им не было на работе, они всегда находили немного времени на сына. И были совсем не против его единственной подруги. После первого успешного применения причуды на девочке та словно бы что-то решила для себя, нашла точку опоры и практически поселилась в доме Шинсо. Мальчик не возражал: Удзумэ не боялась с ним говорить, любила, как и он, кататься на велосипеде и училась вкусно готовить. Ее приемная семья восприняла странного мальчика еще лучше: теперь Удзумэ почти не появлялась в больнице и перестала посещать психиатра, стала выглядеть не в пример лучше и не волновала приемных родителей понапрасну. Шинсо, поначалу завидовавший редкой причуде подруги, после года близкого знакомства поменял свое мнение на противоположное: его причуда, по крайней мере, активировалась по его желанию и не травмировала регулярно своего владельца. Очень скоро им пришлось приноровиться «растворяться» в толпе, чтобы класс забыл об их существовании и не донимал травлей. У них просто не было на это времени. В четвертом классе младшей школы они твердо решили стать героями. Шинсо вдохновился словами подруги о помощи людям, а ей казалось естественным следовать за ним. Все началось вскоре после того непонятного срыва. Подруга очень смутно представляла себе, что представляет собой ее причуда, а объяснить, несмотря на все красноречие, могла еще меньше. Пока друг знал о трех «состояниях» причуды: «Чревоугодие» — относительно спокойное, разве что Удзумэ постоянно голодна и все темы рано или поздно съезжают на еду, «Похоть» — когда подруга ведет себя нормально, но временами необъяснимо смущающе и «Гнев» — самое редкое, но самое пугающее — Удзумэ сходит с ума, становится сильной и быстрой, как хищник, но такой же агрессивной и пустоголовой. Без чужой помощи она либо разносила все вокруг до перелома костей и потери сознания, либо накачивалась успокоительными и получала нервный срыв. Оба варианта приводили к посещению больницы. — Удзумэ. — Хитоши? Подожди, я почти закончила. Я много приготовила, твоим родителям тоже хватит. Мальчик давно хотел спросить, но никак не мог подловить нужную Удзумэ. Его, по большому счету, устраивала любая Удзумэ, но не каждая соглашалась рассказать что-то. — Хорошо, но я спрашиваю про другое. Откуда ты знаешь названия своих «состояний»? Мы еще слов таких не должны знать. Удзумэ, стоя над рисоваркой, задумчиво качнулась с носка на пятку, не отрывая взгляда от лопатки в своих руках. — От моего психолога. Не знаю, почему именно она так невкусно назвала их, но до встречи с тобой во мне жило несколько маленьких Удзумэ, каждая из которых имела свою причуду. Но друг без друга они существовать не могут, и когда повзрослеют, объединятся, как рис и мясо в карри. Пока что между собой хорошо знакомы только три, но должны быть еще. Так мне сказал психолог. Но я встретила тебя и повзрослела раньше. Мальчик кивнул, принимая сказанное во внимание. Он успел привыкнуть к «пищевым» сравнениям Удзумэ-любительницы поесть и стал ждать обещанного ужина. Родители снова задерживались допоздна, но у них с подругой было запланировано великое дело: исследование причуд. С Удзумэ этим можно было заниматься вечно, потому что она совсем не боялась, наоборот, настаивала на экспериментах, которым они отвели два вечера в неделю. Психолог подруги советовал ей заводить как можно больше постоянных привычек и следовать строгому расписанию, более-менее подходящему всем маленьким Удзумэ, чтобы они не ссорились и дружили. Мальчик старательно записывал все рекомендации в блокнотик и неустанно следил за их выполнением. Волей-неволей и сам стал следовать им. Девочка подошла серьезно к «сбору» себя воедино и постановила первую цель: подготовиться к поступлению на геройский факультет. — С нашими причудами, Хитоши, это будет непросто. Но не попробуем — не узнаем. Поэтому нам нужен план. Все маленькие Удзумэ остались довольны и с энтузиазмом принялись за его выполнение. Ведь в геройских академиях наверняка кормят божественно. И будут регулярные бои под присмотром учителей. Может, найдется пара красивых мальчиков. В конце концов, там будет верный друг Хитоши. Младшая школа быстро подошла к концу: они только и успели привыкнуть к физическим нагрузкам по утрам и вечерам, заинтересоваться развитием причуд и научиться обрабатывать друг другу мелкие ссадины и синяки, как пришла пора следующего этапа в жизни. Выбрали, разумеется, одну и ту же среднюю школу. Немного далековато от их домов, зато с хорошим спортивным залом и без старых одноклассников. Хитоши, отлично помнящий боязливые и «промывающая-мозги-причуда-отлично-подходит-злодею» взгляды, не горел желанием опрометчиво раскрывать информацию об их с Удзумэ особенностях. Задача оказалось проще некуда: навыки по «растворению» в толпе неплохо работали и в средней школе. Друзьям хватало друг друга для общения. Новые одноклассники не особо интересовались худощавым мальчиком с фиолетовыми волосами и замкнутым выражением лица и странной неразговорчивой беловолосой девочкой. Он с каким-то болезненным интересом наблюдал, как стали проявляться новые стороны Удзумэ. Ее начало клонить в сон днём, чего раньше не было, или она стала просыпать обычное время подъёма, и только обещание хорошего отдыха после могло сподвигнуть ее вылезти из кровати. В другие дни Удзумэ становилась до безобразия раздражительной и ещё глубже зарывалась в геройские хроники или способы увеличения силы. Для Хитоши, не привыкшему к такой подруге, пришла пора учиться терпению, уговорам и тонкому манипулированию. Сначала он чувствовал себя неловко, словно использует причуду на девочке без ее разрешения, но Удзумэ, несмотря на все выверты, твердила, что это единственный способ к обретению «настоящей» себя. Его немного успокоили слова подруги, хотя он не мог понять, почему девочка считает себя ненастоящей. Удзумэ есть Удзумэ, вот и все. Самым надёжным способом «примирить» все противоречивые стороны девочки оказалась банальная усталость. «Ленивая» Удзумэ сопротивлялась больше всех, но стоило напомнить о «великой цели» и пригрозить ещё большими нагрузками, как она тут же отступала. Друзья вместе записались в несколько спортивных клубов, загромоздив расписание под завязку. Вечером либо читали самоучителя или комиксы, выискивая что-нибудь интересное, либо разделяли домашние обязанности: Удзумэ готовила еду к радости своей «вечно голодной» части, а Хитоши занимался уборкой, заодно пытаясь медитировать для концентрации. За несколько лет он успел выучить, насколько она важна при активации причуды и ее использовании. Не то чтобы кто-то, кроме Удзумэ, соглашался быть подопытным кроликом, но случай, когда девочке во время очередной вспышки Гнева удалось вырваться из-под его контроля и в агрессивном порыве избить нескольких задиристых старшеклассников, остался в его памяти надолго. После этого, кстати, ее отстранили на некоторое время от занятий и вернули под наблюдение психолога. Инцидент не повторился, Хитоши приобрел лёгкую фобию и параноидную внимательность, но слухи слишком разошлись, и вернулась ситуация в младшей школе. Только теперь в фокусе внимания оказалась Удзумэ, а Хитоши сторонились за компанию. Зато ограничились игнорированием, никто даже не пытался подколоть или отомстить непонятной хулиганке. И если спортзал школы действительно был выше всяких похвал, то консультант по конфликтам с использованием причуды долго орал на школьницу, потрясая жалобами родителей старшеклассников перед глазами. Тогда Шинсо впервые сознательно применил причуду ко взрослому человеку. Заставить противного мужика оставить в покое подругу оказалось труднее, чем думалось. Приказы и наставления выветривались из головы жертвы через какое-то время, и дольше держались наиболее простые и односложные. Мальчик, внезапно нашедший нового подопытного для испытания причуды, тщательно записывал результаты. Удзумэ, несмотря на довольно спокойный характер, быстро уступила другу и не мешала ему понемногу тренировать на равнодушном протирателе штанов свою способность. В конце концов, если бы этот старик делал свою работу лучше, то Удзумэ не пострадала бы. То, что ей самой было глубоко все равно, дело вторичное. Шинсо не был полностью уверен, что их грандиозный план удастся, но, как и любой ребенок, верил в судьбу. Удзумэ открыла ему новые грани его собственной причуды, буквально показала еще одну часть его самого. И они пойдут дальше вместе, чего бы ему это не стоило. *** Конец первого года средней школы ознаменовался грандиозным скандалом. Использование причуд в школе было формально запрещено, но учителя закрывали глаза, если не было проблем. У Удзумэ Сарумэ и Хитоши Шинсо они появились. Друзья подходили к вопросу безопасности максимально серьезно, как для школьников, желающих стать героями, и всегда занимались на отдаленной от спальных районов заброшенной фабрике. Но в тот злополучный день все круто изменилось… *** Удзумэ не могла прятаться дольше. Сегодня они с Хитоши проверяли, насколько долго она сможет сдерживать «Гнев» перед неминуемым срывом. Заложило уши. Вокруг медленно, но неотвратимо наступали глухие набаты, возвещающие приход… Другой ее. Похоть, Уныние, Чревоугодие… Жесткое ограничение и разумное удовлетворение всех сторон ее личности помогало держать их под контролем. Она, цельная личность, управляла ими, а не они драли ее на куски, как было в начале младшей школы. Но Гнев… Она боялась каждого его прихода до дрожи в коленях. Он затмевал ее разум, вырывал душу, личность из с трудом выкованной брони и грыз, рвал, трепал до следующего раза. Удзумэ уже чувствовала кислотное дыхание, растворяющее остатки Уныния, смывающее напрочь легкую сонливость и приятную усталость после хорошей тренировки. Зрение затуманилось, зубы заскрипели в бессильной злобе, мышцы заныли от многократного усиления. Гнев пришел. Где-то вдалеке слышался знакомый и надежный голос Хитоши, берущий ревущий поток причуды под контроль, где-то еще дальше ее собственные кулаки в кровь разбивались об каменные стены, тело получало синяки и ссадины, не выдерживая нового витка развития. Иногда ей казалось, что причуда словно насмехается, вынуждая раз за разом увеличивать выносливость и силу хотя бы на немного, не давая ни минуты на отдых. Пока Хитоши ее поддерживает, продолжает быть опорой для ее стабильности, все в порядке. Рано или поздно кусочки ее личности срастутся воедино, что не будет нужды во… всем этом. Но пока этого не произошло, она будет полагаться на Хитоши и следовать за ним к его мечте. Жуткий треск и громкий крик раздались откуда-то извне. Удзумэ приходила в себя рывками: мелькнул кусок пола, бинты, нахмуренное лицо Хитоши… Слишком нахмуренное. Девочку словно пригвоздило к полу. Все тело привычно ломило, сознание возвращалось медленно. Лишь спустя несколько секунд у нее получилось сфокусировать взгляд на друге. Пошевелиться не получилось: ее накрепко спеленали широкой лентой, которую она приняла за бинты. И, судя по чужим ботинкам между ней и Хитоши, которые ей были видны из лежачего положения, у них были крупные проблемы.