***
Для Ииды ночь выдалась не самой лучшей. Ему снилось что-то малопонятное и совершенно ерундовое. Иида проворочался полночи в тяжёлой полудрёме, не в силах нормально заснуть. Что-то тревожное витало в воздухе, не давая расслабиться. Поэтому утром ему потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы прийти в себя. Иида торопился собраться, не допуская даже мысли о том, чтобы опоздать. Он ещё планировал подняться к Бакуго-куну и удостовериться, что у него с Сарумэ-кун* все в порядке и что не возникло никаких проблем из-за их наказания. Более того, его обязанностью, как ответственного старосты, были конспекты по всем предметам за два дня, пока Бакуго-кун и Сарумэ-кун находятся под домашним арестом. Поднявшись на этаж, Иида вежливо постучал на тот случай, если они ещё не проснулись. Никто не ответил даже после повторного стука. — Бакуго-кун! Сарумэ-кун! Пора вставать! Даже если вы не идете на уроки, нарушение режима может повлечь проблемы с последующим распорядком дня! Иида дёрнул на пробу дверь, ни на что особо не надеясь. Ожидаемо она оказалась закрыта. Но привлекло его внимание другое — едва заметный сладковатый запах*. Иида нахмурился, пытаясь понять, что он означает. Потом вспомнил, что Сарумэ-кун в летнем лагере показала впечатляющий навык приготовления еды, и расслабился. У Сато-куна возле комнаты всегда пахло выпечкой, возможно, и Сарумэ-кун принесла с собой что-нибудь съестное?.. Особенно, если взять во внимание ее вчерашнюю речь об здоровье их учителя… Ииде стало стыдно за свою некомпетентность. Он раньше совершенно не задумывался над тем, что Айзава-сэнсэю может не хватать времени на полноценные сон и приемы пищи. Иида рад был бы исправиться, но он совсем не умел готовить. В его силах разве что было проконтролировать, чтобы 1-А доставлял учителю как можно меньше хлопот во внеучебное время. Воодушевленный новыми мыслями, Иида напрочь забыл о причинах беспокойства. Сарумэ-кун и Бакуго-кун должны были уже встать, так что ему стоило поторопиться в гостиную и проверить, все ли его товарищи спустились на завтрак. И, возможно, поговорить с Яойрозу-кун на предмет того, чем они ещё могут помочь Айзаве-сэнсэю…***
Бакуго схватил будильник и брякнул им об пол. Голова немилосердно трещала без видимых на то причин. Он попытался вспомнить, что могло привести к таким последствиям, но от этого мозги закипели ещё больше. Угх, уже без разницы. Возможно, белоголовая и это тупое наказание его просто вчера так задрали, что башка отзывалась болью только сейчас. Настроение, разумеется, было ни к черту. Бакуго хотелось упасть лицом в подушку и проспать ещё часов десять, чтобы забить ноющую боль в скрипящих мозгах, но никак нельзя. Он обещал белоголовой незабываемый подъем — он устроит ей незабываемый подъем, и бонусом утреннюю тренировку с полной выкладкой! Ха, посмотрим, как эта пацифистка вынесет несколько километров бега и несколько сотен приседаний с упражнениями на пресс!.. …Ладно, белоголовая не совсем уж дохлячка. С другой стороны, она бы не смогла вырубить его тогда, если бы не тренировалась каждый день. Ну, окей, чертова пацифистка на пару шагов отодвинулась от подрыва своей задницы. Она хотя бы не орала, не мельтешила перед глазами и не раздражала тупой болтовней. Единственный раз, когда она посмела сказать что-то помимо «доброе утро» и «какая именно тренировка?», белоголовая подняла тему распределения совместного времени. Бакуго понимал, что это справедливо, пацифистке тоже нужно было время на свои девичьи дела и все такое. Не то чтобы от этого понимания вся ситуация бесила его меньше, но он не хотел, чтобы белоголовая или ее дружки подняли бучу из-за такой х*йни. А голова не прошла даже после выхлебанной кружки кофе, хотя в обычном состоянии Бакуго ни в жизни бы не притронулся к этой гадости. Сарумэ что-то химичила на кухне, пока злой на весь мир парень мрачно цедил вторую кружку еще более крепкого кофе рядом. П*хуй на последствия, ему сегодня нужна была соображающая голова. В гостиную стали сползаться все остальные мобы, бросая на них одновременно опасливые и заинтересованные взгляды. Бакуго скривился и булькнул злополучной жидкостью. Где там Киришима? Вчера он неплохо послужил живым щитом, у белоголовой нормально котелок сварил. Раз поперся за Бакуго вопреки его словам, пусть расхлебывает за компанию, умник. Как и ожидалось, ни у кого больше не хватило яиц задать прямой вопрос ему или белоголовой. Одну пацифистку обложили бы сразу, но рядом с ним — ноль шансов, ха!***
Удзумэ чувствовала себя… неплохо. Этой ночью, вопреки опасениям, Все-За-Одного не явился к ней во сне. Удзумэ очень рассчитывала, что финт с воспоминаниями из прошлого не прошел для него бесследно и на это ему необходимо было некоторое количество сил. Хотя ночью она снова очутилась в своем подсознании, сегодня она совершенно точно была там одна. Пока ублюдка не было видно, Удзумэ пыталась найти лазейку, «вход», через который Все-За-Одного проникал в ее голову. Но поиски ничем не увенчались: везде темнота, а посередине — уже не нужная клетка для Гнева. Все. Никаких «просветов», спрятанных порталов или хоть чего-то похожего. Несмотря на неудачу, проснулась Удзумэ в хорошем настроении. Ночь без въевшегося в кожу страха и часов отвратительных по содержанию односторонних разговоров стоила дорого. Все же, как бы Удзумэ не привыкала и не сопротивлялась, кошмары с ублюдком оставались мощным дестабилизирующим фактором. Она быстро уставала морально, к тому же, скорее всего именно сны стали причиной развивающейся фобии одиночества. Поэтому Удзумэ была только рада тренировке с Бакуго и его непривычно тихому поведению. Разумеется, она подозревала, что стало причиной его головной боли. С утра она четко ощущала немного просевшие запасы энергии, остатки высохшей слизи на коже, и, к тому же, в комнате стоял характерный сладковатый запах. Хорошо, что туман успел рассеяться до того, как Бакуго проснулся. Наверняка, Хитоши приложил к этому руку. Но, конечно же, никто из них не упомянет этого вслух. Бакуго ни к чему было знать, что и, более того, кто стал причиной его небольшого отравления. У Удзумэ даже проскакивала мысль предупредить Бакуго, что глушить кофе* вдобавок — не лучшее решение, но у взрывного мальчика оказался на удивление крепкий организм. Он отделался головной болью и, может, некоторой слабостью (Удзумэ не могла сказать точно, потому что Бакуго скорее сдох бы, чем рассказал бы ей правду). В медкабинет, разумеется, никто не пошел. Настало время завтрака. Бакуго, раздосадованный, но тихий (у него болела голова от собственного ора в том числе), наворачивал свою порцию, щедро посыпанную красным перцем. Кое-кто из А-класса иногда поглядывал с любопытством в их сторону, но прежнего ажиотажа не было. Карлик вообще сел на дальнее от Удзумэ место и всеми силами избегал ее внимания. Сегодня у Удзумэ самой сильной частью было Чревоугодие, так что она только порадовалась, что извращенец не собирался ее доставать. Яойрозу, видя относительное спокойствие на горизонте, осторожно обратилась к Удзумэ, от которой сидела через Ииду. — М-м-м, Сарумэ-сан, а что вы готовили сегодня с утра? Тема была нейтральной, да и поговорить о еде Удзумэ всегда была рада. — Ничего особенного. Перекус для вашего сэнсэя. Кстати, отдадите ему перед занятиями? Иида, сверкнув очками, всем своим видом выражал одобрение. Удзумэ повеселил тот факт, что на его тарелке все лежало в идеальном порядке, едва ли не по линеечке. Интересно, он делал это бессознательно или специально руку набивал так ровно делать бутерброды? — Конечно, мы позаботимся о том, чтобы Айзава-сэнсэй питался правильно, Сарумэ-кун! Отличная идея! Нам надо больше думать о учителе, здесь нам надо брать с тебя пример! Только, — староста А-класса как-то замялся, что было для него нетипично, и сделал несколько лишних круговых движений руками, будто что-то обрисовывая, — пожалуйста, больше никаких конфликтов, мы должны показывать геройское поведение всегда, чем бы не занимались и где бы не находились! Так что мы отправляемся на занятия, а вы, Бакуго-кун, Сарумэ-кун, не тратьте время зря и не… калечьте себя! Киришима-кун, если из-за пропуска занятий тебе понадобится помощь, смело обращайся! Мы с Яойрозу-кун подготовим вам троим необходимые конспекты! Иида эмоционально подкреплял свою громкую речь резкими движениями, словно какой-то политик, призывающий избирателей голосовать за него и только за него. Та самая ее непредсказуемая часть, которая отвечала за желание злополучной «Игры» и потихоньку росла с каждым днем, считала Ииду забавным, хотя и нудноватым. — Да, мы будем осторожны, Иида-кун. Бакуго что-то протестующе замычал, наверное, возмущался, что она ответила за двоих, но из-за полного рта он не мог высказать свои претензии доходчиво. А потом упустил момент, потому что Удзумэ передала бэнто Ииде и тот быстро умотал в сторону выхода. Постепенно гостиная пустела. Единственной, кто еще заговорил этим утром с Удзумэ, была девочка-лягушка. — Сарумэ-чан, ты будешь вечером делать с нами домашнее задание? Удзумэ быстро кинула взгляд на Бакуго, который продолжал остервенело запихивать в себя еду. Тот полностью ее игнорировал, так что Удзумэ согласилась: — Конечно… Прости, забыла, как?.. — Зови меня Цую-чан. Удзумэ пожала плечами. Как ей угодно. — Без проблем, Цую-чан. Ты тоже можешь звать меня по имени. — Тогда до вечера, Удзумэ-чан, керо. Проводив «Цую-чан» взглядом, Удзумэ вернулась к своей еде. В принципе, трех порций должно было хватить для восполнения энергии, потраченной ночью на ядовитый туман. Вряд ли ей сегодня она понадобится, но Удзумэ предпочитала всегда иметь как можно больше в запасе, с ее-то жизнью. Количество энергии, которую она может запасти без риска превращения в берсеркера, медленно, но верно росло. Когда последними, шутливо ругаясь друг на друга за медлительность, убежали парень-электрик и парень с лентой, Удзумэ обернулась к Бакуго. Из-за цепи им необходимо согласовывать свои действия и обсуждать расписание. Парень-бомба уже высказался, что они просто будут делить свободное время пополам, но сегодня и завтра они были под домашним арестом, так что… — …Что будем делать сегодня? Бакуго закатил глаза и шикнул на нее: — Откуда я, бл*дь, знаю, Сарумэ. Я не чертов экстрасенс. Сегодня можешь заниматься всякой своей тупой х*йней. Типа установки связи с Космосом? Или что там делают чертовы пацифисты типа тебя? Удзумэ обалдело уставилась на Бакуго. И не потому, что он поступил по справедливости (неужели!), а потому что у него были какие-то странные представления об Удзумэ. — …не хочу тебя расстраивать, Бакуго-кун, но я ничем таким не занимаюсь. — Тц! Мне похеру. Просто не беси меня. Удзумэ хмыкнула. К столу, где они сидели, подошел Киришима с ведром, полным тряпок и щеток. Несмотря на наказание и игнор Бакуго, парень был полон энтузиазма. — Эй, Бакубро! Сарумэ! Как жизнь с утра? Чем займетесь, раз из общаги выходить нельзя? Бакуго скосил красноречивый хмурый взгляд на Киришиму, но тот давить лыбу не перестал. Первой вздохнула Удзумэ: — Не знаю, как Бакуго-кун, но мне нужно поработать над контролем и медитациями. Моя причуда очень капризна к эмоциональному состоянию. И кое-что почитать надо. Может, ещё вечером что-нибудь приготовлю. Киришима нацепил понимающее выражение лица и важно покивал: — Как по-мужски! Не отступай, борись, Сарумэ! А ты, Бакубро? Бакуго цыкнул, безрезультатно посверлил Киришиму глазами и нехотя буркнул: — Мы связаны еб*ной цепью, идиот. Конечно же, я буду все это время сидеть на жопе рядом. Парень жизнерадостно заржал и, выдав, по-видимому, фирменное «как по-мужски!», приступил к уборке. Бакуго в угрюмом молчании поднялся с места и поплелся к лестнице. Удзумэ шла чуть позади, усиленно раздумывая над тем, чем займется в действительности. Тренировка причуды и контроля над ней нужна была в любом случае, но первостепенной задачей являлся поиск способа защиты своего сознания от Все-За-Одного. Как она уже выяснила, способа совсем отрезать ублюдка от ее головы не было, потому что он как-то закрепил их связь то ли причудой, то ли генетическими изменениями. Но теперь, когда она сумела сбежать из Чистилища через «просвет», Удзумэ была смутно уверена, что нашла какой-то способ противостоять «отцу». Или, по крайней мере, теперь она знала, что ее сны и сны Мидории были как-то связаны. Оставалось понять, как это можно использовать. Может, и Чистилище… Холодок пробежал по ее спине. А что, если и Мидория сможет попасть в Чистилище через нее? До той ночи, когда она увидела парня в своем сне, вероятность этого была нулевая, но теперь… Она могла бывать в Чистилище, потому что была частично (или полностью, но Удзумэ старательно душила эти мысли) Ному, а Все-За-Одного мог проникать в ее голову, потому что был ее Создателем. Мидория же, по идее, пробился в ее сон из-за родственной Всех-За-Одного причуды, но что мешало ему в следующий раз пройти чуть дальше? Ведь можно было сказать, что и в Чистилище она попадала во сне. Хитоши говорил, что ее тело действовало без ее ведома, как на автопилоте, когда она из-за слов придурка-Бакуго провалилась в Чистилище. Ей очень не нравилось, что появилась возможность «путешествия» по Чистилищу даже тогда, когда рядом не было ни Лиги, ни Ному. Более того, ее пугала перспектива попадания туда Мидории. Да, вероятность была очень низкая даже с новыми данными, но она появилась. И самое паршивое, Удзумэ не знала почему. То ли из-за ублюдка, который посмел назвать ее дочерью и связи его причуды с причудой «Одного-За-Всех», то ли ее собственного развития, то ли очередного невероятно неудачного стечения обстоятельств. По-хорошему, стоило бы поговорить на эту тему с Мидорией, но никакой возможности она здесь не видела. Она буквально была прикована к идиоту-Бакуго, а наследник Всемогущего не умел хранить секреты. Как знать, как он отреагирует. А он, к тому же, ничего и не помнил. Очень похоже на то, потому что Мидория достаточно спокойно воспринял ее наличие в общежитии. То есть, пялился, как все, но с любопытством, а не агрессией. Если бы он ее увидел в том тумане, то это было бы написано у него на лбу. Удзумэ закусила губу. Как же она не любила ситуации, которые не в состоянии была контролировать. И так уже каждый второй знает или подозревает об ее тесной связи с Все-За-Одного, не хватало еще давать такую информацию Мидории. Меньше знает, лучше спит. Ей хватало красноречивых неуклюжих попыток Всемогущего избегать ее общества, спасибо большое. От более глубокого закапывания дальше в свои мысли ее отвлек грубый оклик Бакуго. Она моргнула и оторвала взгляд от блокнота, где последний час рисовала бессмысленные закорючки. Бакуго смотрел на нее с каким-то сложным выражением лица. Глаза не были сощурены в раздражении как обычно, а губы не были искривлены в презрении ко всему живому. Видимо, даже Бакуго не мог круглые сутки оставаться в состоянии перманентной ненависти. — Сарумэ, бл*дь, не зависай так крипово. Удзумэ позабавила формулировка. Хоть она и называла его придурком, как бы не получилось, что Бакуго — самый смекалистый в А-классе. А еще Бакуго, — нет, не боялся ее, в него, похоже, это чувство забыли вложить при рождении вместе с любовью, — но опасался последствий, хотя и никак этого не показывал. Разве что одергивал ее, как сейчас, когда она, по его мнению, «зависала» слишком надолго и пристально, оценивающе на нее смотрел. — Всего лишь задумалась. Не волнуйся, Бакуго-кун, я полностью себя контролирую. Бакуго скривился, будто сжевал дюжину лимонов. Его ладони задымились на мгновение, но быстро погасли. Удзумэ заинтересованно скосила на него взгляд в ожидании продолжения. Оно незамедлительно последовало. — Контролируешь?!.. Сарумэ, бл*дь, это ты мне говоришь? На Удзумэ нахлынуло островатое раздражение. Кто бы рот разевал. Будто бы его вины в том, что они сейчас были прикованы друг к другу, не было. Гнев, который в эти дни был ближе всех к «рулю», пусть и не правил балом единолично, как раньше, но был сильнее всех в последние дни, подталкивал Удзумэ к ответным мерам, оттеснив более безразличное Чревоугодие. Сейчас у нее были куда более тяжелые темы для размышлений, нежели взрывной идиот-придурок. Приторным, до абсурда вежливым тоном девушка вернула подначку: — Ну да, Бакуго-кун. Я говорю тебе это. И, кажется, я уже обещала, что срывов не повторится. Я учусь на своих ошибках и на ветер слов не бросаю… В отличие от некоторых. Бакуго низко зарычал, мгновенно определив, в чей огород был брошен камень. Эта ярость была не шумной и грубой, как обычно, а тихой и острой. Всего несколько слов ввели его в состояние, близкое к помешательству. Удзумэ с каким-то мрачным удовлетворением хмыкнула, заметив дым из сжатых до белых костяшек кулаков. Очевидно, уроки по управлению гневом назначили по правильному адресу. Они нужны не ей, а парню напротив, который сейчас медленно-медленно поднялся со своей кровати и навис над недрогнувшей Удзумэ. Она его не боялась, — ублюдок, посмевший назвать себя ее отцом, и новые Ному, один из которых был способен пожирать души — вот, что ее страшило по-настоящему, — а что мог Бакуго? Лишь бросаться оскорблениями и ранить физическое тело. На первое она больше не поведется, перегорела, а для спасения от второго были Блуд и Гордыня. Да и не позволит она ему просто так себя избивать. Может, она и медленней Бакуго, но с использованием Гнева точно может это компенсировать. Бакуго рычал ей в лицо, не в силах перейти на человеческую речь. Удзумэ буквально видела даже не искры, а целые костры ярости и неприязни, полыхающие в глубине глаз и почти прорывающиеся в реальность посредством причуды. Удзумэ не шелохнулась, внимательно разглядывая покрасневшего от едва-едва сдерживаемого гнева парня. Как же она устала. Нет, не физически, наоборот, тело переполняла запасаемая энергия, а морально. Каждый раз, каждый божий раз, когда появлялась надежда, что вот-вот — и она справится, окончательно разберется хоть с чем-то, как на горизонте возникали новые проблемы, еще хуже предыдущих. Да, ее контроль вырос, да, ни одна из ее частей больше не могла взять верх над ней, да, за несколько месяцев в Юэй она усовершенствовала и себя, и Семь Грехов больше, чем за несколько лет вне ее, но… И на кону теперь стояло нечто большее. Удзумэ все больше думала о том, что может просто-напросто не успеть. Ее не покидали поганые сомнения, что судьба в один непрекрасный день подкинет ей такое испытание, которое ей не хватит сил преодолеть. И с которым ей не смогут помочь ни учителя, ни друзья, ни про-герои. Удзумэ даже подозревала, с чем именно оно будет связано. Чистилище, Все-За-Одного, троюродный брат — выбор у злого рока был богатый. Поэтому Бакуго она не боялась. По крайней мере, он не мог причинить вред ее душе. Тот раз, когда он назвал ее Тринадцатой, был единственным, когда ему удалось развести Удзумэ на острую реакцию. — Не смей, НЕ СМЕЙ меня игнорировать, Сарумэ! — ее имя разъяренный Бакуго выплюнул ей в лицо, бесцеремонно нарушая личное пространство. — Я и не игнорирую, Бакуго-кун. Что тебя натолкнуло на эту мысль? Или хочешь что-то сказать?