***
Удзумэ, как выяснилось, слегка недооценила Бакуго. Он все же нашел какую-то удобоваримую мотивацию для себя, интересно. И не ударил. Похоже, невозможность ее бить он воспринял как личный вызов, и теперь, наконец, перешел к делу. В принципе, Удзумэ и так, и так догадывалась, что хоть что-то все же придется рассказать. Как всегда, проще было объяснить про «Гнев», — относительно безопасную тему, — чем заводить разговор про Камино или ее связь с Все-За-Одного. Проще уступить. Да и, на удивление, мысль Бакуго была вполне дельной. Им придется как-то тренироваться даже с цепью, а для этого взрывной мальчик должен на нее хотя бы оглядываться. Так что ничего плохого в небольшом объяснении Удзумэ не видела. Но надо было как-то начать и не выдавать особо много. Через две недели они снова окажутся в разных классах, и за два с половиной года еще успеют сойтись на тренировках. Давать преимущество и без того мощному Бакуго было нельзя. — В каком-то роде ты прав… — протянула Удзумэ философски, — Любая причуда имеет слабость. Скажем так, я прогрессирую и сейчас могу использовать… почти любое состояние достаточно долго, хотя тот Грех, которым я пользуюсь, влияет на мои эмоции, но с ума не сводит. Но, как ты видел, даже если я теряю контроль, «Гнев» относительно безопасен. А вот твои Взрывы… Бакуго напрягся, подспудно ожидая подставы. Удзумэ помедлила, рассчитывая развести взрывного мальчика на откровенность. Хм-м, что бы такого сказать… — …способны выдержать двойную нагрузку? Если переусердствуешь, то некоторое время не сможешь использовать причуду и твои руки получают повреждения? Бакуго зарычал, не допуская даже мысли о своей слабости. — То, что твоей больной голове привиделось на Спор-р-р-ртивном фестивале, больше не имеет значения. Я тоже не тер-р-р-ряю время зря. С каждым днем я все сильнее и ближе к своей цели! Удзумэ ухмыльнулась. Значит, все-таки не показалось. — Хм-м-м, поверю тебе на этот раз. Но про Спортивный фестиваль я ничего не говорила. Бакуго снова задымился. Удзумэ с какой-то ленцой подумала, что надо бы держать под рукой что-нибудь в качестве щита от взрывов. На случай, если Бакуго она все-таки доведет. — Что ты хочешь этим сказать, белого… Сарумэ?! Ухмылка невольно наползла на лицо. Бакуго взбеленился еще больше. Он прекрасно уловил скрытый смысл. Удзумэ одолел чисто научный интерес: на сколько хватит терпения Бакуго? День? Два? Глаза Удзумэ довольно блеснули. Ей надо было отвлечься хотя бы на несколько дней. Да и время новой Игры приближалось… Раз директор поставил целью воспитание в Бакуго терпения и склонности к сотрудничеству, то Айзава-сэнсэй же не будет особо против?..***
Хитоши лениво раздумывал, что делать. То, что рассказала им с Нейто Удзумэ, явно было лишь некоторой частью той задницы, которая в очередной раз показалась на горизонте. И взрывной придурок как-то переставал котироваться на фоне мутных снов Удзумэ и каких-то новых проблем с ее родственными связями. Хитоши не обижался, что подруга недоговаривает. В отличие от Нейто, который тоже это заметил, он знал, что для этого были причины. Либо информация даже опаснее той про Наследника Всемогущего и Лигу, либо они с Нейто никак не могли повлиять на ситуацию. Может, оба варианта. Досадно, но такова реальность. Ему просто надо было стать еще сильнее, чтобы Удзумэ смогла вздохнуть хоть немного свободнее и переложить часть проблем на него. Сейчас, очевидно, учителя и директор, которым Уздумэ явно рассказала больше, имели больше возможностей ее защитить. Хорошо было уже то, что она вообще доверилась кому-то взрослому. С характером и причудой Удзумэ с этим были некоторые проблемы. Хитоши принял и это ее решение спокойно, как череду других раньше. Он верил в Удзумэ. А она верила в него. Но истеричка, в которую после длинного и нелегкого разговора превратился Нейто, сомневался в Удзумэ. Когда провожали подругу к общежитию, его удалось отвлечь с помощью намека на романтические отношения между ним и Удзумэ, но это не особо помогло. Монома продолжил истерить и раздражать, но теперь в другом русле. Одноклассники смотрели на них косо и старательно делали вид, что ничего не происходит. Тецу, попытавшийся успокоить Моному и расспросить, что произошло и где Удзумэ, немедленно был схвачен за грудки и удостоен очень эмоциональной истории о том, что произошло. Хитоши аж зауважал бесстрашного одноклассника. Даже до него дошли слухи о режиме «Madноме», и Тецу опасался его больше других. И теперь Хитоши, резко дернув Нейто назад за ворот пиджака от бледного Тецу, закатил глаза. Учителя еще не было в общежитии, кажется, у них было много проблем с откровениями Удзумэ. И, разумеется, кроме него некому было разобраться с закидонами Нейто. Тот в его хватке закашлялся от неожиданного рывка и поднял на него горящий взгляд. — Шинсо-о-о-о! — часть одноклассников, собравшихся в гостиной, отпрянули от воя Мономы. Или от его фанатично сверкающих глаз, Хитоши не особо в этом разбирался, — Мы должны забрать оттуда Сарумэ. Особенно после… Хитоши приподнял его над полом, заставив вместо продолжения захрипеть. Да, у него тоже было не лучшее настроение. Понизив голос до шепота, он подпустил угрожающих ноток в голос: — Не время для истерики, Нейто. Сдерживайся. Мне тоже не нравится вся ситуация с взрывным придурком, но Удзумэ выдержит. Не уподобляйся придурку Бакуго. Монома, бросивший на него злобный взгляд, вывернулся из хватки и, наконец, кое-как успокоился. — Я знаю, что выдержит. Но разве ей и так не досталось?! — Мы в Юэй. И должны подчиняться правилам. Кто-то на заднем фоне икнул. Ни Хитоши, ни Монома не отводили взгляда. Кажется, в отсутствие Удзумэ Нейто растерял последние мозги от волнения. Что ж, он готов при надобности вбить их обратно в Нейто.***
Атмосфера в гостиной накалилась до предела. Тецутецу плохо понимал, что происходит. Кан-сэнсэй вчерашним вечером всего на несколько минут забежал в общежитие, кратко сообщил, что у Сарумэ был конфликт с Бакуго, и в качестве наказания ее на две недели перевели в А-класс. Шинсо и Моному посадили под домашний арест. Кан-сэнсэй подал это так, словно ничего особенного не произошло, но Тецутецу, как и все, почувствовал: что-то изменилось. Шинсо и Монома рано ушли спать после Культурного фестиваля, игнорируя осторожные расспросы, а сейчас готовы были перегрызть друг другу глотки, выкрикивая понятные только им претензии. Тецутецу чувствовал себя так же, как и во время событий в Камино. Мимо него проходило что-то очень важное, опасное для его одноклассников, а он совершенно ничего не мог поделать. В случае Камино — потому что был бессилен, сегодня — потому что ничего не понимал. Да и… вряд ли он мог сделать и сейчас, верно?.. — Мы в Юэй. И должны подчиняться правилам, — холодно отрезал Шинсо, явно подразумевая произошедшее с Сарумэ. Его аура давила, вызывая неприятные мурашки. Тецутецу не хотел бы связываться со злым Шинсо. С любым Шинсо без более дружелюбной Сарумэ, на самом деле. Но одноклассников нужно было разнять. Тецутецу не знал всей подоплёки, но допустить еще больше конфликтов не мог. Тем более… Ну, тем более, между Шинсо и Мономой. Если уж разругаются они, то 1-В придется жить как на пороховой бочке, пока не вернется Сарумэ. — Эй, р-ребят? На нем мгновенно скрестились две пары глаз: раздраженные фиолетовые и взбешенные синие. Тецутецу выдохнул. Ладно, приятели были не настолько злыми. Хотя они и ругались, похоже, он себе накрутил насчет их жажды крови. Тецутецу внезапно почувствовал несвойственный ему приступ робости, банально не зная, о чем завести разговор, если вопросы о Сарумэ все только ухудшили бы. О, школа, занятия, конспекты! Им надо идти на занятия! Точно! — Эм-м-м… Мы, наверное, поторопимся на первый урок. Кендо с девочками уже ушли, нам не стоит опаздывать. А вам, ребята, мы принесем конспекты потом?.. Монома моргнул, поджал губы и пытливо глянул на Тецутецу, притушив огонь в глазах. Шинсо резко повернулся к нему всем корпусом. Морщинка между бровей разгладилась, и он нацепил свое обычное равнодушно-отчужденное выражение. — Спасибо, Тецу, — проронил последний и схватил отточенным движением Моному за воротник, — Удачи в школе. А мы продолжим наверху. Монома недовольно фыркнул, но, видимо, был согласен с другом, потому что позволил утащить себя наверх. Но никто и не подумал высказываться по этому поводу. Монома, пока его волокли за шиворот, успел окинуть каждого таким многообещающим взглядом, что никто и не думал обсуждать увиденное. Класс за время знакомства с Шинсо, Мономой и Сарумэ уже выяснил, что безопаснее и спокойнее просто воспринимать все как должное. Шинсо и Сарумэ изначально были немного пугающими, но Монома быстро научился испускать такую же ауру, как только стал с ними теснее общаться. Выскочив из общежития и идя между Авасе и Цубурабой, Тецутецу размышлял. Странное дело, но ни Шишида, с которым любили тренироваться Шинсо и Сарумэ, ни кто-то из девочек, иногда шушукающихся с последней, так не менялись. С одной стороны, Монома стал приносить куда меньше проблем Кендо и вести себя более уравновешенно, практически не вспоминая про А-класс, но с другой стороны… Теперь шуточки, язвительные комментарии, многозначительные взгляды, ранее щедрым водопадом сыпавшиеся на А-класс при каждой встрече, стали доставаться и 1-В классу. Со своими Монома был куда более снисходителен, но не то чтобы это особо меняло дело. Тецутецу никак не мог привыкнуть к двойному дну его шуточек. В большинстве случаев Тецутецу даже не мог доказать, что это были шутки, а не обычные разговоры, но насмешливые нотки не оставляли сомнений. Краснея перед Кендо, Тецутецу чувствовал себя идиотом, но каждый раз попадался на удочку Мономы. Когда он рискнул один раз напрямую спросить у Мономы, за что он так с ними, тот очень натурально изумился и с невинным видом переспросил, что он имеет в виду. Тецутецу почти повелся, но полгода знакомства с Мономой ни для кого не пройдут даром. Даже в таком наивном и прямолинейном парне, каким был он, заместителю старосты удалось воспитать зачатки подозрительности. Тецутецу почти привык к заковыристым вопросам, но только не к той части, которая касалась Кендо… От одной мысли о старосте он залился слабой краской. Глупый Монома, все из-за него. Теперь Тецутецу не мог вести себя нормально в присутствии Кендо, и все из-за него!.. И он даже той же монетой ответить не мог. Лезть в отношения этой троицы может только самоубийца. Вон Бакуго попробовал полезть и чем это закончилось? Сарумэ отправили на домашний арест в А-класс, Шинсо и Монома едва ли не погрызлись в первый же день ее отсутствия, а учителя переполошились не на шутку. Это заметил даже не слишком наблюдательный Тецутецу, что уж говорить о других. Класс погрузился в тревожную атмосферу, все испытывали какие-то смутные волнения, связанные с внезапным исчезновением Сарумэ, но Токаге, Авасе и другим небезуспешно удалось ее рассеять. Занятия, вопреки обыкновению, не тянулись нудной резиной, а пролетели со скоростью пули. По вполне очевидной причине класс, не сговариваясь, спешил вернуться в общежитие. Тецутецу немного успокоился, увидев здание целым, но спокойствие улетучилось, как только он обнаружил его пустым. Несложно было догадаться, куда исчезли Монома с Шинсо. Тецутецу даже не хотел думать, что происходит в А-классе. Отбой приближался, а друзей все еще не было. 1-В опасливо переглянулся и, не сговариваясь, отправил к «дружественному» классу Кендо, Шишиду и, немного неожиданно для него, ошарашенного Тецутецу. Как ему по пути шепнула необычайно серьезная Кендо, их с Шишидой она потащила за собой в качестве силовой поддержки на самый крайний случай. Они с одноклассником чаще других общались и тренировались с троицей, поэтому могли повлиять на Шинсо и Моному. Кажется, Кендо сама не очень-то в это верила, но говорила твердо. И вообще, староста фыркнула на сомнения Тецутецу в мирном разрешении конфликта, хотя он видел тень неуверенности в ее глазах. Тецутецу неуютно повел плечами. Как бы там ни было, там была Сарумэ. Она… имела достаточно влияния на друзей. Просто Кендо хотела убедиться, что все в порядке. Все-таки их староста — очень ответственный и дружелюбный человек. Шинсо и Сарумэ, а следом и Монома были немного отдалены от класса, овеяны какой-то тяжелой аурой, которая с каждым днем проступала все отчетливее, но они — часть класса, товарищи. Будто на их долю уже выпали непредназначенные школьникам испытания. Он сам столкнулся с тем газовым злодеем в летнем лагере, но тут было… другое. Не как А-класс. Не как он сам. Что-то более… тягучее, длительное, судьбоносное. Будто бы Сарумэ, которая точно являлась центром чего бы там не происходило, не могла, как А-класс, сбежать, или, как они с Кендо, просто набить морду злодеям. Остальные делали вид, что ничего не замечают. У большинства это получалось легко и почти естественно, все же насыщенные событиями полгода не прошли бесследно для них всех. Хуже получалось у Тецутецу. Он не был хоть сколько-то способным актером, но друзья никак это не комментировали. Сарумэ так же время от времени с ним тренировалась, пытаясь освоить свое «Уныние», Монома ехидно подкалывал, а Шинсо закатывал глаза, глядя на их возню. Тецутецу легко принял изменившееся положение дел. Они выделялись. Даже на геройском курсе, где все были сильны духом и нацелены на становление героями, выделялись. У них точно был какой-то страшный секрет. Но классу, Тецутецу подозревал, как и ему самому, он был не нужен. Сарумэ, Шинсо и Монома были его не слишком близкими, но все-таки друзьями. Товарищами. Возможно, в будущем они не раз будут прикрывать спины друг другу. Придавленный серьезностью размышлений, он был готов ко всему. На самом деле, в общежитии А-класса он ожидал увидеть как минимум вооруженный нейтралитет, как максимум — новую драку. Была надежда на сдержанного Шинсо, но в противовес там был острый на язык и способный развести любого на реакцию Монома. И, как бы, Тецутецу видел — прямолинейный Шинсо тоже может сорваться, если посчитает нужным. Он это не осознавал полноценно, скорее, смутно чувствовал. Но, вопреки самым прогнозам, общежитие А-класса выглядело… нормально. Обстановка отзеркаливала их здание, многие ребята сидели вокруг огромного низкого стола на пуфиках и диванах. Шинсо и Монома обнаружились в стороне, дальше, в условной зоне столовой за крайним столом. Там же сидели ухмылявшаяся Сарумэ и перманентно злой на весь свет Бакуго. Между ними на столе лежала… сковородка. Пожалуй, последнее выбило больше всего из колеи, и Тецутецу замер, глупо хлопая глазами. Даже Кендо запнулась на мгновение, ощутив на себе всеобщее внимание. Но быстро собралась, приветливо махнув А-классу. — М-м-м, всем привет. Не хотели вас беспокоить, но мы волновались за Шинсо-куна и Моному-куна, — о, здравствуйте, Айзава-сэнсэй, — скоро отбой, а их не было в общежитии. Обогнув классного руководителя А-класса, дремавшего в спальнике возле самого входа, она решительным шагом направилась к столу Шинсо и Мономе, к неудовольствию последних. Какой-то напряженный тихий разговор прервался при их появлении, но Кендо была решительно настроена не доставлять еще больших неудобств А-классу. Тецутецу был солидарен. Бакуго и Монома в одном помещении — удивительно, как они и окружающие еще живы. Хотя, судя по убийственной ауре Бакуго, лишь стараниями Айзавы-сэнсэя и ненадолго. Тецутецу отошел к Киришиме, который наблюдал за сценой с таким же обреченным, как и у него самого, выражением лица. Бро понял его без слов и сочувственно похлопал по спине. Потеснившись на диване, безмолвно предложил присесть. Тецутецу отказываться не стал, плюхнувшись рядом. Шишида застыл вежливой статуей. Шинсо с раздражением выдохнул, но ничем больше не выдал своего настроения. Резко кивнув старосте, он поднялся и сухо сообщил, что через пять минут они вернутся в общежитие. Монома скривился, обреченно зыркнул на друга, но подтвердил согласие. Бакуго злорадно хмыкнул, балансируя на задних ножках стула. Сарумэ сидела с каменным выражением лица. Монома, весь взъерошенный, сощурил глаза. Потом как-то разом расслабился, бросил быстрый взгляд на Шинсо, пожелал напрягшемуся Бакуго и безмятежной Сарумэ спокойной ночи. Медленно поднялся со стула, повернувшись в сторону выхода.