Семь грехов на пути героя

… Это было не так трудно, как Бакуго себе напридумывал ночью. Поведение белоголовой с утра ничем не отличалось от вчерашнего и от позавчерашнего. Никаких вздрагиваний, безумного смеха, стеклянных взглядов. Учебный день прошел настолько нормально, насколько вообще мог пройти первый день в школе среди мобов с белоголовой, привязанной к его ноге. На них пялились, за их спинами перешептывались, на цепь показывали пальцем. Мобам ох*еть как повезло, что у него были дела поважнее, чем прищемлять любопытные носы и бить морды назойливым свидетелям его позора. Он был занят перевариванием нового куска информации, впихнутого в его голову почти случайно, и наблюдением за пацифисткой. Обычные уроки прошли мимо Бакуго практически незамеченными. Он был достаточно умен, чтобы схватывать суть сказанного на автомате, без вовлечения полной концентрации. И бл*дь, сейчас ему было не до грамматики английского и истории Древнего Рима. Мобы из класса раздражали больше обычного, пристав к нему намертво, как банный лист. Привычные крики, маты и взрывы (вне поля зрения Айзавы, что было сложно, учитывая, как пристально учитель за ним следил) уже не работали на них, а дерьмоголовый все еще оставался в общежитии под домашним арестом и не мог нейтрализовать других мобов своими «мужественными» выкриками. Кгх. Тупой Киришима. Зачем вообще полез за ним в не свое дело? — Бакуго-кун, мы идем на обед? Прозвенел звонок с урока. На вопрос белоголовой парень инстинктивно ощетинился: — Сар-румэ, бл*дь, не ставь меня рядом с собой в одном предложении! Я уже говорил, не догнала с первого раза? Разумеется, на нем тут же скрестились осуждающие взгляды ошивающихся рядом дружков Мидории. Четырехглазый сделал широкий взмах рукой, как чертова мельница, едва не разбив нос белоголовой, которая одним точным движением выставила ладонь перед лицом и сместилась в сторону, чтобы не получить по морде. Рука четырехглазого соскользнула вбок, не задев белоголовую. Бакуго сузил глаза и отмахнулся от причитаний зануды-старосты на тему вежливой речи. Недовольные бормотания остальных тоже остались вне его внимания. Гораздо интереснее было то, что сделала белоголовая. Бакуго добавил еще один факт в мысленную копилку. Никто особо не обратил внимания на движения белоголовой, слишком быстрые и слишком много людей вокруг столпилось. Но он следил, специально наблюдал, чтобы знать, чего ждать от пацифистки. Он уже переварил мысль о хрени с злыми родственниками и космической связью с главным злодейским ублюдком. Его интересовало другое. Он читал движения белоголовой, чтобы выяснить, как сделать так, чтобы она его не замедлила и не опозорила на практических занятиях после обеда. И, хотя он уже это знал, — трудно забыть, как пацифистка выбила из него весь дух одним ударом, и он уже умирает от желания вернуть ей «любезность», — но движения белоголовой были легкими и отточенными. И немного дерганными, но после ночной херни даже Бакуго чувствовал бы себя не очень. Поэтому, — и только поэтому, — потасовка с белоголовой ненадолго откладывалась. Он не почувствует удовлетворение от победы, если пацифистка не выдаст свой максимум или снова съедет с катушек. Бакуго оскалился. Он продержится и терпеливо дождется истечения срока наказания. О, он совсем недавно понял, что иногда ожидание делало месть слаще. И впереди все еще маячили практичные занятия геройского курса. Ни пацифистка, ни назойливые дополнения не помешают ему справиться лучше всех. И теперь он увидел, что белоголовая будет не совсем бесполезной обузой. Настроение поднялось. — …Бакуго-кун, ты и я по отдельности идем на обед? И настроение тут же опустилось до прежнего уровня. Он хрустнул кулаками в бессильном приступе злости, рыкнул что-то утвердительное и почти галопом поскакал в столовую. Белоголовая едва успевала следовать по пятам, позади что-то возмущенно кричали одноклассники. Чертова пацифистка могла быть единственной, кто способен остановить злодейского говнюка в космической мифической херне, но это не отменяло того факта, что она подошла ну очень-очень близко к тому, чтобы возглавить его личный список самых бесячих людей, потеснив Деку. Ее дружки, впрочем, ушли не слишком далеко вниз по рангам. Бакуго не забыл ни угроз фиолетового недо-Айзавы, ни подставы от блондинистого копипасты. На обеде Сарумэ хотела подойти к своему классу, но Бакуго из чистого упрямства упал на первый же свободный стул и грохнул подносом с едой об стол, поставив точку в немом противостоянии. Ему хватало раздражительных дополнений из А-класса, с чего он должен терпеть треплю Б-класса? Сарумэ бросила на него не очень довольный взгляд, но задержалась всего на миг, потом пожала плечами и медленно присела рядом. Бакуго широко оскалился в ответ. Здесь он выиграл. К белоголовой хотела было подсесть Урарака с девкой-лягушкой, но перед ними бесцеремонно вклинилась рыжая девка и угрожающе брякнула подносом рядом с ней. Стоило Бакуго моргнуть, как их окружило еще несколько мобов из Б-класса и рассредоточилось. В мгновение ока Бакуго со стороны Сарумэ и напротив оказался зажат ее дружками. С его стороны рядом успели приткнутся кислорожий и енотоглазая, продолжающие трещать о какой-то ерунде. Бл*дь. Он не выиграл. Сарумэ не дошла до Б-класса — Б-класс дошел до нее. Бакуго агрессивно зажевал низкий рык гюдоном*, чтобы не обострять ситуацию. Он чувствовал себя погано, потому что приходилось заткнуться, и не без причины. Что бесило его еще больше, и снова, снова тот самый еб*ный замкнутый круг. …Единственным, что позволяло ему держаться и всего лишь злобно глазеть на белоголовую, давая ей понять, что она все еще его выводит из себя и ночные откровения ничего не меняют, были практические занятия с Всемогущим и Айзавой после обеда. Не меньше раздражали многозначительные подозрительные взгляды от рыжей девки из класса Сарумэ. Какого х*я им всем надо от него?! Если хотели почесать языками и восполнить уровень бабьей энергии (его мать как-то оговаривалась о чем-то подобном перед встречей с подружкой. И при этом она хихикала. Больше Бакуго к матери перед ее ведьмовскими шабашами не приближался), то женская компашка Сарумэ могла просто это сделать. А не глубокомысленно молчать с редкими вкраплениями бессмысленных фраз и пырить на него с утроенной силой, бл*ть. Точки кипения он достиг, когда клон Киришимы из Б-класса сочувственно посмотрел на него после особенно «выразительной» паузы рыжей девки в его сторону. Бакуго, запихав в рот последнюю ложку своей порции, оскалил зубы и угрожающе сощурил глаза, абсолютно ничего не говоря вслух. Киришиме хватало этого невербального предупреждения, чтобы заткнуться. Его клон оказался таким же понятливым и не стал разевать свой рот. Остальные мобы смотрели на Бакуго с одинаковыми неприязнью и подозрением, что… раздражало. Он — не злодей. Опустив пустую тарелку на стол с грохотом, Бакуго с ноткой претензии повернулся к Сарумэ. Рядом с которой стояло уже три пустых миски. И она все еще не закончила. …Кацуки впервые за долгое время добровольно проглотил готовую сорваться с языка грубую фразу. В его жизни было очень-очень мало вещей, которых он опасался. Можно пересчитать по пальцам одной руки. Но «запретные темы», которые нельзя поднимать в разговорах с девками? Его старуха слишком хорошо вбила в сына понимание разницы между обычным отсутствием манер (что его никогда не колыхало) и риском получить во враги девчонок со всей школы. Почему-то женщины превращались в сущих ведьм, стоило только затронуть «запретные темы». Первой ему об этом рассказала мать, но вспоминая метеоритную бомбардировку Урараки и безумные «отъезжания» Сарумэ… Он также вспоминал, чем грубость отличается от мазохизма. Поэтому слова «а не разнесет ли тебя от такого количества жратвы?» так и остались в его глотке. Девки из 1-Б и так смотрели на него недружелюбно. Ему было по*бать, но тратить свое время еще и на них, когда он вынужден зависать с белоголовой? Да не в жизни. — Бакуго-кун, спасибо, что подождал. Мы можем идти? Кстати, в чью раздевалку мы пойдем? Или придется ждать Айзаву-сэнсэя, чтобы он снял цепь и дал нам переодеться по отдельности? В ответ белоголовая получила только низкий рык. Та осеклась, снисходительно закатила глаза, — сволочь, она снова сделала это, — и терпеливым тоном, каким разговаривают с детсадовцами, поправилась: — О, точно, прости, Бакуго-кун. Я забыла. Ты и я по отдельности можем идти? *** Удзумэ, на самом деле, не планировала раздраконивать Бакуго до такой степени. Просто у нее не осталось моральных сил на сглаживание углов, и бессонная ночь давала о себе знать неуместным приступом сарказма. В обычном настроении она была не склонна к ядовитому юмору, но было невозможно с детства дружить с Хитоши и не перенять у него парочку «вредных» привычек. Умение насмехаться и оскорблять одними только интонациями иногда могло быть полезно, но очень плохо смешивалось с Бакуго. В результате предсказуемо получался взрыв. — Беги, бл*дь. Беги, белоголовая, пока я тебя не удушил. У нее была только пара секунд на то, чтобы развернуться и последовать его совету. … А ведь день так хорошо начинался. С помощью Хитоши она наконец-то нащупала потенциальную идею, которая могла даже превратиться в план и позволить ей не умереть, не сойти с ума, не превратиться в послушного, тупоголового Ному. Две недели с Бакуго перестали казаться квестом на выживание повышенной сложности, 1-А немного привык к ее присутствию, Ицука и Рейко ненавязчиво поддержали на обеде, извращенный карлик больше не смел и взгляда на нее поднять, эмоциональное состояние пришло в хрупкое равновесие между надвигающейся Игрой, начальной стадией фобии одиночества и всем тем п*здецом, который решит в ближайшем будущем обрушить на нее Все-За-Одного. Но, как и предполагалось, ее удача иссякла ровно перед самой важной частью дня. Перед практическими занятиями, где им с Бакуго придется работать вместе, и где за ней будет наблюдать смущенный ее убеждениями Всемогущий. И теперь в раскладе были доведенный до белого каления парой фраз Бакуго и она сама, уставшая и раздраженная его детским поведением. Может, небольшая игра в догонялки немного его охладит. Один удар сердца, чтобы принять решение, второй, чтобы ощутить до боли знакомое чувство силы, разливающееся по телу от использования Гнева, третий, чтобы начать движение в сторону двери. Удивленные вскрики со стороны, смазавшаяся периферия зрения, тихий щелк в голове и более громкий клац в реальности. Свобода. Свобода. Чертова цепь оказалась не такой эластичной, а Бакуго не таким обозленным, как она думала. Взрывной мальчик не бросился за ней в погоню в тот же момент, как она повернулась спиной. Натянутая цепь с выразительным треском лопнула и одномоментно заткнула сидящих за столом, как по волшебству. Удзумэ хватило одного короткого взгляда через плечо, чтобы оценить ситуацию. Круглые глаза Ицуки, выключенный звук разговоров за ближайшими столами, намертво сжатая челюсть красного от сдерживаемого гнева Бакуго, в глазах которого опасно запульсировало осознание. Больше Удзумэ не медлила. Развернувшись обратно к двери, она побежала. Не сомневаясь и не оглядываясь, потому что изучила Бакуго в достаточной степени. Цепь разорвана, их наказание продлено, он проиграл, так что - — Сар-р-р-румэ! — рев Бакуго слышали, наверное, в каждом уголке школы, — Сволочь, вернись, я урою тебя прямо сейчас!- взрыв не заставил себя долго ждать. Ну, — подумала Удзумэ с нахлынувшим шальным азартом, — это билет в один конец. Бакуго рванул за ней, не заботясь больше о реакции окружающих и неиспользовании причуды в стенах школы. Позади было много криков, матов и взрывов. Удзумэ спрятала кривую усмешку, резко меняя траекторию движения и выигрывая секунду на крутом повороте. Ей не понадобилось много времени, чтобы установить, что происходит. Игра, — мысленно кивнула она сама себе и практически взлетела по ступенькам, едва касаясь ногами пола. Вовремя, — согласилась она с пришедшей мыслью, вслушиваясь в повторяющиеся угрозы и ругательства, сопровождающие каждую неудачную для Бакуго смену курса. Неоригинально, — отметила она, преследуемая мобильным складом бомб. Удзумэ не могла запретить себе улыбаться. Наконец-то Игра. Наконец-то немного свободы, почти легкомысленного поведения и ни одной тяжелой мысли в голове. Сложно оставаться в плену мрачных «а-что-если», когда на пятки наступает огнедышащий разъяренный Бакуго прямо здесь и сейчас. Время для небольших безумств и волнующего кровь веселья. Чем ближе Удзумэ приближалась к крыше, тем быстрее сомнения и последние крохи спокойствия выветривались из головы. О, она контролировала себя, но была спокойна? В ней не осталось ни капли терпения или смиренной безмятежности. Не тогда, когда Гнев пульсировал в жилах, подбивая на безумные поступки. …Ну, чуть более безумные, чем обычно. Интересно, целенаправленное поддразнивание Бакуго может считаться более глупым делом, чем тот прыжок веры с последующим переломом обоих ног и проткнутым легким? — Бл*дь, сволочь, я тебя взорву, как только догоню, белоголовая! Удзумэ моргнула и нырнула в один из коридоров, ведущих на последний верхний этаж. Жар от взрыва ударился об стену несколько шагов позади. Бакуго едва не впечатался в нее из-за взятого разгона и издал угрожающий рык, истратив весь свой словарный запас. Удзумэ не пришлось даже оборачиваться, чтобы представить перекошенное от ярости лицо Бакуго. …Нет, взрывной мальчик все же более безопасен. Он был один и был разозлен. У Удзумэ было преимущество в закрытом пространстве и позиции «добычи». С множеством поворотов и ступенек у Бакуго не было времени разогнаться и использовать причуду как следует для ускорения. А если он пытался, то либо впечатывался в стены, либо тратил дополнительные секунды на то, чтобы развернуться и затормозить себя с помощью серии небольших взрывов. Когда Удзумэ достигла выхода на крышу, то у нее была фора в добрую дюжину секунд. Бакуго все еще кричал и взрывался где-то за углом, во всю глотку понося ее, ее друзей и весь учительский состав разом. Удзумэ хмыкнула, выбираясь на крышу и быстро переоценивая ситуацию. Гонка досюда была неплохой разминкой для тела и разума, Гнев накатывал тяжелыми волнами, не сталкивая с обрыва, но окрашивая ее реальность в легкую безуминку. Идеально. Она прищурилась, вымеряя расстояние. У нее было несколько секунд в запасе. Прежде, чем Бакуго ворвется следом и запустит ей в лицо несколько мощных взрывов, ей надо было отсюда сбежать. Выбор был не то чтобы большим, правда. Сосредоточенный на текущей задаче ум быстро просканировал варианты. Она хотела было сигануть с небоскреба и посмотреть, что будет, если использовать Уныние в свободном падении, но всплывшее в памяти осуждающее лицо Хитоши остановило ее в последний момент. …Возможно, не самый лучший ход. Хотя она была железно уверена, что успеет использовать Уныние за те несколько долгих секунд, пока будет лететь (она много тренировалась со стеклянными пузырями и осколками!), но суровый друг перед внутренним взором смотрел так скептически, что ей стало немного стыдно. Сейчас это казалось веселым, но после Игры скучный Хитоши будет долго ее отчитывать. Невесело. Поэтому Удзумэ сделала единственное, что оставалось. В последний момент рванула к выходу с крыши и прижалась к стене рядом с дверью. Которая взорвалась и слетела с петель следом за клубком ругательств и концентрированной злости. Удзумэ едва уговорила себя сохранить тишину и не выдать свое местоположение глупым хихиканьем, когда Бакуго, уронив по пути несколько уже приевшихся матов, сразу же прилип к краю крыши. Она нашла забавным тот факт, что взрывной мальчик смог моментально предсказать ее ход мыслей. Неужели она настолько прямолинейна? Или это побочный эффект Игры? Интересный вопрос. Она с удовольствием обсудила бы его с Хитоши и Нейто, но сейчас она была немного занята попыткой убраться с крыши как можно быстрее. Пока Бакуго стоял к ней спиной и был отвлечен поисками ее бренного тела, разбившегося об асфальт внизу, Удзумэ плавно и бесшумно скользнула к выходу. Один бесконечный миг она испытывала почти непреодолимое желание громко хлопнуть дверью, защелкнуть замок и с громкими гиками ссыпаться по лестнице, как последний ребенок. Но вместо этого, как совершенно адекватный человек, Удзумэ на цыпочках тихо-мирно удалилась прочь. Оставляя Бакуго беситься на крыше в одиночестве. Настроение медленно поднималось. Бакуго-куну, конечно, это очень не понравится, но кому ли не все равно? Ему ничего из того, что Удзумэ делала, не нравилось. Так пусть хоть кто-то из них получит удовольствие от происходящего. Ученики на нее странно косились по пути в спортзал, где у них с А-классом должна была скоро начаться тренировка. Да, обрывок цепи на ноге выглядел необычно, но ради всего святого, пора было привыкнуть ко всяким странностям геройского департамента и этой школы. В конце концов, директором Юэй был Незу. Что должно по умолчанию объяснять очень-очень многое. — …Культурного фестиваля… — …да! Это же Сарумэ, помнишь Камино?.. — …произошло, вы видели Бакуго из 1-А класса?!.. Недостаточно приглушенные шепотки стелились за Удзумэ мантией. Ученики честно пытались ее игнорировать, но получалось ненатурально. Она чувствовала приклеенные к ее спине взгляды, но сейчас они ее мало волновали. Прекрасное ощущение беззаботности и безбашенности, даруемое Игрой. Зная Бакуго, он довольно скоро потеряет терпение, так что Удзумэ должна была прибыть к спортзалу первой и укрыться в женской раздевалке. А там начнется тренировка, и у взрывного мальчика не останется времени ее убивать. А если он попробует, то и провалит задание, и получит нагоняй от учителей. Удзумэ дернула уголком рта, покидая здание школы. Она не оставит Бакуго выбора. Правда, был риск самой вызвать недовольство Сотриголовы, но конкретно сейчас это не выглядело достаточно серьезным последствием, чтобы отказываться от удовольствия. У Айзавы-сэнсэя не было рычагов давления на нее. И технически ни она, ни Бакуго не были виноваты, что цепь порвалась. Слишком хлипкая. Неудачное движение. Случайность. …Но лучше успеть рассказать свою версию Бакуго прежде, чем учитель призовет их к ответу. Удзумэ тихо, чтобы не смущать возможных встречных странным поведением, хихикнула. Интересно, что взрывной мальчик выберет: вынужденное объединение или продление срока наказания? Для него что то, что это должно встать костью в горле, но в этом-то и была вся соль Игры. Должен быть азарт, должен быть риск. Так, о чем она думала?.. Ах да, случайность.

***

— Случайность? Юная Сарумэ, еще раз, что произошло с тобой и где юный Бакуго?