Семь грехов на пути героя

Сарумэ была проблемой. — Упражнение называется «Захват флага». Участвуете попарно. Одна пара защищает флаг, три пытаются его отобрать. Без командной работы будут невозможны ни защита, ни нападение. Всемогущий пояснит правила подробнее. Сарумэ, Бакуго, я позволю вам участвовать, но если увижу хотя бы намек на еще одну ссору — мы отправляемся все вместе к директору, не говоря уже о продлении наказания. Ясно? Кровавый Король, когда рассказывал ему о ее «Игре», — что бы это не значило, — как-то забыл упомянуть, что девочка становится настоящей занозой в заднице. Айзава готов был дать ей время и пространство спустить пар в спарринге с Бакуго или даже лично пошугать ребенка по одному из полигонов, учитывая ее предыдущие действия, но после сегодняшних заявлений Бакуго и Сарумэ все подобные планы можно смело выбрасывать в окно. У него это заняло некоторое время и сперва он сомневался, но… — О, не волнуйтесь, Айзава-сэнсэй, мы с Бакуго-куном… Прошу прощения, я отдельно и Бакуго-кун отдельно отлично сработаемся! …Она дразнит его ученика. Даже зная, чем это грозит. Айзава не поверил Кровавому Королю, когда тот его предупреждал. Что ж, очевидно, он собирается расплатиться за это. Что, однако, не означает, что он пойдет на поводу у словившей дуринку девочки. Пока его не было, она успела выудить у Всемогущего обещание поговорить после урока, чему он, честно, не был удивлен. Но она также и не обвинила Бакуго в случившимся, хотя из матерных и громких речей проблемного ребенка он заключил, что первым потасовку начал, как обычно, Бакуго. Он даст им шанс. В конце концов, Незу выбрал именно такой вид наказания не без причины. Им придется сработаться в той или иной степени. Айзава не представлял, чего ожидал директор, но он лично будет удовлетворен, если дети хотя бы не поубивают друг друга во время тренировки, настолько несовместимыми они были. Но им он об этом, разумеется, не скажет. Пусть выложатся на полную. Бакуго надо выучить, что иногда ему придется сотрудничать даже с теми, кто этого не хочет так же, как и он, а Сарумэ надо… Как там говорил директор? Развивать ментальную устойчивость к агрессивным раздражителям? Отлично. Он проверит ее работоспособность под действием этого странного состояния «Игры». … Хотя, глядя на фальшиво-невинное выражение лица Сарумэ, он готов был поспорить на свой шарф, что она наслаждается происходящим. Кровавый Король оказался прав и здесь: для девочки действительно не существовало по-настоящему эффективных наказаний. Сарумэ удивительно быстро приспособилась к существованию с Бакуго. Полезное умение для профессионального героя, но в то же время… несколько тревожащее, если брать во внимание ее взгляды на Лигу Злодеев. До каких-либо жизненно важных выборов с ее стороны все равно не дойдет даже в теории, но тенденции… Айзава мысленно поморщился. Он не мог быть полностью объективным, когда дело доходило до Сарумэ. С ней было связано болезненное знание о старом друге, считавшимся мертвым. Деликатная ситуация с ее происхождением и отношением к Лиге Злодеев. Личное впечатление от конфликта между Бакуго и Сарумэ. Он не мог проявить фаворитизма в сторону Бакуго, но сейчас очень хотел это сделать. В конце концов, Сарумэ прекрасно видела темперамент Бакуго и специально подтасовывает ситуации, чтобы вывести его из себя. У нее были совершенно оправданные причины недолюбливать проблемного ребенка, но она продолжала ухудшать ситуацию осознанно. Айзава не позволит ей делать то, что она хочет. Не под его ответственностью. Либо она как минимум пытается работать вместе с Бакуго без издевок шиворот-навыворот, либо их наказание продлевается. Простая логика. Он даст им шанс. Сарумэ, пусть и поздновато, но пыталась выгородить их обоих, а Бакуго честно признал, что пошел на поводу у своего нрава, и понимал последствия, пусть из его уст это и звучит, как: «на первой же тренировке один-на-один я взорву пацифистку к чертям, клянусь, Айзава!». — …Сарумэ, не заставляй меня жалеть о том, что я делаю послабление. То, что я не предпринимаю мер немедленно, не значит, что я не сделаю этого позже. С другой стороны, — девочка заинтересованно склонила голову в его сторону, почуяв возможность выйти сухими из воды, — цель этого наказания, как сказал директор, помочь вам уладить личные вопросы. Если вы успешно пройдете сегодняшнее испытание, то я не стану продлевать наказание. На последних словах Бакуго перестал пытаться слюнявить и грызть его оружие, обратившись в слух. Сарумэ задумчиво хмыкнула. Айзава практически мог слышать звуки счетчика в ее голове, просчитывающего ситуацию. — А цепь сделаете длиннее и крепче, чтобы случайность не повторилась, сэнсэй? Айзава был почти впечатлен. Ребенок отлично выбирал формулировки, чтобы заставить звучать угрозу, как вежливый интерес. Но он видел слишком многое в своей жизни, чтобы вестись на провокацию от подростка. Тем более, от подростка, который хотел развлечься за его счет. Одарив девочку пустым взглядом, Айзава кивнул. — Я передам жалобу Погрузчику. А теперь продолжим занятие. Бакуго, — предостерегающий тон, — контролируй себя. Сарумэ, то же самое относится и к тебе. Не думай, что я не знаю про твою «Игру». Она запнулась на полушаге, излишне резко повернувшись к нему лицом. Она быстро восстановила равновесие, но легкомыслия во взгляде заметно поубавилось. Сарумэ сощурила глаза и едва заметно кивнула. Хорошо, теперь она воспримет задание серьезно, хотя Айзава немного упустил связь между его словами и резкой переменой отношения к тренировке. Ох, неважно. Одним движением руки освободив ученика от лент, Айзава развернулся к ним спиной, намеренно игнорируя взрыв ругательств от Бакуго. Классу понадобилось целых три секунды, чтобы перестать глазеть и обратить на него внимание. Все еще недостаточно бдительны. Всемогущий подхватил эстафету, прочистив горло и начав разъяснять правила. Айзава, в свою очередь, пошел расставлять инвентарь, краем глаза наблюдая за взаимодействием Бакуго и Сарумэ. Резкий голос мальчика несколько потерял в громкости, как только Всемогущий заговорил, но судя по сжатым кулакам и безумному дерганию в сторону Сарумэ Бакуго был разъярен. Присутствие Всемогущего и пристальное внимание Ииды к их разговору сдерживали его, но сможет ли он действительно укротить свой нрав? Айзава честно считал, что сможет. Другой вопрос — сможет ли Сарумэ увидеть в Бакуго человека, способного измениться? Будущего героя? Должна, если полагаться на предыдущие наблюдения за ее характером, но Айзава уже успел выучить, что в отношении Сарумэ обычная логика переставала работать. Но он готов был столкнуться с последствиями и, возможно, совершить ту же ошибку еще раз. Если кто-то и мог помочь Бакуго вырасти, как личности, то это Сарумэ.

***

— Бакуго-кун! — Иида очень, очень настоятельно вторгался в личное пространство взрывного мальчика, за что Удзумэ была ему тайно благодарна, — Ты не можешь ни ранить, ни оскорблять Сарумэ-сан! Мы все — будущие коллеги, мы должны уважительно относиться друг к другу, и сотрудничество — ключ к понима- — Завались, староста. Просто завались. Я не собираюсь убивать чертову пацифистку СЕЙЧАС, — Бакуго был ничем другим, кроме как сосредоточением рычания и смертельных угроз, — Я не идиот. Так что заткнись, очкарик, и свали за горизонт. Сарумэ задолжала мне личный РАЗГОВОР. Удзумэ была рада, что Иида ненадолго отвлек Бакуго. Это дало ей время собрать мысли в кучку и не нырнуть с головой в поддразнивание и доведение взрывного мальчика до белого каления снова, как бы ей этого ни хотелось. Хотя Бакуго заслуживал парочку хороших словесных оплеух и под Игрой она была совсем не против хорошего дружеского спарринга. В конце концов, Хитоши был прав: после начала обучения в Юэй, обретения людей, которые приняли их, стольких актов помощи от окружающих за неполный год она узнала о себе и Семи Грехах столько, сколько не узнавала за всю предыдущую жизнь. Но ослабление защиты повлекло за собой повышение чувствительности к настроению окружающих. Случай с Рэгдолл только подстегнул ее развитие, что, — Удзумэ осознала в полной мере только сейчас, с распахнутыми от удивления глазами впитывая кожей эмоции Бакуго, — являлось еще одной палкой о двух концах. Состояние «Игры» только усугубило ее эмоциональную уязвимость, а взрывной мальчик так активно фонтанировал раздражением, гневом и желанием реванша, что Удзумэ почти не могла сопротивляться порыву. Занятая мыслями о злодейском ублюдке, его планах и контрмерах, она совсем забыла о «подарке» Рэгдолл, отложив его исследование в долгий ящик, как только убедилась, что он ее не беспокоит прямо сейчас. Что ж… Видимо, пришло время расплаты за секундную легкомысленность. Лицо прорезала ироничная ухмылка. Поздновато пришло осознание. Если сейчас попробовать свернуть с рельс «Игры», последствия могут быть очень болезненными, Удзумэ знала это подсознательно. Энергия, накопленная Чревоугодием, колола кончики пальцев все сильнее и сильнее, желая высвободиться, Семь Грехов были как никогда едины и готовы к использованию. Удзумэ практически слышала нетерпеливый шепот других себя, переполненное эйфорией сознание затопило чужими эмоциями, чужими страстью и яростью. Она-Гнев, сейчас одна из ее семи частей, призрачно усмехалась и облизывалась в преддверии жаркой битвы глубоко внутри. Взрывной мальчик был так на нее похож и непохож одновременно, сколько же наслаждения она получит, выясняя, как далеко он готов зайти! Она может- Нет, не может. Она не может начать битву с Бакуго здесь и сейчас. Есть «хочу» и есть «надо». Но она же ничего не наруш- Мир вокруг потерял всякий смысл на долгие секунды. Он кружился, кружился, кружился целую вечность, втиснутую в краткий момент реальности. Удзумэ не успела даже закончить свое падение, когда пришла в себя. Судорожно втянув в себя воздух, она поняла, что какой-то миг не дышала, парализованная диаметрально противоположными чувствами. Что… только что произошло?.. «Игра» дарила ей удивительное ощущение свободы, но только она выбирала, что с ней делать. Сейчас желания Удзумэ-в-Игре на несколько жутких мгновений вышли за рамки того, что Удзумэ могла себе позволить. — Бакуго-кун, замолчи, пожалуйста. У нее заболела голова. Она чуть не потеряла сознание, самоконтроль и свои принципы. Ее все еще переполняли отзеркаленные злость и раздражение. Айзава собирался «предпринять меры», а Бакуго желал впечатать взрывоопасный кулак ей в лицо. А еще она устала и, кажется, забыла, что значит долгий, здоровый сон без кошмаров. Странное дело, но тело все еще было наполнено пузырьками эйфории в то время, как разум был истощен ментальным конфликтом. Несколько кратких мгновений беспамятства и не совсем успешных попыток удержать ускользающий контроль. — Бл*дь, что на этот раз, белоголовая? Снова космическая хр*нь? — Бакуго, как всегда, был невероятно любезен, но хотя бы соизволил подкрутить звук. Удзумэ немного попустило, чужие эмоции больше не резали разум, но в глазах все еще двоилось. И она даже знать не хотела, что Бакуго имел в виду под «космической хр*нью». Всеобщее внимание было приковано к Всемогущему, поясняющему правила, поэтому пока что никто не заметил ее болезненного состояния. Спины учеников закрывали учителю вид на них с Бакуго. Айзава все еще занимался инвентарем. Голова трещала, Игра требовала действий, накопленная энергия вырывалась наружу кусачими белыми искрами. Бакуго, попытавшийся грубо схватить ее за запястье, отдернул руку и шикнул в агрессивном недоумении. — Что это за х*йня? — даже говоря шепотом, Бакуго умудрялся рычать ей на ухо. — Карма, — мрачно известила его Удзумэ, тяжело приваливаясь к стенке, — Исцеляющая девочка и постельный режим не помогут. Не в этом случае. Прижавшись к спасительной стене, которая не пыталась накрениться или как-то по-другому обмануть ее органы чувств, Удзумэ пыталась встать прямо. «Встать прямо» не поддавалось. Заметить странную причинно-следственную связь последней мысли вышло только со второго раза. Удзумэ сомкнула губы в тонкую линию и зажмурилась. Бакуго что-то еще у нее спросил, но она не расслышала, слишком занятая сортировкой запутавшихся мыслей. На это простое действие уходило неожиданно много сил. Стальная хватка на причуде слабела, энергия, собранная Чревоугодием, выплескивалась вовне едва управляемыми пучками искр. Бакуго первый раз за их эффектное короткое знакомство не ухудшал ситуацию. Он заткнулся и хранил угрюмое молчание, ожидая ее пояснений. Едва мир вокруг приобрел более-менее относительную стабильность, Удзумэ медленно, не рискуя отпускать стенку, повернулась к Бакуго, который стоял в двух шагах от нее с хмурой рожей. — И чё теперь? Выглядишь паршиво, — наверное, у нее было сотрясение мозга, раз в голосе взрывного мальчика ей чудились нотки беспокойства. Ревущее желание пустить кому-нибудь кровь почти полностью смыло, но горький осадок все еще был здесь. Удзумэ сглотнула подступившее к горлу ощущение тошноты и ответила неожиданно хриплым голосом, который даже не сразу признала своим: — О, действительно? Спасибо, а я-то не знала, — саркастические слова легко сорвались с губ. Не дожидаясь взрыва возмущения, она продолжила: — Послушай, я… Мне надо потратить запасенную энергию. Моя причуда… я уже не могу свернуть. Я не могу больше ее… — контролировать, — сдерживать. Игра не предоставляет мне такой роскоши. Удзумэ с усилием заставила себя держать глаза открытыми, а рот закрытым. Поле зрения сузилось до искривленного мрачными раздумьями лица Бакуго. Какая ирония — Незу хотел, чтобы они помогли друг другу вырасти, а сейчас она падает, падает, падает, увлекая за собой Бакуго, ответственного за первый толчок.

***

Нет, теперь Бакуго был железно уверен, что белоголовая словила какую-то космическую по*бень. Ее ощутимо переклинило, уронило на пол и перезагрузило, стоило Айзаве отвернуться. И Всемогущий хотел, чтобы он попробовал понять… это? Спасибо, бл*дь, большое, но он как-нибудь обойдется. Сарумэ пробормотала какую-то чушь про энергию и Игру, которой минуту назад ей угрожал Айзава, и уставилась на него жутким немигающим взглядом, не отлипая от стенки. Между ними повисла тишина. Белоголовая ох*ела. Он, если честно, тоже. Месть за тупую гонку по школе и его провисание на крыше, где его нашел чертов Айзава в самый неподходящий момент, откладывалась. Бакуго хотел победу в честном бою в полную силу, а не избиение полусумасшедшей Сарумэ. Итак, что тогда на*уй делать? Какой-то миг Бакуго думал сгрузить пацифистку Айзаве и не париться, тем более, у нее явно начали ролики за шарики закатываться, но Сарумэ, словно читая его мысли, неожиданно крепко схватила его за руку, заставляя дернуться, — что за тупые искры, она заразилась ими от идиотской рожи*? — и уставилась своими немигающими глазищами. Бакуго погасил первый порыв заорать на нее, потому что какого х*я?!, и просто грубо выдергивает руку, сверля белоголовую тяжелым взглядом исподлобья. — Бакуго-кун, — бл*дь, белоголовая даже в полусумасшедшем состоянии не забывает о вежливости, серьезно?! , — мне нужно поиграть. …Он понял, что ничего не понял. Сарумэ, не увидев на его лице проблеска осознания, недовольно поморщилась, будто это было его виной, с*ка, и попыталась еще раз: — Слушай, я сейчас… В особом состоянии. Игра. Мне нужно выпустить накопленную энергию. Как… Как на Спортивном фестивале. Как тогда в бассейне. Или полчаса назад. Догоняешь? О-о-о, теперь Бакуго догонял. Чертова пацифистка словила не просто космическую хр*нь, а агрессивную космическую хр*нь. Все еще имело мало смысла, но Бакуго наконец-то мог разглядеть мало-мальскую логику в ее перекорёженном поведении. Белоголовая хотела поиграть точно так же, как он хотел что-нибудь взорвать. Просто ее версия желания набить кому-нибудь лицо звучала не так жестоко. Что-то шевельнулось в воспоминаниях. Бакуго никогда не жаловался на память, так что через секунду выудил нужную мысль наружу. — Та же ху*ня, что и раньше?.. Злость? Желчь? Как ты называла эту хр*нь? Его это не особо колыхало, но белоголовая выглядела так, будто накурилась травкой и если заткнется, то окончательно уедет куда-то не туда. Бакуго… не хотел такого даже для пацифистки. Не после того, что услышал ночью. Она на полном серьезе считает, что учителя могут отправить ее в психушку, если она расскажет, какая ху*ня с ней происходит. И Бакуго, к своему же удивлению, не то чтобы не поверил, что они этого не сделают. Не после того, как его, победителя Спортивного фестиваля, приковали чертовыми цепями и надели на него чертов намордник перед, бл*дь, полным народа стадионом и кучей репортеров. Любой другой на его месте (более слабый, не такой толстокожий, не такой целеустремленный, хрупкий) мог сойти с ума. Так что да, он догонял, в чем проблема Сарумэ. В каком-то смысле. …Он тоже не хотел закончить свою еще не начавшуюся карьеру героя в антипричудных кандалах и стальном наморднике. Не тот ебучий опыт, который он когда-нибудь захочет повторить. Поэтому он молчал про причины конфликта с Деку. Поэтому не желал бл*дской жалости от Всемогущего или Айзавы. Поэтому бесился, но сносил все те тупые прихорашивания, которыми потчевал его Лучший Джинист. Поэтому согласился на это трижды проклятое наказание с белоголовой. Не то чтобы альтернатива прельщала. И, с*ка, он старался. И белоголовая не посмеет спускать все его усилия в унитаз. Если у них двоих нет другого пути, то он пробьет новый своими взрывами. И чертова пацифистка будет должна ему вдвойне и больше не посмеет избегать реванша с ним. — …Гнев. Ее- меня- Один из Семи Грехов-, — белоголовая запнулась и сглотнула, — …это Гнев. Я больше… Не раскалываюсь. По крайней мере, пока, — звучало ну чертовски обнадеживающе от человека, не способного сейчас даже стоять ровно и говорить внятно. Блеск, бл*ть. Злость на белоголовую все еще шипела и пузырилась где-то внутри, но раздражение на всю тупую ситуацию в целом перевешивало. План с привлечением Айзавы можно было выбрасывать в мусорное ведро. Бакуго открыл рот, чтобы спросить, как белоголовая собирается драться в таком жалком состоянии, но его прервала внезапно ударившая по ушам тишина. Всемогущий закончил пояснения тупого упражнения. Бакуго был немного занят разборками с полусумасшедшей Сарумэ, так что прослушал почти все объяснения. Бл*ть. Мобы выстроились в пародию на очередь, что очкарик безрезультатно пытался поправить, и вытягивали шарики из коробки, такие же, как и на первой боевой тренировке. Их до сих пор никто не трогал. Не надо было много мозгов, чтобы понять, что они стоят в паре по умолчанию. Айзава был очень убедительным на этот счет. Бл*ть, почему их с белоголовой не могут оставить в покое?! Так было бы лучше для всех. Шанс того, что после выпуска им придется настолько тесно работать с пацифисткой сообща, бесконечно стремился к нулю. Спасибо, с*ка, громадное, ему больше не нужны ответы ни на какие вопросы. Если бы существовало что-то прямо противоположное любопытству, то он стал бы фанатом этого после сегодняшней ночи- Неважно. Очкарик и Конский-хвост бросали на них встревоженные взгляды, но не подходили слишком близко, были заняты нянченьем остальных мобов. Белоголовая притихла, целенаправленно отрывая себя от стенки. Бакуго скрестил руки, краем глаза угрюмо наблюдая за увлекательным процессом и закрывая ее от класса и Всемогущего. Если она не сможет даже стоять нормально без чужой помощи, как она собирается «поиграть»? — Белого- Сарумэ. Соберись, бл*ть, — Бакуго обнажил зубы в недовольном оскале. Ну, это была его лучшая попытка кого-то приободрить. Он сделал все от него зависящее. И все равно звучало… Агх. Белоголовая дернулась и моргнула. Первый раз за последние, типа, три-четыре минуты? Прогресс, воистину. — Я собрана, — Сарумэ глупо повторила эхом его слова, — Я… собрана. Я сейчас встану. Дай мне еще минуту. Я… я буду в порядке. Бакуго одарил ее невпечатлённым взглядом. Раздражение росло. Сарумэ мелко тряслась, глаза крепко зажмурены, дыхание прерывистое. Она не будет в порядке. — Время пошло, — напряженно отрезал Бакуго. А что он еще мог сказать? Он не был одним из ее дружков, он понятия не имел, что делать с не-до-конца-чокнутой-уже-не-такой-миролюбивой-пацифисткой, он не мог впарить ее учителям. Так что он решил подождать. Логика была проста: либо Сарумэ придет в себя в достаточной мере, чтобы снова воспринимать реальность, либо нет. В первом случае они делают упражнение, он надирает пару задниц, белоголовая развлекается со своими космично-энергетическими игрушками, Айзава видит «командную работу», им не продляют наказание, тупой хэппи-энд, все счастливы, все довольны. Во втором… Он идет к Айзаве, белоголовую ведут к Исцеляющей девочке, чертово наказание, возможно, отменяют, и… Он не особо хотел об этом думать. Его обвинят во всей этой херне и исключат? Белоголовую закроют в психушке? Злодейский безлицый ушлепок и его руколицый ушлепок преуспеют и разрушат Японию до основания? …Бл*ть, своими рандомными выбросами белоголовая делала из него параноидного идиота. Он — человек приземленный, руководствующийся здравым смыслом, а всякую космическую хрень и мировые заговоры он оставит белоголовой и ее дружкам. Не то, чтобы его взрывы могут тут как-то помочь. Сарумэ могла раздражать, бесить, доводить его до белого каления своим тупым поведением, этими приторно-вежливыми издевающимися интонациями и трусливым избеганием прямой конфронтации, но он — не чертов злодей. Он — будущий бл*дский герой. И он определенно не будет причиной заключения Сарумэ в психушку или возможного разрушения Японии. Он, Бакуго Кацуки, собирался быть лучшим про-героем. И он не будет стелиться под кого-то или ломать свой характер только потому, что кому-то показалось, что он не вписывается в уже установленные для героев стандарты. И ему плевать на мнение окружающих. Пусть идут нах*й и разбираются с этим, как хотят.