Семь грехов на пути героя

Нейто обуздал привычное за последние дни раздражение и искоса посмотрел на Хитоши. За последние несколько дней они сплотились под давлением обстоятельств еще больше, и Нейто полагал, что того количества секретов Удзумэ, которое теперь ему известно, хватит на них троих до конца жизни. Хитоши рассказал ему… многое. Про Курогири и Ширакумо, про «последний рубеж» Удзумэ в виде раскола, про их детство и немного «негеройские» мотивы Удзумэ к становлению героем. Как только детектив от них отстал, они с Хитоши развили бурную «партизанскую» деятельность. Не то чтобы он не мог простить взрослым того, что произошло с Удзумэ, они в этом не были виноваты… Но и облегчать работу детективу и остальным, кто собирался использовать Удзумэ, не собирался. Помочь не могут, пусть хотя бы не мешают. Он за время стажировки в одном из центров обучения под эгидой Геройской Комиссии успел наслушаться всякого, и далеко не все одобрял. И, как бы неожиданно и противоестественно это не звучало, их с Хитоши подельниками стали… Бакуго и Хара. Придурок Бакуго, который больше всех орал про «убью белоголовую», и нечестивый шантажист Хара, у которого в голове вообще непонятно что творилось, раз он по доброй воле вызвался быть их геройским менеджером. Ну, в их ситуации разбрасываться союзниками, пусть и такими… специфичными, было бы расточительством, хотя Нейто до сих пор гадал, как они скатились до того, что сидят в укромном уголке общежития класса Хары вчетвером и обсуждают план по реабилитации Удзумэ на случай того, если что-то о ее происхождении просочится в массы. Не совсем это, конечно, Хара не знал точных подробностей, но его увлекла идея такого проекта, а Бакуго до сих пор злобно пыхтел в своем углу, переваривая информацию о том, что женская половина А и Б классов подозревала его в неразделенной любви к Удзумэ и что она на самом деле встречается с Нейто. Не обошлось без пары взбучек и промывания мозгов от Хитоши, но в итоге придурок более-менее угомонился и внял здравому смыслу. Нельзя было не признать, что он был полезен, учитывая, что «выходов» на А-класс и, соответственно, на Мидорию у них не было. А им необходимо было разузнать подробности его связи, точнее, его причуды с Удзумэ. Других ниточек не было, оставалось уповать на эту. И Бакуго был единственным, кто сможет сделать это без подозрений. Нейто глубоко сомневался в его способностях к нормальному разговору, но выбора особо не было. Вон, до чего отчаяние довело, они начали надеяться на Бакуго. Это была их первая полноценная «сходка» вместе с Харой и Бакуго, предыдущие дни обходились без последнего. Но в этот раз Харе надо было что-то уточнить у придурка лично, только поэтому они и притащили его за собой. Впрочем, у него и времени было в обрез из-за своего взрывного темперамента: его активно таскали на занятия по получению временной лицензии и управлению гневом, о чем они периодически со всей возможной любезностью не забывали ему напоминать. — Итак, Бакуго-кун, от тебя мне нужны подпись на эти бумаги и вольное описание Удзумэ-чан, — после получения двух смертельных взглядов Хара, не будучи мазохистом, немедленно исправился: — Кхм, Сарумэ-сан. Все, что придет в голову. Личность, причуда, причина знакомства. О, и я запишу это на диктофон, чтобы потом использовать прямые цитаты. Так что будет неплохо, если матом не будет хотя бы одна третья часть. Бакуго опасно прищурился, но промолчал и грубо выхватил несколько листов бумаги из рук лыбящегося Хары. Еще в самом начале понял, что в словесных баталиях ни Нейто, ни, тем более, специализирующегося в трепании языком Хару не победить. В драке у него, конечно, был шанс, но не ему с двумя административными предупреждениями ввязываться в перепалки сейчас. Блондин фыркнул, раздраженно закатил глаза, но разрешение на разглашение личных данных или что там было у Хары подписал. Потом скрестил руки на груди и резко откинулся на спинку стула. — Типа умник, да? Валяй, мне без разницы. Но ничего нового про бело… про Сарумэ я вам не скажу. Пацифистка, она и есть пацифистка. Не совсем слабачка, сильнее остальных мобов, но с такой космическо-эзотерической по*бенью в голове, что впечатляет, как она у нее еще не лопнула, — Бакуго полностью проигнорировал хмурую мину Хитоши и продолжил, — Причуда под стать. Такая же замороченная и *бнутая. Ест, вырабатывает энергию, использует во всех вариантах и во всех позах, — Хара едва сдержал задушенный смешок, — Усиливается, генерирует силовые поля, слезоточивый газ, огнеупорную слизь и еще хр*н знает что. Каждая фиговина завязана на эмоции. Бакуго на секунду замолк, переводя дыхание и подбирая менее матерные слова для дальнейшего рассказа. — Сарумэ меня бесит, — прямо продолжил придурок без перехода, — То хочет сражаться, то нет, то строит из себя остроумную за*ницу, то нет. Мы, бл…ин, познакомились, когда она прискакала, взбесила меня и потом отказалась от боя! Если и есть кто-то более *бнутый, то я его не знаю, — Нейто стоило больших трудов не прерывать излияний Бакуго. Второй раз придурок вряд ли разродиться на подобное, — Но Сарумэ, по крайней мере, не сдохнет сразу после выпуска. Живучая, как таракан. Хара щелкнул диктофоном и неприлично заржал. Сквозь слезы, держась за живот, простонал: — О боже, Бакуго-кун, ты — нечто. Хочу посмотреть на того несчастного, кто рискнет стать твоим менеджером. И лично пожму руку, если ему удастся пропихнуть тебя хотя бы в первую двадцатку топа. Реакция Бакуго не заставила себя ждать. Тот запустил несколько искр с ладоней и с пульсирующей жилкой на лбу прорычал: — Тебя забыл спросить! Еще раз что-то подобное вякнешь, до конца школы не сможешь ровно на ж*пе сидеть, потому что я тебе ее надеру! Хара, легкомысленно отмахнувшись от угроз, спрятал диктофон и бумаги в сумку и сменил тему: — Да-да, понял, осознал. От тебя, Бакуго-кун, мне пока что больше ничего не нужно. Но если хочешь остаться послушать… Придурок не заставил себя ждать и выскочил из их угла со скоростью звука, даже не попрощавшись и привлекая внимание редких одноклассников Хары, которые случайно оказались в гостиной. Нейто сморщил нос в легком отвращении. Ни манер, ни понятий о скрытности. Впрочем, не хватало еще о нем думать лишний раз. — Итак… Теперь перейдем к настоящим делам, полагаю? Глаза Хары горели фанатичным огнем, а голос был полон предвкушения. Нейто смерил его подозрительным взглядом, уже не в первый раз сомневаясь в правильности решения привлечь ушлого менеджера на свою сторону. С такими «друзьями» и врагов не надо. За них ответил Хитоши, демонстративно закатив глаза и жестом требуя перейти к сути. Хара хмыкнул, выдержал драматичную паузу и, наконец, заговорил по делу: — А от вас, Нейто-кун, Хитоши-кун, — у Нейто дернулся глаз. Мерзавец делает это специально. Называет их по именам и ведет себя фамильярно, на грани допустимого, но все же ее не переступая. Умен, гад, — мне понадобятся ваши соображения по описаниям причуд. С визуалом и образами проблем не будет, хватит материала с фестивалей, а вот насчет того, как правильно подать ваши причуды… Лучше посоветоваться. Глаза Хары многозначительно блеснули, и Нейто приготовился торчать «в гостях» до отбоя. Кендо, конечно, будет снова коситься, но хотя бы свою жалость оставляет при себе после того, как в первый раз попыталась их так приободрить. Нейто было даже совестно за то, что они просто развернулись и ушли по комнатам, но не настолько сильно, чтобы извиняться. Он не в том состоянии ума, чтобы нормально поддерживать разговор с одноклассниками, в глазах которых плескалось слишком много сожаления и беспокойства за них. Просто… не осталось эмоциональных ресурсов встревать еще и в это. Он объясниться с ними развернуто и обстоятельно… потом. Как и ожидалось, Хара выпустил их из своих цепких лап лишь незадолго до отбоя. С пересохшими глотками, но полной уверенностью, что этот черт выжмет из их положения максимум общественного внимания. В выгодном им свете, естественно. Вяло перекидываясь подозрениями о том, что Хара может о них сочинить, они добрели до общежития. Не желая в очередной раз сталкиваться с вниманием одноклассников, оба безмолвно решили использовать альтернативный вход. У Нейто пока что куда хуже получилось лазить по стенам, чем у Хитоши, но и жил он на этаж ниже, так что ничего страшного. — У нас что, А-класс в общежитии? — Нейто мгновенно расслышал в общем шуме гостиной голоса, обладателей которых там быть никак не должно. Его передернуло. Настроение скатилось еще на несколько пунктов. Неприязнь к дешевым выскочкам никуда не делась, а фаворитизм Сотриголовы, Всемогущего, а за ними и общества раздражал, как никогда. — Нейто… — предостерегающе начал Хитоши, и Нейто закатил глаза. — Да знаю я. Нет сил и желания тратить на них свое время. Даже немного их жаль. Друг присел перед стеной, чтобы дать ему опору для разгона, и скосил на него ожидающий взгляд. Нейто примерился и с некоторым трудом, но все же ухватился за выступ своего балкона. Еще одно усилие — и он перелазит через ограду. Несколько секунд, и Хитоши оказывается рядом. Нейто каждый раз впечатляло, как непринужденно он игнорирует законы физики. И каждый раз друг закатывал глаза или занудно пояснял, что это всего лишь паркур и тренировки, но Нейто это не волновало. Такого уровня навыка еще достичь надо и голову по пути не свернуть. Отвечая на молчаливый интерес, Нейто продолжил мысль, отодвигая оставленную заранее приоткрытой балконную дверь: — Эти идиоты радуются вниманию общественности. Стыдно такое произносить вслух, но я согласен с Харой: накладывает неподъемные ожидания. Выжившие. Ученики Всемогущего. Будущие Немезиды Лиги Злодеев. Им кинули гнилую кость, а они и рады за нее убиваться. У Хитоши слегка расширились глаза, и он даже полуобернулся к Нейто, шокированный. — «Немезиды Лиги Злодеев»?.. — Ты что, не слышал, что рассказывал Хара до встречи с придурком-Бакуго?.. Ответ Хитоши расставил все на свои места: — Я спал. Нейто почти улыбнулся. Почти. — Понятно. Если вкратце, то какой-то умник в Интернете то ли раскопал гуляющие по Сети фото членов Лиги, то ли взломал полицейский архив, и выяснил, что так-то те не сильно старше нас. Вдохновился и провел параллель. Мол, раз после встреч с ними и даже похищения учеников все остались в живых, то они достаточно сильны, чтобы их одолеть. Хитоши одарил его недоверчивым взглядом. Нейто понимающе кивнул. Сам первый раз не поверил, что такие «одаренные» существуют, пока Хара не показал ему статью. — Конечно, многие считают это ерундой, но ведь находятся и те, кто вдохновляется таким «переплетением судеб». Там и Удзумэ по касательной задели, но А-класс все равно более выгоден для пиара. А Геройская Комиссия и не собирается препятствовать писакам, — последнее он пробормотал скорее в сторону для себя, чем для друга, и тот не стал заострять внимание. Центр обучения, куда его устроил Йороймуша-сама, находился в ведении Геройской Комиссии, и во время подработки там успел всякого наслушаться — никто не обращал особо внимания на нового стажера, лишь иногда хвалили или спрашивали про Юэй, но в остальном у них хватало забот помимо него. А Нейто мог быть очень тихим и незаметным, когда хотел. В конце концов, для того, чтобы использовать причуду, ему было необходимо подобраться к врагу вплотную. Пожалуй, в этом он мог посоперничать даже с Хитоши и Удзумэ. И Геройская Комиссия не предпринимала абсолютно никаких шагов, чтобы укоротить папарацци — им был выгоден А-класс в центре внимания. Хоть какое-никакое отвлечение от провальной работы героев и полиции. С Пятном историю благополучно замять получилось (подробностями поделилась Удзумэ), но Лига Злодеев? Повышающаяся статистика преступлений после отставки Всемогущего? Последователи Пятна? Нейто устало вздохнул. Он все еще хотел быть героем, но цель приобрела горько-сладкий привкус. Почему они, подростки, должны разгребать проблемы взрослых и общества? Почему А-класс наказали, когда те полезли спасать придурка-Бакуго и Удзумэ и преуспели, но никто не сказал о том, почему топ-герои не справились? Может, Хитоши и Удзумэ было чуть проще в этом плане — они как будто с самого начала знали всю правду мира и успели свыкнуться, а вот для него осознание было подобно давлению каменной глыбы — нарастающее и неотвратимое. Свое поведение в начале семестра казалось таким глупым и детским. Чувства никуда не делись, но смысл дразнить А-класс, когда объективно они превзошли их по всем показателям? На Культурном фестивале и на экзаменах. Осталось доказать свое превосходство на практике. А мысль, что Хара уже начал работать над подлянкой директору и Сотриголове, согревала сердце и окончательно примерила его с происходящим, хотя Шинсо, подлец, отказался объяснять свой внезапный порыв доверия Ястребу и заявил, что ему сначала нужно убедиться в своих подозрениях. И доверие к другу победило, хоть и с небольшим перевесом, желание немедленно добиться ответов. И, если быть совсем честным, от такого, как Шинсо, еще попробуй чего-то против его воли добиться. Проще стену с места сдвинуть.

***

Айзава готов был поклясться, что сходит с ума. Начавшийся ночной кошмар с заявления о смерти Все-За-Одного и последовавшим через несколько суток буйством Курогири продолжался. Он не спал уже довольно долго даже по собственным меркам, по привычке отдав предыдущую ночь более важным делам. Срочный вызов из Тартара поставил все с ног на голову: Все-За-Одного был мертв, а причуда Курогири начала самопроизвольно активироваться, что и стало причиной его немедленного вызова: злодей потерял сознание, а приборы тюрьмы раз за разом регистрировали аномалию в его причуде. Сначала незаметные внешне колебания тумана, видимые только чувствительно настроенной машине, потом пульсация и, в итоге, произвольные порталы прямо внутри камеры. Которая, вообще-то, была обшита тройным слоем материала, препятствующего проявлениям даже самых сильных излучающих причуд. Но ни это, ни тяжелые, подавляющие причуды наручники на самом Курогири не помогли. Управление Тартара, вконец перепуганное мистической смертью Все-За-Одного без видимых на то причин прямо под прицелом десятков камер, срочно вызвало Сотриголову из Юэй. Мик вызвался поехать с ним на всякий случай. Как оказалось, это было единственно верным решением — когда они прибыл на место, причуда Курогири почти достигла критической точки. Еще немного, и она либо привела бы к его самоуничтожению, либо к разрушению Тартара — Сотриголова активировал причуду на Курогири в тот момент, когда несколько его порталов открылись прямо в стенах, оставив вместо них дыры идентичных форм. Жутко. Это было жутко. Очень подходящее слово, учитывая, что, со слов дрожащих тюремщиков, такое происходит впервые. Никто и мысли допустить не мог, что в стенах тюрьмы возможна активация причуд заключенными. Тем более, потерявшими сознание. И, что самое, ужасное — никак не прекращающаяся. Айзава уже потерял счет часам. Он знал, что Хизаши дважды приносил ему поесть, но поскольку он в прямом и переносном смысле не мог спустить глаз с Курогири, то отслеживание времени сильно затруднялось. У него, конечно, было много трудных ночей во время бытия героем, но никогда еще не было таких долгих. Едва он моргал или деактивировал причуду, что было ему необходимо делать по естественных причинам, как процесс начинался снова по накатанной. Туман Курогири взвивался волнами, воздух покалывало, и затем появлялись порталы, начиная микроскопическими. Которые с каждой миллисекундой увеличивались. Настолько далеко, чтобы проверить максимальные размеры, они не заходили. На перерыв у Айзавы было от десятка секунд до полминуты. И… Может, от недостатка сна, может, от причудного истощения, но ему начинало казаться, что… — Промежутки между аномалиями становятся короче, — донесся сбоку непривычно тихий голос Хизаши, — только что доложили местные аналитики. …Чуйка, натренированная годами геройства, не подвела, но как же он не хотел оказаться правым в этот раз. — Они сказали, что если тенденция сохранится хотя бы еще на несколько часов, то Курогири… придется «устранить», — вымученно добавил друг, пойманный между застарелой болью и безнадежностью ситуации. Шота промолчал, не зная, что добавить. Решение охраны Тартара было логичным, но… — Но как же так! Он же наш друг! После стольких лет выяснилось, что он жив, пусть и в таком виде, мы не можем дать им его убить! В Камино Сарумэ использовала Глаз Бури! — Шота понял по шуму упавшего стула, что Хизаши подскочил с места. Друга перемкнуло, голос дрожал, выдавая отчаянные эмоции, причуда вышла из-под контроля, — Ты сам говорил, что она видела его живым! Оборо все еще где-то там, внутри Курогири! Шота сморгнул выступившие слезы (исключительно из-за перегрузки причуды, только и всего) и бросил беглый взгляд на Хизаши. Тот выглядел разбитым и потерянным. И это было так неправильно. Хизаши, Сущий Мик, никогда не поддавался отчаянию. Даже после того, как они потеряли Оборо, именно Хизаши был тем, кто не позволил ему сгнить в черной депрессии и вытянул обратно на поверхность из того болота, в котором он тонул с головой. Шота протянул руку и сжал плечо друга в попытке поддержки. Он плохо умел находить подходящие слова, но мог быть рядом. — Мы спасем его, Хизаши. Мы должны. Незу уже работает над этим, у нас еще есть время и лучшие ресурсы, которые только можно найти в Японии. Оборо… Ширакумо Оборо, которого я знаю, точно не сдался бы так просто. И именно этот момент выбрал Курогири, чтобы сойти с ума. Шота немедленно вскинул голову на дребезжащий звук, едва тот начался, и активировал причуду. Фиолетово-черный хаос за защитным стеклом умер так же мгновенно, как и начался, но Шота едва не потерял контроль над причудой, когда туман снова уплотнился в мужской силуэт. Точнее, попытался это сделать, но вместо уже привычной ненавистной фигуры с желтыми светящимися глазами туман Курогири стал чем-то непонятным. Посветлел кусками, словно… перелинял. Осыпался черными хлопьями, обнажая более мелкий ослепляюще голубой силуэт.