Домино

Северус Снейп не любил зиму. Для кельтов она начиналась в ноябре. В ночь на Самайн они наряжались духами, ведьмами и вампирами, чтобы сами духи, ведьмы и вампиры не смогли им навредить. Подобно древним кельтам, незадолго до Хеллоуина Снейп надевал на себя маску отстраненности и не снимал ее вплоть до Бельтайна. В день Трафальгарского сражения начинался марафон праздников. Авиакомпания, в которой Снейп работал, очень любила устраивать фуршеты, корпоративы, банкеты - нужное подчеркнуть. Не то чтобы это его радовало. За Трафальгаром шел Хеллоуин, День всех святых - начальство обычно прикрепляло два праздничных дня к выходным, устраивая долгий уик-энд, но и требуя обязательного посещения корпоративов и заставляя этим Снейпа скрипеть зубами от неприятия. День Гая Фокса, фейерверки - то, что было Снейпу по-настоящему ненавистно, хотя он обычно не считал негативные эмоции, и вообще эмоции, достойной тратой сил. Снейп не любил смотреть на небо. Работая в авиакомпании диспетчером, он получал в свое время немало шуточек на эту тему - до тех пор, пока сослуживцы не поняли, что выражение лица, появляющееся при упоминании этой странной привычки, сулит пусть не опасность, но неприятности - точно. Выходя из дома, магазина или же здания компании - где-либо еще Снейпу бывать приходилось редко - он старательно пригибал голову к земле. Небо привлекало его внимание, только если в нем - неважно, прямо над головой или же вдали - расцветали кровавые цветы фейерверков. Не имело значения, были они действительно алыми, или же оранжевыми, серебристыми, зелеными - кровь Снейпу чудилась неизменно. А еще - чьи-то крики, огненные лепестки, пожирающие хвост самолета, что несся, раскинув крылья, к поверхности земли, подобно белому всаднику Апокалипсиса. Людей, знавших об этой странной напасти, можно было не то что пересчитать по пальцам одной руки, а по бровям одного человека. Лили, одна из этих людей, называла брови Северуса самой выдающейся частью его лица, благоразумно минуя больное место в его самооценке - гротескно большой нос. Второй человек, Регулус, говорил, усмехаясь, что, по всей видимости, у Снейпа в прошлой жизни была авиакатастрофа, раз ему до сих пор чудится такое. Когда же Снейп принимал угрожающую позу (или хуже - принимался его щекотать пальцами его бока или губами - шею), он, смеясь, «исправлялся» - мол, это был Тунгусский метеорит. Но это было давно. И праздники приносили Северусу пусть не радость, но некое подобие соучастия к радующимся людям, давно. Но - вот же досада - люди продолжали разгуливать по Лондону с разноцветными шариками, детьми, собаками и билетами на спектакль «Виндзорские насмешницы» и по сей день. За ночью Гая Фокса, неизменно безжалостно бившей под дых старыми воспоминаниями, незаметно подкрадывался День Памяти. Празднование окончания войны, венки, будто бы из ниоткуда появляющиеся на всех местных кладбищах, звон колоколов в церквях - все это как нельзя больше соответствовало настроению Снейпа. Вслед за днем Святого Эндрю (кажется, «самая крупная шишка» компании был родом из Шотландии) наступал спокойный месяц. Относительно спокойный, ибо девочки из «планктонного» отдела умудрялись появляться с документами о бронировке билетов к Рождеству даже в диспетчерской, хотя что им там было нужно, Снейп за долгие годы работы так и не понял. Разве что пара его наиболее смазливых коллег? Вслед за Рождеством и Новым годом (целая неделя фейерверков, чтоб им икалось - и фейерверкам, и тем, кто их выпускал) рос и ширился, подобно катящемуся с горы снежному кому, парад весенних праздников. И чертово начальство почитало своим долгом отмечать все до одного как шесть лет назад, еще когда Снейп пришел впервые в диспетчерскую, так и по сей день. Заканчивался парад безумия в начале июня на Дне Рождения Королевы. За одно это Снейп готов был молить Бога даровать ей долгую жизнь, хоть ему и полагалось молиться за нее, как и любому добропорядочному англичанину. Итак, зима - по викканскому календарю - принесла Северусу Снейпу плохое настроение. А также - начало одной авантюры. ~*~*~*~ В субботу неделей раньше Трафальгара (Северус привык считать дни до начала парада праздников, хоть и порицал сам себя за это), в час дня в дверь постучали. Снейп готовился к этому, ждал этого. Но, опустив взгляд на конверт в собственных руках, он не сумел спокойно отвести от него взгляда. Светло-синий росчерк в углу - схематичный самолетик. Он загипнотизировал Снейпа - как, впрочем, и много раз до этого дня. Если бы не гордость и не вечные пересуды среди досужих кумушек на работе, он бы давно попросил отсылать ему приглашения в обычном белом конверте без логотипа компании. А лучше - передавать прямо на работе. В идеале - не беспокоить его приглашениями в принципе. Ведь он все равно не любил праздники. Но компания, в которой Снейп работал, почитала за обязанность поддерживать репутацию солидной и богатой. Пользу корпоративов и отдельных приглашений для этого Снейп еще мог понять, а вот рассылку курьеров, чтобы они даже не раскидали приглашения по ящикам, а вручили приглашенным прямо в белы рученьки - нет. Обычно курьеры, сообразив, что чаевых не дождешься, быстренько сматывались, благо лестничные площадки в доме Снейпа были небольшие и сделать это можно было максимально незаметно. Выйдя из своеобразного ступора, Снейп в лучшем случае слышал стук подошв на первом этаже и звук захлопывающейся двери подъезда. В лучшем - это потому, что худший, по-видимому, случай настал только сегодня. Пригладив пальцами волосы на виске - рука норовила собрать их в горсть и откинуть назад, за спину, но Снейп уже лет шесть как привык завязывать волосы в хвост, - Снейп смерил максимально равнодушным взглядом застывшего перед распахнутой дверью его квартиры курьера. Отметив детали - крайнюю худобу пришедшего, футболку, застиранную до полупрозрачности, порванные на коленях джинсы, драные и, по-видимому, видавшие много интересного кеды, - он мысленно припечатал: «Очередное дитя гордых панков». Гордых - это потому, что они даже на раздаче вещей бомжам у метро не почитают за необходимость взять хоть что-нибудь, похожее на нормальные вещи. Не говоря уже о еде. Снейп поднял голову, чтобы резким кивком выпроводить очень уж загостившегося на лестничной площадке курьера, но осекся на середине движения. Обыкновенные дитятки панков так не смотрят. У них не бывает такого блеска в глазах - авантюрного, заинтересованного, с оттенком изучения. У них не бывает таких острых скул и тонкой, будто бы напоказ хрупкой, шеи. У них не бывает «кошачьей» улыбки, которую всякий может понимать, как хочет, - и Снейп обязательно принял бы ее за личное оскорбление, если бы ему не было все равно. И уж, разумеется, панки не носят такие нелепые круглые очки. Джон Леннон - это немного не в их стиле. К счастью, мальчишка понял оборвавшееся движение Северуса правильно. Сделав пару шагов назад и практически уперевшись спиной в противоположную дверь, он неловко кивнул и понесся вниз по лестнице. Только край древней хлипкой сумки с бахромой по краю видали. Снейп понял, что последние несколько секунд позорнейшим образом задерживал дыхание. Прислонившись к косяку, он кое-как захлопнул дверь и вдохнул воздух своей прихожей, впервые за много дней отметив, как здесь душно. Северус ненавидел чувствовать себя слабым. Более того - он ненавидел людей, которые видели его в моменты слабости. Если это, конечно, не был Регулус, мама или же Лили. Им он достаточно доверял, чтобы показывать самые неприглядные черты своего характера. А этот мальчишка - он же просто пялился на Снейпа, пока тот не мог выйти из ступора, пока перед его внутренним взором раз за разом мелькала одна и та же картинка: самолет, объятый с хвоста языками пламени, настолько белый, что кажется раскаленным добела, будто бы идет на посадку. Только рассчитывая встретиться на земле с самой безносой - не иначе. К дьяволу, упуская из внимания все его личные обстоятельства, которые он не собирался разбалтывать каждому встречному, - это было просто-напросто неприлично, стоять в дверях у незнакомого человека. Ладно, практически в дверях. В следующий раз вытолкаю, прежде чем в ступор впадать, - подумал Снейп, грея руки о долгожданную кружку с чаем. Как и любая порядочная «сова», в выходные он просыпался не раньше десяти. Сегодня - около двенадцати. Ему позвонили в дверь, когда он, вдоволь повалявшись в постели, таки поднялся и даже заварил себе чай. Хорошо хоть, успел нормальные домашние штаны натянуть, а то лицезрел бы его этот... курьер в махровом халате. Мысли вполне естественно переместились к этому тощему недоразумению. Вот он как раз выглядел жаворонком. Ишь какой бодрый, небось, уже часа четыре как летает по Лондону. Приглашения на корпоратив разносит. Вообразив себя в голубом махровом халате, с нечесаными неприбранными патлами, напротив курьера в образе нервно подпрыгивающего воробья с сумкой через плечо, Снейп расхохотался. Так как перед этим он неразумно хлебнул чая, сбор собственного изобретения пришлось стирать и со стола, и с пола, и с собственных ошпаренных коленей. Что ж, Снейп не так уж часто находил повод посмеяться - или хотя бы усмехнуться. Хоть какую-то компенсацию за полученное от курьера унижение он получил.