Домино

— Сев, я за сигаретами. Ты хочешь чего-нибудь? Северус отвел взгляд от книги и нахмурился. Только Регулус мог так его называть. Это не позволялось ни матери, которую Северус видел не далее как на Рождество, ни Лили. С другой стороны, Рег позволял так звать себя всем, кто был знаком с ним хоть даже понаслышке. "Можно просто Рег", — говорил он, неизменно улыбаясь и протягивая руку для пожатия. В такие моменты Северус всегда чувствовал ревность. Было не так много областей жизни Регулуса, принадлежавших только Снейпу. Телесные удовольствия никогда не значили для Северуса так много, чтобы считать их достаточным поводом, чтобы не беспокоиться о принадлежности ему его же любовника. Регулус уже надел куртку и ботинки, а Северус и не заметил. Зачитался. В отличие от своего временами экстравагантного брата, Рег носил практичные и довольно обыкновенные вещи, которые странным образом выделяли его из толпы. Постоянно казалось, что такой красавчик обязан подчеркивать свою внешность — косить под цыгана или итальянца. Северусу то и дело чудились на Реге рубашки с кружевами и отворотами, кожаные брюки для езды на лошади, а порой и простые хлопковые майки, подчеркивающие грудные мышцы и показывающие мимолетом соски. Обыкновенные же, ничем не примечательные футболки явно контрастировали с вьющимися надо лбом волосами. Но это даже привлекало. И отнюдь не только Северуса. Его любовник стоял на пороге комнаты, выжидающе улыбаясь и схватившись руками за отвороты своей куртки. Он не был красив в этот момент, — широкие скулы и слишком явная астеничность фигуры относили его к совершенно особому типажу "на любителя", — но неимоверно притягателен, настолько, что хотелось еще больше взять от него себе, присвоить целиком. Или самому отдать себя, какая, к дьяволу, разница, если душа просит близости, и физической, что вторична, и духовной. Неясная тревога вдруг будто постучалась в его сознание. Снейп мысленно укорил себя за сентиментальность. Она была присуща только девушкам, и то — худшим из них. Бабушка Агата и Лили ею не обладали, а о своей матери Снейп не вспоминал. Он любил ее достаточно, чтобы беспокоиться о том, как она живет, и по мере сил помогать (не то чтобы она в чем-то нуждалась), но не настолько, чтобы вопреки всему ставить ее в число своих идеалов. Сам он понял о своих наклонностях довольно-таки рано и не позволял не то что слухам, даже малейшему подозрению зародиться. Да что там — мама об этом узнала, только когда в общежитии вместо Северуса трубку поднял Рег. Не то чтобы она была удивлена или шокирована. Снейп подозревал, что от новых открытий в жизни сына ее отвлек какой-нибудь новый интересный покупатель в бакалейном магазинчике, куда она устроилась продавщицей. Бабушке же Северус однажды проговорился. Стоял февраль, на улице сыпали запоздалые хлопья снега. Северус сидел на кухне с учебником химии в руках и смотрел, как бабушка делает пирожки с рисом. Каждое ее движение было экономно, включая то, как она шагала по крохотной кухне — от очень темной благодаря не халатности хозяйки, а собственной старости раковины до такой же древней плитки два шага, а от плитки до шкафчиков и полок с припасами еще один, пошире. В приземистой полной женщине чувствовалась хищная грация, и Северус ей не удивлялся. Вся их семья была хищниками. Когда Агата оборачивалась к Северусу, в уголках ее губ мелькала ласковая улыбка. Она будто говорила: "Я здесь. И ты здесь. Я не брошу тебя". Северус сначала отгонял дурную, некстати пришедшую в голову мысль. Но матери до его школьных дел особого интереса не было, об отце и говорить не стоило. А вот бабушка могла знать. Она с самого его первого класса неизменно ходила на все собрания, и несмотря на то, что никто не мог обвинить ее в сплетнях, каким-то образом была в курсе всего происходящего. Снейп не столько разбирался в премудростях окислительно-восстановительных процессов, сколько лихорадочно раздумывал, спрашивать или нет. Это грозило ему "неудом" по ближайшей контрольной, ибо это была последняя возможность подготовиться к урокам, сидя у бабушки, а дома, то есть в доме отца, в покое его бы никто — гарантированно — не оставил. Но Северус не мог оставить этот вопрос без ответа, просто не мог. От этого зависела его жизнь! Он решился открыть рот, только когда Агата вытащила первый противень и выложила на тарелку внуку душистый, с посыпанной перцем и пахнущей лавровым листом начинкой, пирожок. — Э... Бабушка... — Что? — невзирая на доброту каждого обращенного на Северуса взгляда, бабушка воздерживалась от любых излишне ласковых обращений, да и излишеств в общении вообще. — А те двое парней — что им будет? Агата кивнула внуку на плиту, и тот, мгновенно вскочив, помог бабушке задвинуть вторую партию сырых пока что пирогов в духовку. Помахав нижним краем фартука на раскрасневшееся от жара конфорки лицо, бабушка уселась за стол и только тогда, подперев щеку кулаком, поинтересовалась: — Ну-ка, о ком ты? Северус смущенно поерзал. Бабушка явно подшучивала над ним, слишком уж явно видны были смешинки, снующие меж ее черных, прямых и густых, как у молодой, ресниц. — Ну, о тех, из девятого... Которые... "Те из девятого, которые" обжимались в туалете для мальчиков, где их обнаружил — нет, не учитель, а некстати зашедший старшеклассник. В последние несколько дней они стали главными объектами оживленных сплетней и кривотолков, причем, если бы Северус мог нормально соображать, он бы заметил, что обсуждающие чаще всего отзывались о "таких, ну, этих", — обычно к этому девочками заговорческим шепотом добавлялось "извращенцах", а мальчиками вальяжно — слово на "п", которое так часто звучало из уст отца, даже по отношению к погоде или невкусному (самому дешевому) пиву и которого Северус отчаянно боялся, — со смесью жгучего любопытства и... явного восхищения. Но соображать нормально он не мог — как раз-таки из-за страха. Северус легко, как-то враз соотнес "эту парочку, ха, ну вы понимаете, о ком я" и себя. Правда, кто-то из них был в более выгодном положении. Но те, кто познали, каково это, когда сбываются фантазии, или те, кому оставалось только мечтать? Северусу, парализованному этими самыми мечтами, не было дела до того, кому больше везет. Ему важно было узнать, что сделают с теми парнями — что сделают с ним, если его стыдные лихорадочные фантазии когда-нибудь выплывут на поверхность. — А, ты о Мигеле и Эндрю, — бабушка негромко рассмеялась, перебирая пальцами в пакете крошки хлеба, которые планировала ближе к вечеру вынести на корм голубям. — Мальчишки. Скандалисты доморощенные. Не удивлюсь, если они специально прошмыгнули в туалет к концу урока, чтобы их застали. Повезло им, видать, что не учитель их увидел. — Чем повезло? — только и смог выдавить из себя Северус. Бабушка подняла на него светло-серые, выцветшие с возрастом глаза и улыбнулась. Морщинки на ее лице сложились так легко, будто само ее лицо предназначалось для этой светлой улыбки. — Да не было б такого размаха, вот и все. Прикрикнул бы на них учитель да и в покое бы оставил. А тут пошли шу-шу, как они и хотели... Какие люди, такие и мечты, — Агата, похоже, искренне веселилась. Северус был ошеломлен — другого слова и не подобрать. Он переспросил, только чтобы убедиться, что не ослышался: — Ты хочешь сказать, что учителя бы отнеслись к этому... не знаю... спокойно? — несмотря на все уважение, что он питал к бабушке, он с легкостью звал ее по имени. Того же отца назвать просто "Тобиасом" он бы не смог. Не то чтобы Северусу когда-то приходилось вообще обращаться к отцу. — Да побойся бога, Северус, у нас же свободная Англия! — отмахнулась рукой бабушка. И, судя по тому, как насмешливо она смотрела на даже выдохнувшего с облегчения Северуса, она все поняла. И приняла. Признания в своих наклонностях как такового не было. Но Агата знала, а Северус знал, что Агата знает — и что она не отторгнет его, такого. Что еще надо было желать? Северус очнулся оттого, что его рукой не слишком деликатно трясли за плечо, а другой нежно перебирали рассыпанные по плечам волосы. Снейп только открыл рот, чтобы спросить, в чем дело, как чужой ловкий язык быстро облизнул его губы. У Северуса чуть не закружилась голова от контраста ощущений, — плечо почти занемело, но кожа от прикосновений чужих пальцев и рта будто подернулась приятной дымкой ощущений. — Что-то ты статую изображать принялся, — ухмыльнулся Рег, оторвавшись от его рта, но не снимая руки с плеча. — Опять за старое? — Ну... я замотался, — уклончиво ответил Снейп. И это не было ложью, все-таки экзамены были на носу. Заваливать их было нельзя, ведь летом ждала летная практика. — О... Тебе надо больше высыпаться, — Регулус быстро пробежался пальцами по шее Северуса и погрузил их, усмехнувшись с довольным видом, в его тяжелые волосы. Снейп не удержался от фырканья. Выспишься с этим, как же! Он мог бы сидеть так, почти обнимаясь, вечность. Но Рег уже вскочил, — покрытая редкими волосками кожа под его пупком обнажилась, когда футболка с нелепым рисунком на секунду задралась, — и нетерпеливо потянул Северуса к двери. — Мы в магазин собирались, нет? "Вообще-то ты, а не мы", — подумал Снейп, но не стал это озвучивать. Он был не против пройтись. — Ладно. Только я книжку заберу. Пакет есть у тебя? — Да успокойся ты с этими книжками! Понесешь ее так. Пошли, курить хочется, спасу нет, — Регулус произносил последние слова уже где-то в коридоре, ближе к входной двери. Снейп даже поморщился. Такое пренебрежение к самому драгоценному — знанию — было для него непостижимо. В конце концов, тот же Регулус будет на него дуться, если книга размокнет под дождем. А дождь определенно собирался — какие тучи только нес ветер с кромки горизонта!

~*~*~*~

Когда же они вернулись, тщетно прождав под "козырьком" магазина окончания ливня, вдоволь нацеловавшись в укромном уголке за телефонной будкой, а потом слегка промокнув, квартира была заперта на один оборот вместо двух. Регулус закончил поворачивать ключ так тихо, как мог. Он прошел в квартиру всего на пару шагов, но с такими уморительными и безмерно очаровательными, по мнению Северуса, ужимками, что тот едва сдерживал смех. Даже торжествующий хохот. Ему принадлежал этот день, и практически — ну и что, что только май — летний дождь, и этот хитрый лис. Это было большим поводом для смеха, чем гримасы хоть всех Арлекинов этого мира. Чуть послушав и повертев головой, довершая этим образ лисы, Рег все так же тихо проделал те же самые два шага назад. — Может, пойдем отсюда? — предложил он вполголоса. — Сири и этот выскочка с первого курса летного опять в его комнате шепчутся. Давай прошвырнемся, чего на еще один скандал напарываться. При последних словах Рег кинул на Снейпа будто бы боязливый взгляд, но тот только согласно кивнул. У них с Сириусом Блэком действительно была будто бы аллергия друг на друга, даже при отсутствии хотя бы одностороннего, не говоря уж об обоюдном, интереса любая их встреча заканчивалась отнюдь не доброжелательным шипением и громко хлопающими дверьми. А этот день был слишком хорош, чтобы портить его подобными вещами. Книгу в синей обложке о терморегуляции и правда пришлось спасать от струй дождя под курткой, — Рег продолжал упираться, что это не нужно, а Северус смеялся ему в лицо и разговаривал с книгой, заявляя вслух, что у него ей жить будет куда лучше. Помимо еще нескольких поцелуев, они урвали долгую прогулку перебежками от "козырька" к автобусной остановке, от остановки к кафе — и так далее. Денег у обоих не было даже на метро, чтобы добраться до общежития, где жил Снейп, да и не пустили бы их вдвоем в это общежитие. Но кого это заботило? Жизнь была прекрасна и на редкость безоблачна. А в то, что так будет не всегда, не то что не верилось — попросту не думалось об этом. Не приходило в голову.