POV Рахул Асэки
— И всё же, куда мы едем? — опять пристал к Тарханову. В сопровождении отряда элитников мы уже как час летим не пойми куда. Меня распирает от любопытства, окна полностью тонированные, направление неясное, а этот несносный только загадочно улыбается и молчит о пункте прибытия. Заметил наметившуюся привычку: многие считали допустимым везти меня куда-то, не ставя в известность. Вот что за самоуправство?! Захотелось даже обидеться на такое положение дел. — Риг, признайся, мы летим на бои? — не выдержал томительного молчания, решил озвучить вчерашнее предположение — ну хоть как-то Риг ответит же. — Я не посещаю этот показушный пережиток, — брезгливо скривился Тарханов. — Как? — удивился я реакции Ригина. — Ведь там должны присутствовать аристократы всех пяти планет Содружества! Значит, и Титан тоже должен быть представлен. — Рахул, от Титана наберётся достаточно высокородных семей, любящих посещать это примитивное развлечение, чтобы многоуважаемый Совет не настаивал на обязательном присутствии клана Тархановых, — назидательным тоном сказал Риг и, криво улыбнувшись, добавил: — Иногда моя репутация играет нам на руку. Без сильной надобности наш дорогой Совет не лезет к психу-Анубису и его клану. Всё-таки странный Тарханов, и странность свою старательно показывает окружающим. Зачем казаться хуже, чем ты есть? Не понимаю я его порой. В задумчивости уставился на свои руки, где нервно отковырял заусеницу. Терпеть не могу неухоженность пальцев. Обрабатывал же недавно. От обгрызания ногтей меня отвлёк тихий смех Рига. — Какой ты нетерпеливый. Ладно, взгляни в окно. И с чего он решил открыть тайну места? С подозрением погипнотизировал этого шифровщика, повернулся к терявшему тонированность окну аэромобиля и ахнул. Исходник бракованный! Там было на что посмотреть! Над самым большим монументальным комплексом Содружества уже сейчас я видел огромных летающих драконов. Между ними парил тёмно-синий, с круговыми россыпями звёзд флаг Совета Содружества. Это значило, что мы летели на самую популярную, самую желанную для всех программистов выставку IT-технологий нашего Содружества. Попасть туда — мечта разумного от мала до велика, но билеты распродавались за год до начала выставки. Потом купить можно было только у перекупщиков по сумасшедшей стоимости. И вот теперь я еду туда. — Это то, о чём я думаю? — Повернулся к Ригину. — Рахул, я не знаю о чём ты думаешь, — странно улыбнулся Тарханов. — Мы летим на ФутурумЛайф?! Правда?! — Да. Сюрприз удался? — тихо поинтересовался Риг. — Не то слово! — выпалил, еле сдерживая эмоции. Вновь прилип к окну, рассматривая комплекс с близкого расстояния. Раньше, когда смотрел по головизору сюжетную нарезку выставки, то не представлял насколько это огромное здание. Облетев по кругу величественное строение, мы зашли на посадку, оставив позади вереницу мобилей рядовых разумных. Даже здесь у Тарханова был выделенный путь. Наверное, впервые я искренне радовался особому положению: попасть на выставку хотелось как можно быстрее. Дальнейшее действие в виде регистрации и прочих формальностей прошло мимо меня. Как только мы вышли из аэромобиля, ухватил рекламный проспект и весь погрузился в программу мероприятия, мысленно отмечая маршрут движения к заинтересовавшим меня презентациям. — Рахул, — отвлёк приобнявший меня за плечи Тарханов, — этот день весь твой. Маршрут и стенды для посещения выбираешь ты. Только сейчас заметил, что стоим мы в парадном зале выставки. Всюду снуют толпы разряженного народа, электронная музыка переливом взлетает ввысь, чтобы упасть вниз, прокатиться вибрацией битов по телу и, вспорхнув над головой, улететь в зал. На фоне музыки перед посетителями возникла подвижная голографическая реклама и разлетелась пузырьками за мгновение, как только разумные прошли сквозь неё. Поднял глаза: вокруг носятся камеролёты, транслирующие на огромный визорэкран парадный зал и нашу процессию — шесть элитников по кругу, а в центре обнимающий меня Тарханов. На большом экране было видно, как наклоняется Риг, как он целует меня в ушко, как шепчет: «Я буду следовать за тобой, моя птичка. Лети вперёд!» Этот момент камеры показали крупным планом. От осознания, что на нас смотрят миллионы разумных, меня прошиб холодный пот. Дыхание перехватило. — Ш-ш-ш, пугливый воробушек. — Риг прижал меня ещё сильнее, даруя свою уверенность и защиту. — Всё хорошо. Я рядом. Тарханов провёл рукой вдоль позвоночника и легонько подтолкнул вперёд. Обернулся через пару шагов: Риг с надменно-скучающим лицом в сопровождении четырёх охранников и куколки, как и обещал, шёл за мной. Моя Малиша была привычно рядом, два охранника по бокам от меня. Выдохнул и шагнул в первый выставочный зал. Зал с ходу поражал своей экспозицией, — уже через минуту забыл все неловкости и смущения. Меня поглотил мир невероятных изобретений, необычных технических программ, чудных презентаций и фантастических зрелищ. Это был рай для программиста. В первом павильоне демонстрировались передовые программные возможности от «НоваСтрой», где предлагались не только инновационные разработки в планировании, возведении зданий, но и новаторские технологии в дизайне интерьера. И речь не про строительство или замеры при возведении зданий, и даже не про разработку и планирование дизайна, а про прямое применение метода инновационного моделирования в художественном оформлении жилья. В этом павильоне я надолго завис. Исходя из презентаций, идея обещала стать востребованной и прибыльной. Ознакомился поближе: задумка была проста в изложении, но сложна в исполнении. Вся мебель покрывалась крошечными головизор-проекторами, затем в базу загружался желаемый стиль обстановки — и вот у тебя уже не старая комната, а королевские покои. Если надоело жить вычурно — меняй антураж на ретро-стиль — самый хитовый в этом сезоне, особенно, если добавить элементы мебели времён Льюиса молодого. Примечательно, что программа воспроизводила объект с 5D эффектом и на ощупь, и на запах он был, как натуральный. Изучая новинки, я полежал на скрипящем подо мной и терпко пахнущем кожаном диване. Краем глаза уловил облизывающий, жадный взгляд Тарханова, улыбнувшись, изящно встал и пошёл тестировать пушистое, мягкое велюровое кресло. Потом завис в отделе кухонной мебели. Шероховатая поверхность и дурманящий смолянистый запах дерева надолго вывели меня из реальности. Обходя демонстрационные модели, вспомнил свою непрезентабельную, с простой мебелью квартирку у домодержательницы Шадуль. Воспоминания вызвали ностальгическую грустинку в душе. Эх, мне бы туда эту разработку — как бы я там развернулся! Когда повернулся к выходу, то в отдалении увидел Тарханова, беседующего с разработчиком этой технологии, и, судя по ошалелым глазам парня, Риг его уже на что-то уломал. А ведь и правда, если внедрить идею в военное направление — здесь такие перспективы открываются! М-да. Общение с оружейниками на меня плохо повлияло: я начинаю видеть пути применения мирных разработок в военке. Если так и дальше пойдёт — я из пацифиста превращусь в милитариста. С этим надо что-то делать! В следующем зале были драгоценные украшения и бижутерия. Многочисленные кулоны, браслеты, серьги, колье, перстни, диадемы и многое другое как из натуральных камней, так и из их искусственных копий, нашпигованных технической начинкой так, что по своему функционалу они могли превзойти любую космическую станцию. Здесь я тоже долго изучал новинки. Особенно мне понравились перстни. Были на выставке и простые украшения. В центре зала, на прозрачном пьедестале, огороженная тройным защитным полем находилась полная платиновая парюра, инкрустированная сапфирами и бриллиантами. Из-за тусклого освещения стеклянная подставка была почти не видна, поэтому казалось, что украшения просто висят в воздухе, переливаясь множеством искрящихся огней. Объяснение этому свечению оказалось простым. На все предметы были нанесены мельчайшие светодиоды — именно их перелив отражался в камнях, создавая неповторимую игру света на гранях драгоценностей. — За этой защитой сейчас находится годовой доход всех колоний Содружества, — раздался задумчивый баритон сбоку. — Невероятное великолепие! — Согласен, красиво. — Последний раз взглянул на дивный гарнитур и отправился дальше изучать продвинутые новинки. Следующий зал принадлежал индустрии красоты. Уже на входе всех посетителей встречали две нимфы. При попытке дотронутся до прелестниц силуэты дивных красавиц под звуки переливчатого смеха распадались на цветочный вихрь, растворяясь в пространстве, чтобы через несколько секунд опять собраться в единое целое в стороне, призывно зазывая посетителей внутрь. В этом зале было царство декоративной косметики, ухода за кожей, профессиональной аппаратуры — в общем всё, что только можно пожелать. В зале красоты царил ажиотаж и возбуждение. Наверное, это было самое посещаемое место на выставке. Здесь любой разумный мог найти для себя всё, что захочет его душа. Один только крем с омолаживающими нанитами чего стоит. Наносишь кремик на кожу и он тебе — в зависимости, что для кожи надо — выдаёт и лифтинг, и пилинг, и депиляцию, и диагностику кожи проведёт, да в журнал красоты отчёт запишет и схему восстанавливающих процедур разработает. Главное — программу установить в браслет, и всё: кайфуй и омолаживайся. Красота, — одним словом, такая красота. Были на выставке и профессиональные боксы с крутыми навороченными программами, но мне они за ненадобностью, поэтому я больше в отделе штучной продукции зависал. Плюс — у них тут и реализация была с доставкой на дом, так что затарился по полной. Но больше всего поразила меня новинка в декоративной косметике. После пробуждения чистейшего в моду вошли белые волосы и голубые глаза, и если поменять цвет волос не составляло большой проблемы, то с цветом глаз были сложности. Ставить импланты аристократия в своём большинстве не могла; цветные линзы в ходу были у низшей аристократии и презирались элитой. То, что предлагала фирма «Леди-Шарм», изящно решало много проблем: никаких модификаций, просто подводка для глаз с нанитовой базой. Наносишь по контуру века, загружаешь программу в свой интерфейс, выставляешь цвет — и наниты создают проекцию на сетчатку глаза. Выглядит такой глаз абсолютно естественно. Там можно даже выставить трансляцию цветного коллажа, получив в итоге радужный колор. Даже была прозрачная подводка, на случай, если разумный придерживался естественной красоты и не приветствовал макияж. Вот не знаю, на сколько бы я тут завис, если бы сзади не услышал интересный разговор. И если сразу не придал беседе значения, то через пару фраз навострил уши, полностью переключаясь на говорящих. — Так что привело самого завидного жениха Титана в секцию косметики? Неужели грозный Анубис озаботился своей внешностью? — рафинадное воркование. — Нет, Эсфиль, я тут всего лишь в качестве сопровождающего, — вежливый ответ. — Как интересно! — мелодичный, журчащий голос. — Поделитесь со зрителями СГН своей тайной. Кто ваш компаньон? — Это мой талантливый программист, Рахул Асэки, — благожелательная участливость Рига. Медленно поворачиваюсь и вижу картину: Тарханов, как памятник самому себе, величественно стоит, окружённый репортёрами, а красавица Эсфиль Ханумаки жеманничает и строит глазки Ригу. Увиденное меня разозлило. Вот какого? Не знаю, почему направился в их сторону; что собирался сделать, когда подойду. Сначала шёл бодро, по-деловому, но чем ближе подходил, тем медленнее становился мой шаг. Наверное, и прошёл бы мимо, свернув опять к стендам, однако сбежать мне не дал Ригин, сцапав меня, стоило только приблизиться. Тарханов повернулся в тот момент, когда я решил тактически отступить обратно. Между нами метр, но Риг одним слитным движением перемещается назад и, обняв меня за плечи, властно прижимает к своему боку. — Эсфиль, ты знакома с моим одарённым вассалом? — Риг обворожительно улыбается, но я чётко вижу в его взгляде сталь, адресованную любовнице. — Мы не были представлены. — В доброжелательности чувствуется яд, а взгляд красотки обещает мне все муки ада. — Гениальный молодой человек! Прекрасно воспитан, — поглаживая моё плечо, перечисляет Тарханов, — имеет безупречную репутацию, кстати. Мы пристально следим за его успехами. — А вот скрытая угроза и намёк уже не показались. Ведущую на секунду аж перекосило. Посмотрел на Ригина: он лучился доброжелательностью. Со стороны так сразу и не скажешь, что этот мужчина сейчас крайне опасен. Но предупреждение было высказано. Если Риг узнает, что на меня где-то всплывёт грязь, — он обратится к источнику. М-да! С одной стороны, приятно, когда тебя защищают, но с другой стороны, не по себе как-то. Не, надо сваливать от этой искрящейся парочки. Немного нервно извинился и отправился дальше изучать новинки. Ну их, этих двоих. Пусть без меня бодаются. На выходе повторно обернулся: Эсфиль заискивающе улыбается и флиртует с Тархановым. Приятно, что Риг не ведётся на дешёвое жеманство. Но стоит истуканом и слушает. Деплой глюкавый! Почему меня это злит? Мотнул головой и стремительно направился в следующий зал. Согласно плану в конце экспозиционного зала для меня сейчас очень интересная точка расположилась. В коридоре перехода я заворожённо застыл, наблюдая, как огромный дракон просачивается через потолок в комплекс и камнем падает вниз, издавая рёв. Толпа разумных ахнула, пригибаясь к полу; пару дамочек грохнулось в обморок. Ну да, было от чего. Голограмма рептилии была настолько реалистичной, что сложно было поверить в её искусственность. Не долетев до толпы, дракон распался на рой разноцветных бабочек, порхающей стаей взлетевших вверх; с крылышек красавиц сыпалась мерцающая пыльца, растворяющаяся в толпе посетителей. Сделав несколько кругов облёта, бабочки взмыли кверху, проходя сквозь потолок комплекса наружу. Красиво. Было ощущение, что попал в волшебный мир или сказку. Этот зал, уже покоривший своей красочностью, обещал множество новаторских направлений: здесь представлено последнее слово в информационной технологии, её применение в современной жизни; здесь было будущее. Я медленно брёл вдоль демонстрационных стендов, порой останавливаясь возле наиболее интересных демонстраций. Хитрое устройство некоторых я разгадывал быстро, но иные, даже после изучения доступного первичного показа, оставались загадкой. Но идеи я запоминал — пригодится. В самом конце выставочного павильона был довольно-таки большой зал с посудой. Сначала хотел пройти мимо, но потом меня тормознула противоречивая мысль: с какого в отделе новаторских разработок показывают тарелки и стаканы? Этот абсурд меня заинтересовал, и я подошёл ближе. Деплой глюкавый, а ведь действительно так можно. Всё гениальное просто! Здесь был материал, как стеклянные стены в Цитадели, — симбиозная технология с нанито-головизорной начинкой. Покупаешь один такой набор посуды, загружаешь в домашний интерфейс программу, устанавливаешь параметры — и наслаждаешься произведением столового искусства на своей кухне. Однако технологии! Наконец-то дотопал до заинтересовавшей меня точки: это оказался бар; и вот неожиданность — бесплатная дегустация. Но заинтересовала меня не она, а тара, в которой подавались алкогольные — и не только — напитки. Вот стоит простой прозрачный хайбол цилиндрической формы — ничего особенного, но решил разумный, например, водички попить со вкусом вишни. Наливаешь в такой стаканчик жидкость, пара секунд — и у тебя в воде объёмные картинки вишнёвых садов с осыпающимися лепестками. Потом появляются спелые вишни, заполняя собой весь стакан. Мгновение — и ягоды растворились, чтобы вновь проявиться садом. Завораживающе красиво. Но особенные голограммы были в алкогольных бокалах. На барной стойке тройным рядом от мала до велика стояли рюмки, фужеры, бокалы, наполненные соответствующими напитками. Но не это было примечательно, а то, что там, внутри, танцевали свои зажигательные танцы дьяволицы, ангелессы, эльфийки; летали маленькие феечки; плавали русалки. Но самое интересное было, что чем больше ты отпиваешь, тем интереснее становится поведение танцовщиц: они начинают раздеваться. Ух, какая замануха для мужиков! Ну вот и я не удержался, раздел одну такую демонессу. Горячая штучка попалась! Пребывал в эстетическом восторге, любуясь слаженным танцем в шоте, когда мне на плечи легли руки, а знакомый голос прошептал в ухо: — Опять хочешь напиться? С возмущением вскинулся на этого обвинителя. На что он намекает, что я алкоголик? Р-рр-р! На него. — Рахул, ты всё изучил или что-то неохваченное осталось? Тарханов пристроился рядом, прищурившись, изучил алкогольную батарею с танцующими красотками, выбрал тот, что с ангелом, и залпом его выпил. Блин, обломщик! Мог бы и медленно выпить, чтобы красотка разделась… Риг вопросительно приподнял бровь и выжидающе на меня уставился. Я упорно продолжал молчать, мол, я тут просто сижу, любуюсь красотами. Видя моё упорное молчание, Тарханов пододвинулся почти вплотную, чтобы прошептать: — Воробушек, если ты напьёшься, я с превеликим удовольствием отнесу тебя в наш мобиль. Чёткая картина пронеслась в моей голове. Тарханов на глазах у миллиона зрителей несёт меня через холл, а Эсфиль с надрывом вещает в камеру какой герой Риг и как ему не повезло с вассалом, опозорившим своим поведением самого Анубиса. От яркости образа вмиг протрезвел. — Знаешь, Риг, — спрыгнул с барного стула, спешно хватаясь за свои вещи, — я уже всё изучил. Подарков накупил. Даже отдохнул. Можно ехать! Тарханов обворожительно улыбнулся, забрал у меня все пакеты, отдав их одному из элитников, и, приобняв меня за плечи, не спеша двинулся к выходу из галереи. Все мои попытки отстраниться были проигнорированы. Я махнул рукой, — пусть обнимает. Сам путь обратно по комплексу тоже занял много времени. Нас часто останавливали другие аристократические парочки: некоторым Риг меня представлял, но по большей части — нет. Пока элита перебрасывалась словами, я глазел на меняющееся убранство залов, через которые проносились роем бабочки, исчезающие в потолке, и повторно поражался техническим возможностям. Но вскорости и от этого я начал уставать — всё-таки начальный маршрут по выставке был быстрее и увлекательнее, чем дорога назад. Хорошо, что всё кончено. Когда мы садились в аэромобиль, Тарханов сел первый, а я замешкался, рассматривая теперь летающих на тёмном небе бабочек. В итоге зазевался, не заметил ступеньку и ввалился в мобиль прямо в объятия Ригу. Тот, заграбастав моё тельце, усадил к себе на колени, уткнулся носом в шею и с блаженством втянул воздух. — Тебе понравился этот вечер? — шёпот, мягкие губы приятно щекочут шею. — Да. — Выдыхаю, сердце замирает от предвкушения. — Я рад. Лёгкие неспешные поцелуи цепочкой тянутся вверх, заканчиваясь за ушком; мочку прикусывают, а меня постреливает удовольствие. Чуть поворачиваю голову — поцелуи продолжаются по скуле. Ещё поворот — нижнюю губу, посасывая, прихватывают, покусывают, затем, выпустив из захвата, ласкают, проводя по ней языком. Шумное дыхание разносится по салону, в ушах — стук сердца. Повернув голову, отвечаю на зовущий поцелуй сначала робко, несмело, но с каждым откликом меня накрывает усиливающееся возбуждение. Наш поцелуй делается жадным, страстным, дыхания уже не хватает. Прекратить это безумство нету сил у обоих. Руки Тарханова скользят по моему телу под рубашкой, и я понимаю, насколько она мне мешает. Осознаю, что пытаюсь содрать с себя ставшую ненужной одежду, а чуткие руки мне помогают. Обнажённую кожу царапает вышивка камзола, и я с остервенением стаскиваю одежду с Рига. Его тихий смех. — Какой же ты у меня страстный и нетерпеливый. — Нежный поцелуй в плечо. Тарханов перекладывает меня на превратившееся в кровать сидение мобиля. Мягкость обивки приятна обнажённой спине. Полумрак салона не скрывает горящего желанием взгляд Ригина. Приподнявшись на локтях, я наблюдаю, как Тарханов, явно красуясь передо мной, плавно стягивает камзол, как неспешно — пуговка за пуговкой — расстёгивает рубашку, постепенно раскрывая моему взору своё идеальное тело, соблазняя, очаровывая собой. Стриптиз для меня? Я оценил! Облизываю пересохшие губы, предвкушающе осматривая великолепное тело Тарханова; меня бьёт мелкая дрожь, чувствую, как подрагивают от нетерпения руки в желании прикоснуться к Ригину, провести ладошкой по кубикам пресса, попробовать на вкус эту гладкую кожу. Отбросив одежду в сторону, Риг, припав на одно колено, берётся за край моих брюк, вопросительно смотря и ожидая разрешения. Киваю в ответ. — Я не смогу остановится. — Хриплый шёпот будоражит. — И не надо, — спешно отвечаю. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением, Ригин стягивает с меня одежду, попутно целуя обнажаемые участки тела. Каждая клеточка вибрирует от восторга, возбуждение накатывает волнами, меня уже изрядно потряхивает. Риг ложится, накрывая меня собой. Кожа к коже, дыхание одно на двоих, в унисон. Обнимаю Рига за плечи и сам начинаю с упоением целовать. Обхватив бёдра ногами, притягиваю к себе такого желанного сейчас мужчину. Хочу его! Безумно хочу! Одежды больше нет, руки везде. Шёлк его кожи, моей. Мягкие губы, ласкающие тело, доводят до безумства: я на грани, я готов взорваться. Ёрзаю. Трусь об Ригина. Вжимаюсь, чтобы быть ещё ближе. Вобрать в себя, слиться воедино. От болезненного вторжения вскрикнул, дёрнулся — наваждения спало. Риг удержал меня в объятиях. «Ш-ш-ш, потерпи», — он успокаивает, гладит, сцеловывает выступившие слёзы. «Сейчас всё пройдёт». Бабочки-поцелуи забирают боль, возбуждение опять начинает накатывать волнами, усиливаясь с каждым приходом. Риг, чутко улавливая любое моё желание, начинает медленно двигаться, постепенно ускоряясь, наращивая темп. Наполняя меня собой, заполняя весь мой мир. Всепоглощающая страсть. Риг вёл — я следовал за ним; он присваивал — я с радостью отдавался, покоряясь его напору. Игра по оголённым нервам. Чувства на грани. Наши тела сплетались в танце: стоны наслаждения, синхронные действия, точный угол толчка, нужный темп. Я ощущал себя музыкальным инструментом — моё тело пело в руках маэстро. В груди зарождался вулкан, наполняющий каждую клеточку светом. Пылкий шёпот Рига заводит: «Мой сладкий мальчик! Мой Рахул!» И я стремлюсь на этот шёпот, с восторгом впитывая слова. «Рахул, сокровище моё! Мой воробушек!» Трепещу в его объятиях. По венам течёт жидкая страсть; я плавлюсь в его нежных руках, балдею от возбуждающего запаха; чувственный баритон сводит с ума. «Мой! Только мой!» — шепчет Риг, и моя душа поёт в унисон, вторя в ответ: «Твой… Только твой». Бешеный ритм. Ощущения зашкаливают. Безумное влечение. Возбуждение разрывает на части. Толчок. Меня подбрасывает волной желания. Толчок. Давление напирает, хочу разрядку, все чувства на грани. Толчок. Взрыв удовольствия. Меня накрывает шквал наслаждения, поглощает Вселенная, меня больше нет — я растворился в этом восторге эмоций. Я плавился в неге блаженства, раскачиваясь на волнах экстаза: моё состояние можно было описать как абсолютное счастье. Мне было хорошо. Двигаться не хотелось. Улыбался, ощущая заботу Ригина. Прохлада на влажных дорожках, оставленных после чистящих салфеток; вереница горячих поцелуев по телу; желанные руки приносят новое наслаждение. Лежать в объятиях Рига, ощущать его каждой клеточкой тела, прикасаться к нему, вдыхать такой возбуждающий запах мужчины, — я заходился от восторга нашего единения. Меня переполняла радость. Открыл глаза и встретился с тёплым золотом взгляда, улыбнулся и потёрся о плечо Ригина. Хотелось нежиться так всегда. Риг взял мою руку и начал выцеловывать каждый пальчик. Бедром чувствовал его возбуждение и сам понимал, что хочу его опять; осознавал, что мне мало одного раза. Поцелуи стали более страстными, заводящими, усиливающими состояние моего счастья. — Риг, ты меня любишь? — вырвалось прежде, чем я понял, что сказал. Секунда. Удар сердца длинною в вечность. Тарханов целует моё тело. Вторая секунда. Риг продолжает молчать — я кожей ощущаю его невольное напряжение. В груди царапнуло, прошлось холодком и пропало. — Риг, — напряжение вибрирует в голосе, — ответь мне! — Внутри меркнет солнышко радости. — Рахул. — Выдох с извиняющимися нотками. Новый поцелуй в плечо. Тарханов медлит с ответом. — Ты для меня… В этот момент браслет Рига настойчиво завибрировал от шквала посыпавшихся входящих звонков и сообщений. Следом сработал мой браслет — пришли оповещения о важной рассылке и экстренных новостях. Игнорируя звонки, Тарханов быстро прочёл сообщения, хмурясь с каждым прочтением. — Одевайся, — напряжённый приказ. Сосредоточенный Риг сам, спешно одеваясь, бросил мне одежду. Не смел перечить. Я не видел пришедшего сообщения, но мигающая красным лента говорила о важности информации. Пока возился со своей одеждой, Тарханов привёл себя в достойный вид, даже волосы идеально уложил. Я же не мог сосредоточиться: возился со своим непослушным одеянием, руки неуклюже наводили хаос. Ригин, как натянутая струна, какое-то время наблюдал за мной, потом, отстранив руки, принялся резкими, чёткими движениями поправлять мою одежду. — Ладно, и так сойдёт. — Он нахмурился ещё больше. — Пошли! Дверь аэромобиля отъехала в сторону, и мы вышли на парковку Цитадели. Оказывается, мы уже давно вернулись и всё это время просто были в мобиле. Вокруг было множество отрядов элитников и ЭСТЕР. — Докладывай! — бросает приказ. — Точных данных нет, — быстро отчитывается ЭСТЕР, — поэтому непонятно что это — похищение или покушение. Всё это время мы стремительно движемся в сторону лифтов, Тарханов удерживает меня за руку. — Цитадель перевести в боевой режим. Удвоенную охрану к Рахулу и Карэну. Где он, кстати, сейчас? — В оранжерее. — Попроси спуститься в апартаменты, — приказал Тарханов, рывком разворачивая меня к себе. Наш поцелуй больше не был нежным. Риг целовал властно, напористо, он словно метил меня, клеймил, заявлял права, как на свою собственность. — Не грусти, мой воробушек, — шепнул он мне на ушко, проведя большим пальцем по щеке. — Я освобожусь, и мы продолжим. Лёгкий поцелуй — и Тарханов стремительно уходит, раздавая приказы отрядам элитников, а я в противоречивых, раздавленных чувствах захожу в лифт. Открываю сообщение и теряю способность дышать. — Что про это думаешь? — с порога выпаливает Волховский. Не успел я прийти к себе, как взбудораженный Карэн в сопровождении своих кукол влетел в мою гостиную. За закрывающейся дверью мелькнули боевые отряды элитников, занимающих периметр этажа. Панорамные окна стремительно темнели, словно уплотняясь. Создавалось впечатление, что мы в бункере. — Я не знаю, Карэн. — Улыбнулся, приветствуя друга, махнул рукой на диван. — Давай смотреть новости вместе и разбираться по ходу дела. Стена напротив превратилась в сплошной головизор, Карэн приземлился рядом и сразу же начал листать каналы. Охранники расположились рядом, даже моя Малиша присела возле моих ног, следуя примеру рыжей куклы Волховского. На всю стену загорелись два вытянутых овала, образующих знак бесконечности, внутри которых в хаотичном направлении вращались песочные часы, следом появился сосредоточенный ведущий канала ИнфинитиПрайм-Тайм. — Экстренные новости. Стало известно о беспрецедентном теракте, случившемся в чертогах Боёв Судьбы, которые сегодня с визитом посетил чистейший Льюис. По предварительным данным отступники покушались на элиту аристократии. Местонахождение чистейшего на данный момент неизвестно. Ругнувшись, Карэн вновь начал лихорадочно переключать каналы, пока не загорелся логотип СГН. На переднем фоне — выбеленная шевелюра ведущего, на заднем плане — дополнительное окно с Эсфиль Ханумаки. Ну куда же без неё. Внутри шевельнулась злость на вездесущую дамочку, и мне это не понравилось, — я не такой. — Эсфиль, вы на передовой. Расскажите, что вы видите? — Хуан, мы наблюдаем частичное разрушение перекрытий. До этого — по словам очевидцев — здание несколько раз изрядно тряхнуло. По предварительным данным много пострадавших, есть убитые. — А что слышно про чистейшего Льюиса? К нам в студию поступают противоречивые сведения. — Свидетели, которых с каждой минутой становится всё больше, в один голос заявляют о похищении. По предварительной версии полиции — это дело рук пустотников. — Но, Эсфиль, мы все знаем насколько Никлас Астэри бережно относится к нашему Ангелу прошлого. Сомнительно, что тот подверг бы чистейшего опасности. — Хуан, лидер пустотников — ещё не все пустотники. Вспомни хотя бы радикальное крыло «Свободный Кондор». В этот момент Карэну позвонили. Отключив взмахом руки звук, Волховский ответил, выводя на экран крупным планом изображение сосредоточенного Ольфа. Хмурый, напряжённый, он бегло нас всех осмотрел. — Хорошо, что ты в Цитадели, — обратился он к Карэну, кивнув мне: — Рахул, рад тебя видеть. — Да, я у Тарханова и пока не собираюсь отсюда уходить. — Карэн запустил руку в рыжую шевелюру, а кукла потёрлась щекой об его ногу. — Вот и правильно, — кивнул гигант, погружённый в свои мысли. — Оставайся там максимально долго. Ладно. Бывай. Ольф отключился, а я начал ощущать, как на меня разом наваливается усталость, замораживая чувства. Откинулся на спинку, вяло реагируя на события рябящих в глазах картинок. Карэн листал новостные каналы, с экрана наперебой летели гипотезы и предположения о происшествии. Обвинения сыпались как из рога изобилия. Противоборствующие кланы валили друг на друга. Опекуны Евгеников вопили о нарушениях, обвиняя всех и всё без разбору, но больше всего прилетало дому Рубиесов. Представители Космического Содружества в интервью бросались хлёсткими обвинениями в своих оппонентов. Но суть была одна — никто ничего не знал; все орали, голословно обвиняя своих недругов, и выдвигали бредовые домыслы. Закрыл глаза, просто слушая информацию, но особо не вникая в смысл. Звук начал затихать, становясь едва слышным. Почувствовал, как меня укрывают пледом и бережно кладут на подушку, а сидящий рядом Карэн кладёт руку на мои плечи, согревая человеческим теплом. Усталость победила окончательно — я заснул.***
Следующие дни так и пронеслись. Всё Содружество с замиранием сердца следило за операцией по освобождению чистейшего из рук экстремистов. Во время боя перестал дышать, — всё же боевые действия таких масштабов давно у нас на Земле не идут. Но успехом операция по спасению не увенчалась: корабль нырнул в воды и скрылся от наших бравых военных. Ещё несколько дней все разумные в напряжении ждали известий о чистейшем. Но корабль как сквозь землю провалился. Со временем жизнь начала входить в привычное русло, только по вечерам всё население прилипало к головизорам, ожидая очередных новостей. Я не видел Тарханова всю неделю, проводя время с Карэном. Он окончательно поправился, но по-прежнему предпочитал оставаться у Ригина. На мой вопрос «почему» Карэн пожал плечами и, грустно улыбнувшись, ответил: — Ригин не прогоняет, и я этим пользуюсь. Дома я не смогу прятаться от проблемы — придётся делать выбор. К которому я пока не готов. Вот почему от его слов мне вновь стало холодно, а в груди что-то царапнуло и заныло? Дискомфорт, уныние и апатия навалились в тот день внезапно и сильно: абсолютно ничего не хотелось. В голове навязчиво крутились мысли про любовь, смысл жизни и предназначение. Таким удручённо-задумчивым и нашёл меня Тарханов в оранжерее. — Не грусти, мой воробушек. — Меня бесцеремонно утянули к себе на колени. — Риг, почему ты меня, как плюшевого мишку, вечно тискаешь? — Попытался освободится, но где там, — меня прижали только сильнее. — Потому, сокровище моё, что я так хочу! — припечатал Тарханов и потёрся носом о мою шею. — У меня для тебя подарок. Любопытство пересилило недовольство. Тарханов протянул мне мерцающую серебряным напылением тёмно-синюю бархатную коробочку. Внутри находился платиновый перстень со вставкой из серо-зелёного камня, по которому пробегали золотисто-серебряные всполохи монограммы с буквами Т и Х. Вопросительно посмотрел на Ригина. Неужели это в комплект к серьгам? — Да, Рахул, ты всё верно понимаешь, — улыбнулся Тарханов. — Это хлор-сапфир. Тебе нравится? Только кивнул в знак согласия, наблюдая, как Риг надевает украшение на мой безымянный палец правой руки. — Это не просто украшение. — Подняв мою конечность, Риг любовался на то, как смотрится кольцо. — Здесь вшита последняя разработка дешифраторов. — Оу! — только и смог вымолвить, поражённый подарком. — Мне нравится тебя баловать. Тарханов начал выцеловывать каждый мой пальчик, легонько проходясь кончиком языка. Я заворожённо смотрел на это действие, понимая, что завожусь. — Рахул, постарайся к четырём часам субботы освободиться, — отвлёкся Риг. — В конце недели у нас культурная программа. — Какая? — хрипло спросил, плохо соображая о чём речь. — Мы пойдём в Лун-Оперу. Там премьера новой рок-оперы «Взлёт и падение непобедимых». — Тарханов наклонился к моим губам, выдыхая: — Тебе понравится эта история. А дальше меня долго и упоительно целовали. У нас снова был крышесносный секс, были мои стоны, смешанные со страстным шёпотом Рига. Опять меня подбросило до небес, а в груди вновь расцвело солнышко. Я млел и плавился в нежных объятиях Тарханова, понимая, что пропал, вляпался по самую макушку. И вот что мне делать с этими чувствами? А как быть с моими желаниями и мечтой? Сейчас не хотелось об этом думать. Отодвинув размышления на потом, я опять был счастлив. Но занозой на задворках сознания сидели слова, некогда сказанные Гленсом: «Проблема в том, малыш, что, находясь рядом с Тархановым, в него невозможно не влюбиться. Этот магнетизм нельзя игнорировать. Лишь вопрос времени, когда ты, очарованный его харизмой, по уши в него влюбишься. И тогда вся твоя вселенная сузится только до одного человека, ради которого ты и будешь дышать». Наши отношения Тарханов не скрывал: при любом удобном случае открыто целовал и всячески оказывал мне знаки внимания. Многие в Цитадели смотрели с любопытством или безразлично, как, например, Рё-Фел; Карэн заговорщически улыбался, глядя на нас, и только один разумный препарировал меня тяжёлым лютым взглядом чёрных глаз. Деплой глюкавый, как же он надоел мне со своей ревностью! Одно радовало: бывал Гленс в Цитадели не часто, по несколько дней пропадая на Селесте по делам клана. Но после его визитов в моей груди ширилась трещина, наполняя душу горечью. Чувство потери чего-то важного и вынужденное бездействие угнетали, колючкой сидели внутри, ощущаясь ускользающим временем. Неотвратная утрата нужного и дорогого набатом билась в сознании, но понять к чему это всё — я не мог. Неделя пролетела незаметно, и вот — в парадных костюмах, в сопровождении элитников и куколок — мы торжественно входим в Лун-Оперу. Здание оперы поражало своей красотой: снаружи формой напоминало большой круглый сверкающий алмаз, стоящий на ранте, а внутри опера была сделана под старину — красный бархат, позолота, искрящийся переливом хрусталь и изящная лепнина. Но самая известная достопамятность Лун-Оперы находилась в её главном холле по центру — фонтан необычной красоты, тянувшийся вдоль ступенек до самого верха. Зритель поднимался вдоль длинной подиумной чаши, внутри которой в изящных позах застыли с человеческий рост тридцать фигур хрупких балерин. У точёных статуй танцовщиц по кругу от пояса веером бил фонтан, образуя сверкающую в подсветке балетную юбку. Идя вдоль статуй, нос вдыхал свежесть, ухо улавливало музыку, и казалось, что прекрасное изваяние сейчас сорвётся в танец, закружившись в немыслимом пируэте. Но через шаг волшебство терялось, потонув в размеренном гуле голосов, разодетых в пух и прах разумных, идущих к своим ложам. Сцапал программку и, пока Тарханов «ритуально» со всеми здоровался, изучал сюжет сегодняшней оперы. Это была история о любви и потери, о душевных муках и метаниях, раздиравших душу. Тут рассказывался путь героя от низа до верха, через борьбу за справедливость; про его поиск смерти, чтобы воссоединиться с любимой. — Любопытно, что в этой рок-опере не всё выдумка. Многое основано на реальных событиях, хотя в угоду времени и изменили полярность сторон, — раздался над моим ухом задумчивый баритон. — Но всё же режиссёр не до конца понимал некоторые вещи, когда ставил эту постановку. — О чём ты? — вскинулся на Рига, выдернутый из своих мыслей. — Потом расскажу. Проходи. Только сейчас я заметил, что мы стоим у входа в ложу. Тарханов обворожительно улыбнулся, откинул золотисто-алую портьеру, приглашая меня внутрь полумрака ложи. И вот почему, глядя на всё это, у меня от предвкушения перехватывает дыхание? Расселись мы тоже примечательно: я — прямо у перила балкона, Тарханов — сзади настолько вплотную, что я ощущал сводящий с ума аромат и тепло его тела. Куколки по бокам, элитники по периметру, и если все были скрыты в тени, то меня было видно хорошо, впрочем, как и Рига за моим плечом. Внизу гудел народ, занимая свои места. Обратил внимание на странность: многие разумные, садясь в кресло, пристёгивают себя ремнями. Вопросительно оглянулся на Ригина, ожидая пояснений. — На сегодняшней опере будет немного отпущена искусственная гравитация, поэтому рекомендуют пристегнуться, чтобы не отвлекаться при просмотре спектакля. — Тёплое дыхание мазнуло по виску. С любопытством поискал приспособления на своём кресле и, найдя, тоже пристегнулся. Перекаты музыки усилились. Объявили о начале через минуту. Народ засуетился, зашуршал, загомонил, спеша к своим местам. Свет в зале начал медленно таять, а музыка, закручиваясь, набирала обороты, взвинчивалась высокими нотами. С последним лучом погасшего света пальнула тонкая нота и резко оборвалась — зал погрузился в тишину и темноту. Начало разворачиваться волшебство. Задевая невидимые струны души, певцы пели о любви; песней рассказывали про надежду на светлое будущее: о зародившемся маленьком чуде в дружной, любящей семье. Хореография танцоров поражала своими движениями, точно отображая ритмикой события рассказанной истории, вторя дивной мелодии. Теперь я понял, зачем надо было снижать гравитацию. Выполнить такое аллегро балеринам в земных условиях невозможно, но тут, на Луне, танец был невероятен. Происходящее поглотило меня полностью: я сострадал потере жены и ещё не родившегося ребёнка главного героя; переживал вместе с ним его адские муки терзаний, что не уберёг ту единственную, ради которой жил. Я понимал его безумное стремление лезть на баррикады, и пусть все считали, что он ищет славу, но я видел: он ищет смерть. Волновался, когда герой схлестнулся со своим противником и тяжело раненным свалился в овраг. На этом первое действие закончилось. Я был выбит из колеи волнением и захлестнувшими меня эмоциями. К нам в ложу куколки принесли освежающие напитки. Вспомнил об обещании Ригина и повернулся к нему за объяснениями. Тарханов, игнорируя мой настойчивый взгляд, пристально изучал сцену Лун-Оперы и разбредавшийся на антракт народ. — Какой ты упрямый у меня, — хмыкнул Тарханов. — Ну ладно, слушай. В нашу семью несколько столетий назад попали весьма любопытные оригинальные документы, среди них был и дневник Аврора с любопытными пометками на полях, написанными, правда, уже другим разумным. Предположительно — Андером. — Ого! — впечатлился, переведя взгляд на пустую сцену и обратно на Ригина. — Тот самый легендарный Аврор? Прародитель пустотников? А что было в этом дневнике? И как Аврор связан с Андером из спектакля? — Ну да, тот самый. Слушай, нетерпеливый воробушек. — Тарханов щёлкнул меня по носу, передал бокал с напитком и продолжил: — У древних существовала легенда, даже, скорее, верование, что душа человека может переродиться в следующей жизни и найти своих любимых и близких. В дневнике Аврора как раз описывается эта способность, а по воспоминаниям соратников Андера — он часто безумно бормотал: «Всё, как и раньше. Ничего не изменилось». Считается, что с загрязнением чистоты генов этот божественный дар был утерян. Раньше перерождённые встречались часто, некоторые подробно вспоминали свои прежние воплощения: с кем и где были. Они ярко помнили любимых и момент, предшествующий своей смерти. В опере есть слова из дневника, написанные на полях, но постановщик их применил бездумно. Режиссёр не понял, что история уже была, — для Андера она идентично повторилась опять. — Какие именно слова? — Напряг память, увлечённо втягивая сок через трубочку. — Риг, у тебя ещё есть этот дневник? Я хочу на него взглянуть! — Есть. — Тарханов прищуренно посмотрел на мои губы. — Вернёмся в Цитадель — я покажу тебе оригинал. И открою доступ к его оцифрованной версии. А что касается слов, то они следующие:Не уберег её тогда,
Не спас её сейчас.
Любовь свою вновь потерял!
Я проклят богом на века!
Косясь в зал на сцену Лун-Оперы, я немного завис от информации, бездумно покусывая нижнюю губу. Когда повернулся к Ригу, чтобы уточнить новую мысль, растерялся под горящим взглядом и потерял нить размышлений. Сглотнув, попытался вернуть Тарханова в реальный мир. От его хищного прищура мне было не по себе. — Риг, — тихонько позвал. — А что дальше было? Но тут объявили об окончании антракта. Вновь повернулся к сцене, готовясь смотреть продолжение, и почувствовал, как Ригин вплотную пододвинулся сзади. Его рука скользнула по моему боку, пробираясь за полы рубашки, двигалась по моему животу, проходясь подушечками пальцев по чувствительной коже. Мои щёки краснеют, кажется, весь зал видит, что делает Риг. Моё кресло чуть скрипнуло, когда на него облокотился Тарханов. Заведя прядь моих волос за ухо, обдав тёплым дыханием, он шепнул: — Смотри постановку Рахул. Я дополню по ходу спектакля. И дальше началась моя персональная пытка. Действие спектакля разворачивалось, накаляя драматизм; прекрасная музыка переплеталась с тембром голоса Тарханова, комментирующего и поясняющего мне сюжет. Завораживающая хореография с чарующими движениями танцоров, песни — всё отходило на второй план, оставляя только общий смысл, накладывающийся на рассказ Ригина. Я словно разделился надвое: одна моя часть была с Тархановым, а вторая стремилась вперёд — на сцену, к свободе, вслед за метаниями Андера. Пиковый момент настал, когда Андер смог повторно полюбить. Его сердце покорила его спасительница, Руфия, и тогда же открылась и принадлежность его возлюбленной к стану врага. Хотя женщина и клялась, что тоже его любит и не предавала. — Любовь, Рахул, странное, нелогичное чувство. — Нежные губы прошлись по коже за ухом, прихватили мочку. — В любви желания порой расходятся с поступками, а слова противоречат действиям. — Но ведь слова тоже важны, — шепчу или думаю, уже не знаю. Сердце замирает. — Без слов сложно понять истинное отношение. — Слова — всего лишь звук. — Ногти Ригина слегка царапнули мой вмиг напрягшийся живот. — Важны поступки, Рахул. Деяния отражают истинную суть. Закрываю глаза: от этого все прикосновения становятся ярче, меня бьёт мелкая дрожь, запах Рига дурманит сознание. Кажется, что моё возбуждённое дыхание заглушает пение, что весь зал смотрит не на сцену, а пялится на нашу ложу. Исходник бракованный! Если этот демон так дальше продолжит — я отдамся ему прямо тут, в полумраке семейной ложи Тархановых. С усилием открываю глаза, смотрю за действием на сцене, но не понимаю, что там показывают. С трудом сглатываю пересохшим горлом и, чтобы вернуть себе самообладание, продолжаю разговор: — Но порой достаточно всего лишь слова, чтобы избежать многих проблем. — Хрипло выдыхаю. — Возможно, — задумчивый шёпот. Мне передают бокал с напитком. Залпом выпиваю, но жажда не проходит. Мне начинают целовать шею, и я окончательно теряю связь с реальность. Очнулся под грохот оваций. В зале зажёгся яркий свет. Тарханов стоит сзади и аплодирует. Тоже аплодирую, но сидя, спешно одёрнув топорщившуюся благодаря Ригу одежду. Жаль, стояк так не одёрнешь. Слава моде на длинные сюртуки — хоть не так виден мой конфуз. Скосился на Тарханова и по довольной физии понял, что он сделал это намеренно. Вот же ж гад! Одно радовало: к тому моменту, когда мы с Ригином вышли из Лун-Оперы, нас постоянно останавливали многочисленные аристократы, с которыми Тарханову приходилось подолгу беседовать. Я уже полностью успокоился и взял себя в руки. Правда, загадочный блеск в глазах Рига волновал и заставлял с предвкушением ожидать полёта на Землю. Мы вышли из оперы и направлялись на парковку к своему мобилю, когда сбоку раздался взрыв. Риг сразу же дёрнул меня к себе, закрывая от всего мира и неприятностей. Всё заволокло дымом, в нос ударил мерзкий, токсичный запах гари. В непонимании происходящего оглядываюсь по сторонам, силясь понять, что произошло. Вокруг хаос. Посреди раскурёженной дороги валяются тела убитых элитников и разумных. Ревёт сирена. Из воронки, что позади нас, валит чёрный дым. Кто-то стонет, кто-то зовёт на помощь. Крики, плач, визги мечущихся в панике разумных. Я смотрел на это в какой-то замедленной съёмке, слабо понимая, что происходит. — Тарханов! Ты всё никак не сдохнешь! — раздаётся полный ненависти голос. — Сколько ещё разумных должно умереть, чтобы отправить тебя на тот свет? Может, хоть шлюху твою удастся прикончить! На нас шёл просто жуткого вида огромный разумный, облачённый в странный защитный костюм. Охрана Рига без предупреждения открыла огонь. Но все лучи, отражаемые бронёй, отскакивали в сторону, наводя в толпе ещё больше паники. Зловещий смех. Следом давление и сильная головная боль. Сквозь слёзы вижу, как разумные вокруг нас, схватившись за головы, катаются по земле. У них из ушей и носа льётся кровь; некоторые бьются в конвульсиях. — Я подготовился, — противно проскрежетал разумный, стуча пальцем по своему виску. Давление в голове вмиг прекратилось, позволяя свободно вздохнуть. Элитники поменяли оружие, стреляя теперь бронебойными, но и эти пули не причиняли вреда: монстр продолжал тараном идти на нас. Каждый его шаг отдавался резонансом вибрации по мостовой. Не дойдя несколько десятков метров, это чудовище что-то сжало в руке, а потом, со словами: «Умри, тварь!» — швырнуло предмет в нашу сторону. Всё моё сознание сузилось до крутящегося и как-то медленно летящего в мою сторону предмета. Сознание взрывает мысль: надо убегать. Но тело парализовано, не могу сдвинуться с места. Глаза покадрово фиксируют, как элитники Рига слаженным залпом пытаются уничтожить бомбу, но она неминуемо продолжает приближаться. «Это конец!» — бьётся истеричная мысль. И тут фокус поменялся. Разворот. Меня резко дёргают на себя, обхватив, закрывают от всего мира. Сверху нас кто-то накрывает, пряча наши головы. Секунда. Взрыв. Ощущение множества уколов. Ещё несколько ударов сердца — и я вижу, как, словно подкошенные, падают остальные охранники. Меня опять дёргают, стремительно разворачивая. — Рахул, ты цел? Тебя не задело? — Взволнованный Риг всего меня ощупывает. Надо ответить, но не могу ничего сказать — челюсть свело судорогой. Только головой киваю в знак понимания. Дыхания не хватает. Моё внимание привлекают странные точки, что начинают проявляться на открытых участках у Рига. Сосредотачиваясь на них, я понимаю — это кровь. Осознание этого словно ускоряет время. Вскидываю голову и вижу струйку крови изо рта Тарханова. Чуть покачнувшись, он начинает заваливаться назад. — Риг! Мой отчаянный вопль перекрикивает грохот на площади. Пытаюсь ухватить Тарханова, чтобы предотвратить падение, но у меня не получается. Его подхватывает подоспевшая куколка. — Господин мой! — её возглас. — Амая, — кашляя кровью, хрипит Тарханов, — усиление полиалмазием… принесло… резуль…тат. — Господин, молчите, не тратьте силы. — Ра…хул… — выдыхает Тарханов, нащупывая мою руку. А дальше всё завертелось, словно в аду. Отстранённо наблюдал за событиями, словно со стороны, слабо отдавая отчёт в происходящем. Безумная гонка в мобиле с захлёбывающимся кровью Тархановым на борту. Переговоры с госпиталем на подготовку экстренной реанимационной капсулы, — из-за ранения иглогранатой мы не успеваем добраться до Цитадели. Ригин, вскорости потерявший сознание и не реагирующий уже ни на что. Бригада медиков, встречающих нас. И безумный забег по коридорам здания, слушая переговоры врачей. — Давление падает! — Большая кровопотеря! Готовьте плазму для переливания! — Пульс нитевидный! Мы его теряем! — Наниты не успевают латать такие многочисленные повреждения! Мозг не повреждён, хорошо. Но как он вообще ещё жив? Всё моё внимание поглотила капсула и голоса медиков. Мне кажется, что я всё чувствую вместе с Ригом, осязаю все повреждения своей кожей. Болезненно ощущаю каждый толчок его качающего кровь сердца. Моё же сжимается в мучительной судороге от неопределённости. Мне казалось, что там на столе умирал уже я. — Пульса нет! — Ручной массаж сердца! Быстро! Подготовить дефибриллятор! Руки! С замиранием слежу за медиками, забывая дышать. Весь мир сузился до одной точки на груди Рига. — Разряд! — Пульса нет! Стрекочущий звук аппарата. Тело Ригина дёргается. От полученного разряда кровь хлынула с удвоенной силой. Медики засуетились ещё больше, пытаясь остановить кровотечение и попутно запустить сердце. — Разряд! — Пульса нет! Рукавом стираю льющиеся слёзы. Моё сердце от разрядов тоже пропускает удар, чтобы через секунду пуститься вскачь. В голове бьётся мысль: «Ну же, бейся! Давай! Работай!» — Разряд! — Есть пульс! — Капсулу! Быстро! «Жив!» Напряжение отпускает, облегчение вперемешку с радостью накрывает с головой. Толчок. Мимо промчался медбрат, задевший меня плечом. Оглядываюсь по сторонам: вокруг никого знакомого. Постепенно возвращается понимание происходящего, запуская работу мозга. Почему тогда я так поступил? На этот вопрос не смог ответить даже спустя много времени. Полагаю, на тот момент мной руководило моё подсознание, ошалевшее от происходящего. Понимать реальность я начал только когда запрыгнул в стоящий у входа в госпиталь таксимобиль. Пальцы заканчивали набирать сообщение на браслете, мозг улавливал лишь часть действий, работая на автомате. — Уважаемый, — электронный голос андроида-водителя, — куда едем? — В космопорт Луна-3, — взволнованным голосом зачитываю адрес с полученного сообщения. Машина дёрнулась, пиликнуло сообщение о списании оплаты; таксимобиль начал медленно взлетать, но чуть не столкнулся с быстро летевшей разрозненной колонной припарковывающихся мобилей. Опознав в аэромобилях транспорт клана Тарханова, с колотящимся сердцем интуитивно отклонился назад, чтобы не быть случайно замеченным. Из укрытия наблюдал, как из едва припаркованного мобиля выпрыгивает Линар и опрометью несётся в госпиталь. Чёрные длинные волосы шлейфом развиваются сзади, а полы не застёгнутого сюртука больше походят на плащ. Вслед за Гленсом окружённый элитниками быстрой походкой движется Лал Рё-Фел. Начиная нервничать, проводил процессию взглядом. Я понимал, что меня скоро хватятся и, если найдут, то мало мне не покажется. Наконец-то таксимобиль двигается с места, унося меня прочь от госпиталя и этого периода жизни. Но ещё нужно замести следы. Чтобы меня не выследили, необходимо снять браслет клана. Попробовал отстегнуть — заблокировано. Принялся набирать код для разблокировки — отказ. Начал вводить шифр отмены, но мне постоянно выбивало ошибку. Девайс упорно не хотел расстёгиваться. Исходник бракованный, да что ж такое-то?! Тут мой взгляд зацепился за подарок Рига, вызывая хоровод воспоминаний и шквал эмоций. Картина перед глазами начала двоиться, следом на руку капнули новые слёзы. Зло стерев их рукой, быстро приложил к браслету перстень. Услышав долгожданный щелчок отключения, снял браслет, вновь захлопнул и быстро засунул его под сидение таксимобиля. «Пусть теперь ищут», — мстительно подумал, представляя, как будет бесноваться Гленс. Однако от осознания что всё получилось, что я свободен, — не стало легче. Сердце болело до онемения рук, душа оплакивала потерю любви, ощущаясь солёной влагой на лице. И такая некогда желанная свобода отдавала полынной горечью. — Уважаемый, — обратился ко мне андроид, — вы потеряли кого-то близкого? — Да, — ответил после минутной паузы, понимая, что это правда. Я действительно потерял. Как только мы прибыли на стоянку у порта, спешно покинул таксимобиль, поэтому был достаточно далеко, когда андроид нашёл мой потерянный браслет и попытался меня найти, чтобы вернуть предмет. Стремительно пройдя насквозь весь космопорт, вылетел на противоположную стоянку, где в отдалении меня поджидала знакомая машина. — Феникс! — На шею мне бросилась синеволосая Мия. — Мы с Куртом своим глазам не поверили, когда от тебя сегодня пришло повторное сообщение! — восторженно щебетала девица. — Неужели тебе удалось сбежать от этого чудовища?! — Рад видеть тебя, брат, — улыбнулся мне в панорамное зеркало Курт, аккуратно выводя мобиль со стоянки. — Не чаял тебя увидеть живым. Ты оправдываешь свой ник, Феникс! — Мы слышали про нападение. И очень испугались, когда узнали, что и ты там был, — нахмурилась Мия. — Надеюсь, этого монстра не спасут! Такие, как Тарханов, не заслуживают жить! — Не смей так говорить, — зашипел сквозь зубы, переводя яростный взгляд на девушку. — Риг спас меня сегодня! Я жив только благодаря ему! — Он же и втравил тебя в эти неприятности, брат, — заметил флегматичный Курт. — Но раз не хочешь говорить, то не будем. Парень осторожно вписал мобиль в быстрый поток лунного аэробана. Я видел, как Мия и Курт многозначительно переглядывались через панорамное зеркало, но разговор больше не заводили. Мне стало стыдно за свою агрессивную вспышку, за то, что накинулся на друзей. Извиняясь, улыбнулся, раскрывая Мии объятия. — Прости, Ми. Я сам не свой. Всё это — слишком для меня. — Девушка лишь улыбнулась и прильнула ко мне, положив голову на плечо. То, что я так наехал на свою соратницу и правую руку, меня очень озадачило. Мия и Курт были моими самыми доверенными лицами — им я верил безоговорочно. Друзья всегда разделяли взгляды и дублировали мои же мысли. Правда, это было мышление того, прошлого Рахула. А какой я нынешний? Каким Рахул Асэки стал сейчас? Уставился в окно, переваривая понимание, насколько же сильно я изменился за последние месяцы. — Феникс, тебя ищет некий Маркус Дассон. — От размышлений меня отвлёк Курт. — Хочет с тобой лично встретиться. Только кивнул, мол, я подумаю об этом. Жизнь продолжается и рано или поздно она войдёт в привычное русло. Ещё раз оглянулся назад, в ту сторону, где была Лун-Опера и госпиталь. На горизонте по-прежнему всё было привычно-спокойно. Ничего не напоминало о случившемся.Каждый верит, Что в полотне жизни сам Выбирает по нраву нить. Только вот у судьбы Есть на всех свой план, Невозможно ей угодить. Её мудрое сердце и добрый нрав — Это сказки для простаков, Ведь она не уймётся не обокрав, Оттого мой девиз таков: Делай то, что должен, Будет то, что будет, Кто-то тебя поддержит, Кто-то тебя осудит — Главное — мир уже Не забудет!
КОНЕЦ
Драгоценные мои читатели! Подписывайтесь на автора. Вступайте в мою группу в ВК, чтобы не пропустить новинки и проды.
Благодарность
Моя большая благодарность тем, благодаря кому эта книга появилась на свет. Прежде всего моей Звёздочке, создательнице Мира Льюиса — limitless the sky. Спасибо, дорогая, за твою поддержку, понимание и советы. Также я благодарна за советы и консультации в сложных технических и научных вопросах авторам Ярче Тысячи Солнц и Заавель — ребята, вы самые лучшие! Спасибо моим умничкам бетам, которые на протяжении всего времени воевали и продолжают бороться с моими ошибками и описками. Отдельная моя благодарность Ксюше Мироненко и Елене Богушевич — девчонки, спасибо, что поддержали в трудную минуту и что не позволили сдаться. Я всегда буду это помнить и ценить.