Кольцо судьбы

На следующее утро Кюхён на работе не появился. Чонун, который всю ночь провалялся в постели без сна, был совсем не удивлён. Вряд ли бы он, будучи на месте младшего, смог бы как ни в чем ни бывало прийти в офис, делая вид, что ничего не произошло. Бессонная ночь не прошла для Чонуна даром. Он успел пятьсот раз пожалеть о случившемся, тысячу раз проклясть себя и свои чувства, обозвать себя самыми последними словами и выкурить пачку сигарет, к которым не притрагивался с той поры, как вышел из подросткового возраста. Но на работу он прибыл вовремя. Чувство ответственности так прочно засело внутри, что бороться с ним было уже бесполезно, да и дела фирмы не должны были страдать из-за душевных терзаний генерального директора. На протяжении всего утра он пытался взять себя в руки и начать работать нормально, а не ждать неожиданного визита Кюхёна с топором наперевес. Он был даже рад тому, что младший не явился на работу. Чонун понятия не имел, что ему сказать и как себя оправдать, но был уверен только в одном — с поцелуями на него он больше не накинется. Неужели вчера было так сложно сдержаться? Да, осознание чувств свалилось совсем неожиданно, но ведь можно было сначала хотя бы обдумать свои действия, а не бежать и прижимать к стене, целуя. Приходилось признать, что сделанного не воротишь, а от этого становилось только паршивее. К обеду Чонун более-менее успокоился и даже взялся за работу, пытаясь отвлечься от печальных мыслей. — К вам Гонсок-ши и Хенджун-ши, — послышался голос секретарши из селектора. — Хорошо, пусть войдут, — проговорил Чонун, утыкаясь носом в очередной важный документ. Он так привык видеть троих помощников вместе, что было странно слышать только два имени. Неизвестно, когда Кюхён появится снова, да и появится ли вообще? — Чонун-ши, вы нас вызывали? — помощники выросли перед ним неожиданно, как двое из ларца. — Да, присаживайтесь. У меня есть к вам дело, — Чонун полез в одну из папок, попутно осматривая сидящих перед ним мужчин. Было видно, что Гонсока что-то волнует, Хёнджун сидел спокойно. — Что случилось, Гонсок-ши? Вы какой-то нервный. — Нет, я просто хотел узнать, — помощник замялся и зыркнул на коллегу, будто ища у него поддержки, но тот всё так же молчал, — хотел узнать, где Кюхён-ши? Сегодня он на работе не появился. Вы дали ему отдельное задание? — Вас это не должно касаться, Гонсок-ши, — резко прервал его Чонун, стреляя сердитым взглядом в сторону помощников. Оба сразу сникли. — Я самостоятельно принимаю решения насчёт распределения обязанностей между своими сотрудниками и не считаю нужным ни перед кем отчитываться. Я думаю, вопросов больше не возникнет? — Конечно, Чонун-ши, — поспешно согласился Гонсок и закивал в такт своим словам. — Прошу прощения за своё любопытство. — Хёнджун покосился на него и неодобрительно покачал головой, но опять промолчал. — Вот и отлично, — процедил сквозь зубы генеральный директор и выудил, наконец, из папки несколько документов. — Так вот, что я хотел вам поручить… Но договорить ему не позволил голос секретарши из селектора: — Чонун-ши, к вам Кюхён-ши. Из головы Чонуна вмиг вылетели все слова, что он хотел сказать, и все мысли по поводу работы, которую он хотел дать своим помощникам. В горле пересохло и стало трудно дышать, будто легкие сковал невидимый обруч. В полной прострации он поглядел на сидящих перед ним Гонсока и Хёнджуна и судорожно втянул воздух. Предательски задрожали руки. Он поспешно положил документы на стол и, нажав на селекторе кнопку, еле ворочая языком, проговорил: — Пусть войдёт. В тот момент ему казалось, что в мире не существует ни звуков, ни запахов, ни красок — все это просто перестало для него существовать. Несмотря на присутствие двух человек, которых он уже просто не замечал, Чонун вдруг почувствовал себя одиноким. Он ждал той секунды, когда откроется дверь, и в комнату войдёт Кюхён, как смертного приговора. Уж лучше бы ему публично отрубили голову, чем видеть младшего снова и разговаривать с ним. Зачем он появился в его жизни? Дверь отворилась, и в проёме появилась до боли знакомая фигура. Видимо, для Кюхёна ночь была тоже не самой приятной: синяки под глазами, щетина, покрывающая щёки и подбородок, мятая рубашка. Но Чонун не видел изъянов. С появлением младшего в комнате сразу же стало жарко. Если до этого босс думал, что не накинется на подчинённого с поцелуями, то сейчас он уже не был в этом уверен. Что же происходит? Сердце заныло, не предвещая ничего хорошего, но Чонун старался не обращать на него никакого внимания. Зачем он пришёл? Что хочет сказать? — Чонун-ши, нам нужно поговорить. Вы не уделите мне несколько минут? — Кюхён внимательно смотрел на старшего, даже не мигая. — Конечно, — Чонун сам не узнал свой голос. Он усилием воли заставил себя отвести взгляд от младшего и взглянул на помощников, которые притихли и во все глаза смотрели на начальника. — Гонсок-ши, Хёнджун-ши, мне нужно переговорить с Кюхёном-ши по одному важному вопросу. Прошу подождать вас в коридоре. Я позову вас через несколько минут, — старший сразу же пожалел о сказанном. Нужно было отправить помощников по местам, чтобы они, не дай Бог, чего не услышали, но было поздно. Хёнджун быстро кивнул и поднялся с места. Гонсок замешкался, с интересом поглядывая на босса. Заметив, как лицо начальника приобретает злостное выражение, он поспешно поднялся, и помощники скрылись за дверью. Не успела дверь закрыться окончательно, как Кюхён перешёл в наступление. Он сделал шаг к столу и проговорил, в упор глядя на босса: — Я пришёл, чтобы уволиться, Чонун-ши. Я не хочу больше работать в Seoul Сompany. От неожиданности Чонун подавился воздухом. Он во все глаза смотрел на младшего, который с решительным видом стоял напротив него, сложив руки на груди. Чонун ожидал всего, чего угодно: угроз, оскорблений, даже рукоприкладства. Он всё это заслужил, но он никак не ожидал, что Чо просто захочет уйти, даже не выяснив причину странного поведения начальника накануне. Конечно, Кюхён не дурак, он наверняка понял, что с Чонуном что-то не так, не будет человек в трезвом уме и твёрдой памяти набрасываться с поцелуями на своего подчинённого, причём мужчину. Ладно бы ещё девушка была, тогда хотя бы можно было объяснить подобное поведение, можно было бы списать его на гормоны, недостаток женского внимания и тому подобное. Видимо, ночью Кюхён весь мозг выдумал на эту тему и пришёл к определённым выводам. Но Чонун никак не хотел отпускать младшего, всё его нутро противилось этому. Он только понял, что любит человека, подобного с ним не происходило уже достаточно давно. Нет, подобного с ним еще не происходило никогда! Любовь к мужчине — это совсем другое. Осознание запретности чувств привносит остроту в отношения. Чонун не хотел, чтобы Кюхён уходил, и, конечно, он этого не допустит! Вот только было видно, что и младший отступать не намерен. — Вы уверены в своём решении? — тихо спросил Чонун, вставая и подходя к окну. — Как никогда, — твёрдо ответил Кюхён, глядя теперь уже на спину начальника. Чонун всмотрелся в горизонт. Какой аргумент стоит придумать, чтобы не отпустить Кюхёна? Я тебя люблю, будь со мной? Глупее не придумаешь! Я не понимаю, что со мной вчера творилось, не воспринимай всерьёз? Ещё хлеще. «Думай, думай, он же уйдёт!» — вопил разум, но одновременно, этот самый разум, не подкидывал никаких идей. Чонун развернулся и вгляделся в лицо младшего. Как же хочется сейчас подойти к нему и обнять. Просто обнять, прижать к себе, собственнически присвоить и никому не отдавать. Но Кюхён был иного мнения. Чонун не может принимать решение за двоих, не хочет, чтобы любимый человек страдал, не хочет быть обузой. Именно поэтому с его языка сорвались совсем другие слова, а не те, которые так хотелось сказать: — Пишите заявление. Кюхён облегчённо вздохнул и, подойдя к столу, взял чистый лист бумаги и ручку. Сев на стул, он стал что-то быстро писать, а Чонун снова отвернулся к окну. «Слабак! Трус! Рохля! Тюфяк!» — ругал себя мысленно Ким, но продолжал стоять спиной к парню, который был предназначен ему судьбой. Предсказанию гадалки не суждено сбыться до конца. Да, он влюбился, но почему-то гадалка не упомянула тогда, что любовь будет односторонней. Кюхёну не нужен Чонун — это ясно, как божий день. Можно сейчас уложить младшего на лопатки, вырубить фирменным ударом, закинуть на плечо, унести в свою квартиру и приковать там его наручниками к батарее. Тогда он всегда будет с ним, но только разве это любовь? Нет, Чонуну не нужны подобные «отношения». Пусть Кюхён будет счастлив по-настоящему. Да, даже без Чонуна. — Готово, — голос Чо раздался, словно издалека. На негнущихся ногах, словно он был роботом, а не человеком, директор Seoul Сompany развернулся и подошёл к стулу, на котором сидел младший. Почувствовав, как начальник, теперь уже практически бывший, подошёл к нему, Кюхён довольно заметно напрягся. И от профессионально-внимательного взгляда Чонуна это не ускользнуло. Он криво усмехнулся и послушно отступил на шаг назад, протягивая руку за заявлением. Получив требуемое, он пробежал текст глазами. Графа «Причина увольнения» — не устраивает заработная плата. Чонун вопросительно поднял брови, радуясь про себя, что Чо не написал истинную причину увольнения. Как бы это выглядело? «Начальник в меня влюбился, а я не могу ответить ему взаимностью». Чонун сжал зубы, невидящим взглядом сканируя текст заявления. Как же хотелось порвать эту злосчастную бумажку и накинуться на младшего с поцелуями, но вместо этого Чонун медленно подошёл к столу, взял ручку и поставил свою подпись. — Отдайте заявление секретарю и идите в бухгалтерию за окончательным расчётом, — с трудом выговорил он, поворачиваясь к младшему и протягивая ему заявление. — Спасибо, Чонун-ши, — Кюхён взял заявление и замялся. — Желаю вам удачи, Кюхён-ши, — Чонун не мог отпустить его просто так, тело требовало хотя бы прикосновения. Он протянул Чо руку для рукопожатия. Кюхён, чуть замешкавшись, пожал протянутую руку. Чонун сжал её со всей силы, пытаясь вложить в рукопожатие все чувства, что таились внутри. Раз уж сказать он не смог, то, может быть, Кюхён хотя бы почувствует, какой пожар разразился в сердце старшего. Не осознавая, что делает, Чонун, как и несколько месяцев назад, перевернул руку младшего и посмотрел на кольцо, которое неизменно украшало длинный палец владельца. «Да, ничего из этого не вышло!» — подумал Ким, тяжело вздохнув, и снова поднял взгляд, вглядываясь в темные глаза младшего. Что же таится в них? — Спасибо, Чонун-ши. Извините, мне пора, — проговорил Кюхён, отводя взгляд. Чонун согласно кивнул и с трудом разжал пальцы. Почти в прострации он наблюдал за тем, как Кюхён отвесил ему поклон в девяносто градусов и ушёл, несильно хлопнув дверью. Если Чонун думал, что до этого был конец, то он ошибался. Конец наступил именно сейчас. И с этим уже ничего не поделаешь. *** Чонун не знал, сколько времени он провёл в абсолютно неосвещённой квартире, не знал, сколько прошло времени с момента его возвращения домой. Когда он уходил с работы посреди рабочего дня, провожаемый удивлёнными взглядами подчинённых, которые он в упор не заметил, то было ещё светло. Сейчас же ночь уже вступила в законную силу, причём довольно давно, а Чонун не изменил своего положения, всё ещё лежа на диване, закинув ногу на ногу и подложив руки под голову. Совсем недавно, на этом самом диване спал Кюхён, но подушка, которая ещё лежала на подлокотнике, больше не хранила его запаха, будто его и не было никогда в этой квартире, будто они не готовили вместе ужин, будто Чонун не устраивал здесь разборок с бандитами — не было ничего. Его раздумья прервал телефонный звонок. Кто же звонит в такое время? Чонун нехотя полез в карман и выудил на свет разрывающуюся трелью трубку. Три часа ночи на дворе, да и номер неизвестный. Ничего хорошего подобные звонки с незнакомых номеров в столь поздний час не предвещали. Мужчина задумался, стоит ли брать трубку, а потом, махнув рукой, нажал вызов. — Слушаю. — Ким Чонун? — раздался на том конце хриплый голос. — Да. — Простите, что звоню в столь поздний час, но у нас к вам дело. — Какое? — недоумённо спросил Чонун. От чего-то сердце учащённо забилось, а под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. — Очень и очень важное, — было слышно, что мужчина улыбнулся. — Вам знакомо имя Чо Кюхён? Чонун моментально принял сидячее положение и сжал трубку в руке с неимоверной силой. — Знакомо. Что с ним? — взволнованно спросил он. — Пока ничего, но если вы не появитесь у нас в течение часа с документами на фирму, то мы доставим вам его по частям, — издевательски пропел голос. Чонун вскочил с кровати как ужаленный и свободной рукой схватился за голову. Что, черт побери, происходит? — С чего это я должен верить, что он у вас? И вообще, прекратите меня разыгрывать! — попытался взять себя в руки и дать отпор Чонун, хотя нутром чуял, что над ним не шутят. — Не думаю, что мы здесь собрались шутить, Ким Чонун, но если вы так просите, то… — на том конце провода раздалось шуршание. — Чонун-ши, — раздался в трубке испуганный голос Кюхёна, а у Чонуна внутри всё перевернулось, хотелось визжать, кричать, вопить, убить всех и вся, но только бы не слышать сейчас его голоса. — Кюхён, ты как? — тихо спросил Чонун. — Не приезжайте сюда, Чонун-ши, — прошептал Кюхён, — их много, очень много, они убьют вас. — Слишком много болтаешь, — раздался голос из трубки, совмещённый со звуком смачного удара, от которого Кюхён вскрикнул. Чонун зажмурился и втянул воздух сквозь зубы. Надо спасать Кюхёна. — Короче говоря, если через час вы не будете здесь, то парню конец. Документы на фирму должны быть при вас. Никакой полиции, ясно? Иначе ваш дружок не доживет до утра. Приезжайте один, пустой, без оружия. Надеюсь, я понятно объяснил? — Да, но учти, если хотя бы волос упадёт с его головы, то тебе конец, — резко ответил Чонун. — Диктуй адрес. — Вот и отлично, записывайте. Записав адрес, Чонун сбросил вызов и огляделся по сторонам. Чтобы доехать до указанного дома, он потратит примерно минут сорок. Нужно что-то предпринять, полицию вызывать нельзя, иначе Кюхёна убьют. Чонун был уверен, что бандит не шутил, но без подмоги нельзя. У старшего даже не возникло вопроса, ехать за Кюхёном или нет. Он не мог оставить любимого человека в беде, в которую тот попал по его вине. Опять виноват Чонун, он приносит только несчастья. С горькой ухмылкой он направился к сейфу и вытащил папку с документами. Наплевать на фирму, наплевать на деньги, только бы с Кюхёном ничего не случилось. Садясь в машину, Чонун пытался обдумать план действий, но ничего в голову не приходило. Кюхён сказал, что их много, но много — понятие растяжимое. Тридцать человек или восемьдесят? Разница ощутима. Впервые в жизни Чонун растерялся. Было ясно, что один он не справится, но помощи ждать было не откуда. Вжимая педаль газа в пол, Чонун попытался собраться с мыслями. У них с Чонджином было очень много друзей в детстве. Они были эдакой дворовой шпаной, но всегда стояли друг за друга горой. Их друзья уже давно перестали быть мальчишками с соседней улицы, все выбились в люди, но помогать друг другу не перестали. Только на них оставалась надежда, но их не так-то много. Человек двадцать наберётся, но других вариантов всё равно нет. Самому обзванивать некогда, значит, нужно звонить брату. Чонун, игнорируя красные сигналы светофора и разгоняя автомобиль до ста с лишним километров в час, потянулся за телефоном. Набрав номер, он стал слушать длинные гудки. Не удивительно, что он не берёт трубку. Три часа ночи. — Хён, ты издеваешься? — раздался недовольный голос Чонджина. — Посмотри на часы. — Чонджин, собирай наших, — с места в карьер начал Чонун. — Что случилось? — брат мигом проснулся. — Кюхёна взяли в заложники, им нужны документы на фирму и я, который подпишет им отказную от должности генерального директора. Сказали, что если вызову полицию, то Кюхёна убьют, — коротко и ясно объяснил Чонун, а затем продиктовал адрес, по которому сейчас ехал. — Значит так, Чонджин-а, если через час не перезвоню — начинайте действовать. Собери максимальное количество народа, пусть обзванивают своих, кто кого может. Ты понял меня? — Понял, — мигом отозвался Чонджин. — Хён, — жалобно позвал он. — Что? — тихо спросил Чонун. — Будь осторожен, — так же тихо ответил брат. — Я не переживу, если с тобой что-то случится. Ты же понимаешь, что можешь не… — Понимаю, — шёпотом перебил его Чонун, вцепляясь пальцами в руль. — Всё будет хорошо, Чонджин-а, ты же веришь своему хёну? — Верю, — уверенно ответил тот и положил трубку. Чонун со вздохом кинул телефон на соседнее сидение. Он уже практически на месте. Проехав ещё пару кварталов, автомобиль остановился около тёмной подворотни. Ким потянулся к бардачку. Открыв его, он вынул документы и, посмотрев на пистолет, который так и продолжал лежать на своём законном месте, со вздохом захлопнул дверцу бардачка. Он не должен подвергать Кюхёна опасности. Раз сказали, что без оружия, значит, так и будет, без полиции, значит, без полиции. Кюхён не виноват в том, что оказался в ненужное время в ненужном месте. Виновник должен расплачиваться за это сам. Выйдя из машины, Чонун вгляделся в подворотню — непроглядная темнота, но деваться некуда, нужно идти. Хорошо, что хотя бы Чонджин верит в своего брата. Чонун сам в себя не верил и не верил в то, что сможет ещё когда-нибудь увидеть родных и близких: поболтать с отцом, помочь маме по хозяйству, выпить соджу с братом, да просто на работу сходить. Чонджин сделает всё как надо, Чонун был уверен в брате на сто процентов, но он боялся одного — можно просто не успеть.