Почему в голове человеческой нет корзины, как на компьютере?
***
«Разрешите представиться? Моё имя — Мистер Абсолютнейший Лузер. Если вас интересует (конечно нет), при рождении меня назвали Фрэнком, но какое это имеет значение? Прямо сейчас я сижу на заднем сиденье машины своих родителей. Кстати, эти милые люди с вечно липнущими скотчем к лицам улыбками могут называть себя полными неудачниками. У них нет денег, чтобы устроить свою жизнь, и они готовы использовать всё, до чего смогут дотянуться. Именно поэтому мы везём с собой потрёпанные старые сумки. Много сумок с вещами — эти бесполезные шмотки можно было бы и выбросить, раз глупцы решили начать новую жизнь, но они бредят экономией, а я донашиваю протёртые на коленях джинсы своего отца. В моей предыдущей (непривычно говорить о ней в таком ключе) школе я постоянно подвергался насмешкам за свой внешний вид, но кого это волнует? Аутсайдеру суждено быть аутсайдером вечно, поэтому я не думаю, что новая одежда радикально поменяла бы отношение людей ко мне. Думаю, я даже продолжил бы существовать в прежнем виде, совершенно не волнуясь по поводу подобных разговоров, если бы не одна крайне комичная деталь. Мать постоянно упрекает меня за то, что я — цитирую — похож на ребёнка из бедной семьи. И вот однажды, совсем недавно, эта женщина соизволила упомянуть, что это одна из причин, по которым её мучает мысль о том, что её жизнь сложилась крайне неудачно исключительно из-за моего появления на свет. Ведь никому не нужен ребёнок, который не может сам заработать себе на новые штаны, чтобы — цитирую снова — не позорить семью при других людях! Знаете, я ведь сейчас пытаюсь показаться эдаким надменным взрослым парнем, который ненавидит всех вокруг, но на самом деле просто мечтаю о том, чтобы всё было иначе. Чтобы мои близкие люди, которых мне сложно называть так даже тогда, когда я прикладываю определённые усилия, относились ко мне не как к какой-то картине, которую они собираются продать подороже, и не как просто повод для гордости и то, за чей счёт можно самоутвердиться, а как отдельного человека, который имеет право жить не ради их эго. Я просто хочу быть***
Я иду в школу в полном одиночестве. Забавно — мой дражайший отец так горячо клялся, что в первый день на новом месте обеспечит мне своё сопровождение, но сейчас я уныло плетусь по обочине. Единственное, что меня радует — Курт Кобейн, надрывающийся в наушниках. Мимо меня проезжают машины, и я завистливо вздыхаю. Почему же моя жизнь не такая? Быть ребёнком богатенькой семьи, ни в чём себе не отказывать, купаться в роскоши, каждодневно оказываться в центре внимания... У меня нет ни намечающегося состояния, ни обаяния, ни хорошей внешности. Даже от семьи одно название. Я знаю: вечером я вернусь туда, где меня совершенно не ждут. Моя матушка снова в рыданиях воскликнет, что живёт с "этим отвратительным мужчиной" исключительно из-за того, что их связывает общее чадо, но зачем она тратит на меня свою жизнь? Я ведь полнейшее ничтожество. Я никогда ничего не добьюсь. Моё рождение оказалось ошибкой. Лучше бы они пользовались презервативами. Я знаю: во мне нет ни одного повода для гордости. Я — сплошная мерзость. Абортированный зародыш судьбы, который трепетно жаждет удачи. Мерзкий жук на стекле, лихорадочно перебирающий конечностями, пока его с воплями пытается раздавить домохозяйка в болотном халате. Иногда мне кажется, что всё вокруг меня серое и однообразное, но потом я вспоминаю, что этот тусклый серый свет исходит от меня. И свечусь я исключительно по той причине, что меня на это запрограммировали, но снова промахнулись — вместо яркой надежды на будущее на них выливается ведро помоев. Моя выстиранная школьная форма, купленная прошлым днём с рук, выглядит настолько убого, что гортань сводит позывом. Но я проглатываю рвоту, поморщившись, и застегиваю рубашку ещё на одну пуговицу. Мне трудно представить, что когда-нибудь наступит день, когда я буду выглядеть иначе. Когда на меня будут смотреть не с отторжением, а с влечением. Когда я смогу цеплять в клубах милых девочек с раскрасневшимися щёчками и затаскивать в постель. Сейчас я — отвратительный мальчик-подросток с лишним весом. Одна мысль об этом унизительно тяжелом теле сжигает мне сознание. И лучше бы вырезать себе мозг и больше никогда не думать. У входа в школу я оказываюсь в один момент: будто бы и не шёл со скоростью улитки минут тридцать. Подмечаю: выглядит вычурно. Я старался не рассматривать, но мои глаза — предательские блёклые глаза — сами фотографируют этот отвратительный вид. Всё вокруг будто бы сияет, и я порчу грузным бесцветным пятном идиллию. Никто не должен знать о моём существовании. Я должен войти незаметно. Незаметно сесть за парту, незаметно спрятаться от их взглядов, незаметно дышать. Но всё получается с точностью до наоборот. Меня накрывает водоворотом надменных улыбок. На меня смотрят. Смотрят отовсюду. Бросают уничижительные взгляды, ухмыляются в лицо и за спиной, тыкают пальцами, рядом со мной хлопают дверцами шкафчиков, меня обдаёт запахом чьих-то приторных духов, я оборачиваюсь и вижу множество глаз, потемневших от презрения, много глаз — и я узнаю в них собственные. В эту секунду я — король школы. Но мне всего лишь нужно дойти до кабинета. Усесться за своё место. Схватиться за голову и какое-то время не думать ни о чём. Класс встречает меня безразличием. Я ликую: их не волнует моё появление! Я — просто пустота! Пустота среди них. Но для меня миг спокойствия всегда оканчивается неудачей. — У нас новенький! — разносится по всей аудитории высокий голос женщины, сидящей за учительским столом. — Не садись, милый, представься. Я — ваш преподаватель зоологии, миссис