Дотла

      Без малого три года спустя после того памятного разговора скончался их с Эйерисом отец. Рейелла навсегда запомнила слова отца, прозвучавшие в пустой комнате как приговор. Король вынес вердикт, а принцесса подчинилась. Но теперь Рейелла стала королевой, и настало ее время править бал.       Рейелла действительно была королевой, которую любили. И все в ней олицетворяло ее титул. Никто, даже если бы захотел, не смог бы найти повода упрекнуть королеву в чем-то. А потому и гордость вперемешку с нежностью, которыми лучились глаза королевы, когда та смотрела на своего старшего сына, принимались всеми как нечто, неотъемлемое от ее титула.       Но шло время, ее сын рос, а это значило, что и ему вскоре предстоит войти, как и Рейелле когда-то, в септу Бейелора под руку со своей нареченной. Только вот одно Рейелла хотела изменить: чтобы невеста сына была его достойна. Однако глядя на ту вереницу этих якобы благородных девиц, Рейелла не могла сдержать разочарования. И оно с каждой новой претенденткой на титул «принцессы» находило выход все легче, острыми шипами ядовитых слов впиваясь в этих безродных девиц. Нет, Рейелла была учтива и приветлива, как-то и полагает королеве, только вот девицы, сидя в ее солярии, кажется, думали, что из фарфоровых чашек они пьют не изысканный чайный напиток, а концентрированный яд. О, как бы королеве того хотелось! Они выходили из ее комнат с таким выражением на лицах, будто они были мышами и им удалось остаться в живых после встречи с ядовитой змеей. Они бы, пожалуй, рыдали в голос, если бы какое-никакое образование, включающее в себя что-то вроде «вежливость — доспехи леди», данное им в детстве. А потому они, бледные, с красными пятнами на щеках и стеклянными глазами, с неестественно прямой спиной, шли по коридорам замка быстрее, чем-то позволяли приличия. Они шли прочь из покоев королевы, прочь из Красного замка, прочь из Королевской Гавани. Прочь из жизни ее сына.       Это забавляло королеву. Ей нравилось разыгрывать один и тот же спектакль с каждой из тех, что посмели переступить порог ее комнат в надежде заполучить сердце ее сына. Они все были одинаковы. Одинаковы в своей уверенности в том, что именно «она-то и окажется лучше и удачливее вереницы отвергнутых претенденток». Они одинаково ослепительно улыбались королеве, льстили ей в надежде, что это поднимет их в глазах Рейеллы. Но они лишь падали, стремительно падали вниз, а Рейелла только рада была им в этом помочь. Она ласково обращалась к каждой из них «миледи», а затем делала вид, что хочет быть еще учтивее и произносила: — Леди… ох, простите, я так рассеянна, что позабыла, из какого вы дома.       Она предлагала им чай и десерты и спрашивала, чем отличились предки. Она интересовалась и тем, с кем дом претендентки роднился. И с каждым ее словом, с каждой ее улыбкой каждая из девушек становилась все бледнее, начинала заикаться и прощалась со своими мечтами провести свою жизнь бок о бок с Принцем Драконом. «Как и я когда-то,» — злорадствовала про себя королева и предлагала еще чаю с любезнейшей из своих улыбок. Они входили в ее покои с помпезностью, свойственной только низшим существам, в чьих венах не течет расплавленное величие. Облаченные в позолоту самолюбования, они не замечали усмешки, что едва касалась губ королевы в первые секунды. Они все были одинаково недостойны ее сына, и Рейелла с удовольствием, медленно, слой за слоем сдирала с них фальшивое золото.       Но претенденток оставалось все меньше, и, к сожалению Рейеллы, обращать их в бегство ласковыми улыбками становилось все сложнее. А еще был Рейегар, который не мог не заметить, как каждая из невест, день назад въезжавшая в ворота Королевской Гавани лишь с одной единственной целью — стать принцессой — на следующий делала все возможное, чтобы принцу не понравиться. Рейелла видела безразличие в его взгляде, когда он даже не смотрел на очередную предполагаемую невесту, а скорее скользил взглядом вдоль нее. Ее сын рожден был Великим, а это значило, что и достойной его может стать лишь девушка, рожденная, как и он — от крови Древней Валирии. Девушка-дракон. Рейелла знала, что ее сын — наследник престола, что ему пора связать себя узами брака… И была готова проклинать себя за то, что не была настойчивее с Эйерисом, за то, что ее чрево множество раз отторгало его семя, за то, что не родила ее милому Принцу-Дракону живую сестру. Тогда не было бы верениц этих безродных девиц, что очередью выстраивались перед ее покоями. Тогда бы ее сын взял в жены свою сестру, как взял ее Эйерис и как десятки поколений до них. Но за шестнадцать лет, что Рейелла была замужем, Эйерис посещал ее покои так редко, что рождение Рейегара можно было считать удачей.       Он пришел без приглашения и вошел без стука, но Рейелла его ждала. Она слишком хорошо знала своего сына, чтобы понять, что сегодня наступил цейтнот. Она смотрела на его светлые волосы, искрящиеся серебром и золотом в свете свечей, и думала, что ее сыну не нужна корона: он родился с ней на голове. Он родился Королем, только вот чьим?       Рейелла молчала и смотрела на сына, незаметно для нее возмужавшего, превратившегося в настоящего наследника престола. Рейегар же, видимо, счел это знаком того, что он может говорить: — Я получил ваше послание, матушка, — он говорил бесстрастно и таким же старался казаться, но огонек непокорности, гордости и нетерпения проскальзывал в его взгляде. — Но боюсь, в Семи Королевствах скоро иссякнет запас невест. Вы были так добры, что решились помочь мне с выбором, и я, вы знаете, чту ваше мнение, как песни Семиконечной Звезды, но… полгода поисков так и не привели к результату. Принцесса Элия, по моему мнению, обладает всеми качествами, необходимыми для будущей королевы. Я склонен остановить свой выбор на ней. По ее венам струится кровь Таргариенов, к тому же, нам не будет лишней поддержка Дорна. Впрочем, как и поддержка Кастерли Рок. Поэтому, из уважения к вам, я прошу совета: как по вашему, кто из девушек — леди Серсея или же Принцесса Дорнийская — более подойдет мне в качестве спутницы жизни?       Королева усмехнулась. Он решил играть по своим правилам, как и она сама когда-то. Рейегар был ее сыном, только ее, пусть Эйерис и считал иначе. Рейелла была слишком умна и проницательна для того, чтобы показывать Эйерису ту власть, что она имела над сыном. Рейегар был ее королевской слабостью, ее секретом. Он был ее изъяном как королевы. Но это был, пожалуй, тот единственный случай, когда она была готова швырнуть корону под ноги толпе оборванцев, срезать косу и скинуть платье, а после прошествовать босиком по улицам Королевской Гавани и подняться на холм Висеньи. Но она не была грешницей, она лишь любила своего единственного сына в обход того, что должна была любить равно каждого из своих подданных. Она не была грешницей, она лишь чтила традиции и блюла наставления предков, завещавших заключать браки внутри семьи во имя сохранения чистоты крови. Но она была грешна по сути своей — она была женщиной и матерью.       Как бы Рейегар ни старался выглядеть безразличным, движения его выдавали: он сложил руки на груди и вздернул подбородок. Он хотел казаться уверенным и безразличным к происходящему одновременно, будто в это время и в этой комнате не решалась его судьба. Он вел себя так, будто сама ситуация являлась чем-то из ряда того, что каждый божий день случается при дворе и решается в ту же минуту. Он так сильно желал выглядеть бесстрастным, что Рейелла не могла не видеть в его глазах вызов. Что ж, он бросал вызов той, что привыкла держать в рукаве запасную колоду карт. — Милый, — Рейелла улыбнулась. Она прошла к кровати и присела на ее край, указав сыну на место рядом с собой. — Давай мы поговорим о твоих невестах немного позже. Они, безусловно, прекрасные девушки, но я думаю, что и тебе, и мне эта тема успела наскучить, — она потянулась к затылку, чтобы вытащить одно из громоздких украшений, что так не кстати запуталось в ее волосах. — Расскажи лучше что-нибудь о себе, — Рейелла вздохнула. Последние два года они не были особо близки с сыном. Он считал себя слишком взрослым, а потому Рейелле оставалось только наблюдать за ним украдкой. Или же, как в случае с женитьбой, действовать более изворотливо и искусно, чтобы достичь своих целей.       «Только вот каких именно?» — ответа на этот вопрос Рейелла не знала. — Я ведь совершенно не знаю, чем ты сейчас живешь. Может, у тебя есть дама сердца и тебе эти «смотрины» так же противны, как и мне. Знаешь, я ведь никогда не любила твоего отца… Да что там, все Семь Королевств знают, что королева Рейелла вышла замуж за долг! Только вот это не значит, что я не была девчонкой, не любила и не мечтала.       Дурацкое украшение никак не хотело выпутываться из ее длинных прядей. — Какую книгу ты прочел последней, кто твои друзья, кроме этого бестолкового Коннингтона. Мне кажется, что я тебя теряю, — она отвернулась к стене, опустив руки на колени. Заколка повисла, зацепившись за спутанные пряди: голову неприятно саднило. — А когда ты женишься, я потеряю тебя навсегда.