Мир чужими глазами

Маятник громоздких антикварных часов с громким скрежетом качнулся, уходя влево. Звук эхом отдавался в комнате, нарушая повисшую тишину. В полумраке гостиной немного неуютно. Незнакомые лица, смотрящие на дубовый обеденный стол с многочисленных портретов, кажутся осуждающими, враждебными и даже зловещими. Я сидела на неудобном резном стуле, каждой своей мышцей ощущая угловатое жесткое сиденье и деревянные завитушки на спинке, неприятно врезающиеся в лопатки. Тусклое, пасмурное утро отличалось не только легкой нервозностью, но и полным отсутствием аппетита. Я без энтузиазма смотрела в тарелку перед собой, гадая, что-же из себя представлял мой завтрак. Что-то странное, отдаленно напоминающее недожаренную яичницу, подрагивало на блюде, не внушая к себе никакого доверия. В любой другой ситуации я бы ни за что не стала этого пробовать, но несколько пар внимательных глаз, следящих за мной с дивана, заставляли преодолеть себя. Я ощущала себя диковинной зверушкой, томящейся в клетке и затравленно глядящей на странных существ, активно обсуждающих меня и сующих лакомства между металлических прутьев. Я нехотя подцепила вилкой кусочек и отправила его в рот. Бесформенное, не обладающие никаким запахом, еще и безвкусное к тому же. Судя по всему, оно было живое. Иначе объяснить то, что эта дрянь встала поперек горла и наотрез отказывалась двигаться с места, я не могла. С трудом проглотив сопротивляющийся завтрак, я обильно запила его сладким, горячим чаем, гася в себе желание выдать его обратно. Выдавив из себя жалкую улыбку, я благодарно кивнула мужчинам, терпеливо ожидающим моего вердикта. Высокий брюнет, представившийся Велиатом, скептически скривил губы и приподнял бровь: - Хочешь сказать, что это съедобно? Этан – светловолосый парень, не старше двадцати пяти лет, брезгливо фыркнул и вздернул нос: - Оставь свои колкости при себе, Велиат, я единственный из нас, кто все еще помнит, как готовить! Я не встревала в разговор, предпочитая оставаться бессловесной. Эти двое все утро пререкались друг с другом, иногда отпуская настолько острые шуточки, что я невольно удивлялась, как они могли жить под одной крышей? В какой-то момент они показались мне знакомыми. Образы, практически стершиеся из памяти с момента моего появления здесь, постепенно возвращались. Велиат выглядел гораздо старше Этана. Обладал обволакивающим, баритональным голосом и манерой говорить нараспев, отчего тембр напоминал кошачье урчание. От этого иногда становилось не по себе… Ибо мое сходство со зверьком делалось еще ощутимей. Движения, наполненные грацией и чуть прослеживающейся высокомерностью, казались ленивыми и неторопливыми. Он знал себе цену. И об этом говорило все. Манеры, присущие светским особам, стильная, дорогостоящая одежда, подобранная со вкусом, ухоженная, холеная внешность и… Длинные, густые, черные, как смоль, волосы мягкими волнами обрамлявшие привлекательное лицо. Этан же выглядел более разнузданным, нежели его старший товарищ. Уже не мальчик, но еще не мужчина. Молодой, ветреный, язвительный. Никакого щегольства, одежда удобна и проста по сравнению с шелковыми сорочками, твидовыми жилетами и шерстяными костюмами и как нельзя лучше подчеркивает дух бунтарства. Тяжелые кожаные ботинки на шнуровке, простые джинсы, длинное пальто, чуть подранное у подола и вытертое на локтях, и байкерские перчатки на ладонях. Он резок. Не только в высказываниях, но и в движениях. Порывист, несдержан и всем своим видом излучает непокорность. И, судя по легкой неряшливости его прически, заботится о своем внешнем виде не так щепетильно, как Велиат. Голос звучит молодцевато и звонко, иногда приобретая легкую хрипотцу. Единственным, что объединяло этих двоих была легкая бледность и провоцирующий, похотливый взгляд, вероятно оттачивавшийся годами. Ах да, еще невероятная страсть к спорам. - Милая, не стоит стараться умаслить его. – протянул Велиат, не обращая внимания на недовольный взгляд своего оппонента. – Ни один недоповар не стоит язвы желудка. Не позволяя очередной перепалке разгореться, в гостиную вошел высокий, широкоплечий мужчина, заставивший присутствующих умерить пыл и, если не замолчать, то хотя бы сбавить тон. Он бесстрастно окинул взглядом вольготно растянувшегося на диване Велиата и Этана, оседлавшего подлокотник и скрестившего на груди руки, после чего обратил внимание на меня, чуть нахмурившись при виде тарелки. Да… Вид ее содержимого не вдохновлял совершенно. - Я просил вас ее накормить, а не отравить окончательно. – сухо заметил мужчина. - Мы старались, Аарон. – протянул Этан, состроив гримасу. – Но ты же знаешь, что кулинарные способности Велиата ограничиваются лишь умением налить виски в стакан. - К тому же… - добавил денди, развязно взмахивая ладонью. – Это теперь твоя ноша… А точнее сказать, Чаша… Его зеленые глаза недвусмысленно сузились, делая взгляд масляным, а губы растянулись в злорадной ухмылке. - Я вижу, что просить вампира об услуге – гиблое дело. Особенно, когда оно касается человека. – Аарон тяжело вздохнул и обратился уже ко мне. – Не обращай на них внимания. Похоже, вопрос твоего кормления мне придется взять на себя. Видишь ли, когда вся человеческая еда становится на вкус как могильная земля, очень сложно угодить людской взыскательности… Я упорно не могла понять, что с этими людьми не так. Сказать, что они казались странными, значит не сказать ничего по большому счету. Они говорили загадками, многозначительно переглядывались и уже не в первый раз ссылались в разговорах на вещи, кажущиеся абсурдными и нелогичными. Увидев Аарона, выглядящего в своих джинсах, простецкой футболке и спортивных, чуть запыленных кроссовках более приземленным и… адекватным, я было загорелась надеждой, что среди всех этих псевдо актеров он единственный, кто еще дружит с головой… Но… Со стороны вестибюля послышались торопливые шаги. Кто-то спешно спускался по лестнице, отбивая дробь каблуками. И этот кто-то явно был зол. - А, Владимир, ты уже про… - Велиат не успел договорить, запнувшись на полуслове. - Как это понимать?! – разъяренно прорычал мужчина. Не обратив внимания на приветствие, блондин в считаные секунды оказался возле меня и с силой впечатал в столешницу измятое письмо и несколько бумаг. Бледное лицо исказила уродливая гримаса, вызванная нарастающим раздражением. Он тяжело дышал, острым, закругленным ноготком прочерчивая на измученных документах глубокие борозды. Я невольно скривилась, чувствуя, как отступившая головная боль вновь начинает разгораться. Недовольно поморщившись, спокойно окинула взглядом текст и отхлебнула немного чая. - Кто давал Вам право читать мои документы? – ответила я вопросом на вопрос. Возможно из-за необъяснимой усталости, приведшей меня в состояние апатии я чувствовала себя уверенно, даже когда мужчина, не излучающий доброжелательности, находился так близко. По всей видимости, информация, содержавшаяся в письме произвела на него настолько сильное впечатление, что он, напрочь забыв об утреннем туалете, примчался в гостиную в наполовину распахнутой рубашке. А, может, он и вовсе не ложился. Белокурые волосы беспорядочно разметались по плечам. Глаза, и без того темные, почернели от нескрываемой ярости. Оторвав руку от ненавистного письма, мужчина судорожно сжал костлявые пальцы, после чего размахнулся, и наотмашь врезал ладонью по скрипнувшей столешнице. Он отпрянул от меня, забирая с собой ненавязчивый цветочный аромат, смешавшийся с нотами терпкого парфюма, и принялся расхаживать по гостиной взад-вперед. Возможно у меня разыгралось воображение, но воздух, казалось, сгустился вокруг него и заметно отяжелел. - Владимир, остынь… - обеспокоено произнес Велиат, следя за порывистой походкой мужчины. - Он остыл лет двести тому назад – хохотнул Этан с неизменным сарказмом в голосе. – Настолько, насколько мог. Удостоившись уничтожающего взгляда, парень осекся, понимая, что шутить здесь никто не намерен. Ненадолго повисла тишина, нарушаемая лишь заунывным скрежетом маятника в часах. Блондин, еще секунду назад являвший собой комок нервов, застыл посреди комнаты и вперил в меня испепеляющий взгляд. - Мадмуазель Амальрик, не будете ли Вы так любезны объяснить цель вашего визита… - сведенные брови и мед, льющийся с губ не терпели возражений. - … и причину моего негодования. - С удовольствием! – кивнула я, отставляя чашку с остывшим чаем. Четыре пары глаз обратились в мою сторону. Моя храбрость и воинственность слегка дрогнули от обилия внимания. Я думала, это будет проще… - Почти месяц назад я получила наследство от своих дражайших родителей. – начало было положено. – Достигнув совершеннолетия, я стала обладательницей дарственной на дом и прилегающие к нему земельные владения. Потребовалось некоторое время, чтобы уладить все вопросы касаемо переоформления документов, но спустя несколько недель походов по банкам и нотариальным компаниям, я все-таки стала полноправной владелицей этого замка. Мужчины переглянулись, ища подвох в моих словах. Думаю, все прекрасно понимали, что это значило. Я не собиралась мириться с сожителями, возомнившими себя хозяевами. И, если того потребует ситуация, сделаю все возможное, чтобы избавиться от посторонних. - Не поймите меня неправильно. – я смущенно улыбнулась, стараясь не задерживать взгляд на ком-то конкретном. – Скорее всего, я должна была обрадоваться, обнаружив на своей жилплощади пятерых мужчин, но… - Шестерых. – поправил Этан, а Велиат не преминул ткнуть парня локтем в бедро. - Еще лучше! – воскликнула я. – Слушайте! Кого я обманываю? Нужно быть круглой дурой, чтобы свыкнуться с таким соседством. - За восемнадцать лет никто не заявлялся сюда с таким наглым утверждением! – разъяренно повысил голос Владимир, пытаясь сведенными судорогой пальцами застегнуть неподдающиеся манжеты. - Судя по Вашей реакции, месье… - поняв, что лучше общаться с этим застрявшим в веках уникумом на его языке, я старалась быть вежливой, и пока мне это удавалось. – Вы не сомневаетесь в подлинности моих документов. Мужчина выпрямился и шумно втянул ноздрями воздух. Он был ужасно бледен и взвинчен, а мой спокойный тон, судя по всему, выводил его из себя. - Говорите, что за восемнадцать лет я первая, кто посягнул на этот замок? Не считая вас, верно? Меня смущает кое-что другое. – я пожала плечами. – За такой порядочный отрезок времени вы не удосужились привести замок в подобающий вид. Он по-прежнему требует ремонта, да и не сохранил в себе особых следов вашего пребывания. Похоже, что каждый здесь живет «на чемоданах», раз не спешит переделать жилье под себя. Не значит ли это, что все вы здесь на птичьих правах? Незаконно заняли пустующее строение и изначально были готовы к такому сценарию развития событий. Мужчина беззвучно открыл рот, но тут же его захлопнул, гневно сверля меня взглядом. Похоже, я попала прямиком в цель. - Думаю, мы все понимаем, что в случае необходимости я могу обратиться в полицию и выдворить вас отсюда с огромным скандалом. – я чувствовала себя победительницей, еще не выиграв битву. Чувство собственного превосходства опьяняло. - Ну что ты, красавица. – певуче отозвался Велиат, принимая сидячее положение на диванчике. – Не нужно таких скоропалительных выводов и необдуманных решений. Согласен, ситуация неоднозначная, но, я уверен… мы сможем договориться. - Конечно сможем! – одобрительно кивнула я, понимая, к чему клонит этот щеголь. Самонадеянность мужчины поражала. Похоже, обольститель решил подключить свое обаяние. Он хищно улыбнулся, проведя подушечками пальцев по мягким губам. Зеленые глаза вспыхнули на бледном лице притягательными гипнотическими искрами. Выждав пару секунд пристального взгляда глаза в глаза, я изогнула бровь и скептически кашлянула. Неужели он правда считает, что пара недвусмысленных взглядов и пикантных намеков способны вскружить мне голову? - Если выплатите компенсацию, за все годы, проведенные на моей жилплощади. – поняв, что его чары дали сбой, Велиат скрипнул зубами и сжал пальцы в кулак. Кажется, такое случалось с ним впервые. – Возьмем среднюю цену на рынке за аренду поместья, произведем калькуляцию и узнаем величину долга. Этот вариант мне нравится даже больше! Думаю, эта кругленькая сумма покроет всю стоимость замка с излишком. Маятник вновь натужно скрипнул и остановился ровно посередине, вероятно, отслужив свой век. На этот раз тишина еще более томительная и напряженная. Я знала, что выставленные мной условия были жесткими и невыполнимыми, но реакция того стоила. Похоже, что кроме маскарадных костюмов и наигранной аристократической выправки ничего ценного у этих приживал не было, но они должны были осознать серьезность моих намерений. - Да чего мы церемонимся. – первым нарушил молчание Этан, взъерошив короткие светлые волосы. – Она всего лишь человек. Хрупкое, никчемное создание. Опять этот несусветный бред про вампиров. Я страдальчески закатила глаза, понимая, как же сильно меня бесят подобные глупости. Даже несмотря на то, что каждый из этих мужчин искренне верил в то, что говорил, мне совершенно не хотелось поддерживать эту нелепую игру. - Здесь я с ним согласен. – протянул Владимир, вновь оказываясь возле меня и обдавая волной смешавшихся ароматов. – Нужно было свернуть ей шею еще в первый день появления в стенах замка. Избавиться от трупа проще, чем теперь разгребать все это. - Можешь попробовать. – раздалось откуда-то сверху. – Но не ручаюсь, что дело увенчается успехом. Все дружно подняли головы, замечая облокотившегося о перила второго этажа мужчину в золотом одеянии. Сколько он здесь находился, я не знала, но вмешаться в разговор решил только сейчас. Пока молодой человек приковал к себе взгляды собравшихся мужчин, Аарон склонился к столу, перегнувшись через спинку моего стула, и подхватил загорелыми пальцами тонкие листы бумаги. Если им и хотелось верить в собственную принадлежность к миру ночи, то несколько деталей явно мешали поверить мне. Аарон был теплым. Даже можно сказать горячим. Волна жара окатила меня с ног до головы, рождая внутри желание прикоснуться к тугим мышцам на крепких руках. Вполне обоснованное, естественное желание, учитывая, что мои ладони почти окоченели от волнения и низкой температуры в помещении. К тому же, от разгоряченного тела исходил далекий, едва различимый запах пота, пробивающийся сквозь аромат свежего белья. Не думаю, что вампиры потеют. И еще кое-что… Его правая рука была забинтована. Я не помнила, как он получил травму. Но знала одно, будь мужчина чем-то сверхъестественным, ему бы не требовалось много времени, чтобы заживить раны. - Я не идиот, Рафаэль. – огрызнулся Владимир, обращаясь к аристократичного вида молодому человеку. – Я знаю, чем чревато посягательство на чужую Чашу. И это единственное, что спасает эту… нахалку от моих клыков. Все! Хватит! Мое терпение не безгранично! Хочет, чтобы я прониклась этой атмосферой всеобщего идио… мистицизма, пусть докажет свою принадлежность к так называемому теневому миру. Его горящие глаза слишком близко от моего лица, но я не чувствую тепла от белесой, тонкой кожи. А запах… Кажется, что его источает только ткань рубашки, но не тело. Магнолии и чайная роза… Это еще ничего не значит. Понимая, что могу накликать на себя беду, я все равно подаюсь ближе, инстинктивно принюхиваясь, и обхватываю пальцами изящное запястье. Брови мужчины взмывают вверх, но он не выдергивает кисть из моей хватки, продолжая стоять неподвижно. Его рука прохладная, но… мягкая. Не привыкшая к труду. Подушечки пальцев пытаются нащупать пульс. Первый удар раздается не сразу, легким толчком обозначаясь под пальцами. Слабый, редкий, но он все-таки есть… Что еще раз опровергает его принадлежность к представителям вампиров, и превращает вышесказанные слова в несусветную чушь. - У вас всего неделя. – холодно заключаю я, отпуская руку мужчины. – Если по истечении этого срока вы все не покинете мой дом, разговор будете вести с властями. И да, мой совет лично для Вас. Обратитесь к врачу. Похоже, Вы серьезно больны. Налицо первые признаки анемии и нарушение сердечного ритма. Аритмия, проще говоря. Сердце не справляется со своей работой, а это чревато плохим кровенаполнением внутренних органов и возможностью возникновения эректильной дисфункции. Если она уже не возникла, судя по Вашей склочности и извечному недовольству. Бесстрашие зачастую граничит с безрассудством… Или в моем случае с глупостью. Я понимала, что перешла черту. Не удивительно, что мужчина потерял самообладание. Мне кажется, что его худые пальцы вот-вот раздробят мне челюсть, с такой силой он схватил мой подбородок. Чернота глаз напротив смыкалась вокруг моего сознания, парализуя неконтролируемым, первобытным страхом. Его белоснежная кожа вокруг глаз покрылась темной паутинкой из вздувшихся венок. Я могла видеть, как почти черная кровь циркулировала по ним, разгораясь с каждым толчком алым пламенем. Мужчина склонил голову на бок, удовлетворенно отмечая мое оцепенение. Его губы кривятся в самодовольной усмешке. - Еще одна такая выходка, и я наплюю на все обязательства перед твоими новыми хозяевами, связывающие меня по рукам и ногам. – голос надтреснутый, вкрадчивый. Мужчина чеканит каждое слово, будто заклиная меня. Острый ноготок касается заледеневшей кожи у моих губ и медленно надавливает на нее, позволяя выступить первым рубиновым капелькам. Мужчина завороженно следит за тем, как белизна окрашивается в алый, а я ошарашенно наблюдаю за его обескровленными губами, приоткрывшимися в предвкушении и обнажившими неестественно длинные, изогнутые клыки. Напитав свое самолюбие, Владимир разжал пальцы, пробудив в местах, где они касались меня, ломящую боль. Вернув своему лицу прежний вид, он горделиво отер окровавленные ногти о батистовый носовой платок и надменно скривился. По мере того как мое сердцебиение приходило в норму, а кровь переставала барабанами стучать в ушах, в мое сознание вклинивались голоса... - Я понимаю сдержанность Рафаэля, но как сдержался ты, Аарон? – бросил Владимир, кидая платок на дубовую столешницу. - Немного стресса ей не повредит. В воспитательных целях. Такие заядлые скептики требуют особого отношения к себе. Вынуждают идти на крайние меры. – низкий, грудной голос кажется спокойным. – Но не обольщайся, то, что я не обратил на твой поступок внимания сейчас, не избавляет тебя от ответственности в будущем. Я закрыла глаза и обхватила голову руками, склонившись над столом. Они говорят обо мне так, будто бы меня не существует, а то, что сейчас произошло не являлось чем-то из ряда вон выходящим. - Какая ирония… - протянул Велиат, вклиниваясь в разговор. – Хозяева, делящие одну Чашу на двоих и не имеющих возможности пить из нее. - Кстати да… - это уже заинтересованный голос Этана. – Как вы двое вообще с ней связаны? - Чаша имеет несколько значений для владельца. – отозвался старомодный дворянин, расположившийся наверху. – Учитывая особенность ее обращения, полагаю, нам предстоит не испить из нее, а наполнить… - Даже так… - ехидно хохотнул парень. – И как планируете это делать? Согласно установленному расписанию или одновременно? Мерзость… Страх, развеявшийся довольно быстро, сменился отвращением и злостью. Увиденное мною должно было приструнить меня, превратить в безропотную овечку, добровольно идущую на заклание. Но вместо этого поднял во мне настоящую бурю смешанных эмоций. С какой стати я стану чьей-то вещью? Почему должна выслушивать похотливые шуточки в свой адрес? Кем бы или чем бы ни были эти ублюдки, я не потерплю их присутствия в своем доме. Даже если для этого предстоит стать таким же животным! - Достаточно! – рявкнула я, вскакивая с до жути неудобного обеденного стула. Царапина, оставленная на моей коже, продолжала кровоточить. Я запальчиво провела тыльной стороной ладони по губам, стирая щекочущую бордовую струйку, и бескомпромиссно окинула взглядом замолчавших мужчин. – Если вы думаете, что мы будем жить одной большой, дружной… шведской семьей, то вынуждена вас разочаровать! Не уберетесь по-хорошему, решим вопрос более жесткими методами! Очередной взмах руки наткнулся на невидимое препятствие. Увлеченная своей речью, я не обратила внимание на холодные, жесткие пальцы сомкнувшиеся не моем запястье. Непонимающе дернув рукой, я сдавленно охнула и, наконец повернула голову. Юноша. Совсем еще мальчишка по сравнению с остальными, едва перешагнувший через порог зрелости. Алебастровая кожа, испещренная синеватыми прожилками, подрагивающие тонкие губы, болезненно кривящиеся на милом лице, огромные, черные синяки под глазами, выделяющимися горящими, бешеными огнями. Взлохмаченные волосы встали дыбом. Страдание, застывшее в каждой черточке, было настолько ощутимым, что передавалось через сухую, ледяную кожу его узкой ладони. - Мне больно… - испуганно изрекаю я, цепенея под оголодавшим, плотоядным взглядом. - М-мне тоже… - бесцветным шепотом отзывается юноша, притягивая мою испачканную в крови руку к мертвенно-бледным губам. Сквозь застывшее пространство я слышу приглушенную фразу, растворяющуюся в прохладном воздухе гостиной… - Аарон, приструни мальчишку… Пока он не облизал ее где-нибудь еще. – из уст Рафаэля это звучит как неоспоримый приказ. … И время останавливается, подобно заржавевшим курантам. Меня разместили в малой гостиной, пропитавшейся ароматом смолы и догорающих в камине поленьев. Запретив какое-то время покидать комнату, мужчины оставили меня в одиночестве, растворившись где-то в глубине замка. От пережитого шока я превратилась в образец послушания, даже не помышляя о том, чтобы ослушаться. Укутав ноги в мягкий, клетчатый плед, я нервно кусала губы, снова и снова прокручивая в голове моменты недавних событий. В тишине пустой комнаты мысли казались громогласными, доступными для чужих ушей. Огненные змеи, бороздившие прогоревшую дочерна древесину до боли напоминали темный венозный рисунок, украсивший разгневанное лицо Владимира и измученное юноши. Треск, доносившийся из очага походил на хруст костей, ломаемых сокрушительными ударами. Именно так надломились ребра парня, когда Аарон отшвырнул его к дальней стене. Все в этой комнате будоражило, невольно рождая все новые и новые ассоциации. Пламя… Сравнимо только с неистовой яростью, бушующей в золотистых мальчишечьих глазах. Сколько ненависти, боли и… голода было в затравленном взгляде. А бордовый жаккард обивки кресел и софы напоминал пятна крови, вызвавшей приступ неистовства. Я закрыла глаза, силясь отогнать тревогу. Но помогло это слабо. Сверху доносились приглушенные шаги. Я подняла взгляд к потолку, прослеживая потрескавшийся рисунок на цветочном орнаменте. Это чья-то спальня? Или кабинет? Губы замерли в миллиметре от фарфорового бортика чашки с травяным чаем, когда, преодолев камень, дерево и негромкие разговоры наверху, отрывистый, леденящий душу выкрик раздался в гостиной. Отозвавшись предательским щемящим чувством в груди, он утих, за последующие полчаса ни разу не повторившись. Насколько правильно сострадание к тому, кто пытался разорвать твою плоть зубами? Кто видел в тебе лишь сгусток из ярких, пульсирующих жизнью вен и артерий? Наверное, я была кретинкой, раз не испытывала ненависти к нему… Раз единственным чувством, оставшимся после нашего «знакомства» была… жалость. - Что он с ним сделал? – осмеливаюсь спросить я, когда мужчина в золотом колете появляется в комнате. - С Иваном? – Рафаэль опускается в кресло возле дивана и обращает свое лицо ко мне. – Не беспокойтесь о нем, моя дорогая. Аарон жесткий, но не жестокий. Мальчишка должен волновать Вас не более, чем вопрос обоснования здесь. Довольно странное заявление, учитывая обстоятельства. Чашка громко звякнула о блюдце, а заваренный чай чуть не перелился через тонкий бортик. Я не могла справиться с дрожью в руках, неуклюже держа ручку неловкими пальцами. - Вы боитесь, Анна? – мужчина наклоняет голову, прислушиваясь к моему неровному дыханию, и вероятно, учащенному сердцебиению. - Я… не знаю. – честный ответ. Рафаэль наклонился чуть ближе, создавая иллюзию доверительной беседы и заговорил более мягко и вкрадчиво. Так, чтобы ни одно слово не ускользнуло от моего рассеянного внимания. - Позвольте мне кое-что объяснить, мадмуазель Амальрик, чтобы ни я, ни мои сородичи не казались вам беспринципными зверьми. Я подняла глаза на привлекательное лицо мужчины, задерживая взгляд на бархатной повязке и смущенно отводя его в сторону. Почему я смутилась? Он не мог видеть, как я разглядываю его. Поэтому мое излишнее смущение казалось еще более нелепым. - Наш мир, мир тени, гораздо более жесток и мрачен, нежели мир людей. Но об этом не трудно догадаться, не правда ли? Мы разные. Даже те из нас, кто был рожден людьми и в последствии объят, со временем утрачивают человеческие ценности. Тревоги и волнения, терзающие людей становятся несущественными для более высших рас. Здесь время играет против нас. Чем старше и сильнее становятся вампиры, тем более условными становятся границы и рамки, сдерживающие их. Или, вернее, нас. Тем не менее, наши чувства гораздо ярче и глубже человеческих. Любовь, страсть, ярость. Вы будете удивлены, на что способно сердце, живущее за счет других. А теперь представьте, что десятки, сотни подобных нам существуют, наплевав на правила и устои. Любое общество, будь то люди или вампиры, должно сдерживаться и контролироваться. Иначе его ждет хаос и гибель. Поэтому мы, как и человеческая раса имеем свой свод законов. Казалось, что его мерный, текучий голос действовал на меня успокаивающе. Что это? Внушение? Мое сердце трепыхалось в груди испуганной канарейкой, стоило Владимиру заглянуть в мои глаза там… В гостиной. Он смотрел глубже, едким туманом проникая в самую душу… Но стоило мужчине отпустить меня, и наваждение пропало. Рафаэль прибегал к похожему фокусу, помогая чувствовать себя более расслабленной? - Иван нарушил одно из негласных правил. Согласно регламенту, его наказание должно быть более… Значительным. - Нарушил? – грустно ухмыльнулась я. – Разве питание человеческой кровью не в вашей природе? Вы наказываете его за то, что делает каждый из вас? - Все гораздо сложнее, моя дорогая. – кивнул головой Рафаэль, переплетая аристократичные пальцы между собой. – Закон не запрещает нам спать с людьми, совращать их и использовать в качестве эмоциональной и физической подпитки. Вы же стали Чашей. А это не позволяет соитие, владение, вкушение и причинение вреда человеку, принадлежащему другому вампиру. Это как посягательство на чужую собственность. Иван лишь попробовал Вашу кровь, не прибегнув к «поцелую», что смягчило цену… за его проступок. Проступок… А не преступление. - Он… опасен? – какой глупый вопрос… учитывая, что я видела все своими глазами. - По правде сказать, мальчишка опасен даже для нас. В какой-то степени. – подтвердил мою догадку Рафаэль. Потрясающе. Подобное заявление меня совершенно не радовало! - Но это касается только ответственности перед… - мужчина запнулся, не дав словам слететь с губ. – У нас есть своя иерархия. Согласно ей Иван новообращенный… Самый молодой и неопытный вампир, еще не прошедший период становления. Он стал одним из нас совсем недавно. Новообращенные отличаются ненасытностью. Они все время голодны. И это «взросление» может длиться довольно долго. От нескольких месяцев… до нескольких лет. Зависит только от особенностей и качеств объятого вампира. Если старшие товарищи не следят за молодым поколением, то молодняк часто выходит из-под контроля, творя бесчинства среди людей. Поскольку Иван находится под нашей ответственностью, то и за последствия его поведения будем расплачиваться мы. - Какое место в этой иерархии занимаете Вы? – вопрос прозвучал немного дерзко. Судя по снисходительной улыбке, чуть тронувшей очерченные губы, ответа на него я не получу. По крайней мере сейчас… - Мне кажется, - чуть скривился Рафаэль, меняя тему. – Я начал знакомить Вас с особенностями нашей жизни не с самых простых и понятных вещей. Скажите, Анна… Что Вы знаете о вампирах? Я нахмурилась, припоминая крупицы информации, невольно осевшие в памяти после прочтения мистических романов или просмотра фантастических фильмов. - Солнечный свет… - начала я. – Он способен испепелить даже самого могущественного вампира. - Это так. – согласился Рафаэль благосклонным кивком. – Но бывают исключения. - Тогда… почему вы бодрствуете сейчас? – время на часах приближалось к полудню, а все обитатели дома были на ногах и не спешили обращаться в пепел. - В такие дни, как сегодня, когда солнце скрыто пологом туч, мы можем беспрепятственно передвигаться не только по замку, но и за его пределами. Солнце раздражает, но не более того. - Регенерация… - продолжила я. – Вы способны сращивать кости и лечить раны с невероятной скоростью. - Это тоже верно. - Но… Почему тогда Аарон носит повязку на руке? Рафаэль поменял положение в кресле, откидываясь на мягкую спинку. - Серебро доставляет нам больше неприятностей, чем что-либо еще. Раны, нанесенные серебряными клинками или пулями, достаточно долго не заживают, напоминая нам, что у всех есть свои слабости. А Аарон… Он немного… другой. Но Вы и сами успели это заметить. Это не было вопросом, и отнекиваться было бы глупо. Меня не покидало ощущение, что, о чем бы я ни думала, что бы ни собиралась сказать, мужчина, расположившийся передо мной, уже это знал… - Но на эту тему лучше говорить с ним. Вам еще предстоит прочувствовать разницу между нами, когда его кровь начнет взывать к Вам… Я непонимающе уставилась на него, ощущая легкое беспокойство, прошедшееся колючей волной по всему телу. - Реакция и обостренные ощущения… - Верно. Это одно из преимуществ. Наше обоняние, слух, зрение… - Зрение? Ну почему, почему я выделила именно это слово? Я густо покраснела, чувствуя страшную неловкость. Но, вместо того, чтобы разозлиться или принять это за личное оскорбление, Рафаэль… рассмеялся. Громкий, беззлобный смех без тени сарказма. - Не думайте, что раз я слеп, то не могу видеть совсем. Я вижу Вас даже лучше, чем все остальные… Я недоверчиво изогнула бровь, придвигаясь на диване чуть ближе к креслу. Подняв руку и убедившись, что не произвожу лишнего шума, я несколько раз махнула ладонью перед лицом мужчины. - Это немного невежливо. – колко заметил Рафаэль, но голос по-прежнему остался бархатистым. Я подскочила на сиденье, начав спешно извиняться, чем вызвала легкую усмешку на бледных губах. - Ваше смущение кажется мне даже милым. Действительно, я могу видеть Вас. Но не так, как Вы к этому привыкли. Мужчина ухватил пальцами шелковистую ткань перчатки и потянул на себя, обнажая ладонь. Грация в этом жесте завораживала, приковывала взгляд. Я не заметила, как Рафаэль оказался ближе, учтиво протягивая ко мне руку. - Я был бы рад, если бы Вы позволили мне узнать Вас… ближе. – эта улыбка... обезоруживает, дает ощущение защищенности. Как… странно. Как будто я жертва, попавшая под чары искусного хищника. Его кожа нежна и приятна на ощупь. Моя ладонь оказывается заключена в его. Прохладные пальцы, легко касаясь изгибов руки, перемещаются вверх, с мягких подушечек к костяшкам. Перебирают чуть узловатые суставы моих пальчиков, гладят тыльную сторону кисти, медленно поднося руку к своему лицу… Когда его губы случайно касаются запястья, я вздрагиваю, тревожно всматриваясь в наполовину скрытое лицо. Страх, что вампир… да… я почему-то верила его словам, с трудом переборов свой скепсис… не совладает с собственной жаждой крови, сдавил мое горло. Но нет… Мужчина потянул носом воздух, даже не мысля о том, чтобы впиться в меня. - Вы бледны… - он неспешно скользит выше, к сгибу локтя, продолжая касаться меня массирующими движениями. – Шатенка… Я удивленно хлопаю глазами, расслабляя напряженные мышцы. Он аккуратен, так непривычно ласков… и это позволяет ему без усилий получать то, чего он хочет… - Хорошая физическая подготовка. Умело владеете своим телом… И при этом хрупки и изящны… Мужчина поправил чуть вьющийся локон у моего лица и вдохнул аромат волос, пряча ни лице мечтательную улыбку. Ноздри немного расширились, стоило его чувствительному носу оказаться ближе к вздымающейся груди. Он ненадолго замер, вслушиваясь в сбивчивые удары. - Вы обожаете красное полусладкое. – улыбнулся Рафаэль. – И неравнодушны к сладостям. Мужчина склоняет голову чуть ниже. Шумный, отрывистый вдох, и его пальцы отпускают мою руку, вызывая крошечную толику недовольства. - Я польщен… - произносит вампир чуть осипшим грудным голосом. Когда я понимаю, что он имеет в виду, меня захлестывает волна возмущения и… стыда. Мне хочется провалиться прямо сейчас. Было бы очень кстати, если бы прогнивший пол хрустнул, и диван рухнул вниз, унося меня с собой. Но этого не случилось. А это значило, что я продолжила сидеть перед Рафаэлем, видимая им насквозь… - Ваши чувства очень… ароматны. – лукаво улыбается мужчина, поднимаясь с кресла. – Думаю, на сегодня достаточно. Вам лучше вернуться в Вашу спальню. С этими словами Рафаэль бесшумной, благородной походкой направился к выходу, оставляя меня в растерянности проклинать реакцию собственного тела и несдержанность и лихорадочно цепляться за мысль, что в лице Ивана я упустила самый простой и беспроигрышный вариант стравить обитателей замка между собой…

***

- Не обвиняй меня, Владимир! – предупредительно рычит Аарон, сталкиваясь с белокурым вампиром в коридоре. Он не намерен выслушивать нотации. Особенно сейчас, когда образ скорчившегося от боли мальчишки застыл перед глазами. - Ты слишком строг к мальчику. – холодно изрекает мужчина, крепче сжимая рукоять трости. - Строг? – уже перегнав аристократа, Аарон остановился, скрипнул зубами и обернулся в его сторону, источая ощутимые флюиды бешенства. – Я спасаю ему жизнь! Если Старейшины узнают об осквернении чаши, пытки – это меньшее, что его ждет! Я делаю ему одолжение, смягчая наказание и ограничиваясь трехдневной голодовкой. - У тебя слишком обострено чувство справедливости. – мускулы на белом лице схвачены судорогой, а губы практически недвижимы. - То, что Иван твой любимчик и находится под твоей опекой, не избавляет его от ответственности. Щенок должен знать свое место, иначе проблем будет не избежать. – мужчине не нравится этот разговор, и он с трудом сдерживает бешенство, со странной силой бушующее в груди. – И если говорить о справедливости, на его месте должен быть и ты. - Ты сломаешь его… Он еще слишком слаб. – темные глаза приобретают выражение ненависти и беспокойства. - В таком случае, ему не место среди нас. Владимир предпочитает замолчать, пока старший сородич не утратил человеческий облик. Он понимает свою вину. Знает, что самоконтроль не вырабатывается путем поглаживаний по головке и прощении проступков. Он сам потерял лицо, поддавшись на провокацию… И сам спровоцировал Ивана. Своей слабостью. А сейчас, вымаливая у Аарона снисхождения, зная о последствиях, он нарушает собственные постулаты.