Зарисовки

      Милли проснулась от того, что солнце светило ей прямо в глаза. Она недовольно повернулась, пытаясь избежать ярких лучей, и уткнулась носом в плечо лежавшего рядом человека. Она распахнула глаза, со сна не сразу сообразив — впервые в жизни она просыпалась не одна. А потом воспоминания о свадьбе (и свадебной ночи) затопили сознание, заставляя одновременно краснеть и счастливо улыбаться.       Кристофер даже не пошевелился, продолжая безмятежно спать, и солнце, заливавшее комнату из высокого окна, похоже, нисколько ему не мешало. Во сне он выглядел непривычно расслабленным и совсем юным. Милли улыбнулась шире, подумав, что она, пожалуй, единственная, кому позволено наблюдать его таким, и аккуратно, едва касаясь, провела кончиками пальцев по точеным скулам и растрепавшимся черным кудрям своего теперь уже мужа. Муж…       Милли прошептала это слово, наслаждаясь его звучанием. Немного непривычно, но так… правильно.       — И жили они долго и счастливо, — тихонько произнесла она, не в силах перестать улыбаться от переполнявшего ее восторга.       — И умерли в один день, — вдруг продолжил Кристофер, и Милли от неожиданности вздрогнула — она и не заметила, когда он проснулся.       Он открыл глаза, в которых плясали озорные искры, и Милли немедленно потонула в их темной глубине. А когда он улыбнулся — той особой совершенно невероятной улыбкой, которую дарил только ей — сердце пропустило удар в восхищении. Ну, невозможно же быть таким красивым! Правда, Кристоферу она говорить об этом не собиралась: он и так достаточно самодовольный без посторонней помощи. Зато Милли не отказала себе в удовольствии поцеловать своего невероятного мужа — медленно и лениво.       — Доброе утро, мой Кристофер, — прошептала она, почти не отрываясь от его губ.       — Доброе утро, моя Милли, — его ответный поцелуй был гораздо более страстным.       И Милли радостно уступила его напору. Конечно, им надо было еще собрать вещи, чтобы отправиться в свадебное путешествие, но это могло подождать.