Looking at myself in the broken mirror Even my reflection now I am hated Hard to tell myself that it isn't real When everybody saying That you are loser © Mushmellow – Loser
– …может, соберёмся как-нибудь? – задаёт Бланк вопрос. – Всей компанией, как раньше. В скайпе повисает неловкая тишина, только слышно, как кто-то из сокомандников постукивает пальцами по столу, обдумывая внезапное, но столь заманчивое предложение. Грустно. Ведь и не вспомнишь даже, когда в последний раз видели лица друг друга, когда общались в реале. Год, два назад? Да нет, вроде, были же мимолётные встречи. Пара мгновений на улице, привычная отмашка – привет! – и знакомый силуэт вновь пропадает в толпе. Несколько минут – быстро переброситься ничего не значащими словами да разойтись каждый по своим делам. Всё равно же встретитесь вечером – строчками в чате, голосами в наушниках. Всегда так близко. Всегда так далеко. – Почему бы и да, – наконец произносит капитан. – Где, когда? Как давно они стали отдаляться, прятать лица за масками, за непроницаемой стеной экрана? Когда-то встречались каждый день, знали друг о друге всё. У кого какие проблемы, у кого какие планы. А теперь пойди вспомни, когда действительно были рядом. Даже и не заметили, как стали всё меньше разговаривать вживую. Когда последний раз шутили в компании. Когда в последний раз, пытаясь ободрить, касались чужого плеча, а не клавиш. Когда видели настоящую улыбку на лицах друг друга, а не безэмоциональные смайлики, нарисованные на ледяном окне экрана. Мы не замечаем, как меняемся. Как меняются наши отношения. – …компьютерный клуб, в следующую субботу, – заканчивает Бланк бодро. – Как вам идея? Многие компьютерные клубы доживают свой век. Почти у каждого есть свой компьютер, подключён интернет, и этот пережиток прошлого держится разве что на городских турнирах да редких посетителях из студенческих общаг. – А куда? – «Андеграунд»? – спрашивает Визард. – Это около кэпа как раз. – Закрыто уже лет пять как, – мрачно комментирует Теург. – «Аркада»? Это около тебя. – Съехали на северок, – кисло парирует девушка. – «Ониксия», «Банзай» тогда? – Не помню таких. Да погоди, ща я погуглю, кто там ещё в живых остался… Всё это время хмуро молчавший, к дискуссии подключается Хеликс: – «Таверна», – он говорит с явной неохотой, будто не с ним вчера всё это обсуждалось один на один. – Это четыре остановки от меня. Кто-нибудь из вас там был? – О! Точно! – восклицает Визард. – Да все там были, это же центр города. Душу греют воспоминания. Память о том, как школьниками ещё сидели в потрёпанном зале, обустроенном в подвале пятиэтажки по соседству. Этот намертво запомнившийся запах сигарет и «отвёртки», облупленные стены и тот узкий набор игр-пираток, который всё равно шире того, что есть у тебя на компьютере. Двадцать рублей на морду за час – и ведь копили с завтраков, чтобы разок сделать совместный забег. Кому-то вечно не хватало денег, и кто-то другой выскребал последнее из своих карманов, чтобы доплатить за соседа. Играли, переглядываясь и радостно перекрикиваясь на весь зал под недовольные или равнодушные взгляды других посетителей и редкие окрики со стороны администрации. Видели друг друга наяву, а не в окошке скайпа. Слышали друг друга вживую, а не сквозь микрофон. И никогда не ссорились, даже когда один проигрывал другому. – …тоже должна быть. Ну так что, «Таверна», все согласны? Сколько же времени прошло?..***
Зимой рано темнеет, в шесть вечера уже стоит непроглядная темень. На улице тот ещё морозильник: середина января, как-никак. Крупные хлопья снега падают наискось, уносимые пронизывающим ветром, мелькают в свете от фонарей, подсвечиваются фарами машин и вывесок. Вечер субботы – чуть ли не единственное время, когда можно собраться. У каждого – свои дела. Кто-то учится в институте, кто-то работает, кто-то разрывается между учёбой и работой. Так или иначе, свободного времени днём практически нет. Совсем не как в детстве, когда прибегали в клуб посреди дня и уходили ещё засветло, но уже умудрялись жаловаться на нехватку времени. Найденный клуб всё ещё здравствовал, даже вывеской обзавёлся. Всё тот же адрес – кто бы мог подумать, что он ещё работает. Расположенный в самой дыре: чтобы дойти от остановки, придётся петлять по дворам, где старые трёх-пятиэтажные здания перемежаются с потрёпанными гаражами и маленькими ларьками. Здесь почти ничего не изменилось за прошедшие годы. Разве что машины во дворах стали поновее да подъезды закрывают двери из металла с кодовым замком вместо открытых для всех деревянных створок. – Не подумал бы, что тут ещё кто-то играет, – прокомментировал капитан, глядя на выбегающую из клуба стайку голосящих школьников. – Мамка, видать, за комп не пустила, – хохотнула Визард, растирая руки. – А денег, значит, дала?.. – О, камон, – Визард панибратски пихнула капитана в плечо. – Себя вспомни. Кстати, что с деньгами, кэп? Лицо Теурга моментально становится максимально кислым. Конечно, ведь он так ещё и не нашёл работу. Ходило мнение, что даже и не пытался, а только делал вид, что пребывает в активном поиске. Нового матча, в основном. По той же причине денег у капитана почти никогда не водилось, кроме полученных от матери, реже – перепавших с какой-нибудь подработки… как правило, тоже от матери, потому что кто же ещё его пристроит. – Деньги есть, – кратко отвечает капитан. – Мамка дала? – под общий хохот подкалывает Визард, тут же уворачиваясь от шутливого подзатыльника. Что-то подсказывало, что ни через год, ни через пять лет ситуация кардинально не изменится. – Хел опаздывает, – отмечает Фриз, поглядывая на часы. – Ждать будем? – Да какая в жопу разница! Он или опять опоздает, или не придёт вообще. Как обычно. – Может, всё же подождём? – спрашивает Бланк, останавливаясь. – Мы же собрались, чтобы поиграть все вместе… – Холодно, млять! – капитан подталкивает офлейнера, мол, в дверях не мешайся. – Не придёт – его проблемы. Теург уже давно не тот взъерошенный паренёк в великоватой отцовской кофте. Когда он стал негласным главой команды, в которой раньше все были равны? Чёрт его знает: это прошло как-то незаметно, с общего, хоть и не высказанного вслух, но согласия. Никто не возражал, да и зачем? Кому-то ведь надо было координировать действия, и эту роль взял на себя он. Играли по вечерам много, играли много во что. Были ли то текстовые ролки: он всегда был чем-то вроде своеобразного справочника, всегда готовый выудить правила и сказать, как было бы логичнее и правильнее. Были ли то синглплееры: все нюансы игры и советы по прохождению. Были ли то многопользовательские – и здесь его мнение всегда было приоритетным, с ним никто не спорил. Почти никто. – Я без него не начну! – упирается Бланк. Капитан выглядывает с лестницы обратно в тамбур. – Бланк, серьёзно?.. Он может вообще не прийти. Опять состроит из себя обиженного. В прошлый раз, когда мы в кальянку пошли, он даже не удосужился сообщить, что его не будет! Можно было, конечно, заступиться за друга и в сотый раз объяснить, что позвонить Хеликс тогда не мог никак, даже если бы захотел: несподручно, когда тебя опять увозят на скорой. Но зачем распинаться? Теург всё равно слушать не будет. У него есть только одно мнение – его собственное, и всё, что в оное не входит, пропускается мимо ушей как несущественное или вздорное. – Я его жду. Обещал прийти. – Как хочешь, Бланк, – вздыхает Теург. – Я пока цены узнаю. Интересно, когда они последний раз называли друг друга по реальным именам? А ведь и правда, не сразу удается вспомнить настоящее имя у капитана: Игнат. Не с первого раза вспоминается и простецкое имя у Визард. Света, вроде бы. И Фриз… как его? Саша. Точно, Саша. Ну хоть своё имя ты помнишь наверняка. Так ведь, Жень? Помещение клуба за прошедшие годы изменилось до неузнаваемости. Пол покрыли кафельной плиткой, побелили потолок, прибрали торчащие отовсюду провода. Когда-то здесь были голые бетонные стены, увешанные истёртыми плакатами, выдранными из игровых журналов. И администраторской стойки раньше не было; вместо неё красовался ободранный стол с сидящим за ним невнятным типом, к которому было боязно подходить. К невнятному типу, не ко столу. Хотя и ко столу, заполонённому всякой стеклотарой, ещё не до конца высохшей – тоже. Теперь всё стало цивильно, уютно, даже компьютеры новые завезли. И люди всё ещё были: в основном школьники да приезжая студентота. Бланк невольно хмыкает. Студентота. А ведь недавно ещё сами все были студентами. С получением диплома магистра самым лучшим вариантом было свалить подальше от родной альма-матер, на как можно более безопасное расстояние. В правильности решения нетрудно убедиться, достаточно посмотреть на Хеликса, пошедшего учиться дальше. Зачем? Да чёрт его знает. Ещё бы тот сам мог внятно объяснить свой выбор. Что в жизни, что в играх – некая логика в его действиях определённо была. Только ассемблер было понять и то проще, чем Хела. Толя мог часами объяснять свою позицию, яснее от этого та всё равно не станет. Время идёт. Капитан бодро разговаривает с админом, пока тиммейты выбирают места, снимают тёплые зимние куртки. Вернувшись в тамбур и прислонившись к двери, Бланк смотрит в экран мобилы, одубевшими с мороза пальцами набирая сообщение: «ты где?» Где-то за дверью свистит вьюга: холодно… Окошко контакта: когда мы привыкли всегда оставаться на связи?.. Последнее сообщение в ответ: час назад… Кто-то толкает дверь извне, заставляя отскочить. – Извините… Знакомый голос заставляет улыбнуться прежде, чем увидеть ввалившегося с мороза товарища. – О, привет! – Бланк хлопает друга по плечу, а потом на радостях обнимает: – Давно не виделись. Хел смятенно топчется, бормоча что-то невнятное. Вроде бы и разговаривали всего-то неделю назад, оставшись в скайпе один на один и включив видеосвязь – впервые за долгое время. А всё равно такое ощущение, будто не виделись целую вечность – вживую, как и с другими. Визард на контакт шла как-то охотнее, да и сказывалось то, что они с ней были знакомы с детства. В отличие от Хела, гораздо позднее появившегося в их некогда большой компании, к настоящему моменту как-то незаметно ужавшейся до нескольких человек, всё ещё играющих друг с другом по вечерам. Фриз с Теургом, впрочем, мелькали в поле зрения куда чаще, как и вечно маячащий с ними поблизости Баш. Пусть всего на пару минут, по пути с дороги, но виделись. Порой даже руки пожмёшь, по плечу хлопнешь: как дела?.. Но чаще просто махнёшь: привет – пока! Не в последний раз, вечером услышимся… Хорошо ещё, что капитану хватило ума не брать с ними Баша. Баш – неплохой парень, конечно, но не хватало ещё, чтобы они с Хелом вгрызлись друг другу в глотки. Зная Хеликса, можно сказать наверняка, что рано или поздно тот не выдержит бесконечных поддёвок Баша и попытается ответить силой, а они не за этим сюда пришли. Оставалось убедить капитана тоже попридержать коней и спокойнее реагировать на косяки тиммейта. Ведь должен же Теург – по крайней мере, когда все видят друг друга в лицо, – понимать, где лежат границы допустимого. Должен же? Все должны. Взрослые же люди, верно?.. Бланк отстраняется, закрывая дверь. Оглядывает тиммейта, выглядящего неожиданно подавленно. Хеликс безуспешно пытается протереть рукавом куртки запотевшие очки, подслеповато щурясь. Лицо красное, но это просто с мороза. Под глазами – тёмные пятна, как от недосыпа. И взгляд – такой же напряжённый и недоверчивый, как во время последнего разговора в скайпе. Это становится особенно заметным теперь, когда их не разделяют несколько километров и холодная стена экрана. – О, никак саппорт наш явился? – раздаётся с лестницы. – А то я уж думал на четверых брать. – Пойдём, – Бланк тащит друга за руку: – Ну, ты как? – Сойдёт, – отвечает тот глухо. Невольно обращаешь внимание на интонации, на жесты, на голос. На лицо. Хеликс старательно отводит глаза. – В институте проблемы? Или на работе? – Не… – мотнул головой тиммейт, – всё в порядке. Хеликс и раньше с головой уходил в учёбу. Потом к ней сверху, а не вместо, добавилась ещё и работа, а с ней навалились и другие проблемы. Играл Хел, как следствие, реже других и, естественно, безнадёжно отставал в навыке от остальной команды, со всеми вытекающими. Когда все разошлись в жизни каждый своей дорожкой, и компанию некогда закадычных друзей держит лишь игра, никому нет дела до твоих знаний и ситуации в реальности. Вопрос лишь в том, как ты играешь. В команде всегда будет кто-то, кто играет хуже других. Вопрос лишь в том, насколько.***
– …что? Так, стоп-стоп-стоп, – Теург уставился на саппорта: – То есть, ты предлагаешь доверить тебе пик? Я не ослышался? Голос капитана звучал так, словно ему только что предложили подержать ядовитую гадюку или, ещё лучше – приютить её, кормить и гладить. Каждый день. – Всего раз, – Хеликс переводит взгляд в сторону, на окно. – Один раз. – А в чём проблема, кэп? – встревает Бланк, прежде чем Теург гарантированно сорвётся на длинную тираду. …или начнёт громко ржать. – Ха-ха-ха, да, Хеликс на пике! – просмеявшись, выдаёт Теург. – ГГ ВП, но это же заведомо слив! Он же в игре нихрена не понимает! – капитан отмахивается рукой в сторону тиммейта: – Пик из двух с половиной персонажей, и теми играет отвратительно. Я задрался под него каждый раз подстраиваться! – Давай ты не будешь говорить обо мне так, будто меня тут нет? – шёпотом интересуется саппорт. – Так, спокойно! – сложив руки на груди, Бланк смотрит прямо на капитана: – Мы собрались просто поиграть. Вместе, как раньше. Теург чуть ли не театрально щёлкает пальцами прям перед носом: – Вот именно, Бланк. Именно! Мы собрались поиграть, не слить, ага, да?! – Просто поиграть мы и дома можем, так-то, – комментирует Визард, запуская клиент игры. – Но мы пришли сюда. Ребят, правда, давайте хоть раз без ссор? И так редко встречаемся, а уж тем более – все вместе. – Ты ему пик доверишь, правда? – Я бы не стал, – встревает Фриз, – но это ваше дело. – А чё нет-то? – Визард жмёт плечами. – Один раз ничего не меняет. Или меняет?.. – Да пускай попробует, от тебя убудет, что ли? – Хорошо, убедили! – закатил глаза капитан. – Валяйте! Потом сами знаете, кто будет виноват, когда мы сольём. Эй, что ты как не свой! Включай уже. Что ты так на меня смотришь? – Можно? – Можно-можно, – вздыхает Теург. – Давай, запускай уже.***
Главное – унять дрожь в руках и успокоиться. Только это даётся тяжело, и сердце противно отдаётся стуком в ушах, пока идёт поиск игры. В зале очень холодно, в открытую форточку просачивается снег. Острое ощущение дежавю, словно не прошло много лет, и ты никогда не уходил отсюда. Только монитор уже другой, и за ним уже не видна облезлая зелёная краска стены, свисающие провода. И игра – другая. И люди – другие. Ты приходил сюда ещё ребёнком. Вероятно, вы когда-то пересекались именно здесь, ещё когда не знали друг друга. Теперь остаётся только догадываться, ведь уже не узнаешь наверняка. Не накручивай себя. Давно уже нет той беззаботности, с которой мы играли раньше, с которой принимали поражения и искренне радовались победам. Каждый матч – как маленький спектакль, как отдельная сцена из жизни. Со своими героями и жертвами, со своими помощниками и предателями. Игра, становящаяся для нас в какой-то миг слишком реальной. И отношения между игроками, когда-то перекочевавшие из реальности в игру, будут точно так же переложены и обратно, уже изменёнными, исковерканными до неузнаваемости штампами. Былая дружба не будет значить ничего, когда пойдёт командная игра, где за ошибки одного отвечают все. Как круговая порука, копотью измазывающая в грязи всех участников. Ты даже не заметишь, когда переступишь черту дозволенного, срываясь на злой крик и оскорбления. Даже и не поймёшь – потому что это уже будет тебе казаться нормальным. Приемлемым. Правильным. Там, где заканчивается реальность, начинается игромеханика. Холодный и беспристрастный механизм игры, за шестернями и конструкцией которого так легко забыть, ради чего мы играем. Забыть, кто мы друг для друга. Там, где начинается механика, заканчивается то, что делает нас людьми. Грохот сердца в ушах, колет в груди. Не поворачивай голову, даже не пытайся смотреть в сторону. Ты же и так знаешь, что там увидишь: скептические взгляды тиммейтов. Мышцы сводит противной судорогой. Всё хорошо. Просто ты слишком волнуешься из-за пустяков. Просто… смотри в экран. Ты просто смотри в экран, не отвлекайся – и попытайся успокоиться. Так будет лучше. Так будет легче. Ты сейчас можешь доказать, что чего-то стоишь, что ты такой же, как и все, не хуже. Ты можешь доказать это… Или же провалить всё окончательно. Прописная истина: правильный пик – половина победы. Или беды. Нельзя сказать, что игру решает исключительно выбор персонажей, заведомо предопределяя победу или поражение. Конечно же это не так, и очень многое зависит от самих игроков. От их умения играть за тех или иных персонажей, от скорости реакции, от общего понимания игромеханики в целом. От способности играть в команде. Порой изначально плохой пик может вытащить матч за счёт слаженной игры и на ошибках противника. Порой идеальный пик может уступить противнику из-за просчётов и оплошностей. Игра не статична, она меняется. Выходят всё новые патчи, перекраивающие механику на корню, и то, что было актуально месяц назад, может стать бесполезным сейчас… Прогружается матч, один за другим подключаются игроки. Взгляд скользит по открытой карте, утопленной в тумане. Привычное, набившее оскомину поле боя. Одно и то же, всегда, из матча в матч. Неизменное, как шахматная доска. Хотя порой и в карте происходят небольшие перемены, однако меняются только мелкие детали. Суть остаётся прежней. Последний подключённый игрок. Табличка посреди экрана сменяется окном командного режима. Факторов, влияющих на исход партии, очень много. Но ритм дальнейшей игры задаётся именно пиком, и безнадёжно проиграть можно до начала матча. К сожалению, не все это понимают. К ещё большему сожалению, быстрее люди забывают другое. Что это – всего лишь игра. Your turn to ban… В столбец запрещённых в матче героев улетает Мавка. Молча закатывает глаза капитан: Хеликс попросту копирует привычный бан, вряд ли понимая, зачем тот нужен. Вряд ли даже осознает, что запреты на героев в матче устраняют персонажей, мешающих дальнейшей страте, одновременно давая понять противнику, что ты, возможно, будешь брать – и как тебя переиграть ещё до начала партии. Интересно, у Хеликса вообще есть какой-нибудь план? Their turn to ban… Теперь очередь выбирать за капитаном противников – и в противоположный столбец уходит Спирина. Логично, никому не хочется видеть в противниках гарпию, нон-стопом спамящую птицами и минуты этак с пятнадцатой вардящую совершенно бесплатно. Да и получить внезапный сайленс по площади тоже мало кому охота. Но героев, вешающих сайленс разной длительности и области покрытия – порядка трети от общего пула в сотню персонажей. Всех не перебанишь. Your time to pick – Видгара пикай, – подсказывает Бланк. – Иначе они его следующим ходом возьмут, и мы из сала просто не выйдем никогда. – А ну не подсказывай! – нависает капитан. – Пусть сам что-то делает, твоя ж идея была. Офлейнер примирительно поднимает руки: – Молчу-молчу. Хел?.. После недолгой замешки на доску выставляется первый герой: Мантикора. Бланк недоуменно смотрит в сторону товарища. Хотелось бы верить, что Хел понимает, что делает, но… фёрстпик Мантикоры, серьёзно? Это же не имеет смысла. Первым пиком ждёшь попытки отхватить себе наиболее плохо контрящихся персонажей. Что-нибудь такое, что ни в коем случае нельзя отдавать сопернику. Мантикора в этот список явно не входила. Это вообще глубоко ситуативный герой, которого и на турнирах-то увидишь нечасто, не то что на общем пике. – И кто этой ватой играть будет? – интересуется Теург скептически. – Я, – Визард поднимает руку. – Я могу. Their time to pick Подряд две иконки возникают по ту сторону доски. Видгар и Фурия. Плохо. Очень плохо. Your time to pick Капитан раскрывает было рот, намереваясь отпустить очередной едкий комментарий, но напарывается на предостерегающий взгляд офлейнера: молчи. Теург только хмыкает, вновь уставившись в экран. Если бы не Бланк и не внезапно поддакнувшая Визард, чёрта с два он бы пустил этого придурка на пик. Reserved time… – Хел, время. Словно очнувшись, Хеликс вздрагивает и наспех тыкает в таблицу персонажей. Левиафан. Что ж, по крайней мере, это выглядело хоть немного логично. Хел попросту взял одного из персонажей-танков, на которых чаще всего играл Теург, видимо, чтобы успокоить начинающего закипать капитана. Толку, правда, было немного. С тем же успехом можно было и Йотуна взять: шубу быстро не пробьёшь, однако сайленс Видгара делает обоих бесполезными. Можно просто стоять посреди замеса, башню косплеить. Their time to ban Чередующийся пик-бан мячиком летает от одной команды к другой. Ты можешь подстроить начальные запреты и пики под одну страту, но если твой противник видит, куда ты клонишь, то может просто взять персонажа «на опережение», отправить героя в ответный бан. Или же взять абсолютную контру, сделав бесполезными все твои усилия… Партия начинается уже здесь, на попытке переиграть своего соперника правильным подбором. Your time to ban Последовательность банов и пиков. Привычная, намозолившая уже глаза схема, которую ты привык видеть со стороны, ожидая завершения нудной и долгой стадии выбора на нелюбимом режиме. Непривычно, когда имеешь право выбирать за других. Первоначальная радость, ощущение, что ты вправе распоряжаться ситуацией, сменяется страхом сделать что-то неправильно. Ведь отвечать за это будешь тоже ты – и никто другой. Бланк с некоторым беспокойством глядит на союзника: напрягают не столько не имеющие смысла баны и пики, – увы, слишком предсказуемо, на другое и рассчитывать не приходится, – сколько само состояние тиммейта. Хеликс выглядит неестественно бледно. Быть может, просто освещение в клубе такое: блёклый свет люминесцентных ламп. Но саппорт явно нервничает больше обычного. Ведь это же всего-навсего игра. Всего один-единственный матч. Хотя… может, у Хеликса просто день не задался. Всякое случается, почему-то же он пришёл в столь подавленном настроении?.. Your time to pick – Палача на меня возьми, – подаётся вперёд Бланк. – Сказал: не подсказывать! – поднимается Теург. – …Викинга или Палача, – Бланк в упор игнорирует капитана, – я попытаюсь нам топ вытащить. Хеликс просьбу выполняет: на их краю карты появляется фигурка здоровенного бугая с топором и в колпаке. Толку от этого, конечно, немного: их всё равно сейчас перепикают. Their time to pick Иконка Паладина возникает на четвёртом месте у противников, следуя за уже взятым Вендиго. У Палача будут проблемы: эти двое на пару его попросту сожрут с потрохами. Your time to pick Фигурка Берсеркера занимает своё место в команде. Бланк косится в сторону капитана. Взгляды пересекаются, Теург делает характерный жест рукой: полный провал. Незаданный вопрос «какого чёрта, Бланк?» так и повисает в воздухе. «Это же полное дно…» Your time to ban Можно было даже не смотреть, что там улетело в бан с обеих сторон в этот раз. Шансов вытащить против такого подбора персонажей не было почти никаких. Да, оставалась отчаянная надежда на оставшиеся два решения. Что по ту сторону доски ошибутся, дадут слабину, выберут не сильно опасного в этой страте персонажа. Что Хел найдёт, чем перекрыть последний пик соперников. Но… Their time to pick …конечно же, ластпиком противники взяли Деуса, окончательно погребя под своей металлической махиной шансы сделать хоть что-то против этой зондер-команды. Крыть было нечем. Your time to pick – Что мне брать?.. – севшим голосом спрашивает Хеликс. – Без понятия. Ты вызвался, ты и решай, – жёстко отрубает Теург. – Я не знаю… А время капает… – Нам саппорта не хватает, – невзначай кидает Фриз. – Мантикора, не? – спрашивает Бланк. – Я в лес, – возражает Визард. Reserved time… – Бери уже своего Эльма, – натянуто улыбается Бланк. – Сольём быстрее, ага, – добавляет Теург. – Боже, он саппорта пикает последним… что за бред! Хеликс невольно сжимается. В зале холодно, очень холодно. Смотря на тиммейта, Бланк ловит себя на мысли, что не помнит, когда вообще в последний раз они играли вместе, видя друг друга, а не находясь за несколько километров. Однако практически наверняка можно было сказать: раньше тот себя так не вёл, не отводил взгляда, словно боится смотреть в глаза. Но сейчас Хеликс просто сидел, как смерть бледный, и тупо смотрел на экран. Может, просто замёрз?.. 5 seconds remaining Щелчок. – Отлично! Валькирия! – тут уже капитан не удержался. – Великолепно! Просто замечательно! Её тут контрит… почти всё! Молчание. – Ты ею хотя бы умеешь?.. Молчание. – Ох, ладно… – закатил глаза Теург. – Будем надеяться, что в противниках у нас окажутся полные раки. Хотя кому я вру… «Кому я вру?» – отдаётся в ушах. Последний фактор, о котором многие нередко забывают, – это атмосфера в команде. Люди – не машины, и речь идёт не о скорости реакции, не о манере или мастерстве игры. Даже не о слаженности команды. В идеале, ничто не должно больше влиять на игру, вмешиваться в холодный механизм, в котором абсолютно всё строится на игромеханике, обнажённой логике и алгоритмах поведения. В засаду можно угодить потому, что ты физически не можешь знать, что там засада. Можно соображать быстрее, оказаться сноровистее противника – это вопрос техники, вопрос тренировок. Можно подстраиваться под действия группы – или же играть в чистое соло, лишь с оглядкой на других игроков как на антураж. Не более чем вопрос манеры игры или умения угадывать движения других. Всё это – объективные причины. Когда говорят о слаженности группы, в первую очередь подразумевают её игромеханическую синхронность, начисто забывая о другом. Люди – не машины. У людей есть личность. Есть эмоции. И право допускать ошибки.***
Жуткая боль под правой лопаткой – первое, чем встречает реальность. Валькирия приоткрывает глаза, смотря в темноту перед собой. Она больше не видит цвета. Её мир поделён на чёрное и серое. На тысячи оттенков между абсолютным мраком и серыми полутенями. Если поднять голову, быть может, среди облаков промелькнёт синева – или лишь блёклая память о более недоступном небе. Более недостижимой высоте. Нет. Там лишь туманный небосклон без единого проблеска. Лишь серо-чёрный градиент зари. Как в дурном непрекращающемся сне, Хильд поднимается с земли. Расправляет единственное крыло, давно не способное поднять в воздух. Делает первый шаг по земле. Под сапогами, сдавливающими всё ещё непривычные ноги, хрустят рассыпающаяся порода, камешки, сухая трава. Со всех сторон нависают тени, складывающиеся в чёрные деревья, в монолитные башни из тёмного камня, в бесконечные лестницы Бастиона Бездны. Какая к чёрту разница, какая сейчас сторона… Валькирия выходит на площадку, с которой открывается поле боя. Посреди юго-западного горизонта полыхает далёкий столп света – Аватар Выси. Конечная цель сражения – по ту сторону Разлома. Сердце противника, за которое обещают исполнение всех желаний. У тебя оно одно. Взлететь в небо – снова. Каким угодно образом, вернуть себе право на возвращение в Вальхаллу. Вытянув копьё и поудобнее перехватив щит, Хильд направляется вниз по одной из трёх дорог, ведущих от Бастиона Бездны. Шаг за шагом, под чьи-то голоса: как много раз ещё придётся пройти по этой дороге? Для неё рядом нет никого, и никогда не было. Только силуэты, тени в новом бою. Тени, по недоразумению называющиеся союзниками. Главное – не смотреть на них. Не слышать насмешек, не видеть презрительных взглядов. Валькирии – гордые существа. Вот только что делать птице, оставшейся с единственным крылом? – В смысле это ты не взял вардов? – Но я подумал, что Мантикора… – Подумал?! Ты это умеешь, серьёзно?! «Быть может, он не со зла…» – Я всё возьму. «Просто безобидный подкол». Она бежит, едва балансируя в неудобных сапогах. Вновь влетает в бой с заведомо предрешённым концом, уже зная наверняка, что умрёт в этой схватке. Всё ради призрачной победы, насквозь лживого обещания на возвращение в небо. Прикрывая собой союзников, не значащих для неё ничего – чтобы выбить тем ещё пару мгновений, право на ещё один удар. Она кидается в бой с рыком, переходящим в крик, когда на плече смыкаются чужие клыки. Сиплый вопль, вырывающийся из надорванного горла, уставшего кричать. Уже не способного докричаться до небес, до заветной забытой высоты, некогда бывшей родным домом. Невыносимая боль в спине – это то, что навсегда останется с ней. Боль – и память о полете. Память о праве на то, что всегда было с ней – раньше.***
…Игроков пять, не один, и это не игра с безэмоциональными ботами. Да, боты тоже совершают ошибки, они несовершенны, но их и не за что винить. Это не более чем движущиеся манекены, следующие заложенной программе и не имеющие собственной воли. Эта игра оживает там, где за нелепыми фигурками персонажей слышны настоящие голоса, где за их движениями скрываются настоящие люди. Она обретает реальность, и мы перестаём замечать, как переходим границы в общении. [Команде] ~freeze! › Назад! Q. W. 2… [Команде] ~freeze! › Назад! – Хеликс, блядь, куда ты лезешь?! Назад! – редко вообще реагирующий, Фриз сейчас орёт, срывая голос, несмотря на недовольный взгляд администратора клуба. Клики мышью. Разноцветные круги пинга на карте, ложащиеся поверх пестрящего прокаста. Окрашенные красным лайфбары, подходящие к концу полоски маны. Кто-то выбывает, чья-то иконка опять окрашивается красным. Слишком много происходящего одновременно, чтобы успеть всё отследить, чтобы успеть всё оценить – и в этот поток информации вклиниваются голоса союзников: – Ультуй, твою мать, ультуй! – кричит Теург. – Ультуй в него! R ... FOUR DOWN! Иконка Валькирии следом за остальными окрашивается красным, и саппорт со слабым выдохом откидывается на спинку кресла, запрокинув голову и закрыв глаза. Почти минута до респауна. Как всё предсказуемо. TEAM WIPE Как всё бессмысленно. – Хеликс… – начинает капитан. – Ты, блядь зае… – Да я знаю, – отвечает саппорт, уже зная, что это не остановит. – Я плохо играю, знаю. – Ты тупым прикидываешься, или что? Вечно кукарекаешь «я знаю, я знаю» – и ты ничего, сука, не делаешь с этим! Нет, блядь, если бы ты просто плохо играл! Ты же вообще не учишься ничему! «Слышу это от человека, дважды чуть не вылетевшего из института?» – …тебя раз десять рылом в эту ошибку уже ткнули, и ты продолжаешь, сука, делать херню!.. – капитан перекрикивает громко играющую в клубе музыку, всё повышая и повышая голос: – У тебя есть второй скилл, блядь, пользуйся им хоть иногда, дегенерат! Маны нет? Так купи хоть что-то на манареген уже. «Я не видел». Я тоже никого не видел, когда меня в лесу ганкнули! Почему? Потому что у нас есть саппорт, но нет вардов!.. «Они девардят, варды на откате, у меня нет денег, я же дохну по кд…» Хочется возразить, но… слова застревают комом в горле. И так понятно, что капитан всё равно перебьёт, и слова вставить не даст. Что ему нет дела до оправданий. Что Теург, вообще говоря, прав. Игромеханически он прав. Нам кажется, что это что-то само собой разумеющееся – кричать на соседа, допускающего ошибки. Ведь он должен их видеть. Ведь он не должен больше их повторять, чтобы не портить тебе игру. Он должен… Порицая других, мы так легко забываем, что сами совершаем ошибки. – …знаю, – устало отвечает саппорт, наконец открывая глаза и смотря на друга – друга ли? – сидящего за соседним компьютером. – Так какого хрена?! – капитан вскакивает. – Ты, мать твою, вообще думаешь?! – Думаю, – в дрожащем голосе начинают проклёвываться ноты с трудом сдерживаемой злости. – А ты хоть иногда думаешь, что говоришь?! Ты, блядь, хоть иногда… – Ой, смотри-ка, опять затянул эту волынку? Бедненький, посмотрите на него! Ты тупишь – я тебе и говорю, а ты опять истерить начал! Прежде чем саппорт успевает ответить, на его запястье твёрдо смыкаются чьи-то пальцы. – Спокойнее… – встревает Бланк. – Оба, угомонились, живо! Теург, сядь. Хел, тише, пожалуйста, не воспринимай всё так близко к сердцу. Хеликс раздражённо шипит, выдёргивая руку из чужой ладони. – Дааа, – тянет капитан. – Давай. Продолжай его опекать, Бланк. Чтобы он и дальше делал херню! – Заткнись! – саппорт срывается на крик. – Так! – Бланк подымает голос. – Замолчали, оба! У нас ещё есть шанс вытащить, – продолжает офлейнер, смотря через плечо соседа в глаза капитану. – Они делают ошибок не меньше нашего. Мы. Ещё. Можем. Вытащить. Только не ссорьтесь. …а когда все находятся под ударным адреналином игры, крики и давление со стороны союзников только усугубляют проблему.***
На этот раз её настигают одну, на реке между скал. Плохое место – река. Противник тебя видит. Ты его – нет. – Давно не виделись, – раздаётся бархатный голосок Фурии рядом, прежде чем обернуться громким криком, переходящим в отчаянный скулёж. Когда к тебе придут на помощь, будет уже поздно. Если придут. Хильд ещё пытается убежать. Практически вслепую петляет по тёмному лесу, кидаясь из стороны в сторону. Ветки бьют по лицу, цепляются за единственное крыло, утягивая назад, и в какой-то момент Валькирия просто хлопается на землю, рассаживая руки и лицо о камни, но уже практически не чувствуя этого. Плохо. Нет сил. С трудом она пытается нащупать рукоять торчащего из бочины кинжала. В сознании мутно. Дышать тяжело, не хватает воздуха, трясёт от холода. Ладони дрожат, соскальзывая с металлической рукоятки, пальцы цепляются за лезвие, заливая руки новой кровью. Чёрная-чёрная кровь на серых-серых руках. В ушах ещё звенит от крика, нарастающим грохотом отдаётся ошалевшее сердцебиение. Мир резко темнеет. Чья-то тень накрывает сидящую на залитых кровью камнях Валькирию. Та поднимает глаза. Мир плывёт и двоится, но Хильд узнает эту тень, заносящую над ней топор… Палач. – Мне хватит хп! – вскрикивает Хеликс. – Бланк, стой! Тычка. – Поздно. Теперь не хватит. …Валькирия дёргается назад, неловко пытаясь увернуться от топора, но поздно. Вместо того чтобы раскроить ей череп, лезвие опускается на плечо, отсекая ей руку. Топор разрубает тело, словно масло, отрубленная конечность падает в натёкшую лужу крови, разбрызгивая её. Истошный вопль взлетает к чёрному небу, и в нем слышится невыразимая бессильная ярость. Из разрубленного плеча, вскрытых артерий, хлещет кровь – унося с собой последний шанс выжить. Сквозь предсмертную агонию, Хильд чувствует, что её схватили за волосы, укладывая на булыжник, открывая шею под последний удар – на этот раз наверняка. Глаза застилает тёмная пелена. Кровь всё течёт, словно не желая кончаться. Она слепо смотрит на силуэт, вновь поднимающий топор, уже зная, что сейчас её отрубленная голова покатится по камням. Уже просто бессильно ненавидя. – Добивай, – глухо выдыхает саппорт, убирая руки с мышки и клавиатуры. «Ты что так из-за этого переживаешь?» Игра продолжается. Они пытаются играть «от дефа», но это – конвульсии ещё тёплого трупа. Надежды вытащить этот матч уже нет. Она умирает, раз за разом. Лезвия Деуса разрубают всё на своём пути, превращая поле боя в кровавую мясорубку, где мясо фаршируется щепками деревьев. Чавкающий звук рассекаемой плоти. Визг разогнанной дьявольской машины, вгрызающейся в кости, чьи-то крики, чей-то безумный смех: всё это сливается в какофонию звуков, разрывающую всё новым взрывом боли, когда Валькирию кидает на залитые кровью камни. Тяжёлый удар навалившейся металлической громады разламывает без того тонкие кости, мир окончательно скатывается во мрак, в котором раздаётся новый звук. Звуки. Остаются только звуки, раздающиеся как сквозь воду. Боль никуда не уходит, но за ней не следует смерть. В этот раз. Тяжесть пропала, оставив Валькирию просто лежать изуродованным шматом, истекая кровью. Она не знала, какого цвета у духов кровь. Она уже забыла, что некогда могла различать цвета. Лишь помнит, что так же лежала в луже собственной крови, с обрубленным остатком крыла, смотря в небо, навсегда оставшееся в прошлом. Где-то рядом продолжает греметь битва. А она не может даже подняться: с отрезанными ногами остаётся только ждать смерти. Сил кричать уже нет, да и её вой мгновенно захлёбывается в нереальной давящей тишине, будто изнутри разрывающей горло. Взгляд уплывает в небо. Такое далёкое небо. Её снова кто-то убивает. Уже неважно, кто.Respawning in 62 seconds…
Что-то говорит Визард: сквозь наушники до слуха доносится только её невнятное «это было предсказуемо». Да, мать вашу! Всё было предсказуемо ещё с того звонка несколько дней назад! Предложение, столь безобидное на первый взгляд, манящее ностальгией: а давайте встретимся вместе в реале? Подвоха не было. По крайней мере, хотелось так думать. Мы слишком далеки стали друг от друга, всё больше и больше отдаляясь. Прятались за ледяными стенами экранов, позволяя себе сказать больше, чем следует. Забывая, что этот голос в наушниках – такой же человек. Забывая, сколько было вместе пережито, как помогали друг другу, поддерживали друг друга – и просто безобидно шутили, не подразумевая ничего, зная, что всё не всерьёз, всё понарошку. Забывая даже имена – и оставляя лишь никнеймы, ярлычки, идентификаторы в сети. Так почему бы было не собраться вместе, чтобы вспомнить, кто мы? Матерится капитан, и лишь недовольные окрики администратора мешают Теургу сорваться и заорать в голос, выплёскивая эмоции. Взгляд в сторону, на офлейнера: зачем было всё это затевать, Бланк? Встречный взгляд: не веди себя как тряпка. Хеликс молча утыкается лицом в сложенные на столе руки, закусив губу. «Я просто хочу, – всплывают в памяти слова товарища, – разрядить обстановку, что-то изменить, понимаешь? Не бойся. В конце концов, один раз, даже если сольём – ничего страшного. На тебя вряд ли будут ругаться вживую. Если что, я поддержу тебя, только не прячься, ну?..» Говорил же, что из этого ничего не выйдет. Что будет только ещё хуже. Ведь раньше эта ледяная стена экрана защищала, отгораживала от тех, кого называл друзьями. И оскорбления, доносившиеся из-за неё, пусть и больно резали, но воспринимались легче, пока не видел лиц, пока мог обманывать себя надеждой, что это всё не более чем просто запал эмоций. Гораздо легче, чем понимание, что тебя действительно считают бесполезным, мешающим, лишним.YOU WERE DEFEATED
GG WP, мы проиграли. GG WP, ты проиграл. – Ну что я говорил, Бланк? – раздаётся голос Теурга. – Мы бы всё равно слили. – Шанс-то был, – возражает офлейнер. – Был! В том-то и дело, что был! – взрывается капитан. – Но кто-то нафидил со счётом 2-23. То, что мы с таким пиком вообще столько времени дефали – это заслуга только наших тупорылых противников… Боже, да мы таким даунам просрали, просто слов нет! Да, мы могли вытащить! Даже когда нам полбазы снесли, мы ещё могли вытащить! Но этот кретин сделал неправильно всё! Вот всё, что только можно было сделать неправильно, он сделал, блядь, неправильно! Тишина в ответ. – Мы и так постоянно играем как без одного игрока, Бланк, – продолжил Теург уже повеселевшим тоном, режущим по ушам чуть ли не ещё больнее. – От него толку никакого! Если бы не твоё нытье, что «он же друг», я бы, честно, уже давно нашёл замену. Да что далеко ходить, Баша помнишь? Играл с нами, саппортит он великолепно, не то, что этот... Хеликс поднимает голову: – Хочешь выгнать меня из команды? – Боже мой, выгнать! – Теург начинает ржать в голос. – Прямо как из дома выставили, вот ей-богу, обиды начались! Да никто против не будет, только одним истериком меньше, все вздохнут спокойнее. Я же не тащу свою бабу играть с нами, хотя она умеет – и гораздо лучше тебя! Без обид: дружба дружбой, но это не причина всем усложнять жизнь. Здесь ты – бесполезен. Признай уже это. – Ты… – Хеликс вскакивает, срывая наушники, бросая их на стол. Слова захлёбываются в бессильной злости. Непонимание, обида. Много, слишком много хочется высказать, кинуть в лицо, но слова не складываются, и хочется лишь кричать, пытаясь докричаться через эту стену. Сказать что-то злое, что-то болезненное, унизить в ответ… Если бы он умел. Если бы только он умел. Бланк качает головой: молчи, просто молчи. В зале очень холодно, и ветер из распахнутого окна проникает под свитер, но этого уже не чувствуешь, не замечаешь. Злость, бьющая изнутри, словно пытающаяся проломить стенки грудной клетки. Беглый взгляд на союзников. Отводит взгляд Визард, равнодушно жмёт плечами Фриз. Не скажут этого вслух, но они согласны с Теургом – никому в команде не нужен плохой игрок. И это правильно. Никому не нужно портить себе настроение из-за того, что один подводит всю команду, кем бы раньше он тебе ни был. Раньше. Всё, для чего нужна была эта «встреча». Не для того, чтобы наладить всё, вспомнить прошлое и посидеть вместе, нет. Нужно было лишь окончательно вытащить на поверхность всё, сорвать маски. Расставить все точки над «i». – Постой! – Бланк догоняет его уже у лестницы, ухватив за локоть, но Хеликс резко отталкивает тиммейта от себя: – Отвали. Офлейнер некоторое время растерянно смотрит ему вслед. Хлопок внешней дверью тамбура – и из звуков вновь остаётся только настойчивый раздражающий ритм музыки, играющей в клубе. Админ куда-то отлучился, да и вряд ли его интересовали разборки посетителей. Наверняка не в первый и, конечно же, не в последний раз созерцает чьи-то ссоры. Одно слово: игроки. – Истерик хренов, опять спектакль устроил, – раздаётся голос капитана. – Заткнись же ты уже, – выругавшись, Бланк возвращается за своей курткой и, спешно надев её прямо на ходу, направляется к выходу. – Ты за ним, что ли? Зачем? Он куртку свою забыл. Замёрзнет – сам вернётся, если не совсем дурак. Задрали все эти показные истерики, честно. На пару секунд Бланк останавливается. «Замёрзнет – сам вернётся…» – Погодите, я скоро. – Поступай как знаешь, – вздохнул капитан.***
Морозный поток воздуха ударяет в лицо отрезвляющей сухой оплеухой от реальности. Но даже это не помогает. На улице холодно, очень холодно, но в этот миг – наплевать. Тяжёлый звук захлопывающейся за спиной металлической двери. Хеликс чуть было не спотыкается на ступеньках, только сейчас заметив их. Щурясь от ветра и темноты, поплёлся к скамейке. Шаг, другой – по скользкому льду и хрустящему под ногами снегу. Хлопнувшись на скамью, промёрзшую до льдистой корки на досках, саппорт закрыл глаза. Саппорт. Просто саппорт. Грёбаные ярлыки, игромеханические символы, нашедшие искривлённое отражение в реальности. С какого момента мы начали называть себя и других так сами? С какого момента игра стала смешиваться с реальностью, краски – сереть, оставляя цветным, настоящим лишь экран, а мы… Становиться серыми деталями одного механизма. Заменяемыми деталями. Впрочем, да, капитан же прямо сказал, что его можно заменить. Дело даже не в роли. Просто кто-то играет лучше. Лучше. Играет. Как же абсурдно это звучит – со стороны. Как же правильно – для тех, кто здесь, внутри. Мы стали забывать, зачем мы играем, находя забвение в ритме ненастоящего мира, возрождаясь и умирая вместе с нереальной фигуркой на карте. Возрождаясь и умирая. Когда-то в детстве, когда слово «компьютер» было чем-то недосягаемым, и графика приставок создавала лишь гротескный пиксельный мир, мы играли на улице, придумывая себе свои миры со своими правилами. Беспечно делились с другими своими фантазиями о небе, создавая совместную для нас мечту. Не боялись проигрывать в играх, придуманных нами самими – ведь в следующий раз выиграет кто-то другой, или уступит победу тебе. Но, даже живя фантазиями, в головой ныряя в воображаемый мир, мы всегда могли вынырнуть. Мы всегда помнили, что это игра. Что это всего лишь игра. Словно бы всё это происходит по-настоящему. Из-за ошибок в одном матче на 30-60 минут люди переходят на оскорбления, презрение, ненависть, ярость – будто от настоящих подстав. Слабое тепло, сохранившееся с помещения, стремительно утекало от тела, растворяясь на морозе. Пронизывающие ледяные иглы и холодный воздух, обжигающий горло и лёгкие. Становилось всё холоднее, но холод отчего-то не возвращал в реальность. Вроде и понимаешь, что сидеть тут вечно – не удастся, да и обморожение так заработать недолго, но идти обратно было подобно окончательному провалу. Ярость сменял страх – перед теми, кого раньше называл друзьями. Страх и презрение к себе: как же жалко, как глупо ты будешь выглядеть после этого дурацкого поступка. Пальцы начинали уже потихоньку коченеть, судорожно стискивая плечи, но саппорт никак не мог найти в себе сил, храбрости вернуться назад. Хотелось разреветься, глупо и надрывно, как ребёнку, но это казалось сейчас столь же постыдным, неправильным, как и всё происходящее. Так не должно быть. Такому не должно быть места в реальности. Грохот распахивающейся двери. Раздражающий хруст снега, чьи-то шаги: кто-то направлялся прямо к нему. – Ну и куда ты убежал? – раздался голос офлейнера. – Простыть хочешь? Саппорт зажмурился. Хруст снега стих – слышно было только шум города, будто отошедший на задний план, доносящийся как издалека. Где-то за этими скалами домов, за этим лабиринтом дворов раздавался шум машин, смешанный с едва слышимыми отсюда голосами людей. Равнодушный гигантский серый механизм жизни, которую так не жалко променять на раскрашенные декорации. Окунувшись в новую совместную фантазию, кинувшись следом за друзьями, играя по чужим правилам… И запоздало проснуться от грёзы, ставшей нашим общим кошмаром. – Эй. Открыв глаза, саппорт смотрит снизу-вверх на подошедшего офлейнера: – Чего тебе от меня надо? Чего вам всем от меня надо?! – Успокойся, я… – Это всё твоя гребаная идея была! Попроси у него пик, ничего не будет, никто ничего не скажет… зачем тебе это нужно было? И так было понятно, чем всё кончится! Так нахрена?.. Тебе нужно было, чтобы меня выставили?.. Или что? – Послушай… – Да не хочу я тебя слушать! – Успокойся, черт подери! Это всего лишь игра! Офлейнер подходит чуть ближе, протягивая руку другу, но тот внезапно вскакивает, отходя вбок, чуть не поскользнувшись на обледенелом асфальте. – Игра? Игра! Да, – его трясёт не то от злости, не то просто от холода, становящегося всё более ощутимым. – В том-то и дело, что это просто игра! Игра, понимаешь?! Почему я должен это всё выслушивать? Иди нахер, говорят мне, ты не нужен, ты бесполезен. И все это просто молча поддерживают! Это же так легко – выставить меня из-за всего лишь игры! – Ты говоришь так, будто всерьёз всё это воспринимаешь… А разве ты не воспринимаешь это так же? Разве тебе не видно: мы все уже давно безнадёжно погрязли в этом дерьме. Не можем очнуться. Не можем даже понять, насколько это ненормально. – Кэп ничего такого не имел в виду, – продолжает офлейнер. – Просьба покинуть команду касается только игр, не жизни. Это не означает, что с тобой не хотят общаться, это-то ты хоть понимаешь? Это же всё не всерьёз. Ты хоть веришь в то, что говоришь? Неужели ты не помнишь, что мы и общаемся-то только из-за игр? – Не всерьёз?! – голос саппорта срывается на крик. – Думаешь, я ничего не вижу и не слышу, да?! Он постоянно говорит мне всё это, постоянно, и остальные его просто поддерживают. Я хуже, я бесполезен, я кретин – всё это лишь потому, что я хуже играю. Играю, блядь! Ты хоть понимаешь, как это звучит?! – Да, Хел, ты хуже играешь. Это факт, и факт очевидный, уж прости меня. Не надо так на меня смотреть: говорю, как есть. Когда тебе портит игру кто-то другой, можно всякого наговорить – и забыть это уже через день. Хоть кто-нибудь всерьёз это воспринимает? Ты же агришься на любое слово, как школьник на «мамку в кино водил», вот правда… Саппорт, только приготовившийся что-то сказать, замолкает на полуслове, а потом с досадой сплёвывает: – Бланк. Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? – он попытался взять себя в руки и говорить спокойно. – Или ты только себя слышишь? Мы раньше позволяли себе оскорблять друг друга? – Да это не оскорбление, это просто слова, слова, понимаешь? – А оскорбления – это, значит, не слова? Можно просто так сказать что угодно, и это будет нормально? Для нас это стало нормально. Это пугает больше всего, до дрожи, промораживающей изнутри. Для нас стало нормальным ломать друг друга из-за таких мелочей. Беспечно оскорблять тех, кого мы называли друзьями. В ком когда-то нуждались. Отворачиваться в тот момент, когда нуждаются в нас. Променяв настоящие отношения на иллюзорный мимолётный мир… Оправдываясь тем, что воспринимать эти оскорбления всерьёз – глупо. Оправдываясь тем, что дурак тот, кто обиделся на эти слова. – Да чёрт тебя дери, Хел! Здесь никто не обязан следить за языком! Это как когда ты себя молотком по пальцам треснул, все понимают. Игра, нервы, сам же отлично знаешь… Мы попросту забыли, зачем играем. – У меня в институте и на работе тоже нервы! – вспыхивает саппорт. – И там всё гораздо серьёзнее, чем «ой, смотрите, ещё раз сфидил». Почему-то же я молчу! – Ну там одно, а тут друзья, все друг друга понимают… – Вы себя со стороны слышите? Слышите, блядь?! – высокий крик режет по ушам, неприятный, раздражающий. – Если мы друзья, то почему?! Если это всего лишь игра, почему, блядь, вы это делаете, это говорите, если это всего лишь блядская игра? Почему?! – Ну так и не играй, в чём проблема?! – вспыхивает Бланк. – Ты себе же хуже и нам этим делаешь! Ладно бы ещё себе, твою ж мать! Ты портишь настроение другим, а потом жалуешься и ноешь, что тебя ненавидят! Но сам ты ничего, вот вообще ничего не делаешь, чтобы хоть что-то изменить! Бесхребетный нытик – вот ты кто, и всегда им был! Возьми, блядь, себя уже в руки, и просто скажи сам: «я ухожу»! Не вынуждай других тебя «прогонять», как ты выразился! – Что? – голос саппорта резко садится, падая почти до шёпота. Неверящий взгляд. До сих пор не желающий верить. – Что слышал, – огрызается офлейнер, подходя ближе. – Сделай уже что-то сам, без пинков, не будь тряпкой. Не можешь играть на одном уровне с нами – уходи. Сам. Не трепли нервы ни нам, ни себе. Долгое молчание. – Себе… – наконец повторяет саппорт. – Ха. Ты специально это говоришь, чтобы прикинуться, что ты обо мне заботишься? Думаешь, я тебе поверю?.. – он отмахивается рукой в сторону клуба: – Всё это было для того, чтобы сказать мне «проваливай», да? Хорошая подмена понятий, аплодирую! – Ты, блядь, неблагодарная тварь, Хел, вот честно. Сколько я тебя ни выгораживаю, чтобы тебя не трогали, чтобы… в глаза, чёрт подери, смотри, куда опять отводишь глаза?! Заебало уже с тобой возиться, и хоть бы раз ты сказал «спасибо», а не ныл. А теперь ещё и меня обвиняешь, да? Ты хоть сам понимаешь, что за бред ты несёшь?! – Отлично понимаю! – Нихрена ты не понимаешь и даже не пытаешься! Проще же постоянно ныть и обижаться, чем хоть раз подумать?! Ну, давай, разревись ещё! Проиграл – хотя бы прими это как взрослый человек, блядь! Не можешь подстроиться под правила игры и под других – уходи. Как же невыносимо холодно… – Хел, послушай… – из последних сил офлейнер старается держать себя в руках, хотя уже очень хочется просто врезать психующему игроку, вернуть того в реальность, спустить на землю. А твёрдо ли стоишь ты?.. – Давай по-хорошему. Ты же сейчас замёрзнешь, тебя и так уже трясёт. Пойдём, возьмёшь куртку и… – И уходи, да, – сплёвывает саппорт. – Мы найдём тебе замену, да. Замену. Так же просто кого-то заменить. Что-то на щеках – а может, просто такое освещение от замёрзших ламп. – Вы все просто даже не люди. Выродки. Что?.. – Да очнись же уже! – офлейнер пытается ухватить его за плечо, встряхнуть… И в последний миг перехватывает чужой удар. Реакция не заставляет себя ждать, встречая резким ударом в ответ, прямо в лицо: подогретые злостью рефлексы сработали на опережение мыслям. Старые навыки, вынесенные ещё с тренировок: бей до того, как ударят тебя. Бей, не раздумывая. Просто бей сразу и наверняка – поверь, тебя это спасёт ещё не раз и не два. Только в другой, не в этой ситуации. Хеликс вряд ли нападал всерьёз: слишком неловким и неуклюжим был его удар, скорее похожий на оплеуху. Явно неготовый к драке, саппорт вряд ли успел бы не то что отойти – хотя бы закрыться от ответного броска. Да и что бы это решило? Вскрик – он отшатывается назад, закрывая лицо руками и, тем самым, полностью открываясь новому удару. Подошвы скользят по льду. Ещё один удар: и так потерявшего равновесие человека очень легко опрокинуть, когда он уже дезориентирован резким ударом в голову. – Драться решил?! – гаркает Бланк. – Я могу тебе ещё раз врезать, блядь, если ты по-хорошему не понимаешь! Терпение – оно как бомба замедленного действия, неумолимо считающая секунды до нуля. Либо ты успеваешь её разминировать, либо дожидаешься, пока отсчёт закончится – и она взорвётся сама. Увы, при неудачной попытке обезвредить бомбу ты лишь приближаешь её взрыв. – Ты… Тишина, лишь свист ветра и шум города вдали. Не осталось ничего, кроме холода, темноты – и тусклого пятна света от фонаря. Жуткая боль в голове: неудачный удар о твёрдый асфальт под тонким льдом. В глазах плывёт, ничего не видно, и что-то мокрое, липкое стекает по губам и подбородку, капая на обжигающе-холодный лёд. Опёршись на неловко подвёрнутую руку, Хеликс пытается вытереть лицо кистью другой. Рукав свитера тут же оказывается заляпан в крови, вязкими каплями текущей из разбитого носа. Мир пугающе расплывается, и без того нечёткий. Очки, должно быть, где-то рядом, на снегу, хорошо ещё, если не разбитые. В глазах всё двоится, но силуэт над собой он видит. Серое на фоне чёрного и белого. – Ты что… – каждое слово отдаётся давящим звоном в ушах. – Ты что творишь, сука?! – шёпот мгновенно взвинчивается до крика. – Визжать перестань. За свои слова, блядь, отвечай. – За свои слова? – зажимая разбитый нос, пытаясь хоть как-то остановить кровь, саппорт кое-как сел. – Слова, значит… Слова… Всего лишь слова. Это всё… действительно происходит?.. Размазанные тёмные пятна на светлом фоне. Нет цветов – остались оттенки серого. Нет контуров – остались размытые силуэты. – Сволочь! Сука, лицемерная лживая сволочь! – крик эхом метается по двору. – Ты, блядь, понимаешь, что ты делаешь?! Понимаешь?! – Заткнись, если не… – Если не что?! – всхлипывая уже просто от ощущения своего бессилия, от неверия, от бесполезности попыток пробить эту стену, спрашивает саппорт. – Что будет, если я всё выскажу? Ударишь снова?! Давай! Вперёд! Бей! Хеликс орал ещё что-то, выкрикивая слова, так давно загоняемые внутрь. Уже не сдерживая слез: какая уже разница?.. И так выглядит жалко, так что ещё терять? Это всего лишь слова… Это всего лишь игра. Он не замечал, что Бланк уже давно молчит, смотря сверху вниз. С такого расстояния – совсем короткого, но уже недоступного посаженному зрению, – невозможно было различить взгляд, да и не хотелось. Не хотелось смотреть в глаза, пусть даже не видя ничего, кроме силуэта. Он ещё что-то повторял, пока слова не кончились, оставив просто бессильно дрожать на морозе, ставшем невыносимым. А кровь продолжала течь из разбитого носа и верхней губы, размазываемая по коже и рукавам. Взгляд упёрся в припорошённый снегом лёд и асфальт. Выговорился. Легче не стало. От только что полыхавшего огня осталось лишь чувство опустошённости. Осталось… Да ничего не осталось. А офлейнер всё так же молча смотрит на тиммейта, не двигаясь. Как же… жалко, нелепо сейчас тот выглядит. Как же жалко они все выглядят. Как же жалко выглядишь сейчас ты. Схлынул первоначальный запал, оставив за собой холодный обледенелый каркас, обнажая скелет реальности. Пугающей реальности. Отвратительной в своей нелепости. В том, что сами творили своими словами, своими руками, забывшись, поверив в свою правду, не слушая возражений. Взывая к разуму другого, надо в первую очередь спросить себя: а достаточно ли твёрдо стоишь на земле ты?.. Схлынула ярость, а внутри… Внутри не осталось ничего. Кроме ненависти к себе. Хруст удаляющихся шагов. Когда саппорт поднял голову, уже хлопнула дверь клуба, оставив его одного. Ничего не оставив.***
– Долго ты. Мы уже хотели новую игру начать искать, пока время есть. Ничего не ответив, офлейнер молча проходит мимо капитана, роясь в карманах. – А этот где?.. – Теург напрягается, заметив на светлой куртке тиммейта пятна около карманов. – Платок есть? – внезапно спрашивает Бланк, смотря куда-то в сторону. – Окно закройте уже, простыть же так можно. Визард ошалело смотрит на офлейнера. – Стоп… вы подрались, что ли? – уточняет Теург недоверчиво. – Платок есть? – настойчиво повторяет Бланк, игнорируя вопрос капитана. – Не знаю, – Визард начинает копошиться у себя в рюкзаке: – сейчас поищу, погоди. – Что случилось, черт подери?! – поднимается капитан. – Мне кровь вытереть, – коротко поясняет Бланк, всё так же безразлично смотря в сторону.***
Обмороженные пальцы уже не чувствуются, почти не сжимается задубевшая от холода ладонь. Кое-как найдя очки рядом на льду – почти целые, лишь дужка погнулась, – Хеликс неловко поднялся на ноги. В голове по-прежнему сильно звенело; от столкновения с асфальтом осталась тупая боль. Вот же слабак: хватило всего двух ударов, чтобы опрокинуть – и даже после не смог ничего сделать в ответ. Хорошо ещё, во дворе никого не было. Разве что мимо проходящий случайный человек кинул беглый взгляд в его сторону – и тут же отвернулся. Возможно, кто-то ещё видел «драку», может, даже слышал… но не подошёл, не вмешался, предпочтя остаться в стороне от двух ненормальных. Ведь это ненормально. Так не должно быть. Так есть. «Проиграл – хотя бы прими это как взрослый человек, блядь! Не можешь подстроиться под правила игры и под других – уходи». В тамбуре всё так же темно, зато теплее, чем на улице. Очки запотели, но какая разница: и так почти ничего не видно. Разве что следующую дверь, уже ведущую на лестницу вверх. Прислонившись к холодной входной двери, он некоторое время тупо смотрел перед собой. «Проиграл – прими это как взрослый». Как он будет отсюда уходить, Хеликс даже не задумывался. А уж про то, что услышит, когда поднимется за курткой, предпочитал даже не думать. Теург наверняка посмеётся, увидев разбитые его нос и губу, и общий жалкий вид. Даже сам у себя Хеликс сейчас вызывал отвращение: он продолжал бояться – и не мог ничего сделать с парализующим страхом перед реакцией окружающих. Продолжает капать. Слабые сосуды – или сильный удар? Остаётся только надеяться, что всё обойдётся… ну походит несколько дней с расквашенной физией на потеху окружающим. Как в школьные годы вернулся, только вместо одноклассников – те, кого называл друзьями. – Платок есть? – доносится сверху. – Что случилось, чёрт подери? – Мне кровь вытереть. Уйти придётся в любом случае. Ничего уже не держит, последние слова сказаны. Так почему ты стоишь, как баран, не в силах пошевелиться… Не в силах что-то сделать сам. – Спасибо. «Возьми, черт подери, себя уже в руки, и просто скажи сам: "я ухожу"». Шаги. Вниз. Скрип раскрывающейся двери. Под нос неожиданно уткнулось что-то мягкое, стирая кровь. – Ты как? – раздаётся шёпот, в котором узнается голос офлейнера. – Никак, – брякнул Хеликс, даже не сразу поняв, что происходит. – Иди нахрен. – Пойду, – охотно соглашается Бланк, – только кровь вытру, ты всю морду же заляпал… да не дёргайся ты так, я не ударю. – Да ладно? – он срывается на нервный смех, но тут же давится платком. – Говорю, блин, не дёргайся!.. Нос не сломан? – Бланк бегло ощупывает его переносицу. – Уф… вроде целый. Прежде чем окончательно растерявшийся товарищ успевает ответить, сверху раздаётся: – О, бля… ебать… это ты ему так? – Заткнись, – зло огрызается офлейнер. – Просто ничего не говори. – Эм… ну ладно, – капитан оборачивается в сторону игрового зала и что-то уже негромко говорит остальным. Не слышно, да и не хочется слышать. Вздохнув, Бланк отдаёт саппорту уже мокрый от его же крови платок: – Я сейчас твою куртку возьму, вернусь, и пойдём отсюда. – Куда? – тупо переспрашивает Хеликс, окончательно потерявшись в происходящем. – Да куда угодно. Хоть ко мне домой. Тот растерянно молчит в ответ. – И слезы вытри уже, – раздаётся с лестницы следом за шагами. – Бланк… – начинает Визард, но тут же затихает, нарвавшись на взгляд офлейнера. – Мы всё. Оба. – У вас ещё два часа осталось, – напоминает Фриз. – Впустую же будет… Бланк останавливается. Лезет в карман, кладёт на стол две сотни: – Развлекайтесь без нас. – Но, может… – Не может, – отрезает офлейнер, забирая вторую куртку. – Разбирайтесь сами. С меня хватит.***
Давящая тишина нарушалась лишь скрипом снега под подошвами. Никто из них не знал, с чего начать разговор. Нерастаявшее чувство вины резало изнутри, усугубляясь внезапно открывшейся пропастью между ними. Пропастью, возникшей из-за… игры? Нет, игра лишь вскрыла всё то, что уже было, что предпочитали не замечать. До отвратительного абсурда ситуацию довели уже они сами, и нельзя было наверняка сказать, кто прав, кто виноват: все хороши! Оправдывать себя можно сколько угодно, но лгать себе вечно не удастся. – Я, – наконец подал голос Хеликс, кашляя и всё ещё прикладывая к носу уже вымокший и промёрзший насквозь платок, – уйду, наверное… «Сказал-таки сам…» – Ты не обязан. Тебя не прогоняют. Молчание было нарушено, и теперь надо было что-то говорить. Говорить – что?.. Оправдываться, извиняться, убеждать?.. Что сказать-то теперь, когда любые слова будут фальшивыми насквозь? Такими же лживыми, искусственными, как декорации сцены по ту сторону экрана. – Да кому я тут нужен, Жень, если даже ты… Даже ты. – Не продолжай, Толь, – наконец выдыхает Бланк. – Не надо. По крайней мере, мы всё ещё помним наши имена. Несколько шагов в тишине, пока Бланк не разворачивается, встав на пути у товарища, преградив путь. Некоторое время они смотрели друг на друга. Друга ли?.. Можно ли называть себя друзьями после такого?.. – Бей. – Что? – Бей, говорю, – Бланк разводит руками. – Я не защищаюсь. Тишина. – Нет. – Я не ударю в ответ. – Нет. – И почему? Ты не обязан отвечать за мои ошибки. Ты, чёрт подери, из-за меня сейчас стоишь с разбитым носом, и не можешь мне врезать за это? Бей. – Я не могу, – взгляд саппорта опять уползает куда-то вниз. – Почему? – настойчиво повторяет Бланк. – Потому что не хочу. Бланк некоторое время смотрит на дрожащего от холода друга, – тот слишком замёрз, чтобы сейчас согреться одной лишь курткой, – после чего опускает руки. Долбаный театр. – Знаешь, что меня всегда в тебе удивляло? – Бланк подходит вплотную. – То, как ты всегда умудряешься прощать людей. Раз за разом. Ты же просто позволяешь собой пользоваться. – Саппорт, – смешок сквозь новый всхлип. – Нет. Просто переигравший дурак, – хмыкает офлейнер, смотря на тиммейта. – Как и я. Как и все мы. Тяжело вздохнув, Бланк порывисто обнимает его за плечи. Дёрнувшись один раз, Хеликс затихает, уткнувшись лицом в чужое плечо. Саппорта ощутимо трясёт, он всё ещё вздрагивает, ёжится от холода. Бланк сочувственно хлопает друга по спине: всё в порядке. Сказать всё равно нечего. Ну и куда подевалась та беспечность, с которой мы делились друг с другом всем? Когда мы стали бояться обмениваться своими фантазиями, своими впечатлениями, как нелепым детским вздором? Как же всё это нас ломает, превращая в бездушные машины, для которых любое проявление эмоций, любое проявление слабости – позорно. Взрослые не плачут. Тем более, по таким пустякам. Плачут дети. Дети, что ещё не боятся показывать свои настоящие лица и настоящие чувства. – Знаешь, – наконец произносит Хеликс, отстраняясь. – Я, играя с вами, чувствую себя так, словно… словно… не знаю, словно у меня всегда были крылья, а потом их тупо подрезали, и надо мной смеются те, кто умеет летать. – По-моему, тут кто-то серьёзно заигрался, Толь. На плече куртки осталось несколько тёмных пятен. – Может, тебе действительно надо ненадолго прекратить играть, а? – Бланк берёт друга за плечи и заглядывает в глаза: – Толь, ты себя же так доведёшь, ты на себя посмотри. Только себе же хуже делаешь, и я уже не знаю, как до тебя докричаться. Ты совсем уже не разделяешь игру и реальность. – А ты? Ты разделяешь? – у него совсем воспалённые глаза. Долгое молчание. – Не знаю, – следует честный ответ. Почти честный. Ни черта они оба не разделяют, конечно же. Просто признаться себе в этом – труднее, чем кажется. Просто ты всё ещё врёшь себе, что можешь вынырнуть, что всё под твоим контролем. – Я не хочу уходить. Понимаешь, Бланк… я так устаю на учёбе и на работе, что хочется просто забыться, оторваться… «Но ты этого не получаешь и, тем не менее, продолжаешь играть, лишь портя себе нервы. Значит, причина не в этом, ты просто обманываешь себя. Ты ведь просто хочешь оставаться в с нами в команде, верно?» – Я не говорю совсем кинуть игру. Просто некоторое время не играть. Поиграть во что-то другое. Если же так хочется именно в это, то просто с ботами. Молчание. – Или со мной, – добавляет офлейнер, – без остальной команды. – И нужно тебе терпеть такое дно? – криво улыбается саппорт. – Вот только не начинай опять давить на жалость, – вздыхает Бланк. – Толь, ты же не глупый. То, что ты плохо играешь, означает лишь то, что ты плохо играешь, понимаешь? Больше это не означает ничего. – Вас всех так послушаешь… – Потому что никто за словами не следит. И ты не обязан. И не надо всё так близко к сердцу воспринимать. Если тебе нужно просто играть с кем-то, то я могу побыть для тебя этим «кем-то», мне-то несложно. Хочешь, я тебя научу играть чем-нибудь ещё кроме саппортов? Кто-то выбирает роль сразу, кто-то спустя некоторое время. Причины могут быть самыми разными. Привычка играть за конкретных персонажей с предопределённой ролью, например. Или склад характера. Некоторым всё равно, как играть, и они просто подстраиваются под текущий пик. Но в команде роли распределяются, пусть не всегда чётко, пусть иногда меняясь, но нередко можно заметить, как характер и предпочтения игрока влияют на то, что он или она выберет. Так или иначе, до того момента Хел почти всегда играл саппортами. – Пойдём ко мне, что мёрзнуть, отогреешься хоть. Завтра же тебе никуда не надо? Вот. Посидим, поиграем. Ну? – Ты на меня не обижаешься? – внезапно спрашивает Хеликс. – За что? – от такого недолго и опешить. – За слитый матч и всё… это. Бланк закрывает лицо рукой. – Какой же ты… ох. Проехали.***
– Это что? – Где? – Это. – Моя стата, очевидно. В окне браузера безмолвно отображалась статистика последних матчей. – Ты же только по вечерам играешь? – Ну а когда ещё-то? Я днём либо работаю, либо в институте. Пролистнув страницу матчей – и ни одного персонажа из привычного пика горе-тиммейта, – Бланк вздыхает. Почти все – поражения в соло играх. Одно за другим. Ну да. Последнюю неделю они все играли по отдельности, никто особо не обратил внимания на то, чем занят саппорт. – Всё понятно. Последняя неделя… По шесть-восемь матчей за вечер-ночь. Я даже не буду спрашивать, когда ты спал. Это с моего звонка, да? Кивок. Всё, что можно было сделать неправильно, ты сделал неправильно… – Хел… Толь, слушай, зачем? – Подготовиться пытался. Всё, что можно было сделать неправильно, мы сделали неправильно. – Ох. Ладно. Запускай уже. С ботами сейчас пойдёшь. Самочувствие как? – Да сойдёт, – он невольно хлюпает разбитым носом. – Болит только. – Ты смотри, плохо станет – говори сразу. Загрузочный экран, меню лобби. – Что мне брать? «Что мне брать», – раздаётся в памяти жалобный голос, заставляя ёжиться. – Что хочешь. Правда. Можешь вообще рандом кликнуть. Я не буду против. Экран выбора. После полуминуты размышления, Хеликс всё же подбирает персонажа. – Фьюз? – задирает бровь Бланк. – Ты серьёзно? – Ты же не против? – Да я и не против, просто это… странно. Мне казалось, ты возьмёшь что попроще. Почему он? – Эм… он прикольный? – вытирая разбитый нос, заявил саппорт. – И летает. Офлейнера пробирает на нервный смех. – Хорошая причина. Ладно, давай попробуем так. Хоть что-то новое…Зажжём эту сцену!
Было уже часа четыре утра, когда Хеликс начал клевать носом, засыпая прямо за клавиатурой. Время прошло как-то совсем незаметно, офлейнеру же спать не хотелось вовсе: удалось отоспаться субботним днём. Когда друга – всё-таки, друга, – сморило окончательно, и тот задремал на диване, уснув чуть ли не мгновенно, сна по-прежнему не было ни в одном глазу. «Мне тоже пора менять роль…» Экран выбора. На доску, после недолгих раздумий, выставляется фигурка Йеро. Почему? Да чёрт его знает. Просто хочется попробовать что-то новое.Это что, игра такая?..
В конце концов, это всего лишь игра. Неважно, веришь ты в это или нет.