Holidays are coming

Наконец наступает долгожданный праздник — Йоль. По традиции в первый день перед удивительной ночью наводят порядок: слуги хлопочут по дворцу и украшают его разнообразными венками; детишки с утра играют в снежки, выбирают красочные игрушки для йольского дерева; фрейлины распахивают шторы, давая блеклому свету проникнуть внутрь. Все члены асгардской чeты готовятся к прекрасному явлению, и трикстер, как всегда, в курсе всего происходящего, ведь самым любимым его временем в году были праздники, на то он и бог озорства. Еще с детства Локи всегда распоряжается подготовкой к празднику и принимает активное участие. Он дает распоряжение слугам, оценивает всё перфекционичным взглядом и суетится вокруг ели. Младший царевич нервно пощелкивает пальцами и оглядывается по сторонам. Лучи полуденного светила просачиваются через щели окон, морозный ветер налетает как буря, не жалея никого на своем пути. Он качает головой, но улыбка не спадает с лица. Локи распахивает ставни окон у своих покоев, и белоснежная взвесь летит ему в лицо, окутывает, заставляет зажмурить глаза да застилает взгляд. Только не чувствует холода трикстер, он протягивает ладонь, но снежинка долго не тает. А снежинки-то как бусы: прилипают к волосам, невесомо касаются ресниц. Локи спешно прикрывает окна, рвано выдыхает и быстро пробегается по застеленной кровати, прожигая взглядом детскую кроватку. Младший царевич наклоняется над сыном, тихонько проводит пальцем по пухлой розовой щечке, а волос цвета золота игриво трепещет. Он улыбается отцовской улыбкой и бережно берет сыночка на руки. Его маленький трет глазки да сосет палец, чмокает губами и распахивает ясные синие очи. — Ну, с Йолем, сынок! Малыш заспанно сосет пальчик, и тот бодренько укладывает его спать. Да, как же он у него хорош! Так похож на Сигюн, да даже глаза такие. Локи не думал, что стать отцом — это такое счастье. Просто видеть, как его женушка кормит его грудью, — невообразимое зрелище. И тут он понимает: да, любовь к детям неизменна. Локи устало трет переносицу, расслышав из отдаленной комнаты детские голоса. Он надевает ореховую меховую куртку с длинными рукавами и откидывает курчавые пряди с плеч, заправляя изумрудную рубашку. Как по обычаю, младший царевич надевает обновки специально для Йоля. Трикстер мысленно усмехается, вспоминая свое детство: как же он боялся йольского кота, эту великаншу. Приятные воспоминания согревают сердце, наполняют невообразимым теплом. Он заходит босиком в комнату детей: Нарви еще посыпает во сне, причем успев стянуть одеяло у младшего братца. Вали сонно сидит в постели, трет глаза и глядит в сторону младшей сестры — Эйзы, его цветочка, его красавицы. Вали поднимает голову и встречается со взглядом отца. Он незаметно кривит губы, мысленно потешаясь над самим собой. Его близнецы так похожи на него: та же непокорная шевелюра, нос пуговкой. Только вот у Вали глаза не те: они цвета лазурного моря, завораживающий взгляд. — С Йолем, сынок! — он протягивает руки, и Вали, все еще сонный, подпрыгивает на него. Локи чуть не давится, лишь смеется, обнимает мальчика в ответ, ласково трется о его пухлый висок и нежно целует, вдыхая запах своей кровинки, души, частички себя. — И тебя, папочка… Вали чуть отстраняется и резко округляет глаза, приоткрыв рот. Он трясет за плечи отца и торопливо говорит: — Папа! Папа! Надо быстрее переодеться в обновки! А то йольский кот все сладости заберет и съест нас заодно! Не успевает трикстер кивнуть, как Вали с прыжком спускается и спешно достает меховые шубы, муфты и сапожки. Сам же он натягивает на себя новую одежду, притом успев разбудить и старшего брата вместе с сестрой. Локи наблюдает с теплотой на лице за творившимся беспределом, шумом и гамом. Особенно весело наблюдать за дочкой, которая прихорашивается у зеркала. А ей всего четыре. Трикстер с усмешкой покачивает головой: девчонки… — Ладно, ведите себя тихо, а то разбудите своего младшего брата. Маленькая девочка взглядом ищет маму, только не находит, и вместо радости на лице расплывается смятение. Она недоуменно встречается со взглядом трикстера. — Папочка, а где мамочка? — Она сейчас готовит десерты, — спокойным голосом отвечает он, присаживаясь на край кровати сыновей. Услышав слова отца, Вали загорается и с энтузиазмом улыбается от уха до уха. Так и видно, что он весь светится от счастья. — Правда? Правда? — переспрашивают близнецы. — Правда, — он пятерней взъерошивает кучерявые пряди старшего сына. Эйза мигом садится на колени мужчины, сжимая в руке позолоченный гребень. — А слуги? — Они тоже готовят, — Локи отнимает расческу у дочери и проводит им по ее великолепным локонам цвета темного золота. — Но это наша традиция, ваша бабушка передала эту традицию нашей мамочке. Вали только и делает, что таращится в высокое окно, почти вжавшись в него лицом. Трикстер по отражению на решетчатом стекле отчетливо видит весь детский восторг старшего сына. Они празднуют каждый год, раз за разом, но восторг и щенячья радость не уходят из очей сынишек. Его дети радуются сказочному торжеству, снова слушают убаюкивающие легенды и в нетерпении идут в кровать, чтобы утром обменяться долгожданными подарками.  — А можно поиграть в снежки? — подает голос Вали, не отрываясь от созерцания метели. — Нет, — чуть мягче шелестит младший царевич и садится на корточки к нему, застегивает петельки на безрукавке. — Вот утихнет буря, тогда можно. — А потом мы поиграем вместе, да? — Нарви, застегивая сапоги, пытается сделать лицо посерьезнее, только губы так и просятся растянуться шире. У его старшего сына так предвкушающе светятся глаза, что трикстер умиляется. — Конечно! Вот я закончу некоторые дела, так пойдем играть в снежки. Сегодня же праздник! Разве может быть иначе, сынок? Да и… — он заговорчески подмигивает ему, — мама тоже с нами поиграет. — Потому что Йоль — семейный праздник, — за него воркует маленькая йотунша, примеряя красную муфту. По дороге Локи оставляет младшенького сына на Фригг, а сам торопливо идет к радужному мосту. В Мидгарде по-прежнему холодно, но не для него. Снег обильно порошится на все уголки Нью-Йорка. Ему приходится несложно переступить через базу, и он оказывается в просторном холле пентхауса Старка. Локи болезненно морщится, вспоминая свой провал. Это было неприятно, что сказать. Его губы растянулись в полуулыбке, когда он увидел ошеломленного Железного человека. И прежде чем он попытался трансформироваться, Локи поспешно поднял руку. — Я с миром. Тони еще минуту оглядывает Бога коварства подозрительным взглядом, а потом даёт знак команде, что это ложная тревога. Пока… — Что тебе надо, северный олень?! Локи делает вид, что не услышал его, и с безмятежным выражением лица нагло садится на кресло. Он заводит руки за голову, а ногу кладет на ногу. — Ты должен мне помочь кое с чем. Старк недоуменно созерцает трикстера и качает головой. Он еле сдерживается, чтобы в очередной раз не нагрубить этому «Богу». Сколько же людей погибло из-за него! И этот хитрец еще смеет что-то просить? — Не собираюсь я помогать тебе! Младший принц хмурится, довольный взгляд превращается в надменный прищур. Смертные. Все они думают, что он безумный убийца, погубивший столько невинных. Да, убил, но Локи никогда не сожалеет об этом. Он никогда не оглядывается назад, только идет вперед. — Я хочу, чтобы ты помог выбрать подарок моей жене, — проигнорировав его, наконец говорит трикстер. Железный человек чуть не спотыкается от его слов. Да как он смеет! — Извини?.. — Что тут непонятного? — фырчит он. — Не знаю, что подарить жене. Тони закатывает глаза, бубня что-то себе под нос. Как будто он единственный, кто может знать об этом! Если он женат, это не значит, что можно обращаться только к нему. — Если я тебе помогу, ты вернешься в свой Асгард?! — Да. Тони со страдальческим стоном упирается взглядом в потолок. А вот день так хорошо начинался. — Ну, хорошо, выберем что-нибудь твоей женушке, и ты свалишь, — соглашается Старк, уныло натягивая куртку. — Не «что-нибудь», — фырчит трикстер. — Если бы я хотел «что-нибудь», не обращался бы к тебе. — Хорошо, — вздыхает он. — Как вы познакомились? — Хм. В первый раз мы познакомились в библиотеке. Точнее, я заметил, как она разглядывала меня, — хмыкает Локи. — А потом пригласил ее на танец, когда был торжественный бал. — А что она любит-то? — Из цветов: маргаритки, тюльпаны. — Любимое занятие? — записывая в блокнот, продолжает свой расспрос Тони. — Рисование, игра на пианино. — А чего боится? Локи поворачивает голову набок и с усмешкой произносит: — Это тебе знать необязательно. — Ладно, тогда любимый цвет? — Голубой, — машинально отвечает трикстер, сгибая пальцы. — Фрукт? — Мандарин, — он улыбается уголками губ, вспоминая пристрастие жены к этому сочному фрукту. Локи никогда не думал, что та их любит настолько, что приготовила десерты из мандаринов. — А она не играет на скрипке? — подает голос Старк. Он кивает. — Играет, и очень хорошо. Мы уже женаты почти восемь лет. Она всегда поддерживала меня! — с восхищением в голосе говорит трикстер. — Так заботится, иногда мне кажется, я ее не достоин. Поэтому я хочу подарить что-то особенное, что будет напоминать о нас. Тони понимающе закивал, смотря в пространство. Он прекрасно понимал этого горе-Бога. Пеппер тоже была рядом столь долгие годы, и теперь у него такая милая малышка. — Я, кажется, знаю, что можно подарить твоей жене. *** Сигюн облизывает пальчики, перепачканные в меду и блаженно закатывает глаза. Она почти закончила с десертами, еще немного, и можно передавать слугам. Несмотря на то что они празднуют Йоль каждый год, Сигюн хочется петь от переполняющего её счастья. У нее есть мальчики, дочь и любимый муж. Что еще нужно для счастья?! Разве можно еще о чем-то мечтать?! Она с детским восторгом украшает десерты, сыплет сахарную пудру и кладет на праздничные тарелки. — Можно к тебе? Дева резко ахает и поднимает голову к месту, из которого исходил мужской голос. Локи поглядывает на нее с озорной улыбкой и подмигивает как тогда, в их первую встречу. — Проходи, — улыбается Сигюн. Локи восторженно потирает руки, рассматривая разнообразные десерты, печенья. Все кажется ему настолько сладким, что он облизывает пересохшие губы. Он-то всегда знал, что его Сигюн бесподобна в готовке, но, как всегда, смотрит на нее с таким упоением. — Выглядит вкусно, — шепчет трикстер, игриво поглядывая на жену. Сигюн смущенно заводит витую прядь за ухо. Сколько же лет прошло, а она так же стесняется. — Хочешь попробовать? — А можно? Они встречаются взглядами, и ванийка хихикает. — Конечно, можно. Локи блаженно закатывает глаза, рисуясь, и откусывает кусочек шоколадного кекса. Как он и говорил: никто не готовит лучше, чем она. — Великолепно! — Спасибо, — она покраснела. Как же приятно слышать такие слова от него. — Кстати, дети очень хотели поиграть на улице. Пойдешь с нами? Сигюн пожимает плечами и, откидывая длинные косы назад, вытирает руки о передник. Трикстер шумно выдыхает, быстро пробегаясь взглядом по девичьим изгибам. Младший царевич преодолевает расстояние между ними и наклоняется над недоуменной девой. Он проводит пальцем по ее аккуратненьким розовым губкам, чуть вздернутым вверх. Сигюн хлопает большими глазами, и трикстер невольно окунается в бескрайнюю лазурь. Одной рукой он обнимает ее за тонкую талию, словно она не рожала ему четверых детей. Даже столь непримечательная туника делает Сигюн такой неотразимой, прекрасной. Царевичу до сих пор не верится, что он встретил цветок, который дарит ему свое тепло без остатка. Почему ему раньше всегда попадались роскошные цветы снаружи, но гнилые изнутри?! Его наивная, милая и всегда добрая девочка, его Сигюн… — Почему бы и нет… — тихо шепчет он с загадочной улыбкой, притягивая деву ближе к себе. Сигюн успевает опереться локтями о стол и взглянуть на него с тупо колотящимся сердцем. Сердце ухает вниз, когда младший царевич ловко сажает ее на стол, руками разбрасывая столовые принадлежности. Его рука игриво скользит по ее бедру через платье, и она сглатывает. — Подожди!.. — почти панически выставляет она руки перед опальным царевичем, чувствуя, как колкий стоящий член упирается между ног. Это удивительно, но даже сейчас она ощущает, какой он горячий там… Локи впивается в ее губы настолько страстно, что она не сдерживает сладкого стона. Сквозь поцелуй Сигюн слышит звук расстегивающегося ремня, ширинки…

***

Трикстер отстраняется от нее с глухим стоном, судорожно втягивая носом воздух. Он вытирает слюну, поглядывая на обмякшую деву. Это было быстро и грубо, зато ой как горячо. Мужчина смачно целует жену в губы. — Как же раздражают твои неожиданные порывы в самых неподходящих местах, — обиженно бурчит Сигюн, укоризненным взглядом рассматривая его до боли беспечную улыбку. — Серьезно! Это же кухня! А мы тут оскверняем ее. — Уже осквернили, — озорно хихикает он, целуя деву в пылающую щечку. — Ты была бесподобна, и, как всегда, твои стоны слышал весь Асгард. — О, боги… — обреченно стонет Сигюн, прикрывая лицо ладонями. — Какой стыд. Он равнодушно пожимает плечами. Еще бы он стал волноваться из-за такой ерунды. — А мне не стыдно. — Говоришь ты, а стыдно мне! Сигюн печально вздыхает, спускаясь со стола. Просто его нрав… невыносим. Вот не может без этого. Ей, конечно, нравится это… но можно же это делать в их супружеском ложе, а не где попало… — Так, все! Пошли одеваться. Дети в саду. Он быстро спускается и поправляет изумрудную рубашку под брюки с низким посадом. Пока они собираются, надевают теплую шубку, проходит время. Сигюн негромко чихает, крепче прижимаясь к своему мужу. Снег хрустит под ногами, и остаются следы носков сапожек. Ванийка откидывает капюшон, полной грудью вдыхая морозный запах. Ах, эта вьюга, ах, это время года. В заснеженном саду играют ее детки, а на балконах зажигаются йольские огни. Издалека она замечает своих сыновей, и сердце вновь наполняется материнской любовью. У нее дети, и они так счастливы. Боги. Сигюн ласково прижимает к своей груди младшего сына и опускает голову, разглядывая младенца. Ну красавец! Просто нет слов! Ее маленький принц, ее господин, ее высочество. Малыш чмокает её губками, и трикстер подмигивает сыну, заставляя того расплыться в улыбке беззубым ртом. — Папа! Мама! — хором кричат трое и с веселым смехом прижимаются к родителям, начиная рассказывать обо всем на свете. — Довольно неплохо, — с гордостью восхваляет трикстер детей, рассматривая небольшого снеговика. — Молодцы. Они еще играют, и только когда наступает сумерки, его семья заходит в бальный зал. Гомон гостей заглушают игры на дудке. Слуги поспешно поправляют украшения на еловых ветках. Сигюн сладостно вдыхает запах ели, а воздухе то и дело витают ароматы имбирного печенья. На стол подают хмельные напитки, а также пряный сидр. Яркий свет от люстр подрагивает, светит по сводчатым стенам. Дети разбежались, и уставшие родители тяжело вздыхают. Да уж, смотреть за тремя детьми не так уж и легко, еще учитывая, что на тебя поглядывает и четвертый. Он с усмешкой глядит на сына, которого держит Сигюн. Малыш посасывает волосы мамы, любопытными взглядом смотря по сторонам. — Это твой первый Йоль, — мягко улыбается он, ущипнув того за пухлую щечку. — Давай покажем ему ель. Они ближе подходят к Древу, ветки которого перевязаны красными лентами. Локи бережно берет на руки своего улыбающегося сына. — Смотри, — младший царевич одним взмахом указывает на дерево. — Это йольское дерево, и его принято украшать на праздник. Когда-нибудь ты тоже будешь мне в этом помогать вместе с твоими братьями и сестрами. Массивные корни полностью скрываются из-за разноцветных коробок. — Мне не терпится отдать тебе подарок… — богиня верности прижимается к его боку, встает на носочки и утыкается носом в его жилистое плечо. Темные кудряшки щекочут лицо, так и хочется уткнуться в них… Она очень любит его непослушную шевелюру. — Я тоже этого хочу. Бог коварства ласково целует ее в щеку, и при свечении ярких йольских огней трикстер замечает ее нежно-дымчатый подол изумрудного платья. Это так сочетается с ее пышными кудрями, и он бегло пробегается взглядом по тонкому корсету платья, сковывающему талию. Россыпь бриллиантов на кромке ткани на груди и такой щедрый румянец на щеках. Вскоре начинается трапеза, прибывшие гости присаживаются за стол и выкрикивают друг другу: «Сколь!» Приходит время танцев, и молодые асинья кружатся в нем, а могучие асы пьют эль, наслаждаясь компанией прекрасных дев. Дети Локи весело играют, смеются и просто наслаждаются праздником. Большой стол ломится под тяжестью блюд. Наступает полночь. Локи уже давно изменил свои покои: они стали больше, намного светлее и уютнее. Внутри он приказал строителям сделать еще одну большую комнату для его детей. По правде сказать, младший царевич беспокоился за детей и не хотел, чтобы они жили отдельно от него. А так это даже удобно: если кошмар приснится, то дети могут в любое время вскарабкаться к нему в постель. Ну, конечно, когда они не заняты делом. Дочка уже зевает, маленькими кулачками потирая заспанные глаза. Но блеск и восторг в ее взгляде никогда не угасает. Русые волосы растекаются по плечу медом, а черты лица так напоминают ему Сигюн. Хотя он не может сказать точно: вот такие же скулы, маленькие аккуратненькие губки и до боли знакомые глаза цвета изумруда. Трикстер действительно не знает, в кого она пошла. Младший царевич захлопывает сборник сказок и несильно взъерошивает непослушную шевелюру сыновей. Впрочем, они довольны, как чеширские коты. — Все, пора спать, — говорит Сигюн с мягкой улыбкой на устах, сидя полулежа на постели и затылком упираясь в грудь мужа. — Так скоро… — разочарованно стонет Эйза с зевком. — А я думал, вам не терпится получить подарки, — театрально изумляется Бог коварства. — Так-то оно так, — сонно тянет Нарви. Просто он очень любит папины сказки. Они все такие интересные, особенно слушать о его приключениях. Детки сонно мелкой поступью уходят в свои комнаты, и наконец уставшие родители прижимаются друг к другу. Младший царевич зарывается носом в ее чудно-пахнущие волосы и сильнее притягивает к себе. Может, чтобы просто согреться, а может, просто почувствовать любовь. *** С наступлением нового дня все спешат к Древу Жизни. Все уголки асгардского двора наполняются светом. Локи отыскивает сверток, перевязанный изумрудной лентой, и с энтузиазмом извлекает из красной обертки подарок. Сигюн сидит напротив него у Древа в длинной ночной рубашке. С острых плеч спадает рукав шелкового халата. Они пришли сюда раньше всех, чтобы просто уединиться, побыть рядом. У них слегка заспанный вид, но даже в эти мгновения улыбка не исчезает с лица. Локи в обычных ночных штанах, да и волосы такие же растрепанные, как у его жены. Пуговицы изумрудной рубашки расстегнуты, демонстрируя выпуклые синеватые вены на шее и поджарое мужское тело. — Ого! Удивлению Локи не было предела. И правда, найти такой ценный кинжал с рунами… — Как ты его нашла? — восторженно шепчет он, невесомо касаясь узоров лезвия. — Пришлось потрудиться, — смущенно отвечает дева, опуская взгляд. — Я поражен, — его взор устремляется к жене, и он мурлычет. — Какая ж ты у меня молодец. Ей и правда пришлось постараться, чтобы найти это древнее оружие. — Откроешь? Богиня верности ойкает, совсем позабыв, что он тоже сделал подарок. Дева поспешно извлекает его из обертки. — Это… — она замолкает, дрожащими пальцами рассматривая альбом с их письмами и воспоминаниями, — о, боги!.. Она срывается с места, поднимаясь на колени, и просто впивается в мужские губы, вцепившись в жилистые плечи. Ее письма, стихи, он их сохранил. Локи отрывается от столь желанных губ и с усмешкой произносит: — Я знал, что тебе понравится. — С Йолем, любимый. И вновь поцелуи в сладкие губки. — С Йолем.