My love, my sweet, sweet love (c.)

Хакс выпустил в воздух струю дыма, лениво наблюдая за возней Бена у кровати. - Что ты делаешь? - Мобильник ищу. - Возьми мой, если так срочно, - Хакс протянул любовнику смартфон. - Благодарю, - Соло быстро набрал сообщение, и, отправив его, тут же улегся рядом с Хаксом, - Ты мой спаситель. Хакс повернул голову и самодовольно ответил. - Я знаю. - Ублюдок, - Бен запустил руки в волосы любовника, - иногда ты просто бесишь. Армитаж не мог не улыбнуться. Им обоим нравились эти взаимные тычки - они всегда оставались только на словах. Это даже забавляло. - А что, собственно, случилось? - Маман просила отписаться, когда у меня свободный вечер. Хочет официально познакомить с моей сестрой. - Стоп. Ты говорил, что единственный ребенок. Бен кивнул. - Так и есть. Полгода назад дядюшка Люк работал в приюте, где познакомился с какой-то девчонкой. Уж не знаю, чем она так запала, но очень к ней привязался, хотел взять под опеку. Но что-то там с официалами не срослось, дядя по молодости накуролесил, да, я не вникал, поэтому мама с батей решили ему помочь и сами оформили опекунство. Но жить она все равно будет с дядей Люком. В соседнем доме, - Бен расхохотался, сам не зная чему. - А как зовут ее, сколько лет? - 13 вроде, зовут Рей. Будет в их семье пополнение. - Ты говоришь в «их». Ты же тоже часть семьи. Соло покачал головой. - Я тебе не рассказывал? Дядюшка одно время экспериментировал с употреблением веществ, так вот, я как-то не вовремя попался под руку, и он гонялся за мной с циркулярной пилой по двору. А мать с отцом считают, что я принимаю все близко к сердцу, наверняка что-то не так понял. Ну, конечно. Она же была выключена, Бен! Как будто это меняет тот факт, что мой дядя под наркотой пытался меня убить. Армитаж даже не знал как на это реагировать. - Дядя обдолбался наркотиками и пытался меня убить, понимаешь? - Бен резко посмотрел Армитажу в глаза, и тому впервые рядом с бойфрендом стало по-настоящему страшно. Глаза Бена сияли далеким, нездешним безумием, и на одно мгновение показалось, что в воздухе повис запах крови. - Я полагаю, вас можно поздравить.       Хакс скривился. Лицемерные похвалы от коллег, но он знал, что каждый из них готов убить его и не бровью не повести. Эта сфера жестока. Прекрасна и утоплена в крови. Камни прекрасно переливаются на шлюхах обоих полов, блестят и красят - но Хакс знал им цену. Каждого камешка, каждого слитка.       Камни он всегда любил больше людей. Драгоценные, полудрагоценные, просто камни. Камни - это камни. Они не чувствуют, они делают ничего. Они просто есть. Хакс в последние годы отождествлял себя с камнем. С крепким камнем. Его камень - гранит. Грубый, дешевый, но крепкий. Вкопался - и все. Окружающих он тоже любил отождествлять с камнями.       Бен, впрочем, камнем не был. Он был единственным в его жизни не-камнем. Бен был водой. Вода камень точит. Из-за Бена - или благодаря ему - Хакс начал смягчаться, даже обрел чувство юмора. Но Бена с ним теперь нет. Бен исчез четыре года назад. Просто сел в свой белый седан, сказав, что едет на встречу с родителями и приемной сестрой, однако на той встрече он так и не появился. Хакс вытряс всю душу из убитых горем родителей любовника - но как оказалось, они все слишком мало знали о Бене Соло.       За четыре года бесплодных поисков им удалось узнать чудовищно мало. Ни зацепок, ничего. Седан Бена, белую «Шкоду Рапид», нашли только через полгода после пропажи - оказалось, что ее несколько раз угоняли, а все концы привели к какому-то жуликоватому типу, который, если ему верить, нашел ее на обочине дороги, ведущей к Далласу. С учетом того, что и семья Соло, и Хакс жили в Биллингсе. Из Монтаны в Техас - более, чем странный маршрут. Десятки опознаний, рассылки в международные бюро расследований не привели ни к чему. Соло задействовали все свои связи - законные и не очень, но Бен как будто сквозь землю провалился.       Четыре года бесплодных поисков, разрушенные надежды, тлеющий огонек веры, приступы удушья и панических атак. Из всего этого по большей части состояла жизнь Хакса в то время, пока он не грузил себя работой. А работой он старался себя загружать на полную. К 35 годам он весьма преуспел в своем деле - был назначен старшим геммологом на заводе по обработке драгметаллов и полудрагоценных камней, консультировал различных толстосумов по вопросам приобретения разного рода побрякушек для любовниц и любовников, даже был сведущ в делах не совсем законных. Но этот блестящий и прекрасный мир золота и бриллиантов порожден кровью и болью. Камни были его спасением, под камнями он заживо себя хоронил, как любил выражаться его психиатр. - Хочу сказать, что наблюдаю прогресс. Причем существенный. Панические атаки значительно реже, однако, полагаю, что есть та сфера, где я совершенно бессилен. - О чем вы, мистер Антиллес? Ведж Антиллес цокнул языком и сложил руки в замок. - Буду с вами откровенен, Армитаж. За тот год, что я с вами работаю, могу сказать, что мы достигли многого. Практически полностью удалось вас вытащить из клинической депрессии, сдобренной паническими атаками. Я не зря направлял вас к неврологу, дабы исключить вероятность заболеваний головного мозга. Исходя из всей истории и нашей работы, а также сочетания лекарств, могу сделать вывод, что причиной ваших панических атак и приступов удушья является не пропажа Бена. Это, безусловно, травмировало вас, но в том ключе, что это, если хотите, незавершенный гештальт. Травмировало, как потеря любимого человека, чем данное событие и является. Но чем больше мы с вами работаем, тем сильнее я убеждаюсь в одном: исчезновение вашего любовника есть ни что иное, как триггер. Его исчезновение спровоцировало не панические атаки и приступы, а разбудило более глубинный травмирующий эпизод - который в свою очередь и стал причиной приступов. - Я не помню ничего такого. Мой отец, конечно, был малоприятным человеком и поднимал на меня руку, периодически напиваясь, но это явно не то. - Я предполагаю, что есть некие дремлющие воспоминания, возможно связанные с вашим отцом, но, скорее всего, дело не в нем. Нужно буквально вытащить их из вашего подсознания и проработать эту травму. Поверьте мне, двигаться дальше невозможно. Спокойствие и здоровое состояние не может прийти в душу, потрясенную травмой. Причем существенной травмой.       Прохаживаясь по помещениям выставочного центра, Хакс лениво наблюдал за последними приготовлениями выставки-презентации завода, на котором он работал. Завод делал себе рекламу, Хакс пытался это проконтролировать. Впрочем, он догадывался, что с должностью старшего геммолога на него навесили еще кучу ненужных обязанностей. - Армитаж! Армитаж, это же ты?       Хакс повернулся на едва знакомый голос и обомлел. Энрик Прайд, приятель его папаши. В последний раз Хакс видел его на похоронах родителя - да и тогда с Прайдом разговаривал его опекун Галлиус Ракс. Прайд как-то недобро смотрел на Армитажа, но парню было все равно. Из многочисленного окружения его плюгавого папаши по-человечески к нему относились только Ракс и Рей Слоун, которые боролись за право быть его опекунами. В искренность их намерений Хакс даже верил - в наследство от папаши ему отходила только небольшая квартирка в сомнительном районе, которую он по совершеннолетию все равно намеревался продать, да и Ракс, и Слоун не бедствовали. Впрочем, ключевую роль сыграло то, что Слоун чаще была в командировках, чем дома, в то время как Галлиус Ракс был вообще невыездным. Он работал в какой-то правительственной организации, занимающейся аудитом крупных финансовых операций на внутреннем рынке. - Генерал Прайд, если не ошибаюсь? - Армитаж натянул на лицо фальшивую улыбку. В последнюю их встречу Прайд был в чине майора. - Просто Энрик. Да я уже давно ушел со службы. Вижу, ты преуспел, - Прайд окинул взглядом экспозицию, над которой активно трудились работники. - В какой-то степени. Это все заслуга нашей команды. - Ну, не скромничай. Как я понял, ты старший геммолог. Когда открытие выставки? - Ровно через три дня. Если хотите, приходите. Вход свободный. Армитаж тут же прикусил себе язык. Случайная встреча длиной в минуту - а его ноги уже стали ватными. Хотя кто бы остановил Прайда от визита? - Как насчет того, чтобы пропустить по стаканчику, если ты не против? У тебя найдется время? Твое сознание боится пустоты, как говорил Бен. О, Бен любит свои абстракции. Только где он сейчас. - А почему нет. Прайд просиял. - Вот и отлично. Вспомним былое. Хаксу хотелось бы ответить, что им друг с другом вспоминать особенно нечего, но где-то на задворках разума точило нехорошее предчувствие.       Отец нечасто устраивал вечеринки, если это можно таковым назвать. Он был довольно закрытым человеком, хотя перед своими дружками красовался как павлин. От Хакса нужно было немного - сидеть тихо в углу и не отсвечивать. Впрочем, ему было не пять лет, да и держать язык за зубами он умел. Даже умел дать отпор своему папаше, когда тот порывался распустить руки. Сначала Армитаж научился быстро бегать, а после овладел приемами самообороны, и пары ответных ударов в свое время хватило, чтоб отец поутих с намерениями проявлять силу.       Вот и сейчас Хакс сидел на диване рядом с одним из дружков отца - под пиджаком которого была гавайская рубашка. Хакс не знал половины имен отцовских приятелей. Впрочем, Рей Слоун, говорившая в коридоре по телефону и Галлиус Ракс, разъяснявший что-то мужчине по имени Эдрисон, были ему хорошо знакомы, к ним он даже испытывал симпатию. Они хоть как-то интересовались его учебой и самочувствием. - А почему Арми весь день молчит? Его мать, помню, была та еще болтунья, - протянул лысый мужчина, как биш его, Брукс? - А черт его разберет, - махнул рукой Брендол, - с тех пор, как он ушел из военного училища, я уже рукой на него махнул.       В комнате повисла гробовая тишина. Даже Слоун перестала говорить по телефону, а на Армитажа обратилось несколько пар любопытных глаз. Сидящий рядом с ним мужчина повернулся к нему. - Что? - спросил Армитаж. - Паршивец еще спрашивает, - фыркнул Брендол, - увлекся тут какими-то камушками, теперь вот жаждет побрякушки изготавливать. - Геммология - это… - Да-да, - Брендол махнул рукой, - делай, что хочешь. Эта сфера поделена и переподелена, там ноль перспектив, кем ты станешь? Оценщиком ювелирки в ломбарде? - Ну вообще-то, - встрял в тираду Брендола Ракс, - геммологи востребованы. Хороших геммологов очень мало. А на черном рынке - чудовищно мало. Так что зря ты так. Не понимаю твоего неверия в собственного ребенка.       Брендол ничего не ответил. Отец всегда был трусоват перед Раксом. Тем временем в руку Армитажа опустился стакан. Сидевший рядом мужчина подмигнул ему, а после обратился к остальным. - Предлагаю выпить за то, чтобы Армитаж преуспел! Без особого энтузиазма, но люди чокнулись. Армитаж пригубил напиток, и тут же поморщился. Что-то терпкое и высокоградусное. - Что ты ему подсунул, Энрик? Мужчина по имени Энрик усмехнулся. Он окинул Хакса каким-то странным взглядом, отчего парню сразу стало неуютно. - Пойду пройдусь, - сказал Армитаж. Ему было нехорошо - то ли от выпивки, то ли от самой обстановки. Хотелось на время сбежать куда подальше. - Далеко не уходи. Еле на ногах стоишь, - буркнул Брендол. - Энрик, серьезно, что ты ему подсунул, что его с пары глотков мутит? Тот усмехнулся. - Да ничего такого. Просто смешал виски с колой. - Уши бы тебе оторвать за твои фокусы. Пацан и так почти не ест, а ты в него высокоградусное пихаешь, - протянул папаша.       Окончание диалога Армитаж не слышал - он спустился по подъездной лестнице и вышел. Просто хотел пройти пару кварталов и продышаться. В доме было душно, было мерзко. В доме были сальные взгляды Энрика Прайда, от которых хотелось бежать как можно дальше. Армитаж Хакс не питал никаких иллюзий - он знал, что означает это взгляд и не испытывал по этому поводу ничего хорошего. В навязчивой тишине района слышались шаги. Не Армитажа - другие шаги, чужие шаги.       Прайд откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Хакс пока не очень понимал, что приятелю его покойного отца понадобилось. Он уже давно не мальчик. У Энрика Прайда наверняка было побольше денег чем у Армитажа, а связей - тем более.       Пока Хакс предавался размышлениям, его руку накрыла другая. Сухая, жилистая. Армитаж как будто к стулу приклеился. Это же странно, это обычный, ничего не значащий разговор, но почему-то Армитажу казалось, что в зале ресторана стало холодно. - Я читал, что гвоздем программы станет твое личное творение. Созданные лично тобой украшения. - На счет гвоздя не уверен, но я старался. - Жду-не дождусь, как увижу. В последующий час ничего особенно вызывающего настороженность не произошло, но Армитажу было крайне неуютно, хотелось чесаться как от зуда при аллергии. Может, у него просто аллергия на этого конкретного мужчину? Скорее всего. Армитаж, сам не понял, почему вообще согласился выпить с ним. - Возможно, я куплю. Читал, творение завораживает. - А с чего взяли, что они продаются? - Хаксу было очень неуютно от того, как дрожал его голос. Прайд мягко улыбнулся - так снисходительно, будто ему приходится растолковывать очевидные вещи. - Ну что ты. Все продается. Абсолютно все.

***

      Завтра он планировал встретиться с Бри. Она как раз вернулась из отпуска со своим новым парнем и жаждала их познакомить. Где она только откопала человека, способного терпеть ее крутой нрав больше двух дней?       Открыв почтовый ящик, среди газет и счетов, он обнаружил конверт красного цвета. Как претенциозно. Армитаж Хакс знал тонкую грань между эстетикой и претенциозностью. Адреса не было - конверт бросили прямо в ящик. От него исходил аромат инжирного Diptyque - но это, в принципе, могло означать ровно ничего. Просто надушили конверт.       Пройдя в квартиру, он распечатал конверт, просто разорвав его. Сейчас не до эстетики. В самом конверте лежала записка, на которой было напечатано лишь одно предложение: «Бойся бледного человека».       Хакс удивился. В его окружении были разные люди. Бледные, загорелые, даже приятель с витилиго. Речь могла идти о ком угодно - да и метафорическое значение нельзя исключать. Или чью-то дурную шутку.       Хакс отложил записку и открыл ноутбук. Хотелось еще раз просмотреть данные об экспозиции. В конце концов, это был и его дебют как мастера. Экспонат-композиция с несколькими кольцами, запонками, медальонами, часами, а также - фигурками для создания антуража носила гордое и «красноречивое» название «Болото». Украшения мужские, да и Хакс давно планировал сделать это для одного человека. Он хотел, чтобы Бен носил их. Твои глаза подобны болоту, Армитаж. Болоту. Болоту. Хакс в ужасе скорчился на полу. Это не слова Бена. Совсем не слова Бена Соло. Его охватил сильнейший приступ удушья, а сквозь темноту сознания продирались чужие слова.