2 июня 1964 года вторник
Слагхорн любил сравнивать утро последнего учебного дня с приготовлением сложного зелья. При этом студент, по его словам, должен был стоять на одной ноге с завязанными глазами, напевая «Мальчика и мантию». Поттер мнение профессора разделял целиком и полностью. В то треклятое утро он с восьми часов носился по школе, пытаясь успеть все дела сразу: сдать библиотечные книги, забрать табель успеваемости, отчитаться за состояние школьной метлы, позавтракать, оставить эльфам молока и печенья, вместе со всем курсом выразить традиционную благодарность декану, заглянуть к Миртл попрощаться... Равенкловка совсем не удивилась, услышав, что он не едет со всеми на Хогвартс-экспрессе. Впрочем, этому никто не удивился. Сильвен даже изобразил похабную улыбочку, на которую Гарри, к его разочарованию, никак не отреагировал. Миртл пожелала другу хорошего лета и вручила подарок: соломенную шляпу. К ее тулье крепился венок из одуванчиков, а на плоской верхушке свернулась кольцами змея, которая, по правде говоря, выглядела, как мультяшная какашка. — Оригинально, — выдавил он, отдавая Миртл свой подарок: банальную коробку шоколадных нюхлей. — Ты же будешь писать мне летом? — Конечно, — та его часть, которая всегда оставалась верной идеалам Гриффиндора, помогла Поттеру нахлобучить на голову «небольшую жертву во имя дружбы». — Ой, ты лапочка! — взвизгнула Лизи, умильно сложив ладошки. Улыбнувшись ей на прощание, Гарри побежал к хафам. По дороге к нему цеплялись любопытные взгляды и шепотки, но он обращал на них не больше внимания, чем пёс на репей. Сугроб спал на диване в гостиной, заботливо обложенный подушками. Когда Гарри подошел, кот лениво приоткрыл желтый глаз. — Спасибо, приятель, — Поттер пристроил рядом упаковку дорогого кошачьего корма, Сугроб в ответ брезгливо дернул усами. — Ему уже кто-то подарил сегодня упаковку корма, — заметил рыжий хаф. Он и его товарищ кружили по гостиной, видимо, искали нечто очень важное, потому что появление слизеринца не заставило их бросить свое занятие. — Да, — подтвердил второй барсук, шаря под книжным шкафом, — эльф принес, а от кого не сказал. — От тайного поклонника, — у Гарри не получилось спрятать счастливую улыбку, что еще больше озадачило мелких. Оставив их строить догадки, Поттер помчался к Слагхорну. Риддл скорее всего направился туда, доложиться, засвидетельствовать почтение. Едва переведя дыхание, колдун постучал, но вырезанная на двери ящерица скорчила кислую гримасу. Декана на месте не было. — Черт! — Поттер раздраженно сунул руки в карманы и побрел вниз. Видимо Том уже спустился к слизеринцам, а значит, никакого шанса остаться наедине до самого окончания праздничного обеда. Его невеселые мысли прервал тихий смешок, Гарри развернулся и увидел того, кого мечтал поймать. Дурмштанг напоминал тюрьму: студентам запрещалось покидать школу так же как и принимать гостей. Им нельзя было получать письма или посылки, пользоваться каминной сетью, кому либо писать… Сны были единственным способом связи. А кот Терренси Гиллеспая помогал отыскать нужную дорогу. В царстве грез Риддл оставался прежним, в реальности он изменился: похудел, осунулся, подстригся коротко, как в армии. Но его глаза искрились весельем, и, кажется, темный маг прикусил щеку, пытаясь сдержать смех. — Милая шляпка. Гарри сдернул с головы шляпу, о которой совершенно забыл. — Ну понятно, почему на меня все таращились. Это подарок Миртл. — Я догадался. Тут Поттер не выдержал и подскочил к нему. Магия Риддла распахнула дверь в крохотную каморку. Видимо, Том неспроста караулил его именно здесь. Чертова слизеринская предусмотрительность! Любимая слизеринская предусмотрительность! Гарри глотал удовольствие, как голодный глотает еду: обжигаясь, давясь, почти не разбирая вкуса. Любимый человек снова был рядом и Поттер мог касаться, обнимать, целовать, ласкать его. Мог чувствовать ответное желание. Во снах они разговаривали, привыкали к близости, с опаской приглядывались к будущему. Но телу то все равно доставалась лишь холодная постель и одиночество. Так что дорвавшись друг до друга, они при всем желании не смогли бы действовать терпеливо и деликатно. Когда все закончилось, магия взялась убирать все следы непристойного поведения. — Нет, нет, — запротестовал Гарри. Том поддался, прижал к себе, уткнулся в плечо. Поттер погладил его затылок, наслаждаясь колючей щекоткой. — Я знал, что тебе понравится дурмштанговская стрижка. — Оставишь? — Нет, с ней я похож на узника Азкабана. — Симпатичного. Неужели ни один дурмштанговец не захотел порадовать тебя холодной темной ночью? — Один пожалуй да… — Что? — Гарри вскинул голову. — Эти четыре месяца я тоже был студентом Дурмштанга, — Риддл хмыкнул. В ответ Гарри попробовал куснуть его в шею, пусть знает, как выделываться. Том дернул головой, перехватил его подбородок. Они поцеловались. И еще и еще. Риддл случайно заехал локтем в нос чучелу карликового тролля. Что-то опасно зазвенело. Колдуны перевели дыхание, вопрошающе глядя друг на друга. — Не передумал насчет лета? — Том пригладил его лохмы. — Мой дом немножко подрос и выправился, но внутри все паршиво. Я прибрался в одной комнате, наколдовал кое какую мебель. Зато там вместо потолка можно смотреть на звезды. — Неужели там волшебное небо, как в Главном зале? — Нет, дыра в крыше. Поттер расхохотался беззаботным мальчишеским смехом. — Нам пора, — Том не без сожаления вернул его к реальности. — Мне нужно к Ранке принять у него дела. — Но после обеда, мы ведь устроим себе свой праздник? — Обязательно. И не потеряй свой чудесный головной убор. Гарри пихнул ехидца, но шляпу с пола поднял. Риддл взялся за дверную ручку, рука Поттера накрыла его ладонь, сжала останавливая. — Там было тяжело? Он ждал, что любовник отшутится или съязвит. Том не сделал ни того, ни другого. — Без тебя было бы тяжелее, — сказал он. — Как и мне — без тебя, — Гарри коснулся губами его виска. * * * Риддлу трудно было принять свою нужду в ком-то, и эта разлука стала для него чем-то вроде компромисса. Поттер не злился, до него уже дошло, что с этим человеком счастье не свалится на него в один момент, как миллионный выигрыш в лотерее. А позже, во время одной из встреч во сне, ища способ залечить чужие раны, он понял, счастье у него уже есть, и по сути, единственное, что требуется — не отступаться. Что было несложно, людям вообще не свойственно за здорово живешь отказываться от своего, особенно если это самое «мое» ближе им, чем собственное сердце. Прореха в душе больше не казалась пугающей и неотвратимой, возможно потому, что он не пялился туда, кормя ее разочарованием, страхом, отчаянием. И еще потому, что когда старые привычки все же напоминали о себе, Риддл пресекал их позывы на корню. Студенты занимали места за обеденными столами. Том снова сидел в центре рядом с Ноттом. И чтобы взглянуть на него, Гарри пришлось бы наклониться, выдавая свой интерес. «Уже скоро, — уговаривал он себя, — осталось немного, всего лишь обед». Другие ученики думали о том же самом, и атмосфера была наэлектризована ожиданием. Даже за слизеринским столом. Змеиный факультет предвкушал свой триумф. Они то и дело бросали ехидные взгляды на гриффиндорские знамена, мол не долго вам еще висеть. Двери распахнулись, впуская профессоров. В этот раз их возглавлял сам Диппет. В школе давно уже заключались пари, жив ли господин директор или по тихому двинул кони. Большинство студентов ставили на последнее, так что не одна и не две челюсти по глупому отвисли, чуть подпортив торжественную картину. Старичок встал за кафедру и обвел собравшихся ясным немного насмешливым взором. — Юные ведьмы и колдуны, без преувеличения скажу, что этот год выдался насыщенным. Для некоторых даже более насыщенным, чем для остальных, — Диппет покосился в сторону слизеринцев. — Тем не менее никакие трудности не смогли нарушить извечный порядок вещей: годовые контрольные, зачеты, выпускные экзамены. Для кого-то из вас испытания уже позади, кое-кто из пятикурсников уже решил начать взрослую жизнь, с ними мы к сожалению больше не увидимся. И мое сожаление относится в том, числе к вам мистер Макгрейв… Увалень-хаф, известный как самый худший студент школы, вздрогнул и вытаращился на директора. Кто-то тихо прыснул. Диппет произносил свою речь по всем правилам ораторского искусства, которое учило приправлять серьезность легким юмором. — Вскоре мы попрощаемся и с нашими седьмыми курсами. И хотя мои слова покажутся вам пустыми утешениями, но выпускные экзамены не так страшны, как вы себе представляете, особенно если уделять достаточно времени подготовке. Остальных же мы увидим здесь на следующий год, выросшими и повзрослевшими. Как я говорил, этот порядок вещей трудно нарушить. Но я надеюсь, что опыт, полученный в этом году, останется с вами и не забудется не так же быстро, как конспекты, вызубренные только для получения проходного балла... Гарри посмотрел вверх, чары отражали ясное летнее небо. За голосом директора ему слышался другой голос, или скорее ощущение голоса. Он закрыл глаза, отстраняясь, но ощущение не становило яснее. Его невозможно было облечь в слова. Оно было скорее хорошим, чем плохим. Перекликалось с его чувствами. Надеждой, счастьем от того, что близкий человек снова с ним, радостью от начала лета, пусть и полного забот и сложностей, грустью из-за того «что ты не можешь получить все, что хочешь». — Но однажды ты можешь обнаружить, что ты получаешь все, что тебе нужно, — тихо прошептал он, отвечая грусти. Как то он пытался объяснить Тому, почему не сойдет с ума, хотя и разделил душу. Потому что отдал ее части не артефактам, а любимым людям. Риддл конечно же скривился, но съязвил что-то о спасителях, которых потом самих нужно спасать. — Эй, Поттер, — Джильда толкнула его в бок, — не витай в облаках, сейчас начнется. Диппет развел руки в стороны, призывая школу сменить знамена. Слизеринцы захлопали сами себе, зашумели, обмениваясь поздравлениями, ради такого случая можно было забыть об аристократической сдержанности. Гарри перехватил взгляд Риддла, тот на секунду улыбнулся ему. Так будто, они уже были вдвоем, а потом в обычной ироничной манере отсалютовал стаканом с тыквенным соком. Поттер вернул улыбку, поднял свой стакан и осушил до дна.You can dance forever You've got a fire in your feet But will it ever be enough You know that it'll never be enough You can fly and never land And never need to sleep But will it ever be enough You know that it'll never be enough It's not enough to make the nighmares go away It's not enough to make the tears run dry And who knows what evil lurks in the hearts of men tonight. Taylor Dayne Original Sin