***
— Женька рассказал, куда и с кем едет. Я выбил из него этот адрес. Ты уж не серчай, — выпив порцию коньяка, Машков поморщился и закинул в рот полупрозрачную дольку лимона. — Как-то слишком быстро они сдружились, — недовольно ответил Хабенский и тоже опустошил свой бокал. — Женька-Женька… Сучонок эдакий. Знаешь, я даже не понял, когда всё пошло наперекосяк, — Машков откинулся на спинку дивана и люто посмотрел перед собой, раздувая ноздри. — А у вас-то как? Всё нормально? — Да, — с какой-то жадностью ответил Костя. Ему была омерзительна и страшна даже мысль, что что-то не так. Ну поссорились. Помирятся. С кем не бывает? В целом, Хабенский очень ценил их отношения и самого Серёжу, характер которого ему нравился. — Это главное. Мой-то мне изменил, сукин сын… — Сочувствую, — невесело ухмыльнулся Хабенский и наполнил бокалы коньяком. — Видел его. Глаза такие наглые, бегающие. Не знаю, что будет дальше. И без него хреново, и с ним не могу, — Владимир взял бокал и залпом выпил его содержимое. — А он сам что по этому поводу думает? — Да что думает… Говорит, что у нас давно всё разладилось, что я его подавляю, пьянство моё ему надоело… Ха, сукин сын! — Может, закончить такие отношения? Смысл за них держаться? — пожав плечами, Костя выпил свой коньяк и закусил лимоном. — Двадцать лет так просто из жизни не выкинешь. Сошлись на том, что пока его нет, мы оба думаем, как жить дальше, — Машков потёр нос и принялся разминать плечи. — Как долго их не будет, кстати? — Не знаю. Серёжа мне ничего не сказал. Телефон Хабенского радостно зазвонил, и сердце мужчины ёкнуло, но стоило взять трубку, как родившая была надежда угасла. Звонил не его Серёжка, а Ксюша. Он ведь даже не глянул на экран. — Алло? — Привет, — раздался низковатый голос школьницы. — Привет. Ты как? — Прости, что звоню с проблемой, но у меня реально проблема! — Что случилось? — Понимаешь, моего друга задирают трое уродов. Они отморозки, нихрена не боятся, — голос Ксюши подрагивал от волнения. — Избили его, он лежит в больнице, а заступиться некому. Ты можешь припугнуть их как-нибудь?.. — Ну… могу. Диктуй адрес. Через двадцать минут Хабенский остановил машину возле старой десятиэтажки. Владимир зачем-то вызвался поехать с ним, и Костя не стал отказываться. У подъезда их встречала Ксюша. Облачённая в голубую дутую куртку и потёртые джинсы, она переминалась с ноги на ногу, потирая холодные ладони. Увидев мужчин, выходящих из машины, девочка улыбнулась и махнула им рукой. Хабенский узнал, что после госпитализации матери, Ксения жила у бабушки, на пятом этаже именно этого дома. — Ну, где эти твои хулиганы? — спросил Костя, подходя к девочке и пряча руки в карманы лёгкого пальто. Он уже успел замёрзнуть. Сергей часто проверял, тепло ли одет любимый, но теперь его не было рядом, и врач невольно вернулся к своим холостяцким привычкам. — Здравствуйте, — она улыбнулась Машкову. — Идёмте. Ксения завела их в подъезд, поднялась на второй этаж и кивнула на чёрную обшарпанную дверь. — Они сейчас тут торчат, вечеринка типа. — А кого дразнят-то? — икнув в кулак, спросил Машков, который внушал страх одним только своим видом. — Колю, моего друга. — Ясно, — резюмировал Хабенский, нажимая на кнопку звонку. Дверь открыли не сразу. И вот на пороге возник долговязый лопоухий подросток в драной футболке и грязных трико. — Вам чё? — развязно спросил он, обводя собравшихся спесивым взглядом. Костя хотел было что-то сказать, но Владимир оказался быстрее. Он пошёл на парня, буквально заставляя его завалиться обратно в квартиру и прижаться спиной к стене. — Слышь, ты, ошибка природы, — выплюнул Машков, обдавая лицо парня перегаром. — Ещё раз Толика тронешь… — Колю! — пискнула Ксюша. — …Колю тронешь — без зубов останешься. Ты меня понял, сучий потрох? — Владимир опасно блеснул глазами и подцепил ткань футболки на груди пацана, сжимая её в кулак. — П-понял… — промямлил тот, явно испугавшись этого жуткого типа. — Чё тут такое? — раздался нервный голос. В коридоре возникли ещё двое потрёпанных подростков. — Ещё раз Колю тронете — они вам зубы пересчитают! — не без гордости заявила Ксюша. — По малолетке жизнь сладкая, утырки, — ухмыльнувшись, Машков подошёл к пацанам и смерил их презрительным взглядом. — Нарожают уродов… — Это что за алкаш нах? — взвизгнул тот, что был самым смазливым и спортивным из всей троицы. — Это кто тут алкаш?! — заорал Владимир и с размаху ударил парня по лицу. Тот ахнул и сполз по стенке на пол. Глаза мужчины бешено блестели, он был готов превратить подростка в котлету, нужно было срочно разруливать ситуацию. Костя схватил Машкова за капюшон куртки и буквально вытолкал из квартиры. — Ой, вы такой смелый! Крутой! — в восторге глядя на Владимира, сказала Ксюша, когда они поднимались на пятый этаж. — Я такой, — ухмыльнулся Машков, потирая кулаки. — Бабушка, у нас тут гости. У нас ещё остался пирог? — крикнула Ксения, когда они входили в квартиру.***
Два дня в поезде способны очень сильно сплотить людей. С Сергеем и Евгением случилось именно это. Миронов рассказал о своей жизни, Безруков ответил тем же. Поэтому по прибытии в Красноярск они уже ощущали себя давними приятелями и общались без всякого смущения. Женя рассказал о некоем Серёже, который «вскружил ему голову». Сам Безруков считал неприемлемыми измены тому, кого любишь, но Миронов вдруг признался: «Не люблю я уже Володю. Уважаю, привык, но любви нет. Вот, в чём проблема». Время от времени Евгений хватался за телефон и с таинственным видом отвечал на сообщения. Безрукову не нужно было быть Вангой, чтобы понимать, с кем тот переписывается. Красноярск встретил мужчин снегопадом. Было холодно, ледяной ветер лез под одежду и заставлял ёжиться. Путешественники перекусили в кафе «Оттепель» и спустя час сели в автобус, который должен был доставить их в Минусинск. Серёжа чувствовал, что начинает скучать по Хабенскому, поэтому достал телефон и набрал позвонил Косте. — Алло? — раздался девичий голос. Безруков опешил и приоткрыл рот, а потом протянул: «Э-э-э». Миронов, сидящий рядом, с интересом посмотрел на него. — Костю можно? — собравшись с мыслями, спросил Сергей. — Да, секунду, — отозвалась девочка и крикнула: — Пап, тут тебя! «Уже пап?» — подумал Безруков. Ему стало очень неприятно, и он сам не понимал, почему. Почему, чёрт возьми, он сразу с негативом отнёсся к Ксюше, даже ни разу не видев её?! Мужчина не знал. — Алло? — казалось, Хабенский запыхался. — Ты уже стал полноценным отцом? — криво улыбнулся Безруков. — А ты полноценным туристом? — в тон ему ответил Костя, стараясь скрыть, что ужасно рад звонку. — Ну да. Конечно. — С Женькой-то уже не разлей вода? — сказав это, Хабенский ощутил приступ ревности, и начал злиться. Выйдя на балкон, он нервно закурил, прижимая плечом трубку к уху. — Разумеется. — Серёж, это вошло в привычку? — О чём ты? — выдавил из себя Сергей, глядя в окно. — Сбегать при первой проблеме, — жёстко ответил Костя. — Приезжай домой, иначе я убью тебя. — Какие угрозы! Всё серьёзно. — Я не угрожаю и не шучу. Меня достало твоё поведение! — со злостью ответил Хабенский. — О, Господи! — взорвался Сергей, заставляя некоторых пассажиров автобуса повернуться в свою сторону. — Ну почему ты такой?! — Какой? — Не можешь сказать, что просто скучаешь! — экспрессивно воскликнул мужчина. Повисла пауза. Хабенский отнял сигарету от губ и выпустил дым в сторону. — Я скучаю, да. Ты прав, — ответил он с хрипотцой. — Так лучше, — невольно улыбнулся Сергей. — Я не могу всё бросить на полпути. Подожди меня. — Будто у меня есть выбор! — Костя ощущал себя немного уязвлённым, поскольку пришлось признаться в чувствах. — Что с Ксенией? Она теперь живёт у на… тебя? — Безруков из вредности не сказал «у нас». — Нет, она живёт с бабкой, — раздражённо ответил Хабенский. — Напросилась в гости, я был не против. Мне кажется, вам стоит познакомиться. — Ага. И отреагирует она, как Пореченков. Или будем врать, что я твой сродный брат? — с долей саркастичности отозвался Сергей. — Правду скажем. Я, вообще, не считаю нужным перед кем-то оправдываться, — сухо ответил Костя. — Ты прав. Это не их дело… — вздохнул Безруков. — Приеду — познакомимся. Мы сейчас на пути в Минусинск. Хабенский вдруг со страшной силой, какой-то нестерпимой жаждой почувствовал, как ему не хватает Серёжи. Рядом, под боком, такого родного и тёплого. Ну за что ему эта любовь в столь зрелом возрасте? Почему он должен, как мальчишка, метаться, страдать, волноваться, ждать встречи и сходить с ума от их близости? Костя никогда не считал себя созданным для отношений, а тут такое… Большое, сильное, светлое чувство. Распирающее. Обжигающее. — Серёж… — Что? — тихо отозвался Безруков. — Я жду тебя. Он хотел сказать, что любит. Безмерно и сильно. Но сказать «жду» оказалось почему-то проще. Сергей всё понял и так. С нежностью улыбнувшись, ответил: «Я тебя тоже… жду». И звонок разъединился, потому что автобус въехал в густой сибирский лес.