Имя мне - легион

Раздумья что тени на стенах пещеры ― пока не выйдешь к свету, не узнаешь, что правда, а что ― лишь иллюзия. Фиорахас Квилл не записывал ни одну из своих мыслей. Он осторожно затачивал их чистой логикой, превращал в смертоносное оружие ― и бережно откладывал в темноту. Афористичность мышления казалась ему абсурдной, поскольку цена такого известна, взвешена и определена, однако прочие продолжали считать, что брат Квилл ― писатель, который пока что оттачивает своё мастерство в словах. Некоторые его фразы ушли в легион, но гордости Фиорахас не испытывал. Раздражение ― да. Он вздрогнул, ощутив прохладу клинка на своём горле. Сколько ни вслушивайся, шагов леди Рейвен не услышишь. Сколько ни вглядывайся в неверные тени и дрожащие огоньки, не увидишь её, пока она вдруг не появится. ― Слишком просто. Клинок исчез, словно его и не было, и Квилл медленно развернулся. Учтиво поклонился, положив руку на сердце, а в памяти мелькнуло: кто-то опустился на одно колено… и ничем хорошим это не кончилось. ― Амай Рейвен, ― вежливо поприветствовал он её. ― Моё несовершенство очевидно каждому из братьев. Она пожала плечами, пряча узкий клинок в широкий рукав. Лёгкая, изящная, смертоносная. Тень, на которую не обратишь внимания ― пока не станет поздно. Холодная прелесть зимней ночи, как выражался Тишь Дакъерор. ― Холодный ум заметил бы, ― нараспев сказала она. ― Чистая логика собрала бы обрывки, которые есть у всех. Увидишь меня, Квилл ― и я отвечу на твой вопрос. Разве есть у меня вопросы? Фиорахас даже не моргал, но леди исчезла так же незаметно, как появилась. Логика ― остриё из льда. Хрупка и холодна. Фиорахас изучал взглядом потолок и думал: а ведь никто ещё не видел всех леди-примархов вместе, кроме них. Своих тётушек, которые сами, своими руками облегчили племянникам внедрение к себе. Кого-то не меняли с самого начала, кого-то отзывали и назначали в другой легион, но всё это подчинялось определённой логике. Окончательное решение принимала матушка, и никто его не оспаривал. Закрыв глаза, Фиорахас вспоминал тот день, когда это началось. Когда его судьба определилась на десятки лет. Когда смотришь на генетических матерей, то различаешь их по таким мельчайшим признакам, что это кажется волшебством. Они так похожи, что легко забыть, кто из них кто. Но Фиорахас, как и его братья, уже привык. Кенет легонько тыкает его локтем в бок, и Фиорахас улыбается уголком рта. Слова уже сказаны, остаётся лишь ждать. Беспокойство витало среди них, но никто не переживал сильно. Последнее слово будет за матерью, единой в двух лицах, и это тоже было сказано. Первой бураном входит величественная леди Регина, и почти сразу ― и не понять, чуть позже или одновременно ― насмешливая и шумная леди Хорусита; конечно же, каждый видит их по-своему, но Квилл видит их такими и задумывается, почему так, и не обращает внимания почти на остальных ― подмечает детали, не более того; у леди Фулви рыжие глаза, и это выглядит странно и маняще, леди Петра безмятежна, как и леди Этна, и леди Романа, и леди Сидиро, но то разные безмятежности, проистекающие из разных источников; леди Магна где-то в своих мыслях, как и леди Лорелин, леди Сангвиния… счастлива и улыбается, держась за добродушную леди Темпер, а за ними бледная и длиннокосая леди Морра… Но ярче всего в памяти последние две, схожие и резко различные. Леди Конрадина спокойно покусывает трубку и дымит, но от её выхода Квиллу становится не по себе, животный ужас падает камнем внутри, а потому он переводит взгляд на леди Рейвен ― и это отчего-то успокаивает. ― И уже тогда они были ближе к нам, чем отцы, ― пробормотал Фиорахас, отгоняя воспоминание. Теперь от него не было проку, пусть лежит себе в темноте. Как и всё остальное. Фиорахас закрыл глаза и притворился спящим. Он знал, что неведомые алгоритмы отреагируют на это: задуют свечи, погасят тусклые лампы, заглушат звуки. Никто не знал, как это работало, даже техножрецы высоких рангов. Но корабль словно присматривал за всеми и давал им возможность поспать в тишине и темноте. Были люди, которым это не нравилось, и они заваливали магоса Логейна требованиями что-нибудь сделать с этим, однако до сих пор ничего не изменилось. Некоторые технодесантники посмеивались и травили в своём узком кругу байки о Многоруком Железе, мол, кому ещё под силу сделать что-то такое, разве что лично Император, но это слишком уж сомнительно. Встречались отважные личности, которые осмеливались напрямую спросить леди-примарха, но она ускользала от ответа. Воздух посвежел. Алгоритмы активировали «форточку». Стоило бы отправить отчёт, но не хотелось. Уже долгие годы Фиорахас не встречался со своими братьями. Он уже так свыкся со своей личиной, что стал бояться своего возвращения. Жизнь что шифр без ключа. На неизвестной карте. Отчёт был краток и сух. Ни единого лишнего слова. В последнее время не происходило ничего примечательного, но и это нужно было сообщить. Фиорахас прикусил губу. Хотелось разорвать эту связь со своими, по-настоящему исчезнуть. И для этого нужна была такая малость — всего лишь узнать, как это работает. Всё. Никаких отчётов. Никаких сообщений. Никакой связи. Никого, кроме других внедрённых. Помотав головой, Квилл проверил, насколько он на самом деле одинок у себя и попадает ли в «слепую зону». Удостоверившись, что никто не узнает, чем он занят (просто потому, что не видит, здесь Квилл или нет), Фиорахас достал из тайника несколько спиц и выскользнул в потайную комнату. Её оборудовали специально, но знали об этом лишь трое — сам Квилл, леди Рейвен и матушка. В тишине, в темноте, в одиночестве Фиорахас разделся и принялся спицей выписывать по руке срочное сообщение: XIX х2 Как всегда, символы растаяли, едва он закончил писать. Как это работало? Почему? Логика подсказывала, что это наверняка псайкерские какие-то штучки, однако инструкции давала матушка ― а уж она не была псайкером ни разу. Логика упорствовала и указывала, что матушка могла обратиться к леди Магне с больным вопросом надёжной и скрытой связи, а значит… а значит, вообще не стоит об этом задумываться. Работает, и точка. Если, конечно, Квилл на самом деле не хочет разорвать и эту хрупкую связь. Сгиб локтя обожгло. На бледной коже таяли новые символы. Он ответил утвердительно и оделся обратно. Информация ещё не была подтверждена окончательно, но слишком много признаков указывало: скоро примарх будет с ними. Скоро леди-примарх обретёт своего утраченного брата и разделит с ним командование. Разделят ли они постель, никто наверняка не знал, но кое-где уже давно принимали ставки на этот счёт. Сколько пройдёт времени, будет ли это началом чего-то большего или просто так, для тела, будет ли вообще или, или, или ― количество комбинаций было несколько десятков, а коэффициенты прыгали как бешеные от одного слова. Ложь — правда, вывернутая наизнанку. Хорошенько поразмышляв над словами леди Рейвен, Фиорахас сделал вывод, что она не совсем прячется. Ради интереса он сходил к техножрецам и взял копию записи самого последнего совещания перед атакой на цитадель Морисо. Изучил и записал в инфопланшет, что ни в одном из диапазонов без исключений не зафиксировано, когда леди-примарх вошла в штаб. На остальной части записи она присутствовала. В основание теории лёг первый кирпичик. Для того, чтобы положить второй, пришлось кое-что вспомнить, но с этим Квиллу помог молчаливый и неспешный, как волна-убийца, Ойхе Колкахун. Брат Ойхе в нескольких кивках подтвердил гипотезы Фиорахаса, похлопал поддерживающе по плечу и познакомил без единого слова с некоторыми братьями, которые не отказались кое-что показать. Уверившись в своей правоте окончательно, Квилл с облегчением положил второй кирпичик. Третий, оказавшийся даже поважнее остальных, не относился, на первый взгляд, к вопросу. Однако проштудированные книги об искусстве маскировки и наблюдения за тем, как учили и тренировали новобранцев, помогли связать смутную идею с теорией. Оставался один вопрос: каким образом леди Рейвен двигается настолько тихо. Её слух тоньше нашего. Её сёстры слышат ничуть не хуже. А уж насколько может быть острым слух Императора?.. Итак, теория покоилась на трёх доказанных фактах. Каждый из них был известен широкому кругу лиц, и Квилл не смог бы уверенно сказать, как именно пересекаются эти множества. Но совпадение явно было значительным. Чистая логика и холодный разум. Оставалось только увидеть. Вопросы ценнее ответов. Ответ дороже вопроса. Фиорахас ненадолго отложил свою теорию в сторону, поскольку у него не было вопросов к леди Рейвен. Он перекинулся несколькими словами с братьями, а потом они держали свой маленький незримый совет и решали, можно ли верить новой информации. ― Но нет оснований не верить, ― певуче сказал Пратик. ― Слишком многое указывает на то, что наши выводы правдивы. ― Ага, поэтому одно и то же мы передали сколько раз? Десять, двадцать? Квилл покачал головой с остальными. Брат Амдхи как всегда ― категоричен и зол. Поджал губы, убрал длинную чёлку, упавшую на глаза ― тёмные, как у всех. И продолжил: ― Мы нервничаем, братья. Сторонимся друг друга, ага. Почему мы не решили до сих пор, кто передаёт срочные сведения? ― Потому что это того не стоит, ― заметил тихий Айлин. ― Посмотрите сами: даже сейчас, братья, мы сеем раздоры, разделяем самих себя. А ведь Фиорахас мог изменить это. Квилл невольно поёжился под взглядами братьев. Да, его слово имело определённый вес среди них, да, его уважали, но он не хотел ими командовать. ― Пожалуйста, брат. Но для матери мы равны. ― Брат? Квилл махнул рукой, сдаваясь, и вся их группа как-то просветлела лицами. Как будто стая отыскала для себя вожака и теперь готовилась переложить на него дел с самого маленького титатна. ― Но только срочные, ― поспешил уточнить он. ― Остальное как всегда. И мне нужен очень хороший вопрос, братья… Они обсудили несколько занятных слухов. Сопоставив кусочки, пришли к определённым выводам. Немного поспорили, но сочли данную информацию не стоящей пристального внимания. В конце концов, отчёты подаются постоянно. Вопрос не прозвучал, но ответов Квилл услышал достаточно. Перетасовывая в памяти новые и старые вести, он складывал картину происходящего в целом, как и его братья. ― А что мы тут делаем? ― насмешливо спросил Дзанни, когда пришло время расходиться. ― В картишки играем. ― Ужинаем. ― Ай-яй-яй, ― подмигнул Дзанни. ― Такой леди племянники, а? Сколько глаз достаточно для полноты картины? Фиорахас изучал один из множества коридоров и думал, почему они так сторонятся друг друга. Самая тёмная тень едва ли скрывала кого-то. Разве что кого-то из младших. Старшие прекрасно понимали, что за такое место идёт серьёзная конкуренция… а значит, стоит занять менее тёмное место и посмотреть, кто туда сунется. Ойхе, поговаривали, в такой темноте отыскал какого-то правителя — сам Квилл не был в той экспедиции — и мягко убедил, что лучше вопросы решать миром, а не пытаться скрыться. Они индивидуалисты, вот в чём могло быть дело. Им никогда не говорили, что нужно работать сообща, что важно взаимодействие. Нет, они находились в самых разных частях легиона и очень редко общались между собой. Сейчас-то собрались только потому, что и матушка, и тётушка приказали оказаться рядом ― и тут оказалось единственное место. Каждый придумал себе повод, кроме Квилла. Он всегда был поблизости от леди. Так уж сложилось. И на свету прятаться не лучшая затея. С их бронёй лучшим выбором были тени, как ни посмотри, но некоторые умудрялись пропасть из виду, просто оставаясь на месте. Считалось, что это передаётся от генетического отца. Как и… одна небольшая проблема. Разобщённые, рассеянные. Кого он обманывает? Они не вернутся. Никто из них никогда не вернётся. Кроличья нора слишком глубока. Может, давно пора переступить через себя и стать целым. Если он попросит… кто знает? «Спрятаться можно где угодно, ― шептал тихий голос. ― Если знать, в чём фокус». Фиорахас остановился. И медленно поклонился участку стены, который ничем не отличался от прочих. ― Холодный разум. Леди-примарх возникла, как всегда, из ниоткуда. Но там, где предполагал Квилл. Возле того места, на которое он смотрел. Которому выразил уважение. ― Странно, ― продолжила леди Рейвен, ― что мало кто задумывается, как меня найти. ― Но такие есть, амай? ― Разумеется. ― Она смотрела на него, скрестив руки, и вдруг Квилл понял, что у миледи тёмно-синие глаза. ― Иначе не может быть. Спрашивай. ― Вы поддаётесь? ― выпалил космодесантник. Выкладки повернулись под новым углом, обнажая самое простое объяснение. ― Амай, разве возможно увидеть вас, если вы не хотите? Улыбка, которой его одарила леди Рейвен, мелькнула и исчезла так быстро, что Квилл даже засомневался, что она была. ― А ты думал, что сможешь? Конечно, думал. Но я не поддаюсь. Я лишь оцениваю, насколько хороши ваши идеи. Спрашивай, но это твой последний вопрос. ― Правда ли, что ваш брат найден? Она отвернулась. Поджала губы. Резко вскинула руку — поправить иссиня-чёрную прядь. ― Возможно. Надеюсь, что так оно и есть. Фиорахас склонил голову и уже поворачивался, чтобы идти по своим делам, как леди обронила: ― Таково Его слово, и я надеюсь, что не умножит это Его печали.