Голод

      ...Именно в тот миг бронзовое зеркало разделила изломанная трещина...       Хэ Сюань никогда не думал, что первым, что он увидит после смерти, будут безэмоциональные глаза, словно светящиеся на осунувшимся лице. А ещё горы и горы трупов. Что почувствует мерзкий солёный привкус на языке и — впервые за долгое время — чувство лёгкости и сытости. В памяти назойливо царапались кадры жестокой расправы, видимые будто со стороны, но никак не хотели выходить наружу. Там в неистовой пляске, не замечая собственных ран, смеялось и без колебаний раздирало в клочья его собственных врагов настоящее чудовище с горящим лихорадочным отблеском взглядом, в котором не было ни тени веселья. Хэ Сюаню тогда даже на какие-то мгновения показалось, что он как-то болезненно счастлив, что всё так и должно быть, но...       Единственное, что знал Хэ Сюань, — это существо с пронзительным взглядом и спадающими в беспорядке чёрными как смоль волосами появилось уже тогда, когда мир капля за каплей наполняла чёрная вода, каждой слезинкой, пролитой от горя, каждой слезинкой, сдержанной упрямо, каждой каплей пота и крови близких, каждой насмешливо вылитой тюремщиками плошкой помоев, что звали едой для заключённых... Опрокинутой чернильницей после экзамена. Чертами иероглифов приговора. Тёмными делами по счетам. Оно стояло за спиной и смотрело. Смотрело, пока глаза Хэ Сюаня совсем не застлала тьма. Тогда оно сделало свой ход.       А сейчас смотрело на него самого, протягивало когтистые руки к исхудавшим ладоням, смазывая по коже кровь грязными разводами бережно, с надломаной нежностью, будто пытаясь убаюкать. И не сводило взгляда, глядя будто куда-то сквозь.       Хэ Сюань знал, что оно не убило его, как всех этих людей, что оно словно хотело защитить, но это было до того неправильно, дико, нелепо, страшно до холодного пота градинами по спине... Но он бежал, пока не провалился в темноту, против воли отдаваясь во власть неизвестности.       Когда Хэ Сюань открыл глаза, его одежды и кожа были отмыты, волосы, пусть и без привычной причёски, почти не липли к коже, словно и не были никогда пропитаны чужой засохшей и почерневшей кровью, а в руках находилось бронзовое зеркальце, с гравировкой золотых рыбок на рельефной стороне. А лучи закатного солнца, отражаясь от обратной, зеркальной поверхности, пятном света на стене рисовали кровавых водных драконов. Собственное отражение смотрело на Хэ Сюаня цепким взглядом холодных глаз. Он рассмеялся, вопреки суровому взгляду в ответ, и ударил...

***

      Хэ Сюань никогда не имел слишком длинных одежд, много слуг, безграничного голода, возможности достичь любой своей цели и пронзительно холодных глаз. Но зато у Хэ Сюаня всегда была несгибаемая воля, и теперь у него появилось всё.