Чужой среди ...чужих...

      Пока Магия и Душа Гарри исцелялись сами и исцеляли его физическое тело, сознание парня, отсутствующее снаружи, бодрствовало внутри. Он слышал и понимал всё, о чём говорили и что делали в том месте, где находилось его искалеченное тело. Когда срослись последние переломанные косточки и затянулась рана на сердце, Магия спросила его: — Ты готов? — Гарри, прислушавшись к себе, согласно кивнул, — тогда пора просыпаться.       Мадам Помфри в этот момент как раз подошла к своему пациенту и замерла на месте, наблюдая картину его пробуждения. Тело Гарри, накрытое лёгкой простынью, окуталось серебряной дымкой и через несколько минут вытянулось так, как будто его растягивали в длину, руки раскинулись в стороны, он выгнулся дугой, опираясь ногами и головой об кровать, из глубины его нутра послышался сначала слабый стон, а потом он закричал так громко и страшно, что у бывалой медиведьмы от ужаса зашевелились волосы на голове. Глаза резко и широко распахнулись, недоумённо уставившись на ошеломлённую женщину. В этот миг ей показалось, что на неё смотрит сама Магия глазами мальчика. Настолько пронзительным и обиженным был взгляд невинно пострадавшего ребёнка. Серебряная дымка стала ещё плотнее и придавила его к постели, оглаживая и успокаивая хозяина. Потом медленно впиталась в тело и исчезла. Взгляд парня стал более осмысленным и понимающим, где он находится. — Здравствуйте, мадам Помфри, — хриплым шёпотом произнёс Гарри, кончики его губ растянулись в слабой улыбке, он приподнял голову над подушкой, — опять я доставил Вам хлопоты. — Мистер Поттер, Гарри, — приближаясь к парню, растерянно проговорила медиведьма, поднимая над ним волшебную палочку, — как Вы себя чувствуете? — Фаршем, — улыбаясь, прохрипел Гарри, - причём перекрученным вместе с костями. — Он устало откинулся на подушку и закрыл глаза. Почувствовав, что к нему прикасается чужеродная магия, парень напрягся, но потом поняв, что это диагностические чары, расслабился, пропуская в себя лучи магии и давая возможность мадам Помфри удостовериться, что с ним всё в полном порядке. — Ну что ж, — удивлённо произнесла медиведьма, — у Вас срослись все косточки и всё зажило. И даже магический потенциал не ослаб, а наоборот, стал ещё сильнее и прочнее. Гарри кивнул, не открывая глаза, он знал, что у него всё нормально и даже больше, чем нормально. — Гарри, я могу сообщить директору, что Вы пришли в себя? — отчего-то неуверенно спросила его женщина. — Можете, — Гарри кивнул ещё раз и открыл глаза, — только я из себя и не выходил, мадам Помфри. Я всегда был в самом себе, — сказал он слабым голосом, — но…можно я сначала что-нибудь съем. Кажется, что я не ел целую вечность. — Конечно. Прости, я сейчас, — замельтешила всегда собранная, спокойная и уверенная в своих действиях волшебница. Она позвала эльфа, прикреплённого к медицинскому крылу, и заказала куриный бульон и молоко с мёдом. — Тебе пока нельзя много. Ты целую неделю был на искусственном кормлении, желудок может не принять сразу много и твёрдую пищу, — как бы оправдываясь, произнесла она. — Я понимаю. Но так хочется сладкого пирога или просто булочек, — Гарри капризно надул губы и умоляюще посмотрел на женщину, которую любил и уважал больше всех знакомых и незнакомых волшебников. Сколько раз она вылечивала его травмы и повреждения за пять лет обучения в Хогвартсе - и не сосчитать, ворчала, ругала, но никогда не отказывала в поддержке и не только по своим обязательствам. Гарри иногда просто так прибегал к ней: поговорить, посоветоваться и даже пожаловаться на Снейпа, оскорбившего в очередной раз его погибшего отца и унизившего самого Гарри перед однокурсниками, чего он не мог допустить для себя по отношению к другим взрослым волшебникам. Даже Сириусу он не всё мог рассказать, не боясь, что разговор станет известен Дамблдору. А уж тот начнёт проявлять отеческую «заботу» и навязывать пристальное внимание. После четвёртого курса, когда Гарри в своих видениях, длившихся почти целый год, увидел возрождение Волдеморта, проведшего страшный ритуал с неизвестно откуда взявшейся кровью Гарри, и предателя Петтигрю, он тут же всё рассказал директору и даже позволил ему просмотреть воспоминания об этих жутких снах. Дамблдор сразу же поверил Гарри. Он всегда говорил, что Волдеморт не исчез насовсем, а может вернуться. Откуда он был так в этом уверен, Гарри так и не понял. Директор никогда не рассказывал ему всей правды, а всё время выражался завуалированными «мудрыми» фразами, что невероятно бесило парня. Но ни министерство, ни сам министр, ни другие волшебники, не поверили Мальчику-который-выжил, объявив его ненормальным! Тогда же и появилась трещина в отношениях между Гарри и другими студентами Хогвартса. Но с ним были его друзья — Гермиона и Рон. Они поверили в его видения и всячески поддерживали друга до самого пресловутого Хеллоуина в этом году, когда из Кубка Огня вылетел клочок пергамента с его именем. Что произошло с друзьями, которые на протяжении пяти лет неотступно находились рядом с ним и активно принимали участие во всех приключениях, которые непрошенно сваливались на его голову? Всего лишь полгода назад они все вместе бились с Пожирателями в Хогсмиде, те напали на деревню, когда там находились школьники. И все своими глазами увидели возродившегося Волдеморта. И тогда уже поверили в слова Гарри и директора, лишь Амбридж осталась при своём мнении. Амбридж! Вот ещё одна цель для мести. Она появилась в Хогвартсе в прошлом году и при поддержке трусливого министра, боявшегося потерять своё тёплое место в волшебном мире, устроила полный террор в школе, не только студентам, но и преподавателям. И никто ничего не мог сделать с её дурацкими и глупыми предписаниями. Вот и интересно, ПОЧЕМУ? Почему никто даже не пытался что-то сделать для того, чтобы остановить эту жуткую женщину, пытавшую студентов кровавым пером, с целью вызнать о каком-то тайном оружии Дамблдора, уверяя всех, что действует она для защиты министерства и самого министра. А Дамблдор просто спокойно свалил из школы, оставив и детей, и профессоров разбираться самим с этой фурией. Гарри был одним из первых, который пострадал от неё. На его тыльной стороне ладони левой руки на всю жизнь осталась надпись, сделанная пыточным артефактом, который каким-то образом эта женщина смогла пронести через всю защиты замка. "Я НЕ ДОЛЖЕН ЛГАТЬ!» Что ж, раз не должен, значит, и не будет. Доедая вкуснейший бульон с помощью мадам Помфри (руки ещё были слабыми и не могли самостоятельно держать ложку), Гарри обдумывал линию своего поведения с директором. Он был уверен, что когда скажет о том, кто виновен в его избиении, тот окажет всё своё влияние, чтобы отмазать их от наказания. Ведь он ничего не сделал, чтобы прекратились обвинения и нападки в сторону Гарри студентов, и не только студентов, в том, что он обманным путём влез в участники Тремудрого турнира. Чего Гарри не мог понять, так это того, почему его друзья так себя повели. Ведь они всегда поддерживали его, даже когда весь магический мир был настроен против своего Избранного. От Рона он мог ожидать такого поведения. Гарри часто, особенно в последнее время, когда Сириус и Ремус начали заниматься с ним не только боевой магией, но и манерами, и этикетом, когда они настояли на том, чтобы Гарри сменил свою (кузенову), одежду на более приличную, замечал, что в глазах друга появлялась не только зависть, но и злость. А уж его недоброжелательные подколки в том, что Гарри манерами стал похож на слизеринцев и, в частности, Малфоя, добивали остатки дружеской привязанности. Но Гермиона всегда заступалась за него, затыкая рот своему парню. То, что они стали встречаться, как парень с девушкой, Гарри узнал только тогда, когда они первыми на факультете объявили ему бойкот. Гриффиндорец не мог понять, что же такое могло произойти с этой, казалось бы, самой справедливой и умной девушкой во всём Хогвартсе, вон как за домовиков ратовала, что она так ополчилась на своего друга, что настроила почти всю школу против него. И Гарри решил: пока сам не разберётся во всём, ничего никому не говорить. Он уже допивал молоко из кружки-непроливайки, как в палату ворвался вихрь в образе Невилла. Чуть приостановившись у входа, тот ринулся к кровати друга и упал на колени. — Гарри, братишка. Наконец-то ты очнулся. Я чуть не сошёл с ума, пока ты здесь лежал, совсем как неживой, — невнятно бормотал парень, уткнувшись в плечо друга черноволосой головой. Гарри, подняв руку, коснулся его головы. — Всё хорошо, дружище, — сглатывая нервный комок, прошептал Гарри, — теперь всё будет хорошо. Спасибо тебе, что не оставлял меня всё это время. — Ты знаешь, что я тут был? Тебе мадам Помфри рассказала? — Невилл поднял голову и посмотрел в лицо друга. — Нет, Невилл, я всё слышал сам. И чувствовал твою магию. Не знаю почему, но я тянулся к ней, и моя магия приняла её, как родную. — Это потому что… — но Невилл не успел договорить, как в палату зашли другие посетители. — Потом я тебе всё объясню, — прошептал Невилл и поднялся с колен, но не отошёл далеко от кровати. — Гарри, мальчик мой, — с ходу распахнув руки, радостно заговорил директор, — как мы все рады, что ты наконец-то пришёл в себя. — Гарри посмотрел на него и брезгливо сморщился. Отчего-то ему стало неприятно видеть человека, которому он когда-то доверял и считал того самым мудрым и добрым волшебником. На лбу директора Гарри заметил какое-то круглое коричневое пятно, размером с кнат, от него шёл запах разложения плоти. — Как ты себя чувствуешь? — не замечая, или не обращая внимания на скривившуюся физиономию своей марионетки, заботливо спросил старик. — Мистер Дамблдор, не много ли Вы себе позволяете, называя меня своим мальчиком? — тяжело приподнимаясь, пытаясь сесть так, чтобы видеть всех вошедших в его палату, хрипло произнёс Гарри, не отрывая презрительного взгляда от пятна на лбу директора. Он теперь знает, что означает это пятно. Такие же пятна были и у всех членов семьи Уизли, кроме их старших сыновей - Билла и Чарли. Раньше он не обращал на это внимания, думал, что это просто родимое пятно, но после общения с чистой магией и своими предками он узнал, что таким клеймом магия отмечает тех, кто предал её заветы и добровольно отказался от её даров и наследий рода. — Мистер Поттер, — отодвигая в сторону директора, к нему подошёл незнакомый мужчина в мантии целителя из клиники Святого Мунго. Но голос его Гарри был знаком, он часто слышал его, когда находился в коме, — меня зовут целитель Свифт, позволите мне провести проверочную диагностику Вашего организма? — Пожалуйста, но мадам Помфри уже проводила диагностику и, как мне кажется, осталась довольна результатом, — вежливо ответил Гарри. — Я нисколько не сомневаются в профессионализме и компетентности мадам Помфри, — ласково улыбаясь, сказал целитель Свифт, — но мне самому хотелось бы удостовериться, что с Вами всё в порядке. — Хорошо, — неохотно согласился Гарри. — Вы можете лечь ровно? — Гарри кивнул и начал возиться, укладываясь на кровати. Невилл и Помфри помогли ему лечь и отошли в сторону, чтобы потоки их магии не смешивались с диагностическими потоками целителя. Тот откинул простынь с него, обнажая тело чуть ли не до паха, все обратили внимание на рисунок под левым соском парня. Алое сердце, пробитое зелёным стеблем чёрной розы. Минут десять Гарри чувствовал внутри себя вливание чужой магии. Все присутствующие, затаив дыхание, ждали вердикт. — Восхитительно! — восторженно воскликнул целитель, закончив выписывать палочкой над Гарри замысловатые узоры и произносить непонятные слова. — Все органы в порядке и функционируют в нормальном режиме. Скажите, мистер Поттер, вот этот рисунок у Вас и раньше был? — он дотронулся кончиком пальца до рисунка. — Какой рисунок? — Приподняв голову, Гарри пытался рассмотреть, о каком рисунке говорит мужчина. — Нет, — в один голос произнесли Помфри и Невилл, — у Гарри раньше не было никаких рисунков, — неодобрительно посмотрев на Невилла, щёки которого тут же покрылись красными пятнами, сказала медиведьма. — Любопытно, — потирая подбородок, задумчиво произнёс целитель. Потом он, попросив Гарри не закрывать глаза, обхватил его голову ладонями и стал пристально вглядываться в зелень глаз парня. Гарри слегка поморщился, чувствуя чужое проникновение в своё сознание, но не закрылся щитом, понимая, что этот человек просто хочет проверить, что с мозгами у него тоже полный порядок. — Мозговая деятельность немного ослаблена, но это не проблема. Небольшой спокойный отдых, и всё будет как прежде. А может, даже и лучше. Чувствуется, что ранее вам мешал развиваться какой-то паразит. Но теперь его нет, так что, мистер Поттер, можно уверенно сказать, что Вы полностью здоровы и вполне адекватны. Поздравляю, мистер Поттер, Вам опять удалось ускользнуть от Вечной Леди. Не зря же Вы потомок младшего из братьев Певерелл. — довольно потирая руками, произнёс целитель Свифт. — Про паразита я знаю, — ответил Гарри, накрываясь простыней по самую шею. Всё же неприятно, когда тебя рассматривают посторонние люди. — А что это за рисунок и что он обозначает? — Разбитое сердце, проткнутое чёрной розой? Если честно, то не знаю, — покачал головой мужчина. — Но думаю, что Вам удастся найти ответ на этот вопрос. Господин министр, я сегодня напишу результаты диагностики здоровья Гарри Поттера и завтра уже можете отдать их в прессу. — В прессу? Зачем в прессу? — недовольно воскликнул Гарри, насколько можно было воскликнуть хриплым голосом. — Видите ли, молодой человек, волшебники желают знать о Вас всё. Люди волнуются по поводу Вашего здоровья. Мы не можем оставить их додумывать самостоятельно. — Ф-ф-ф, — фыркнул гриффиндорец, перебивая министра Фаджа, — раньше не беспокоились, чего теперь заволновались? — Мистер Поттер, — обратилась к нему женщина в строгой тёмно-синей мантии. Гарри видел её в зале Визенгамота, перед пятым курсом, когда проходило слушание его дела о применении несанкционированного волшебства и нарушении статута секретности. Он тогда защитил себя и своего кузена Дадли от поцелуя дементоров, неизвестно откуда взявшихся в маггловском районе, вызвав патронуса. Фадж и Амбридж категорически настаивали на его исключении из Хогвартса и сломе его волшебной палочки. Дамблдор же ничего не предпринял для его защиты, и Гарри уже мысленно прощался со школой, но за него вступилась эта женщина, как он тогда понял — Глава правопорядка в магической Британии. — Вы вправе обижаться на прессу, министра и людей. Но Ваше состояние здоровья действительно очень важно для магического сообщества. — Мадам… — Боунс. Я Глава ДПП, — подсказала ему женщина. — ДПП, это что-то вроде маггловской полиции? — спросил Гарри. — А Вы, получается, Генерал полиции? — Ну, можно сказать и так, — улыбаясь, ответила леди Боунс. — Скажите, а адвокаты у волшебников есть? — Адвокатов нет, есть поверенные в банке Гринготтс. — Гоблины? — Да, но есть и люди. А зачем Вам адвокат? — Я хочу подать в суд. — В суд? На кого? Вы знаете, кто на Вас напал? — Да, знаю. Но не в этом дело. С ними я сам разберусь. Я хочу подать в суд на волшебников. То есть на всё магическое сообщество Англии, — произнёс Гарри, смело глядя в глаза министра, которые стали бесцветными от страха… — И ещё, мадам Боунс, я хочу попросить Вас, чтобы Вы лично занялись делом моего крёстного Сириуса Блэка…