Чужой среди ...чужих...

      Конечно же, Невилл не был согласен с такой постановкой и хотел возразить, но взглянув на свою суровую бабушку и поняв, что его возмущение никто из присутствующих не поддержит, просто сжал кулаки, решив, что разберётся с предателями сам. Ни с кем не прощаясь, он выскочил из кабинета и побежал вниз. За ним вышли Финниган, Уизли и Грейнджер. — Невилл, подожди! — окликнул его ирландец. Он догнал однокурсника и, вцепившись в рукав мантии, начал что-то бормотать о том, что он не был в этот день с Уизли и Грейнджер, что у него есть алиби. И что он весь вечер провёл с одним человеком в Выручай-комнате. — Финниган, о каком алиби ты говоришь? Мы с Дином видели тебя вместе с ними, — отцепляя руку парня от себя, раздражённо проговорил Невилл. — Я могу доказать, что я не был с ними в тот день, — упрямо настаивал на своём Симус. — Докажи, — глядя сверху вниз на соседа по спальне, твёрдо произнёс Невилл. — Я… Я был с Забини, и он согласен это подтвердить, — опустив глаза, прошептал тот. — Мы даже можем поклясться в том, что были вместе весь вечер, я вернулся в гостиную около трёх часов ночи. Ни тебя, ни Гарри, ни Дина в спальне не было. Я тогда не придал значения тому, что вас никого нет, ведь было уже поздно. Но решил, что и вы загуляли… Мало ли, — пожал плечами ирландец. — Правильно, мы с Дином были в медицинском крыле, — кивнул головой Невилл. — Но кто же тогда был с Грейнджер и Уизли? Мы же видели именно тебя! — он обернулся на отставших от них старост факультета. Грейнджер что-то шипела в лицо Уизли и тыкала в него пальцем, а тот молча стоял и не отвечал ей, думая о чём-то своём. Потом резко оттолкнул девушку от себя и заорал: — Отцепись от меня, надоела уже своими нотациями! Откуда я знаю, что там мать мудрит? Ты мне ни на фиг не нужна. В гробу я видел такую жену, как ты! Всё из-за тебя! Из-за тебя я потерял единственного друга, которому был нужен! Не подходи больше ко мне! Я сейчас же пойду и во всём признаюсь Гарри! — рыжий, не обращая внимания на обескураженный вид подруги, вырвался из её цепких рук и бросился бежать. Но не убежал далеко, Невилл схватил его за капюшон мантии, когда тот пытался пронестись мимо них. — Стоять, Уизли! — рявкнул Невилл, — Кто был с вами под обороткой в облике Симуса? Признавайся! — Невилл с силой тряхнул рыжего так, что у того клацнули зубы. — Отпусти, медведь! — Рон попытался выкрутиться из железного захвата, но только сильнее затянул мантию на горле. — Финниган и был. Какая ещё оборотка? Именно он и наступил Гарри на ладони! — задыхаясь, прохрипел он. — Неправда! — заорал Симус. — Я не был с вами! У меня есть доказательства! Алиби! — Не знаю, какое у тебя есть алиби, но ты был с нами. Просто не помнишь ничего. Гер… Грейнджер стёрла тебе память…и Гарри тоже, — оттягивая от горла мантию, хрипел Рон. — Да отпусти уже, Невилл, задушишь ведь. Я всё расскажу… Невилл чуть ослабил захват, но не отпустил совсем уже позеленевшего от нехватки воздуха Рона, и парни повернулись к стоявшей в независимой позе девушке. — Предатель! — выплюнула та. — Я всегда знала, что ты трус и предатель, Уизли! Да пошли вы все!.. Тоже мне чистокровные нашлись… Шерлоки Холмсы недоделанные. Вам не удастся спихнуть всю вину на меня. Били его вы, а не я! В это время появились Снейп и Макгонагалл: — Что здесь происходит? — резко спросила декан гриффиндорцев. — Мистер Лонгботтом, отпустите Уизли. Вам же не хочется в Азкабан?       Невилл неохотно отпустил капюшон Рона, и тот начал часто и тяжело дышать. — Марш в свою гостиную, — рявкнул Снейп и, не глядя ни на кого, пошёл вперёд.       Грейнджер, высоко подняв голову, прошествовала вперёд, Симус и Невилл отправились за ней, а Рон, как только отдышался, рванул в сторону медицинского крыла.

***

      Выпроводив студентов из кабинета, директор задумался. Вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как Гарри Поттер впал в ко́му, так и не был решён. Директор был невероятно зол на Грейнджер, эта идиотка своими амбициями поставила его, школу и всё магическое сообщество Британии в незавидное положение перед всем Миром волшебников. За два дня до начала первого тура невозможно найти того, кто мог бы заменить пострадавшего чемпиона. Такое было приемлемо и оговаривалось контрактом, но замена должна быть равнозначной и желательно родственной. Во всей школе не было никого, кто был бы равен по силе Поттеру, и директор это признавал. Взять хотя бы поведение мальчишки, когда тот учился ещё на третьем курсе. Вызвать телесного Патронуса и продержать защитника столько времени, что тот смог уничтожить около сотни дементоров, не под силу даже ему, считавшемуся самым могущественным волшебником этого столетия. А тот магический выброс? Парень одним только взмахом руки разгромил его кабинет, когда он по-отечески пытался вразумить мальчика, что сейчас не время заниматься оправданием его крёстного? Ну не мог тогда директор позволить, чтобы мальчишка вышел из-под его контроля. Не время ещё давать ему свободу. А Блэк мог бы увести своего крестника из-под его бдительного ока. То, что Кубок выбрал Поттера чемпионом от Хогвартса, ничуть не удивило старого интригана, но вот то, что его имя вообще попало в Кубок, стало для него неприятной неожиданностью. То, что Кубок Огня заключает магический контракт с самими участниками, было откровенной отговоркой, на самом деле контракт заключается между школами-участниками и непосредственно их представителями в лице директоров и представителями от министерства, и директора сами выбирают того, кто будет представлять их школы и страны на турнире. Сам по себе Кубок не может никого выбирать, магическая подпись не определяет силу мага. Дамблдор рассчитывал, что от Хогвартса будет кто-нибудь из слизеринцев или, на крайний случай, из когтевранцев, но, по-видимому, никто из этих факультетов не бросил своё имя в Кубок. Как же — аристократы, наследники родов, не могут рисковать своей честью и жизнью. Видимо, отцы запретили. Старик верил, что Гарри не виноват в том, что его имя оказалось в Кубке. Но кто же тогда это сделал? Кому понадобилось подставить Избранного? Или это козни против самого директора? Конечно, он пообещал мальчику разобраться в этом, но в связи с организацией Турнира у него совершенно не было свободного времени, ведь без его прямого руководства и распоряжения никто и ничего не может сделать правильно. Поэтому и проворонил ситуацию с бойкотом гриффиндорцев, понадеялся на благоразумность Грейнджер, ведь чётких указаний, как на этот раз реагировать на Поттера, он так не успел ей дать, и та проявила инициативу. А как известно — инициатива бывает наказуема. Девочку необходимо наказать, чтобы в следующий раз неповадно было проявлять самостоятельность. Мнение масс легко подвержено влиянию: сегодня они тебя ненавидят и презирают за то, что ты посмел выбиться из их числа, однако уже завтра они будут возносить тебя, как только ты принесёшь им первую победу. За свои сто с лишним лет Альбус не раз испытал на своей шкуре подобные взлёты и падения. …Минерву винить тоже не в чем, он все адмистративные дела школы свалил на неё, а тут ещё и гости… Когда ей было следить за своими львятами? Так что виновный был определён. Но что с этим теперь делать, нет никакого представления. О том когда парень успел узнать о своём статусе в магическом мире, директор решил подумать потом, не это сейчас важно, важно решить проблему с Турниром. Тяжело, по-старчески вздохнув, он снял очки и потёр дрожащими руками мешки под глазами. — Минерва, ты бы пошла в гостиную своего дома, а то боюсь, как бы твои львята самосуд не учинили. Северус, ты тоже иди с ней, — приказал он деканам, — если что, поможешь… — Львята? Гиены они, а не львы! — зло выплюнул зельевар, поднимаясь со стула. — Стервятники! Даже мои змейки не жрут одного всем скопом… — Ну, ну, Северус. Не усугубляй, не все же они участвовали в этом бойкоте… — Бойтесь равнодушных, от их безразличия гибнет мир, — недовольно пробормотал профессор и вышел вслед за своей коллегой. Проводив профессоров взглядом, леди Пруэтт по-молодецки хлопнула себя по коленкам и обратилась к подруге: — Что ж, Августа, думаю, и нам надо прогуляться по Хогвартсу, посмотреть и послушать, чем тут дышат студенты. Пошли, — она легко поднялась на ноги, и, кивнув Боунс, пошла к выходу. Леди Лонгботтом тоже встала: — Альбус, распорядись, чтобы нам с Мюриэль выделили комнаты, мы рассчитываем задержаться здесь на какое-то время, — сказала она директору, а потом обратилась к Боунс: — Амелия, пришли завтра кого-нибудь из невыразимцев. Надо проверить щиты на замке. Что-то мне не нравится нынешняя защита… Альбус передёрнул плечами, представив возможный скандал. Он, по глупости, отключил этот щит пять лет назад. А как бы иначе он смог бы провести Цербера в замок? А восстановить обратно не смог. Что там Основатели напридумывали с защитой, теперь никому не известно и непонятно. И записи все утеряны за сотни лет. Спрашивал у бывших своих коллег, но и те ничего не помнят. Он несколько раз пытался восстановить старые или поставить новые щиты, а вместо восстановления ещё рухнуло несколько щитов. Да если об этом узнают, его просто четвертуют на площади и не посмотрят на звания и регалии. Оставить детей без защиты! Да ещё и в такое тревожное время! Никто не будет слушать его оправданий. С поста директора, может, и не попрут, а вот с других, не менее важных для общего блага мест могут и попросить, хорошо если вежливо, а могут и магического пинка дать под зад для ускорения. И отказать он этим настырным клушкам не может. Начнёт препираться - ещё хуже сделает. Значит, надо что-то придумать. С невыразимцами связываться — гиблое дело. Все работники Отдела Тайн независимы ни от кого и ни от чего, для них не существует авторитетов. Они сами себе авторитет. Давненько он не обращался к целителям. Мало ли болячек в его возрасте можно найти, и гори всё здесь синим пламенем. Найдя для себя решение, Дамблдор воспрял духом и, довольно кивнув про себя своим мыслям, уверенно посмотрел на сидевшую напротив него молодую женщину. — Амелия, ты сейчас в министерство? — как ни в чём не бывало спросил он. — Да, Альбус, в министерство. Очень много возникло вопросов, требующих незамедлительного решения. Я жду тебя завтра у себя часам к десяти. Надеюсь, не нужно будет направлять к тебе конвой для сопровождения? — Ну что ты, девочка моя, — обиженно проговорил старик, — я законопослушный гражданин. — Ага, только вот узнать бы, по каким законам живёшь ты сам, — насмешливо ответила глава ДПП и, кинув в камин летучий порох, исчезла в голубом пламени.

***

Гарри Поттер не спал, он лежал и прислушивался к еле слышному шёпоту… Для Гарри школа с самых первых дней ощущалась не только родной, её разум и сила были почти материальными. Раньше он не задумывался над этим. Но, тем не менее, он часто слышал жалобные вздохи и плач, как будто плакал маленький ребёнок. Ему казалось, что это всё глюки в его голове. Ведь никто, кроме него, ничего не слышал. Он спрашивал у многих, даже у преподавателей, ещё на первом курсе, ведь они много лет проработали в школе, должны знать всё о ней. А, возможно, сыграло родство с Основателями. Род Поттеров шёл от старшего сына Годрика Гриффиндора. В этом он убедился, приняв наследие предков, когда ему исполнилось шестнадцать лет. До сих пор он видит странные, можно сказать, реальные сны со своим участием в них. А когда находился в коме, так и вообще прожил целую эпоху рода Поттеров. Начиная от самого Гордона Гриффиндора — сына Годрика, и заканчивая Игнатиусом Певереллом — отцом жены первого Поттера, старший сын которых стал первым лордом Магии — Авьюгус Поттер. Тогда он и встретил своих друзей, которые в последствии стали ему побратимами: Лонги де' Невилль из Лангедока и Мэтью де' Молффи из Прованса. Эти два мага-француза что-то натворили в своей стране и искали убежища в магическом мире Туманного Альбиона. Гарри уже знал, что от де' Невилль пошёл род Лонгботтомов, а от де' Молффи — род Малфоев. Гарри было интересно, что же он увидит во сне дальше, как развивалась дружба этих родов, и почему род де' Молффи отбился от родов Поттеров и Лонгботтомов? — Мистер Уизли, к Поттеру сейчас нельзя, — отвлёк его от мыслей раздражённый шёпот мадам Помфри, — Ему нужен покой. — Мадам Помфри, я не потревожу его. Мне очень надо с ним поговорить. Пожалуйста, — Гарри чуть напрягся, услышав умоляющий голос друга, или бывшего друга. — Мадам Помфри, — громко произнёс Гарри, — пустите его! Я всё равно не сплю. — Но, Гарри, тебе нельзя волноваться, — нерешительно проговорила медиведьма. — Я не буду волноваться, честное слово, — приподнимаясь над подушкой, сказал Гарри. — Нам действительно надо поговорить, и чем раньше это произойдёт, тем лучше…