Рагнарёк любви

      Свет. Камера. Мотор.       Каждое утро представляет собой череду неизвестных событий, влекущих за собой различные последствия и проблемы с не одним способом решения. Жизнь, можно сказать, напоминает квест-книгу, каждые действия и мысли человека влияют на его настоящее и будущее, прошлое же остаётся за плечами каждую секунду. Порой возникают трудности, из-за которых принять решение довольно-таки сложно, и поэтому приходится тратить время на обдумывание того или иного хода. Возможно, кому-нибудь не помешали бы подсказки, с помощью которых жизнь была легче, но разве так будет интересно, если при любой возможности человек будет выбирать накопленные подсказки? Нет, даже самым ленивым и глупым нужны приключения и заставлять свой мозг работать изо дня в день. Принимать решение — это задача каждого жителя Земли, не только президентов и диктаторов, но и обычной, среднестатистической персоны. Ведь именно мы сами решаем какую работу нам выбирать, когда вставать и ложиться спать, принимать пищу… можно бесконечно перечислять этот список.       Однако, каким бы «свободным» человечество не было, над каждой ступеней возвышается кто-то более влиятельный и респектабельный. Тот, кто будет раздавать приказы и контролировать каждую минуту своего и чужого времени. Возможно, вы подумаете о тиранах, но на самом деле речь о режиссёрах. Короли съёмочной площадки, в руках которых листы сценария и громкоговоритель вместо посоха. Они не носят корон, на их головах береты или обычные кепки, козырьки которых могут прикрыть их лицо, когда они спят. Им дозволено кричать и заставлять своих подопечных работать в поте лица. Единственное, что их остановит — смерч или попадание в аварию, но это не точно.       Под их руководством, помимо продюсеров и гримёров, находятся актёры. Именно благодаря им мы имеем возможность смотреть на экраны и испытывать самые разные эмоции. Смеяться, когда кто-то из них вытворяет забавные вещи или рассказывает шутки. Злиться, если персонаж та ещё сука. Рыдать, если он истекает кровью и говорит прощальные слова. Ну, а в MARVEL, можно и посмеяться, и порыдать, и позлиться. Хотя, скорее всего, злость и ярость будет направлена в сторону сценаристов, потому что… да как они посмели убить любимчиков народа?       Итак, съёмки Рагнарёка не предвещали беды, Тому казалось, что его наконец-то отпустят с роли Локи. Не то чтобы он не любил своего персонажа, который стал не только любимчиком общества, но и им самим. Просто порой казалось, что другие его роли не воспринимают всерьёз. Он навсегда и везде засел в сердцах людей как Локи Лафейсон, Бог Лжи и Обмана… Один из тех антигероев, за которого фанаты будут рвать и метать, а также писать твиттеры: «LOKI ALIVE!».       Вопреки всем своим ожиданиям, к счастью или к сожалению, ему снова предложили сыграть младшего принца в третьей части фильма про Тора Локи. Возможно, именно тот факт, что режиссёром был Тайка Вайтити, подтолкнул его согласиться на новый контракт. Он уже и так знал, что съёмки будут весёлыми, другими они быть с Тайкой не могут. Помимо этого фактора, можно было и отметить встречу с лучшим другом. В конце концов с Хемсвортом они прожили много моментов, и не только перед камерами в костюмах Тора и Локи, но и в повседневной жизни.       — Тома-а-с! — голос Криса, как всегда, весёлый и громкий, не было ни одного раза, чтобы Хиддлстон не почувствовал стадо мурашек, бегущих по его спине — так пугать-то!       — Хемс, ну сколько можно так орать? — рассмеялся британец и развернулся в сторону крикуна. Они обняли друг друга, похлопав по спине. — Ну, готов к съёмкам, братец?       — Всегда! — энергично утвердил Крис. — Ты сценарий читал? Мне кажется, Локи точно не повезёт.       — Конечно не читал, — Том с улыбкой закатил глаза и покачал головой. — Я Бог Лжи, Крис, а не импровизации… хотя и это у меня хорошо получается, но всё же!       — Ну хватит тебе, Хиддлс, — мужчина усмехнулся и подтолкнул товарища кулаком в плечо. — Посидим сегодня в баре после первых сцен?       — Как же иначе, это же наша традиция!       Когда это было… в 2011 году они впервые встретились друг с другом. Том, который до Криса пробовался на роль Тора, был слегка обижен на него вплоть до их знакомства. Он осознал, что не мог обижаться на этого весёлого здоровяка с улыбкой от уха до уха. Сам же Хемсворт почему-то подумал, раз его коллега британец, то стоило бы показать свои способности в этикете. Но получилось что-то вроде:       — Я знаю этикетку от и до!       — «Этикетку»?       Это рассмешило их обоих, поэтому стало своего рода… местной фразой, которую и Том, и Крис любили применять в повседневной речи. Его «этикетка» не была прокачена также, как и Тома, но назвать австралийца бесцеремонным и противным мужчиной — нельзя. Всё же, он знал приличие и его вежливость всегда возникала в уместных случаях. Дабы разузнать о своём «братишке» побольше, Крис пригласил его выпить пару бутылок пива в ближайшем баре, там они и разговорилось совершенно на разные темы и всего за один вечер узнали друг друга, будто действительно были братьями всю свою жизнь. Так они и приняли для себя решение: каждое начало совместных съёмок начинать с выпивки и рассказах о жизни.       — Итак, ребятки, — в съёмочное помещение быстро вошёл Вайтити, в его зубах была ручка, он внимательно разглядывал листы с текстом. — Нам предстоит долгий и тяжкий труд. Хопкинс на месте?       — Ща, человечину доем.       — Энтони, у нас съёмки «Тора», а не «Ганнибала».       — Я вжился в роль, — невозмутимо произнёс актёр, доедая куриное крылышко.       Больше всего им нравилось наблюдать за игрой других актёров, а также тренировать «гримасы» для своих персонажей. Так, Крис старательно пытался изобразить лицо злого старшего брата, который верил всем своим сердцем, что Локи погиб в бою с Малекитом. Однако, Хиддлстон всячески издевался и кривлялся: то язык показывал, то косил глаза, а бывало и просто передразнивал коллегу. Смех иногда мешал съёмкам, поэтому Вайтити пришлось в первый раз сделать замечание, а потом кинуть в них свой раскладной стульчик.       — Хиддлстон и Хемсворт, а ну марш на сцену! Снимаем первую сцену с разоблачением Бога Пизде… Лжи.       Звучат три заветных слова и печатный текст сценария перевоплощается в реальные двигающиеся картинки с эмоциями и чувствами. Том поднимает руки на уровне своих плеч, ведь его персонаж только что был нагло разоблачён! Но самое главное, в него тычут «игрушкой» Тора.       Сколько раз Хиддлстон слушал грозные речи австралийского асгарда, сколько раз он косил взгляд на эту махину в виде молота, сколько… сколько… но именно сейчас, когда его коротким толчком пихают назад на диван, внутри него что-то щёлкает и он банально не может отвести глаз от низкого бархатного голоса мужчины. Смысл текста пролетает мимо ушей, и британец замирает, пропуская свою речь.       — Стоп! — Тайка встал со стула и подошёл ближе к сцене. — Том, текст забыл?       — А? — он наконец вернулся в реальность и отрешённым взглядом посмотрел на режиссёра. — Оу, я просто покорял дзен на вершине своих воображаемых альпийских гор, — состроил как можно более правдоподобную широкую улыбку, скрывая за ней смущение.       — Давай, возвращайся к нам из своего монастыря! Иначе я побрею тебя налысо, — Тайка угрожающе ткнул в сторону актёра пальцем и медленно попятился обратно. — Дубль два!       Крис помог Тому подняться с дивана, протянув свою тёплую широкую ладонь, тот вежливо кивнул и встал на своё место. И что это, чёрт дери, было?       Отсняв несколько коротких сцен к позднему, Тайка позволил актёрам отправиться на отдых, предупредив, чтобы те не напивались, ибо он их всё равно вытащит на съёмки, даже если придётся вывозить на студию в камазе.       — Жду тебя у выхода через час! — крикнул австралиец и скрылся в своей гримёрке, чтобы снять с себя тяжёлый костюм воина.       Внутри самого Тома продолжало бушевать непонятная ему буря. Он не мог понять, почему вдруг его голова была словно набита тяжёлой тревожностью и желанием сбежать, спрятаться. Он даже не знал от кого бежать и прятаться! Пока с него снимали парик, Хиддлстон в своей памяти пытался вспомнить, чувствовал ли он когда-то подобные ощущения ранее? Но ничего не всплывало, и не было той самой подсказки, в которой он нуждался прямо сейчас. Будучи погружённым в свои мысли, мужчина вовсе прозевал момент, когда с него наконец всё сняли и смыли, и ему надо бы было уже поторопиться к выходу. «Может, это просто первый день меня так взбудоражил, — думал он, идя по коридору. — Надо просто слегка отдохнуть и завтра это чувство пройдёт».       Хемсворт встретил друга со свистом, в шутку подметив его слегка помятый вид, на который Том немедленно обратил внимание. Боже, он же рубашку застегнул на одну пуговицу выше! Хорошо, что поверх рубашки была ещё и спортивная кофта, под которой можно было спрятать воротник, а неровные края рубашки благополучно заправились под брюки.       Уже в начале прогулки Том позабыл о тех чувствах, что мучали его полдня, он просто отдался своим телом и сознанием прохладному слабому ветру и непринуждённым разговорам. Иногда Хиддлстон смеялся с историй о детях Криса, они и вправду были похожи на своего отца: такие же озорные и весёлые. Порой, Эльза ругала всех четверых, и Хемсворт, по его собственным же словам, стоял с точно такой же провинившейся мордашкой, как и малыши.       — Вам всем повезло с семьёй, — улыбнулся Томас, делая новый глоток из стеклянной бутылки.       — Не знаю, что бы я делал, не будь Эльзы и моих детишек… это действительно приносит мне желание жить дальше.       — Что за суицидальные помыслы? — рассмеялся Хиддлстон.       — Я не в том смысле, Том! — мужчина весело хрюкнул. — Тебе говорили, что у тебя красивый смех?       — А у тебя всегда тёплые руки, — на автомате проговорил британец и тут же встряхнулся. Осознав свои слова, он неловко улыбнулся. — Извини, я сегодня сам не свой… не успел отдохнуть между перелётом и съёмками, так что я, наверное, пойду.       Кинув тихое «пока», Том поднялся из-за барной стойки и успешно ретировался из помещения. Крис только успел проводить его удивлённым взглядом, неуклюже прикусывая нижнюю губу и шумно вздыхая. Ещё днём Том показался каким-то странным, но не менее странным чем-то, как быстро сердце забилось в груди, во время их совместной сцены.       — Я тоже… кажется… не выспался, — проронил шёпотом он сам себе и вразвалочку покинул бар.       Тому снились корабли, медленно плывущие по морским волнам тёмно-синего цвета. Негромкий крик чаек эхом отдавался в сером небе, разлетаясь по подсознанию и оставляя за собой тёплый ветер. Постепенно картина отдалялась, всё дальше и дальше, исчезая на белом, безликом фоне. Кругом ничего не было: ни кораблей, ни моря, ни чаек. Один ветер продолжал проскакивать между кудрями Томаса. Сказать ничего не получилось, горло было пересохшим, поэтому каждое слово преобразовывалось в тихий хрип. Пустота была бескрайней, но давила своей белизной на голову, заставляла ощущать себя маленьким хомячком, который заперт в тесной клетке. Паника медленно расцветала внутри мужчины, кричала внутри него, хотела выбраться из собственной телесной клетки и открыть дорогу к свободе. Стоило закрыть глаза на мгновение, как вся тревога резко улетучилась, а на смену бесконечной тесноты пришло здание, которое Том хорошо знал. Это была его школа, в которой он учился когда-то очень давно. Дети в специальной школьной форме выходили во двор, и среди всей толпы он увидел себя, а рядом девочку. И тут сердце вновь заколотилось в груди, а душа сжалась от таких уже привычных, но странных чувств.       Мгновение, и музыка будильника медленно вытянула британца из сна. Он лениво раскрыл глаза и нащупал телефон рядом на тумбе, выключая будильник и вновь погружая комнату в утреннюю тишину. Проморгавшись, мужчина оглянулся по сторонам, на всякий случай ущипнул себя, чтобы проверить насколько он реальный, и, убедившись в подлинности окружающей его обстановки, лениво сел на кровать.       — С добрым утром, Хиддлстон, — проговорил он сам себе и тяжело вздохнул. Голова его тоже проснулась, как и боль в ней.       Мобильный коротко зажужжал от нового сообщения, которое Томас поспешил прочитать. Тайка жаловался, что Крис не пришёл на начало сегодняшних съёмок, когда они должны были снимать сцену с Суртуром, поэтому режиссёр попросил:       «Зайди к этому ходячему австралийскому сексу, и проверь его жизнеспособность, в случае отрицательного результата сообщить мне. Богиня Смерти его оживит. В случае положительного, взять за шкирку и принести ко мне на вручение заслуженного поджопника.»       Сначала Хиддлстон подумал о цене билетов на самолёт в Австралию, а потом вспомнил, что Крис расположился в отеле, который находился не так далеко, поэтому британец решил прогуляться к нему и всё же узнать, почему друг так безответственно отнёсся к своему делу, ведь обычно Хемсворт приходил и раньше начала, чтобы точно всё успеть, а тут…       Приведя себя в порядок, Том покинул свои апартаменты и направился в сторону нужного ему отеля. Погода была замечательной, всё тот же, что и вчера ветер, тёплые лучи солнца и свежий воздух. Машин почти не было, видимо, потому что будний день и все на работе, поэтому гулять можно было бы вечно. Но работа есть работа, а дела есть дела. Узнав на регистратуре в каком номере остановился товарищ, Хиддлстон поднялся к нему.       — Хемс, ты там живой? Открывай! — он стучал в деревянную дверь номера, за которой слышалось тихий звук телевизора, затем копошение, а после маты с австралийским акцентом. Всё ясно, Крис банально проспал.       — Уже иду! — крикнул он, хватая первые попавшиеся под руки брюки и на ходу натягивая на ноги. Резко открыв дверь, из-за чего гость чуть не упал вперёд, лохматый Крис улыбнулся. — Всю ночь уснуть не мог, а потом вырубился и вот!       — А… ага, — взгляд Тома плавно скользнул по торсу мужчины. — Меня Тайка отправил к тебе, узнать жив ли ты. И если жив, то отправить к нему на каторгу.       — Щ-щас, — австралиец кивнул и прошёл вглубь номера. — Я умоюсь быстро и пойдём, ты проходи пока что!       Хиддлстон быстро завертел головой, пытаясь выгнать из своих мыслей полуголого Криса. Он и раньше его таким видел. Все его таким видели! Так какого английского чёрта, именно сейчас на это всё сознание так бурно реагирует?! Едва слышно проскулив от безысходности, Том зашёл в номер и присел на кресло, наконец отвлекаясь на телевизор. Благо, больше Хемсворт голый не выходил, иначе бы Том точно выпрыгнул в окно. С семнадцатого этажа.       — Почему это тебе разрешили ходить без парика, а мне нет?!       — Потому что я Тор, сын Одина, — Крис громко рассмеялся и подтолкнул насупившегося друга в плечо.       Они уже подходили к съёмочной площадке, на входе которой стоял серьёзно настроенный Вайтити. Он включил громкоговоритель и, увидев на горизонте австралийскую махину, заговорил.       — Уважаемый Мистер-охуевший-кенгуру, будьте добры пошевелить своими булками! Из-за тебя из графика выбиваемся!       — Это не я, это бессонница! Я сова просто! — кричал ему в ответ Хемсворт.       — Нет, Хемс, ты оборзевшая обезьяна! — уверенно сказал режиссёр и гордо скрылся за дверью студии.       — А в СМС назвал тебя ходячим австралийским сексом, — усмехнулся Хиддлстон.       — Он просто стесняется раскрыть свои чувства ко мне!       — Ох, Хемсворт, ты такой самовлюблённый. Хотя да, тут каждый второй стесняется признаться в чувствах к тебе! — мужчина засмеялся.       — Даже ты? — с задорным прищуром спросил австралиец, а Том резко прекратил смеяться и даже немного побледнел. — Да я пошутил, хоспаде! Том, ты такой наивный!       Хемсворт весело фыркнул и покачал головой, заходя внутрь здания. Хиддлстон ещё несколько минут стоял на месте и удивлённо хлопал глазами. Его вовсе не смущал вопрос или же этот взгляд, он просто… он правда не знал, что отвечать! Не может же быть такого, что спустя много лет совместной дружбы у Тома вдруг возникли чувства только из-за одного вчерашнего касания? Это просто бред какой-то, которому Хиддлстон верить не собирался, потому собрал свои мысли в одну кучу и закинул в ящик, а сам направился к себе в гримёрку.